Кровник

Вилен Веенг, 2023

Конец 19-го столетия, после окончания Кавказской войны и разгрома имама Шамиля в Чечне уже выросло новое поколение людей, не знающих шума битв и ружейной стрельбы, однако раны этой земли столь глубоки, что и молодёжь как будто помнит всю ту борьбу, которую вели их бесстрашные и непокорные отцы, отстаивая свою независимость. Эта история о маленьком горном ауле Хаккой и одной зажиточной крестьянской семье, из которой происходит Хас-Магомед – человек, в юности бежавший из дома, живший отшельником в горах и там же встретивший свою любовь, которая бросит героя в водоворот слез, счастья, клятв, кровной мести, сражений и погонь. Древние обычаи, жажда справедливости и рука неотвратимой судьбы сведут Хас-Магомеда с верными друзьями и столкнут со смертельными врагами. Принимая сложнейшие решения и терпя многие бедствия, главной целью и долгом истинного горца останется лишь одно – сохранить честь и свободу, а на что предстоит ради этого пойти, известно лишь Богу.

Глава 5. Встреча

Разгоралось восходящее солнце, согревая высокий Хаккой и его окрестности. Всё кругом было хорошо: однообразно трещали цикады, не умолкали заунывные песни лягушек у прудов. Глухо шумела вся живность у дороги, а в деревьях заливались птички.

В ауле стояла тишина. Эту тишину разорвал чистый и звонкий голос муэдзина — с вершины минарета мечети звучал протяжный, красивый и пронзительный азан, призывая всех правоверных на утреннюю молитву:

— Аллаху акбар, Аллаху акбар! Аллаху акбар, Аллаху акбар¹⁰!

Весь аул мгновенно оживился, улочки его заполнились селянами, и все они стекались в мечеть воздать хвалу Господу Миров. Конечно, среди них был и шестидесятилетний Асхаб со своими сыновьями. На пути к мечети он различил в толпе односельчан лицо своего давнего приятеля Бехо, они встретились взглядами. По окончании утреннего намаза, когда все жители аула высыпали из мечети и разошлись обратно по домам, Асхаб и Бехо вновь увиделись, уже у выхода.

— Ас-саляму алейкум! — горячо приветствовал Асхаб старого приятеля.

— Уа алейкум ас-салям! — живо улыбался Бехо.

Долго ещё стояли они у крыльца мечети, крепко обнимались и обменивались новостями. Они не виделись несколько месяцев, так как Бехо разъезжал тогда по торговым делам, продавал мёд и овчину, взяв пример с Асхаба и заведя собственную пасеку.

— Как идут твои дела, брат мой? — расспрашивал Асхаб.

— Аль-Хамду лиЛлях, — вознося глаза к небу, отвечал Бехо, — дела мои хороши. А как поживаешь ты, Асхаб? Как сыновья?

— Аль-Хамду лиЛлях, брат, они — моё подспорье! — гордо отвечал Асхаб.

— Хас-Магомед не объявлялся? — спросил Бехо.

— Нет, — покачал головой Асхаб. — Не объявлялся. Как и полгода, и год, и два года, и шесть лет назад. С чего ему объявиться сейчас?

— Странно, — задумчиво произнёс Бехо.

— Почему странно? — удивился Асхаб. — Чего же странного в том, что как не было его, так и нет до сих пор?

— А странно то, — охотно ответил Бехо, — что я видел его совсем недавно и надеялся, что скоро он заглянет домой, проведает вас!

— Где? — побледнел от этих неожиданных слов Асхаб. — Дорогой мой брат, где? Где? Где ты видел Хас-Магомеда?

— Ты можешь ещё тысячу раз спросить меня «где», но дай же сказать!

— Говори! Говори, мой дорогой Бехо, говори же! — быстро проговорил Асхаб.

— Был я проездом в Хал-Келое, там и видел твоего сына. Да только был он не один — с Али-Умаром и пятью его джигитами. Слыхал о таком?

