Милости проведения в АД. Вторая книга серии «ВеЛюр»

Виктория Чуйкова

Она полюбила его сразу и навсегда. Так сильно, что, добиваясь Его, готова была жертвовать всем и всеми, кроме себя. Себя она любила чуточку больше, ни в чем себе не отказывала, никогда! Она – эталон, она – совершенство, она – королева! Но не для него…

Глава 3

«Сон разума рождает чудовищ…» В. Гюго

Глава братства волков ехал на встречу к Эжану, сыну Ольги, из Рода бессмертных. У них давно было подписано соглашение и оба семейства следили за сохранением жизни и защитой расы. Встреча должна пройти в горах, в маленьком, отдаленном от людской суеты, домике. А пока он ехал, то в сотый раз взвешивал все «за и против» предстоящей встречи и уже у самого подъезда к дому, уверенно поднял голову в знак правильности своего решения. Поздоровался кивком головы, подняв правую руку ладонью наружу.

Вильям. Крепкий как скала, практически в два метра ростом, полностью седой, был силен, не смотря на свой преклонный возраст. Его мощное тело, загорелое и накаченное, двигалось легко и эластично. И только морщины на лице говорили, что это зрелый мужчина. Эжан Гай, по сравнению с ним, казался просто мальчишкой, хотя и был его старше вдвое.

— Одна из ваших была у нас в гостях. — произнес Вильям, после всех церемоний и обеда в его честь. — Она собралась поднять народы в объединении за власть.

— Женщина?! — немного удивился Эжан, но тут же вспомнил слова Татти, брошенные на балу. Несколько слов вылетевших из ее уст, слышали все, но никто не предал значения…

— Мы не нарушим нашей договоренности, и вмешиваться не будем — это ваши внутренние проблемы. Однако хочу предупредить — последние дни ее видели с «гуляющим в ночи». Эта братья, нас пока не трогала и старалась обходить стороной, если же разгуляется — мы не будем прятаться и вам с ними поможем!

— Спасибо! Ты же знаешь, мы в долгу не останемся.

— Знаю! — коротко ответил Вильям. Пожав друг другу руки, перешли в беседку, расположились на удобных диванах и, не возвращаясь к деловым вопросам, стали наслаждаться хорошим, коллекционным виски.

****

Вернувшись в свое имение, Эжан заглянул в комнату родителей, рассказал все что узнал. До раздачи эликсира оставалось два дня, а это значило, что многие старейшины рода приедут беззащитными. Срочно надо было что-то предпринимать!

— Что мы будем делать? — первым подал голос Николя, отец Жана. — Надо все рассказать ребятам! Их она не тронет, скорее гнев свой обрушит на девушек и нас. — Николя был серьезно встревожен, отчего забегал по комнате. — Мы-то, ладно, а вот девушки!

— Не ожидала я, что можно так опуститься. — произнесла Ольга, мать Жана, и силой усадила мужа на стул. Властно глянула на него и вернула все внимание сыну.

— Наверное, можно. — сделал вывод Жан, стоя посредине большого и светлого зала, сложив руки на груди. — Жалею, что не остановил Татти, не «поговорил по душам». Тем более, повод был. — опустил руки вниз и сжал кулаки.

— Ты о подброшенных тушках? — спросил Ник, прекрасно помня его рассказ. Жан кивнул.

— А если она и правда связалась с вампирами, и приведет их сюда? — размышляла Ольга, не слушая их. — Я чувствую ее гнев и метания, но не могу уловить череду мыслей. Там сплошной БАРДАК! Простите за слово.

— Не извиняйся, о Тат иначе и сказать нельзя. Однако…. Если она и придет, то в усадьбу, в тот дом, где часто бываю девушки, она это знает. А там много отдыхающих. Вероятность, что будут жертвы — велика. — принялся рассуждать Ник, сидя на том месте, куда его усадила жена.

