Детективный салон. Часть пятая

Виктория Чуйкова

Она – совсем юная, не успела даже в мечтах нарисовать образ того, с кем хотела бы прожить всю жизнь, как увидела его и попала в сети любви. Любовь вскружила голову, научила покорности. Заставила отмалчиваться, переступать через свои желания, уступать, ублажать… Но всему приходит конец, и он неизбежен.

© Виктория Чуйкова, 2023

ISBN 978-5-0050-1974-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Покорность

…Быть может, с завтрашнего дня я буду в черном.

А сегодня я выйду в красном

Чтобы стало до боли ясно

Я другая, не та, что была…*

Она шла медленно, словно чеканя шаг, ставя ногу уверенно, держа руки в кармане, смотря под ноги и спрятав голову под капюшон. Она вообще в этом месте смотрелась странно, в парке для выгула собак, без собаки. Проходя мимо собачников, не страшилась, не обходила, даже не поворачивала головы. А вот собаки, вели себя необычно — некоторые поджав хвост, прятались за хозяевами. Немногие реагировали бегством. Маленькие взвизгивали и запрыгивали на руки. Если какой пес и оскаливал клыки, тут же отступал и опускал голову. Хозяева питомцев, видя ее издали, старались уйти вглубь, подальше от тропинки и, кивая в ее сторону головой, о чем-то перешептывались. Ей было все равно. А вот они помнили, как несколько раз на нее нападали свободно бегающие без поводка псы. Не забывали, как она останавливалась, медленно опускалась на одно калено, не сбрасывая капюшона, смотрела прямо в глаза псу, как тот на миг замолкал и ее хрупкая, но сильная кисть смыкалась на его шее. Нет, она не душила, не сворачивала псу голову, она вставала и приподнимала его за голову, издавала шипящий звук, похожий на: «чшиии» и резко отпускала. Пес тут же пятился, опуская голову ниже и ниже. Никто из хозяев не вступал с ней в перебранку, да это было и бесполезно, она тут же уходила, не оглядываясь. Все вздыхали свободно — неделю, а то и две, она не покажется.

Этот вечер прошел спокойно. Пройдя свой круг, она вышла из парка, вошла в подъезд двухэтажки. Люди вздохнули с облегчением, псы радостно залаяли, передавая весть по округе.

Глава 1

У входных дверей женского салона «Васса» раздался грохот. Охранник открыл двери, издал громкий смешок. Услышав шум, Васса глянула на часы и вышла из кабинета. В ее сторону, где располагались четыре кабинета, шел охранник, с тремя массивными чемоданами, неприглядного вида, старинных форм. За ним семенила Светлана, психолог их салона.

— Света! Ты переезжаешь? Что случилось?

— Не печалься подруга, это все для дела. — придерживая дверь, девушка, тяжело дыша, пропустила охранника. Махнув рукой, на место, куда поставить поклажу, глубоко вздохнула и мило улыбаясь, издала: — Прости, хозяйка, опоздала. Клиентка у меня лишь к часу.

— Что-то новенькое? — Васса имела ввиду дело. Светлана хоть и поняла ее прекрасно, но не смогла удержаться, смеясь, заявила:

— Потерпи, сама увидишь.

— Наши клиентки? — Светлана замотала головой: — О, боже мой! Где ты их находишь?

— Люблю гулять. — Света подмигнула и зашла в кабинет.

Хотя перегородки и двери между кабинетами были из матового стекла, и Вассе прекрасно было видно всех, она, не выдержав и пяти минут, пошла в кабинет Светланы.

— Светка, поясни, зачем они тебе?

— Не нравятся?

— Как они могут нравиться или не нравится, это и антиквариатом не назовешь. Сколько барахолок обошла?

— Не поверишь, один магазин удовлетворил. От нечего делать зашла в комиссионку, а там такое чудо.

— Это уж точно. Только, в твой маленький, уютный, кристально беленький кабинетик и это. Говори, для чего?!

— Вот ты непонятливая! — Светлана, вытащив из больших, поменьше и маленькие, пересовывала их и перекладывала, то в ряд, то горкой. Наконец нашла понравившийся ей вид этого взгромождения и кивнув, повернула голову к Василисе: — Вымою руки и все поясню.

Василиса подошла к чемоданам и рассматривала их.

— Выбираешь? — входя, спросила Светлана.

— Изучаю.

— И ни один не понравился?

— Вот этот, средненький, интересный экземпляр. Наклейки со всего мира. Да, отец мне рассказывал, как он по молодости клеил на чемодан открытки с видами стран и городов где бывал.