— Да кто ж не слыхал об Али-Умаре? — взметнулись руки Асхаба. — Но что он делал? Он у них в плену?

Бехо расхохотался:

— Он с ними, Асхаб. Судя по тому, что я заметил — с Али-Умаром они очень дружны, почти неразлучны.

— Когда это было?

— Да пару дней назад.

— Как считаешь, они ещё там?

Бехо пожал плечами.

— Тогда я поеду и узнаю, — решил Асхаб.

Когда он возвратился домой, то немедленно поведал всем домашним эту прекрасную новость.

— Живой! Хвала Аллаху! — схватилась за голову Зезаг, смеясь и плача. Каждый день ждала она вестей от сына, вставала с восходом, глаза отдала тому краешку земли, за которым он растворился.

— Жив! Жив! Жив! — радостно щебетали сёстры, а потом дружно заплакали вместе с матерью.

Братья, Салман и Мансур, подбежали к отцу и стали его расспрашивать:

— Как же с ним увидеться? Где его искать? Придёт ли он?

Лишь Зелимхан оставался безмолвен и даже угрюм. Ещё крепко помнил он свою обиду на брата.

— Со мной поедете, — сказал Асхаб. — Нам нужно поторопиться, ибо одному лишь Аллаху известно, застанем ли мы его на месте!

— Тогда я побегу запрягать волов? — спросил Мансур.

— Каких волов? — раскатисто рассмеялся Асхаб. — Седлай коней! К полудню мы обязаны быть в Хал-Келое!

И действительно, к полудню верные кони домчали их в Хал-Келой. Долго искал Асхаб со своими сыновьями человека, который поделился бы с ними, где находится Али-Умар. Все расспросы оказались безрезультатны. Селяне никому не верили, опасались, что к абреку подослали шпионов, а потому не желали выдавать местонахождение своего защитника. Лишь один старик, к которому обратился за помощью Асхаб, дал ему ответ, но сперва уточнил:

— Что за дело у тебя к Али-Умару?

— С ним мой сын, Хас-Магомед, я ищу его уже много лет и, наконец, вышел на след! — с готовностью изрёк Асхаб.

— Раз помыслы твои чисты, я скажу: Али-Умар сейчас с джигитами гостит в сакле Беслана, своего давнего друга. Скачи туда. Беслан живёт тихо и уединённо на противоположной стороне горы. Изложи ему причину своего приезда, иначе тебя могут заподозрить, как лазутчика, присланного властями. Будь учтив с ним.

Асхаб от всего сердца отблагодарил старика и тотчас поскакал с сыновьями к указанному месту.

Они подъехали к дому Беслана. Это была врытая в полугоре сакля со свежесмазанной глиняной трубой. Под навесом подле сарая сидел хозяин — статный и загорелый мужчина тридцати лет с опрятной бородой, ладил соху для завтрашней пахоты, неподалёку от него сынишка чинил дышло для упряжки быков.

— Ас-саляму алейкум! — проговорил Асхаб, с трудом скрывая своё волнение.

— Уа алейкум ас-салям, — ответствовал Беслан.

— Скажи мне, добрый человек, ты Беслан?

— Да, это я, — похлопал себя по груди хозяин.

— Могу ли я видеть Али-Умара?

— Зачем он тебе? — насторожился Беслан. — Беда случилась, нужна его помощь?

— Нет, не беда, а радость. Меня зовут Асхаб, я сын Абдуррахмана, родом из Хаккоя. Я ищу моего сына Хас-Магомеда и знающие люди подсказали мне, что сейчас он находится вместе с Али-Умаром в твоём доме. Могу ли я видеть его?

Хозяин помолчал некоторое время, затем окликнул своего сына. Мальчик лет пятнадцати вытянулся, отложив починку дышла. Беслан дал ему указание:

— Передай Али-Умару, что к нему посетитель — некий Асхаб, сын Абдуррахмана, родом из Хаккоя. Назвался отцом нашего Хас-Магомеда. Спроси, можно ли ему войти.