— Мы живем с вами, столько лет, со всеми в мире, что разучились думать, даже о собственной защите. Нам придется учиться всему заново. — Ольга прикурила и, окутав себя дымом, задумалась, отстранившись ото всех, развернувшись к окну.

— Нам срочно надо ехать на прибрежье, искать решение в книгах. — тихо и ненавязчиво предложил Жан.

— Согласна полностью, именно там мы найдем все ответы. — Ольга выпрямилась, гордо подняв подбородок, затушила сигарету, даже не вытащив ее из мундштука, что сразу показало обоим мужчинам о ее волнении. Сигареты — это был, пожалуй, единственный ее грех, а мундштуки — любимая вещица, которую она скупала во всех уголках земного шара, относилась бережно, хоть и наполнила ими дом. — Десять минут и я готова к переезду. А мальчикам пока не звоните! Время терпит.

Прибыв в усадьбу на побережье Азовского моря, они сразу поднялись в библиотеку и окунулись в древнейшую литературу их Рода. Эжан набрал родителям Татти, удостоверившись в их поддержке, дал слово не выносить на общий суд. Они же, пообещали приехать к ним немедленно.

— Нашли! — сказала мать, спускаясь вниз. — Господи! А ведь все до банальности просто.

— Что?! Что вы нашли?! — поспешил к ней Жан.

— Читай сам! — Ольга отдала ему открытую книгу.

— Значит, Боги и в этом нас защитили?!

— Да, дорогой, да! В жизни все просто, главное жить по правилам!

*****

Татти явилась на заре, под руку с молодым мужчиной и тремя охранниками. Последнее время это вошло у нее в привычку, приходить тогда, когда тебя меньше всего ждут, но, увы, на это раз, сюрприза не получилось.

— Уважаемая Татти! Вы, как всегда, блистательны. — Сдержанно произнес, встречая их ИВ. — Вашу комнату?

— Конечно! И посели моих ребят, рядом!

— Может двух этажный коттедж, возле корта?

— Нет! Мою комнату, и их рядом! — Властным голосом заявила она и пошла вперед.

— Как скажите, мадмуазель, как скажите. — ИВ насмешливо склонил голову, не скрывая сарказма на лице, удалился отдать распоряжения.

— Сколько их? — спросил Жан, как только администратор их пансионата вошел в хозяйский дом.

— С ней пятеро. Трое совсем юных парней и мужчина. Думаю, он и есть главный. Скорее всего, они вампиры. Правда, мне показалось, что троица, совсем молоденькие парни, новообращенные.

— Как ты думаешь, она уже…

— Думаю, нет! Цвет глаз не поменялся. Тело в том же состоянии. Вообще-то, ей нужен Эд, а пока его не получит, себя не изменит. И потом, она же не полная дура!

— Иди уже, умник! — усмешка вырвалась у Жана непроизвольно: — Скажи, что в 19.00 мы ждем ее в главном зале на ужин. Как самую дорогую гостью. Пусть думает, что мы ничего не знаем. Ах, да! Ее спутников тоже. Кто, где не объясняй. Скажи…. Нет, этого вполне достаточно. Главное, чтобы все выглядело естественно.

— Недолго ли ей ждать?

— В самый раз! — настроение Жана тут же сменилось. Он стал холоден, строг, даже во взгляде и не спешил покинуть холл первого этажа, смотрел сквозь затемненные окна на двор, где не прекращалось движение отдыхающих. Кто-то шел к мору, некто в центр городка. Бегали дети. В общем, вокруг них была беззаботная жизнь. Люди даже не предполагали, что за стенами большого и таинственного, хозяйского дома, может рождаться нечто непостижимое. Что в любой момент они все могут оказаться заложниками больной любви разбалованной, взбалмошной бабенки! Именно так Жан, интеллигент до мозга-кости, думал в данный момент, о красивейшей из девушек Рода бессмертных.

****

Татти была в хорошем расположении духа. Все шло даже лучше, чем она предполагала.

