Нулевой элемент

Виктория Юрьевна Пшеничная / orionfan, 2017

Мы все желаем начать с чистого листа! Но будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться! Именно с этим и предстоит столкнуться главному герою – терраформатору планет по заказу. Он не задумывается, зачем и для чего кому-то понадобилась планета с теми или иными характеристиками. Он просто выполняет свою работу. С безжизненными планетами проблем почти не бывает, достаточно отправить пару капсул на их поверхность – и готово. Но ему дают заказы на самые трудные планеты, имеющие сложные формы жизни. Так как у него самый высокий уровень терраформации! Потому что из всех, кто работает в этой области, только он умеет превращать слова в действие одним лишь своим желанием. Как он говорит: – «Невыполнимых задач не бывает, главное – правильно распределить цепочку событий!» И чтобы обнулить густо заселенную планету, он может каждому дать способность своим «желанием» создать себе свой личный мирок. Никто и не поймет, что в нем он будет совершенно один…

8

С каждым днем их становилось все больше и больше… тех, кто поверил в «R&В» сильнее, чем в собственные силы. Для себя я сразу отверг этот вариант, мне и так было неплохо (не король, конечно, но ведь и не нищий), да и мой инстинкт самосохранения не давал мне сделать эту глупость. Я стал наблюдать за происходящим. Их стали называть «НеБожителями» и они очень выделялись в толпе «земных», человек менялся полностью. Что их отличало? Да все: одежда, прическа, походка… А самое главное — это выражение их лиц! Это были лица безумцев, счастливых безумцев со стеклянным выражением глаз и широкой, на все лицо, улыбкой, не сходящей с него никогда. Они желали и получали все, что когда-либо хотели, и то, что когда-то даже боялись пожелать.

Шел второй месяц «осчастливлевания», если можно так выразиться. Мне это очень не нравилось, хотя все вокруг были в восторге, и те, кто уже ввел себе «R&В», и те, кто еще пока не решился на этот шаг (многие боялись, что от них потом все же потребуют оплату). Я все еще ходил на работу, но позволял себе опаздывать и даже прогуливать по полдня и без «R&В». Уже несколько сотрудников вкололи себе эту гадость и выпали из наших рядов. Так что шеф дорожил каждым кто остался и закрывал глаза на наши вольности. Хотя я думаю, что он тоже скоро решится на «другую жизнь». У всех были свои веские причины на принятие этого решения. Некоторые бросали свое дело из-за потери сотрудников, некоторые — из-за потери всех близких, друзей, которые своим примером показывали, что все у них теперь идеально, — не жизнь, а мечта.

— Гений, ты не мог бы закрыть окно, — попросил я.

Гений — это мой последний, оставшийся со мной друг. Конечно это не его настоящее имя, так зову его только я, еще со школы. Все называли его «ботаником», а я, назло им, звал его Гением.

— Сколько раз говорил тебе не называть меня так. Столько лет прошло со школы. В конце концов, у меня есть имя.

— Окно закрой… Гений, — повторил я, намеренно не исправляя его имя.

— На улице тридцать градусов жары, а ты хочешь, чтобы я закрыл окно? И мы здесь не одни, — не довольным голосом, видя, что я не собираюсь называть его по-другому, ответил мне Гений.

— В том-то и дело, что одни. В нашем отделе вычислительных технологий никого кроме нас не осталось. В других отделах тоже по одному — два человека всего, к нам даже заглянуть некому. А на улице подвезли новую партию «R&В», и это позвякивание, и гул нетерпеливой очереди, которая теперь точно до конца нашего рабочего дня не разойдется, вызывает у меня головную боль, ты же знаешь! — прикрикнул я, демонстративно схватившись за голову.

— А что мы здесь сидим, чего ждем? Может и нам рискнуть? Ведь еще ни с одним «НеБожителем» ничего плохого не случилось. И нам ничего не будет…

— Нет, нет и нет! — крикнул я.

Эти разговоры всегда выводили меня из себя. Я подскочил к окну сам и, закрывая, сильно рванул ручку вниз так, что та оторвалась. Зажав ее в руке, я присел под окном, закрыл глаза и обхватил голову руками. Вместе с головной болью, как всегда, пришел этот непонятный зловещий звук шух-х, но в отличие от боли, он исчез, как всегда, быстро.

— Нет… нет… нет… нам нельзя, — повторял я. — Прости, но я не пойду и тебя не пущу. Придумай что-нибудь другое, Гений.

— Ладно, успокойся ты. Не пойдем — так не пойдем, — сказал Гений, разгибая мои, судорогой сжатые от боли, пальцы и выковыривая у меня из руки оконную ручку.

— Может, попросить кого-нибудь из небожителей помочь? Пусть пожелают, чтоб починилось. И, в самом деле, не называй меня больше Гением, последнее время оно звучит… как оскорбление.

— Ладно, я постараюсь, Гений. Ой, прости… я постараюсь.

— Может, пойдем домой? Устроим себе праздник — уйдем с работы раньше! Все равно уже никому не надо то, чем мы здесь занимаемся. Скоро мы с тобой одни такие останемся, и без «R&В» будем счастливыми: иди куда хочешь, делай, что пожелаешь, ходи по магазинам, бери, что душе угодно. Если честно, то, я думаю, что все это — тоска смертная… со временем, конечно, не сразу.

Конец ознакомительного фрагмента.