Мальчик побежал внутрь. Через минуту он вернулся и доложил:

— Али-Умар сказал, что можно его впустить!

— А можно ли мне войти с сыновьями? — спросил Асхаб.

Беслан взглянул на Асхаба, потом перевёл взгляд на его сыновей и одобрительно кивнул.

Асхаб, Зелимхан, Салман и Мансур слезли с коней, прошли под навес, а оттуда попали в саклю. Войдя, они увидели ломящийся от угощений и напитков стол. За ним сидели Али-Умар, Хас-Магомед, Саид и Батуко, все развеселённые вином, а остальные джигиты сладко и протяжно храпели за стенкой, заснув пьяным сном.

Хас-Магомед, едва завидев отца, тяжело поднялся из-за стола, покачиваясь, уважительно потупил голову, но тотчас спрятал своё лицо и смущённо отвернулся, не желая, чтобы отец учуял густую струю винного перегара, исходящую от него.

— Садись, Асхаб, будь нашим гостем, — радушно пригласил Али-Умар, румяный и благостный от вина.

Асхаб поблагодарил и сел напротив сына. Подле него расселись и сыновья.

— Сядь и ты, Хас-Магомед, — попросил абрек.

Тот осторожно опустился на своё место, боясь промазать и сесть мимо табурета.

Асхаб долго и внимательно рассматривал сына. За всё это время он не проронил ни слова. Только смотрел, изучал его.

— Какой позор! — возмущался Зелимхан разгульному образу жизни младшего брата. — Какая наглость! Отец вошёл, а ты пьяный, как свинья! Где ты был все эти годы? Что ты делал? Пьянствовал вволю и сладко спал, пока отец с матерью ждали тебя и мучились каждый день! Чем ты кормился, негодяй? Разбойничал, да? Разве так ты воспитан? Разве этому тебя отец с матерью учили? Пить, жрать, как свинья, да постреливать? Ты — чёрное пятно на имени нашего отца, ты подлец, порочащий нашу фамилию!..

Гневную речь Зелимхана оборвал отец:

— Молчи, Зелимхан! Молчи сейчас!

Зелимхан умолк и злобно насупился. Салман и Мансур посмотрели на него с осуждением. Тогда Асхаб, обратившись лицом к Али-Умару, вопросил:

— Я так понимаю, ты и есть знаменитый Али-Умар. Ну, расскажи мне о сыне. Расскажи, какой он?

Али-Умар улыбнулся самой лучистой улыбкой и с удовольствием ответил:

— Что мне тебе рассказать? Нет, я не стану ничего рассказывать тебе о сыне. Ты возьми коня, Асхаб, объезди округу. Расспроси людей в близлежащих аулах. Спроси у них, кто такой Хас-Магомед, и тогда всё поймёшь

Хас-Магомед потянулся было к жареной говядине, как вдруг у него из-под бешмета выскочил и громко, вызывающе бряцнул по земляному полу пухлый кошель. Узлы на нём разорвались, и из него высыпались горсти монет. Молодой абрек мгновенно протрезвел, под сердцем у него похолодело, он нырнул под стол и быстро собрал деньги обратно, стыдливо убирая мешочек прочь с глаз отца. Зелимхан взорвался:

— Вот как ты живёшь, бандит! Грабишь, скрываешься в доме добрых людей, отъедаешь брюхо, покуда всё наше семейство честно трудится, терпит лишения!..

— Молчи, Зелимхан! — схватил его за грудь отец и притянул к себе, пылая лицом. — Ни тебе, ни мне таких денег в жизни не заработать! Разве мало ты сделал для того, чтобы он стал таким, каким ты его сам называешь? Оставь это раз и навсегда!

Зелимхан покраснел и смиренно склонил голову. Тогда отец отпустил его.