— Дорогой! Они сами себе готовят капкан. Их главный зал — комната с толстыми стенами, мощными дверями и глухими окнами с решетками. Да уж, повезло! Не смотри глазами полными неразумения, они понятия не имеют кто ты и твоя охрана, от этого будут открыты. Хахаха! — разразилась смехом. — Открыты для тебя, загнав себя в ловушку. Главное, делай вид, что ты нормальный человек. Ну, на всякий случай, чтобы чего не заподозрили раньше времени. А уж жажду утолишь, когда я получу того, за кем приехала. Все остальное я брошу к твоим ногам, когда эти людишки отдадут мне должок!

Герман спокойно стоял у входа, и не задавал лишних слов, и лишь почувствовав, что ее мысль окончена, заявил:

— Тат! Если ты сделаешь то, что обещала. Мы соединимся навеки!

— Еще бы! Вместе мы чертовская сила! Страшная сила! Иди, скажи мальчишкам, чтобы были готовы. Наври, что хочешь, но чтобы слюни не пускали и без сигнала не сорвались, а то я им сама головы откручу.

— Я-то, скажу, но послушают ли? Особенно Жорик!

Она резко повернулась, глаза искрились злостью:

— Что это значит?

— Пацан бесится, когда мы долго вместе. Мы же брат и сестра. Забыла? — проговорил он с сарказмом. — Успокоила бы, приласкала мальчика. — Герман так и стоял у двери, облокотившись о косяк, скрестив руки на груди. На лице появилось презрение. Ему была глубоко безразлична ее ненасытность и неразборчивость, а уж эта троица для него, вообще «грязь». Он бы и мараться не стал, заводить «друзей», если бы не такое мероприятие.

— Ты что-то начал себя вести вызывающе. — Тат подняла к нему лицо, перекосившееся от гнева и высокомерия. — Не забывай, кто ты, а кто я! Один мой звук, и они, — она показала в сторону дома, — уничтожат тебя в секунду! — Но тут же, изменив выражение лица, подошла к нему, впилась в губы жадным поцелуем. — Жалко такие губки! Иди, дорогой, иди. Мне надо побыть одной, чтобы они поняли — перед ними их королева! — Его уже не было, испарился как пыль. Татти, хохоча, подошла к зеркалу, это было ее любимое занятие — восхищаться собой. — Перед закатом значит…. Что ж, все, как нельзя, мне на руку!

****

Пробило девятнадцать. С последним ударом, долетевшим из большого дома Гаев, Татти спустилась и направилась к ним. Герман шел рядом, убрав руки назад, даже не предложив ей локоть. Троя совсем молодых парней за ними следом. С насупленными лбами и сверкающими глазами из-под бровей. Когда они вошли в главный зал, ИВ незаметно запер входные двери. Эжан, пошел к ним на встречу:

— Рад видеть тебя, Татти! Хорошо, что ты приехала раньше остальных. Мы так быстро расстались…

— Еще бы. А приехать я не могла, обещала же… — перебила, показывая, что ей неинтересны его речи, взгляд пробежался по комнате: — Где мальчики?

— Едут. Как только узнал, что ты у нас, сразу же им сообщил. Будут с минуты на минуту. — Он поймал ее взор, сконцентрировался на зрачках и смотрел, не моргая, однако, она ему, пока, не поддалась — ярость играла завесой.

— Это хорошо! Хорошо…. Мы будем маленькой компанией? — уточнила, пытаясь отвести глаза, но не удалось, Жан брал над ней верх, постепенно, чтобы не спугнуть, подчинял себе. Не отводя глаз, взял за руку:

— Нет! К нам присоединятся те, кого мы ждем и Николай.

— Замечательно! — улыбнулась натянуто, думая об Эдгаре. Но тут открылась дверь, вошел Ник, за ним ее родители. Эжан дал ей, на минуту, волю.

— Ой! Мамочка! Папочка! Вы уже здесь?

— Да, девочка! Только приехали. А это твои друзья?