— У вас дома есть такой?

— Возможно, где-то в кладовке и есть. А может мама и выбросила. Она у меня, в отличие от большинства женщин, легко расстается с вещами.

— Если найдешь, тащи.

— Но для чего?

— Васса! Ты такой замечательный человек и отличный юрист, а проявить фантазию не хочешь. Для избавления от проблем.

— Это как?

— Очень просто. Приходят ко мне барышни и все до одной ноют, как им тяжело, как груз давит. Я долго думала, не выпросить ли у тебя боксерскую грушу, их трудности выбивать. Ты же не будешь спорить, что слушая их всех, мы берем часть тягот на себя? — Васса соглашаясь, кивала. Светлана продолжила: — Но быстро поняла — не годится. Никуда не денутся их беды из наших стен. И тут увидела это! Догадываешься?

— Будешь складывать?

— Не совсем. Предложу на выбор, какой приглянулся, в тот пусть и выплескивает все, что накипело, запрет на ключ и забудет.

— Ты же хотела избавить наш салон от чужих грузов. Это же каждый раз новые приобретать.

— Да, образно я их буду выбрасывать.

— Светка, но тогда нам нужна камера хранения.

— Не смеши. И не принимай мои слова буквально. Никто же не знает, ну, кроме меня, что какой-то чемодан уже арендован. И еще не понятно, захочет ли кто это сделать, не сочтет ли дурью мое предложение.

— Ясно. Сооружаешь склеп и радуешься. — Васса надула губы, затем сморщила лоб, рассматривая чемоданы и горько вздохнув, направилась к себе.

— Эй, ты куда?! А выбросить тягость пережитого.

— То, что пережито, даже в контейнер не поместится, а то, что наживаю, пусть пока со мной побудет.

— Как же я тебя люблю! — сказала Светка и открыла шкафчик, где у нее хранились разнообразные сладости. Она редко их покупала, так, если приглянется нечто аппетитное. В основном ей все эти коробочки, баночки, кулечки-пакетики, приносили клиентки в знак благодарности, конечно поверх оплаты.

****

Лялька — очередная посетительница. Низенькая, пухленькая, с завязанным хвостиком на затылке, желтых как одуванчик волос, в джинсовых легинсах и короткой кофточке, не скрывающей не только изгибов ее тела, но и белья, вошла и сразу же плюхнулась на диван. Светлана мило улыбнулась, рассматривая ее. Лялька вздохнула, покрутила головой, не стесняясь, а возможно даже не замечая, почесала, выглянувший на свет живот и расплылась в улыбке.

— Как дела, Ляля? — спросила Светлана, щелкнула диктофон и поднялась: — Чай, кофе?

— А нет воды?

— Есть. Теплой?

— Не-а. Мне бы со льдом, жарко.

Светлана еще раз улыбнулась и озвучила секретарю просьбу.

— Ляля… Мне вас так и называть?

— Да, так и зовите. Я привыкла. Мне сказали, что здесь все будет доверительно.

— Даже не сомневайтесь. Как вам в этом месте?

— Необычно.

— А вы уже бывали на подобных встречах?

— Не. Но по телику видела. — ответила Лялька и покрутила головой.

Вошла секретарь, принесла графин с водой, наполнила в стакан, удалилась. Светлана отвлекла Лялю от изучения кабинета:

— Ваша вода.

— Спасибо!

— Так что вас тревожит, Ляля?

— Муж.

— Понятно. — снисходительно улыбнулась Света, отметив — на четкий вопрос «что», Лялька отметила мужа. А в действительности ли он доставляет ей тягости? Светлана принялась задавать неназойливые вопросы, пытаясь разговорить клиентку, сама же, не сдерживаясь, опускала глаза к ее талии. Ей так хотелось утвердиться в своей догадке, что вопрос вырвался поневоле: — Ляля, простите за бестактность, вы носите стринги или?

— Конечно стринги! А это так важно?

— В этом кабинете все вопросы важные. Продолжим. Вы говорите, муж не выносим, жизнь с ним опостылела настолько, что вам не хочется ничего делать?

— Да! Меня все в нем раздражает. Сколько не корми, а у него кожа да кости. Гулять не пойдешь с ним, как и в отпуск не съездишь. Раз уговорила на море поехать, так он и на пляж ходить не хотел. Пиво, пиво, пиво и телек. Вот так он проводит вечера.