— Сколько вы ещё пробудете здесь? — спросил Али-Умара Асхаб.

— До завтрашнего утра, не больше, — сказал абрек. — Вы успеете вернуться.

— Тогда в путь, — встал Асхаб.

— Куда мы? — спросил Мансур.

— А сам как думаешь? — ухмыльнулся Салман. — Поедем узнавать у людей о Хас-Магомеде.

— Да, — подтвердил Асхаб и вышел из сакли, а следом за ним и сыновья.

Объехав окрестные аулы и расспросив селян, Асхаб с сыновьями вернулся в Хал-Келой на восходе солнца. Подъехав к сакле Беслана, он застал Али-Умара и его джигитов уже в сёдлах. Хас-Магомед стоял на крыльце в черкеске, в полном вооружении. Он был готов уже сесть на своего чёрного кабардинца, но когда на горизонте показались отец с братьями, повременил. Асхаб приблизился к крыльцу, сошёл с коня и, подойдя к сыну, промолвил:

— Я узнал о тебе всё, что хотел, — строго начал отец, но на самом деле он говорил так не от суровости, а от усталости. — Пусть я и не одобряю то ремесло, которым ты кормишься, однако горжусь тем, что когда ты уходил из дома, то был мальчишкой, а сейчас, хоть и прошло мало времени, ты — мужчина.

Скрепя сердце, Хас-Магомед сказал:

— Мы оба не привыкли к тому, чтобы показывать свои чувства, но ты открылся передо мной. Теперь и я хочу. Скажу прямо — не было ни дня, чтобы я не пожалел о том, что ушёл тогда из дома.

— Почему же не вернулся? Ты боялся меня?

Губы Хас-Магомеда задрожали то ли от улыбки, то ли от испепеляющей душу горечи. Он плакал лишь в далёком детстве, но сейчас слёзы лились сами собой от нестерпимой боли и вместе с нею радости.

— Потому что хотел сохранить твёрдость. Хотел быть похожим на тебя.

— Хас-Магомед, — понизил голос Асхаб.

— Да, отец? — сын быстро смахнул солёные капли с лица. Отец не должен был видеть его таким.

Вздохнув, Асхаб приблизился к сыну, окинув его таким странным взглядом, в котором уживались как-то и сочувствие, и осуждение.

— То, что мы пережили с матерью после твоего ухода, не сравнится ни с какой раной, которую ты мог получить в своих странствиях.

— Но я лишь хотел…

— Молчи, — оборвал его отец.

В тот миг они смотрели друг на друга почти враждебно.

— Всё, что ты хотел мне доказать, ты доказал, — продолжал Асхаб. — В этих краях никто не подвергнет сомнению твою удаль. Но пришло время вернуться домой. Женись, обзаведись семьёй. Ради меня, ради матери и ради Аллаха.

С этими словами он обнял сына, и глаза их потеплели.

— Позволь мне переговорить с Али-Умаром. Пусть он и не отец мне, но мы стали очень близки, — попросил Хас-Магомед.

— Хорошо, — ответил Асхаб.

Случайно расслышав часть их разговора, Али-Умар спешился. Он и Хас-Магомед приблизились друг к другу.

— Али-Умар, — обратился к нему Хас-Магомед. — Отец просит меня оставить абречество, вернуться домой и построить семью. Я не знаю, как мне поступить.

Али-Умар посмотрел на воспитанника весёленьким взглядом, положил руку ему на плечо и коротко ответил:

— Довольство Аллаха в довольстве родителей.

— Тогда я поеду.

— Поезжай.

Они сердечно простились, крепко обнявшись.

Через два месяца до Хас-Магомеда дошли вести о том, что Али-Умар, потеряв большую часть своего отряда, ушёл в лес, а затем был окружён русскими близ родного ему села Шали и застрелен в ходе непродолжительного боя.

Примечания

10

Аллах велик!