— Друзья! Я вас познакомлю…. Потом. — Ее действия были лихорадочно не последовательны, с множеством лишних взмахов рук, подергиванием плеч и косившихся на двери глазах.

— Прошу к столу. — сказал Жан. — Пока ждем, может, выпьем? — усадил Татти напротив себя, остальные же расселись сами. — Вы голодны? Подать закуску?

— Нет! — нервно сказала Тат. — Дождемся! А вот выпить хочется.

Эжан лично разлил вино по серебряным кубкам. Спутник Татти саркастически ухмыльнулся, ничего не сказав, опустил глаза к столу и слушал, не только голоса, а и все звуки дома. Он не верил никому, а уж приехав в «гости» к бессмертной братии, особенно был начеку. Но вокруг все было тихо — ни лишней беготни, ни усиленной охраны. Даже дети бегали вокруг дома. Все это показалось ему хорошим знамением. Однако он прислушивался, что-то внутри его предупреждало об опасности, но он отгонял свой внутренний голос. Он с легкостью может справиться с десятком крепких мужчин, а присутствующие здесь не были богатырями. Их же, было четверо! Трое его подопечных, в самом начале пути, от чего сила их вдвое больше. Разговор продолжался, он расслабился, думая: «Тат не обманула. Видно ее эти не сильно жалуют. Зато понятна причина предательства. Предательство! Если своих так легко продала, то… Не получится! Ты, девочка, будешь на закуску!»

— Предлагаю тост! Да получит каждый то, что заслуживает! — поднял кубок Ник.

Герман глянул на него: «Худощавый, можно даже сказать, хиленький. Не воин». Приплюсовал к своей победе еще одно очко.

— Пьем до дна! — возбужденно произнесла Тат, отвлекая Германа от раздумий, и осушила бокал. Ее спутники колебались, но глядя на нее, сделали по глотку.

И если старший из гостей был спокоен, по крайне мере внешне, непринужденно рассматривал орнамент кубка, то молоденькие парни любопытствовали. И не только убранством помещения, они очень много своего внимания уделяли хозяевам, изучая их, вдыхая, прикрывали глаза и снова глазели. Однако, с каждой улетевшей минутой Жан видел, как в них рождается паника.

— Умница дочка, красавица! — как-то странно, неуместно умилился Татти отец, однако она совершенно не обратила на это внимание, Стефан продолжил: — И у меня есть тост! — Эжан сразу же поднялся и пока друг собирался с мыслью, разлил вино еще раз. — За тебя доченька, за тебя, моя красавица! — не поднимаясь с места, посмотрел на Татти и вымученно улыбнулся.

— За меня пьем до дна! — крикнула Тат, развеселившись, щеки пылали, глаза бегали, ей почему-то хотелось смеяться.

— Мужчины пьют стоя! — даже не присев, воскликнул Эжан, высоко поднимая кубок.

Герман поднялся, собираясь сменить хвалебное застолье и праздное сидение у стола, на более удобную позу к действиям, допил, поставил бокал, и понял, что не может пошевелить даже головой. Более того, он осознал, что пришел конец, что его раскусили, что эта ДУРА привела его в капкан, но ничего уже не мог сделать, ибо не мог пошевелить даже языком! «По крайне мере я теперь могу догадаться, чем напичкана ее кровь…» — Пронеслось в его голове, и он с трудом повернул голову к Татти. Николай это заметил, кашлянул, подавая знак сыну. Никто из мужчин не спешил присесть, чтобы заранее не встревожить девушку. А она все больше веселилась, непонятно чему.

В этот момент, трое парней, приехавших с Татти, опустились на стулья, как ватные, руки плетью упали к полу. Жан, оценив обстановку, опустил глаза к ней и, не присаживаясь, очень спокойным, размеренным, совсем тихим голосом, заговорил: — Милая Татти! Думаю, что тебя растили по закону наших преданий.

— Ах, оставьте эти сказки!