«Стесняется ее» — подумала Светлана, и спросила:

— Сколько вы вместе?

— Двадцать лет.

— И он всегда таким был?

— Практически. Ребенка родила, сначала не замечала, что из дома выходить перестали. Понимаете же, не до гулянок было. Пеленки, распашонки, мужа с работы встреть.… Сын вырос, а у меня ничего не меняется, разве что вместо распашонок — носков и рубашек прибавилось. Одно время я сама гуляла, пойду в магазин и куда-нибудь загляну. Потом к подругам стала ездить. А муж и не замечает, дома я весь день, или перед его приходом пришла. Он-то, приходит поздно, после работы идет развлекаться, в казачество. Хобби у него такое, шашкой махать.

— Вас с собой не берет?

— Брал. Но мне там не интересно. — усмехнулась: — Не, забавно было, сначала. На встречи надо специальный наряд шить: юбки в пол, кофточки с оборками, голову повязывать. Ну, честно — баба на чайнике. Вы только представьте, там же женщин ровно столько, сколько мужиков. Да все дородные. По лавкам усядемся, пока мужики забавляются, шашками ли, на конях скачут, или другие гульбы, мы сплетничаем да семечки щелкаем. Вот, пару раз я прошлась с ним, а потом скучно. Да и мужики грубые, невнимательные. Другое дело, в Турцию поедешь, там мужчины и комплименты тебе, и пропустят, и место уступят.

— Так вы все-таки в отпуск ездите?

— Это я езжу. Редко, но срываюсь.

— Вы всегда такая аппетитная?

— Толстая?

— Ну, где же вы толстая. Пышная, да!

— Не, не всегда. Но уже давненько. Что ток не делаю, на какой диете не сидела, ничего не помогает.

Светлана, мило улыбаясь, подлила ей в стакан воды и достала из холодильника коробочку пирожных. По дороге прикупила, хотела с Вассой чай попить, но тут не сдержалась. Лялька тем временем разоткровенничалась, поведала, по секрету естественно, про любовников, про многочисленных поклонников интернета. Про то, что ей от мужа романтики не хватает, а в интернете мужчины ей часто стихи посвящают. Говоря это, съела парочку пирожных, потянулась к третьему, но опомнилась.

— Простите, давно не баловала себя. Хотя последнее время думаю начать. Вот чего истязаю себя? Мужчины же и полненьких любят. Им, собственно, все равно, какая у женщины фигура, им душа важна. Вы согласны со мной?

— Полностью! Скажите, а интимные отношения с мужем, как у вас?

— Да какие там отношения! Так, название одно. Нет, любовницы у него нет, это я точно знаю. Но только все скомкано. А больше всего нервирует, как он спит. Голову мне на грудь положит, вторую рукой накроет и доволен! Словно я мамка ему, а он младенец. Двадцать лет, а он все титьку бросить не может.

Ляля разоткровенничалась, стала сравнивать. А Светлана ловила себя на мысли о стрингах, неужели ей удобно в них. Лялька все говорила и говорила. Казалось — не выдохнется! Странное дело, Светлана впервые не видела ни одной проблемы, кроме лени, окутавшей женщину с ног до головы. Наконец Лялька умолкла. Светлана держала паузу. Лялька вздохнула:

— Что, скажите, я все сама сгущаю?

— Не скажу.

— Что посоветуете?

— Оставить все тягости в прошлом и начать жить заново.

— Да как?! Уйти от него не могу.

— А почему не можете? Вы отвечали себе на этот вопрос? Что вас держит?

— Привычка.

— И все?

— Не знаю. Я тут столько наговорила, может, вы мне подскажите?

— Вы двадцать лет ответы не находите, как я вам могу их дать за два чеса беседы?

— Два часа?

— Да, вы у меня в гостях уже два чеса.

— Пора прощаться. — Лялька испуганно глянула на нее.

— У меня скоро клиентка. Но мы можем с вами увидеться в другой день. Если захотите и если выполните мои задания.

— Мне бы хотелось. А задания, это похудеть?

— Ляля, поверьте, мне нет никакого дела до ваших форм. Мы тут облегчаем душу.

— Да, мне и правда стало легче, как я с вами поделилась. Никому же не расскажешь, у всех свои проблемы. — улыбнулась, перевела взгляд на гору чемоданов и, не спрашивая для чего они, вернула взгляд Светлане. А Светлана уже горела нетерпением испробовать на ней новый метод. — Я приду, но когда не знаю. Я позвоню. — поднялась.

— Куда вы заторопились? А задания?

— Ой! — воскликнула, подтянула свои штанишки и присела: — Слушаю!

— Первое — начнем любить себя. Все же так просто. Просыпаетесь утром, улыбаетесь и у зеркала решаете, чем будете заниматься. И все что распланируете, делайте не для кого-то, а исключительно для себя. Второе — ложась спать, прощайтесь с днем и рассказывайте ему, сколько вы для себя сегодня сделали. И, наконец, третье — закрывая глаза, просите ваше «завтра» прийти радостным.

— Так просто?

— Да! Вы должны обрести себя, в первую очередь.

— А если случится что-то непредвиденное и неприятное?

— Может. Надеюсь, что если такое произойдет, то вы уже воссоединитесь с душою и преодолеете трудности. Нет, звоните, я всегда помогу.

— Ага, поняла. — вздохнула. — Тогда я пошла.

— Мы не сделали одну важную вещь. Ляля, выберете чемодан, пожалуйста.

— Зачем?

— Сложим в него ваши тягости и печали.

— Это как?

— Вы выберете, а затем я скажу как.

Ляля кивнула и подошла к ним ближе. Взяла верхний, самый маленький. Скорее всего, он ей цветом понравился. Света усмехнулась, но говорить ничего не стала. Ляля же первая, с кем она это экспериментировала. Протянула ей ключ и открыла крышку:

— Я выйду. Просто это надо проделать без посторонних. А вы, сосредоточьтесь, затем проговорите все тягости и мысленно, словно вещи, каждую сложите в него. Закройте крышку и заприте. Я приду через несколько минут.

Вышла к Вассе и присев на краешек стола, покачала головой.

— Что, интересный субъект?

— Не то слово. — не глядя на Вассу, ответила Светлана.

Васса заинтригованно поднялась:

— А что она там делает?

— Складывает в чемодан надуманные трудности.

— Даже так?! Сработала твоя идея? И какой выбрала?

— Самый маленький.

— Это, по каким же критериям?

— Пойму, расскажу. Пока не уверена.

Они замолчали и наблюдали за Лялькой. Наконец та захлопнула крышку, Светлана пошла к ней. Лялька стояла с чемоданом в руках:

— Спасибо, вам! Мне, правда, стало намного легче.

— Пожалуйста. Захотите поболтать, всегда рады. И к девочкам нашим приходите, мастера отличные, акции постоянные.

— Да, я приду! — пошла к двери.

— Ляля! Вам так дороги ваши проблемы?! — улыбалась Светлана.

— Что?

— Вот зачем вы их с собой берете? Чтобы на досуге, когда будете счастливы, отдаться воспоминаниям?

— Ай! Я думала… — поставила чемодан. — Думала мне надо его с собой унести.

— Не нужны они вам больше.

— Ну да, конечно, не нужны! До свидания! — бросила взгляд на свой чемодан, затем на те, что побольше. — Знала бы, взяла бы другой.

— Выбирали что полегче и ярче?

— Да. Я же думала мне его унести надо. Еще помыслила, куда его потом деть.

— До свидания, Ляля! У меня клиентка и она, так же как и вы, не хочет огласки.

Лялька ушла, а Светлана отправилась к Вассе. Попить чаю, набраться сил для следующего свидания.

Глава 2

Пока Светлана уделяла время очередной посетительнице с личными, глобальными проблемами, Васса раздумывала о себе. Точнее сказать, она пыталась понять свои сны и вновь возникшую тягу к окнам «сталинок». Некоторое время назад, а точнее, когда она отправила Валерку, с его отцом в прошлое, когда они, четверо, брались за запутанные дела и помогали понравившимся им женщинам, она не замирала у окна, не вглядывалась в окна и вдруг, вчера вечером снова впала в стопор. И эти блики за окном.

— Да, ну! — отмахнулась Василиса от собственной мысли: — Охранник курил. — и тут же, опротестовала: — Курил, но охранник ли? Вот в чем вопрос. Стоп! Василиса, возьмись-ка за дело. Вон как Светка старается, третий чемодан за день заполняет. — сделала несколько шагов, глядя в пол и прошептала: — И снился тебе сегодня ОН. Но, все, хватит! Сама накрутила себя, сама и доводишь до приема у Светки! — присела за стол, достала отчет Сергея, собственной клиентки, от имени кого она будет присутствовать в суде, прочла очень внимательно, пометила несколько ключевых моментов и подняла голову, покусывая карандаш. Кабинет напротив был пуст, Архип Радомирович отсутствовал второй день, а она и не заметила, не позвонила старику, узнать, не заболел ли. Взяла мобильный, как услышала его голос в общем зале. Улыбнулась с облегчением и пошла на встречу:

— Рада видеть вас!