— Нет, девушка — это не сказки!

— Сказки! Уверена, скоро вы поймете, что все поменялось. — отмахнулась она. — Ну, когда же появиться Эд! Я хочу его, и вы все прекрасно это знаете! А я всегда получаю то, что хочу! Но если вы меня обманываете, то пожалеете. Все пожалеете! Я не позволю ему еще раз переступить через меня. Сегодня или никогда! — Веселость Тат сменилась истерикой. Все внутри горело, лоб был в испарине, во рту пересыхало. И смех, заполняющий ее еще пару секунд назад, поменялся на смятение. — Почему здесь так душно! — закричала она. Поднялся Стефан и, подойдя к ней, положил руки на плечи.

— Девочка моя! Мне очень жаль, но нам придется проститься. Плохих детей наказывают, но ты не ребенок — тебя ждет жестокая кара!

— Что?! Что ты такое говоришь?! — Ее глаза горели, становясь красными, в голове поселился ужас, она ничего не видела вокруг себя, только испуганные глаза отца. Именно испуганные! А на лице…, на лице его была боль. Положив руку на рот, так как у нее вырывался изнутри крик, замотала головой.

— Посмотри на своих спутников. Они уже прочувствовали справедливость на себе. Я только хочу, чтобы тебе не было очень больно.

— Вы хотите сказать, что отравили их? — крутя головой от одного к другому, ужаснулась. До нее, наконец, стало доходить происходящее.

— Что ты, вы все выпили наш, эликсир. Но ты видно забыла, что его свойства зависят от чистоты душевной!

Мать ее также подошла к ней, остальные переместили все свое внимание на Тат, оставляя опрометчивых гостей одних. Татти лихорадочно трясло. На ее глазах, один за другим оцепеневшие вампиры просто превращались в пыль. Решилась, перевела глаза на любовника. Герман, ее Герман, дольше всех корчился в боли, ужасающей, невыносимой, не сводя с нее глаз. Как же он ее сейчас ненавидел! Его лицо покрывалось ожогами, шкура, как пленка, расползалась, оставляя за собой белые кости, которые тут же серели и становились пеплом. С трудом оторвав от вампира взгляд, повернулась к Жану:

— Что вы со мной сделали? — простонала она, и слезы скатились по щекам.

— Ты все сделала сама! — покачал головой Жан.

— Можно мне уйти?!

— Иди! — ответил Жан, освобождая проход.

Мари, ее мать, помогла подняться и дойти до двери:

— Понимаю, что хочешь побыть с собой наедине. Мы придем к тебе позже, доченька.

Тат шатало, всхлипы рвались из груди, но ненависть забивала душу. От этого силы словно вернулись к ней. Побежала, пряча лицо от встречающихся прохожих, забежала в свой домик, не закрывая дверей, бросилась к зеркалу и ужаснулась еще больше — на нее смотрела сморщенная старуха. Волосы висели засохшей соломой, глаза впали, лицо покрыли глубокие, порочные морщины. Взяв в руки гребень, она попробовала причесаться, но проведя рукой, бросила его. С клоком волос, прицепившимся к зубцам гребня, ушли последние силы. Превозмогая слабость, ели волоча ноги, дошла до кровати, открыла сумку, достала черную книжечку. Трясущимися руками подняла ее к губам, прижалась и, издавая истошный стон, открыла. Отколола булавочку от воротничка, проколола палец. Три, почти прозрачные капли упали на чистый лист.

— Уж если мне определен такой конец, то и вам идти за мной! Эх, Эд, как же ты пожалеешь. А расплатой будет твоя рыженькая сучка! Ненавижу…. Я вас всех ненавижу! У меня нет раскаяния, нет… — Вытащив из корешка книги золотую ручку, дрожащей рукой сделала запись. Совсем обессилив, роняя голову, продолжала говорить: — Только ты меня понимаешь, мой Ф…

Не договорив, упала на кровать без сил, прижав к груди блокнот.