— А я как! — он по отцовский обнял ее, и они прошли в его владения: — Вроде и не приходил всего пару дней, а словно век не видел вас. Как дела, Василиса?

— У нас все как на минном поле! И все из-за Светланы. Новый эксперимент ставит.

— И какой же?

— Складирует женские вздохи. Радомирович, вы не приболели?

— Тьфу-тьфу! Делал проверку в одной общественной библиотеке, нашел интересный, редкий экземпляр. Принесу вам взглянуть. А теперь я займусь делами нашего салона, подошло время отчитываться! — ухмыльнулся и поднял руку, показывая в потолок: — Хоть мы и собственники, а закон есть закон!

— Тогда не буду вам мешать.

— Мешайте мне, Василиса, пожалуйста, мешайте! Я с превеликим удовольствием буду отвлекаться от скучных цифр, на чашку горячего чая.

— Непременно зайду.

Удалилась и, словно сбросив непомерный груз, занялась делом. Через время они втроем попили чай, затем Светлана осчастливила еще одну клиентку и не успела проводить, как пришла следующая.

Соня — женщина за пятьдесят. Худая, ухоженная, со вкусом одета, с очень грустными глазами. Говорила не много, все больше вздыхала, что не может порадовать близких и быть полностью счастливой. Зато, как только разговор заходил о детях и внуках, глаз загорался, и ее трудно было остановить.

— Так в чем ваши проблемы, Соня? — в очередной раз спросила Светлана. По всему было видно, женщина ей нравится — заваренный цветочный чай в прозрачном чайнике, в котором лотос распустился, словно только выстрелил из почки, в маленьких чашечках, на два глотка — для долгого чаепития и теплого разговора. В мармеладках и тихо льющейся музыке.

— Во мне, Светлана, во мне! Я никак не могу перестать их попечительствовать. Мне надо их постоянно слышать, часто видеть, вязать носочки и шарфики, которые они не носят, потому что покупают на свой вкус. Мне вечно хочется закручивать сотнями банки солений, не дай бог, зима будет голодной!

— А им это в тягость?

— Не знаю. Не спрашивала.

— Раз не говорят, значит не против.

— А вдруг?!

— Соня! Молодежь наша намного смелее, чем вы думаете. Какое бы воспитание им не дали родители, свободу свою они ущемлять не будут. Вот ответьте мне, кто к кому чаще в гости ходит?

— Они ко мне.

— А на прогулки вы ходите вместе?

— Конечно! Пару дней в неделю проводим вместе.

— Разве это не ответ?

— Возможно. — задумалась. — В таком случае, пойду, не буду вас напрягать, своими выдумками.

— А мне нравится с вами говорить. Вот вы второй раз всего пришли, а мне кажется — я вас с детства знаю. И мне бы хотелось с вами еще увидеться. Хоть на пару минут. Просто попить чаю.

— Тогда приходите в гости! Правда, у меня нет такого, заморского, но вкусненьким непременно угощу.

— Вот и договорились. Будем друг к другу в гости захаживать. Ну, а теперь, чтобы вы, навсегда забыли о том, что неприятного пережито в прошлом, давайте оставим его в одном из вон тех старых чемоданов. Как говорится — история никуда не денется, а груз с плеч лучше скинуть.

— Абстрактно, я правильно поняла?

— Да! — кивнула Светлана. — Какой возьмем?

— А можно вон тот, нижний, самый большой?

— Какой хотите! Вот вам ключ от него, сложите и заприте. Я выйду на пару минут.

Закрыла дверь, вышла на улицу, подышала полной грудью, надела дежурную улыбку и вернулась. София как раз, возвращала конструкцию из чемоданов в прежнее состояние. Попрощались, обнявшись, как родные и Света провела ее. Сразу заглянула к Василисе.

— Я так понимаю, ты растрогана?

— Правильно понимаешь. — Светлана уселась в кресло, подперла голову руками и замолчала.

— Хочешь сказать, ей так же требуется помощь нашего супер-агентства?

— Нет-нет!

— А что тогда не так?

— Все так. Просто подумала, как мало осталось таких как она женщин. Вот как ты думаешь, какой она чемодан выбрала?

— Судя по ее комплекции, средний.

— Не угадала. Самый большой! И сложила она в него не обиды, не нехватку к ней внимания, а чрезмерное свое надоедание близким. Ей кажется, она мешает! Глупости какие. Я бы тоже хотела гулять с мамой просто по аллейке или в парк ездить. Это же так здорово, раз в неделю, если не получается больше, устраивать родительские дни!

— Тебе этого не хватает?

— Очень! — Света смахнула предательницу слезу и растянула в улыбке губы.

— Значит, берем шефство над Аристархом и гуляем с ним по понедельникам!

— Почему по понедельникам?

— Светка! Выходные будем отдавать близким. Вон на меня уже Мишка исподлобья поглядывает.

Посмеялись немного и расстались. А ночью Васса проснулась в холодном поту.

Он появился из темноты, держа в руках трубку. Было темно, но она, как ни странно, отлично видела, с каким интересом ее рассматривают, прищурив один глаз. Пыхнул трубкой, покачал ею и сказал:

— Правильным путем идете! Только медленно. — развернулся и ушел, шаркая ногами и поскрипывая сапогами. Повеяло табаком и пронизывающим холодом. Васса вскочила. За окном рассвет, она одна, Михаил в командировке.

— Сон! — вздохнула с облегчением и почесала нос. Медленно опустилась на кровать, подсунула одеяло к подбородку и принюхивалась. В спальне четко стоял запах табака. — Даже не вздумай, Васса, привязывать запахи ко сну! Окно открыто, с улицы нанесло. Благодаря запаху мне и приснился тот загадочный мужчина. Уж очень встреча с ним была неожиданной. — повернулась на бок, прикрыла глаза: — Надо еще раз поговорить с Архипом.

Рабочий день начался обычно. Выпили кофе, Радомирович занялся отчетом, Сергей умчался по делам, Светка, заметив, что Василиса бледнее обычного, положила перед ней плитку шоколада и пошла, готовиться к встрече новой клиентки. Однако уже чрез полчаса, Васса поднялась с места и заглянула к Светлане.

Любонька — двадцатилетняя девушка. Сидела на диване, смотря в пол. Темный платок открывал лишь ее лицо, одежда только кисти рук. Рядом с ней женщина, не смотря на возраст, одета в легком сарафане. Выждав минут пять, Светлана выставила женщину постарше из кабинета и присела к девушке на диван. Василиса вернулась к делам.

Любаша родилась и выросла в Москве, в состоятельной семье, отец был дипломатом, и они с мамой много путешествовали. Не так давно Любаша, отдыхая на острове Джерба, познакомилась с приятным молодым человеком, по имени Бари. Ее мама большой симпатией к нему не прониклась, но, отговаривать дочь от увлечения к нему не стала, хотя и почувствовала легкую тревогу. Понадеялась, все пройдет, как только они вернутся домой, но не тут-то было. По возвращению домой выяснилось, что Бари достаточно часто бывает в Москве и подолгу. Любаша стала бегать к нему на свидания, не слушая мать. В один из дней, придя вечером домой, Люба заявила — переезжает жить к Бари.

— Ты думаешь, что говоришь? — спросила Надежда, впервые повысив голос: — Тебе только восемнадцать и у тебя диплом через год.

— Я не собираюсь бросать учебу. А к нему перееду!

— Нет! — заявила мать. — Отец меня поддержит.

— А мне все равно кто из вас кого поддержит. Я хочу быть с ним.

— Он что, предложение тебе сделал?

— Не он, а Бари! Имя не трудное.

— Хорошо. Бари придет свататься? Когда? Папе нужно сообщить.

— Мы решили пожить вместе и присмотреться друг другу.

— А до сегодня вы с закрытыми глазами встречались?! Люба, не делай глупости! Встречайся, но пойми, он никогда не женится на тебе, у них другие законы.

— Такие же, как у всех. Мы любим друг друга!

— Оставим этот разговор до приезда отца. — хотела выйти, так как закипала, но поинтересовалась: — Один вопрос, ты собралась с ним жить в съемной квартире?

— Он живет в отеле.

— Час от часу не легче! Люба, ты же умная! В отель не приглашают невест, в номер приводят эскорт!

— Знаешь что! — Люба выбежала, хлопнув дверью. Однако пару дней, хоть и дулась на мать, о переезде не заикалась. Надежда задышала легче. Но через неделю, пришла домой и нашла записку от дочери:

«Мама, я его очень люблю и он меня тоже! Доказательство — Бари купил квартиру для нас. И, зная наперед твои претензии, сообщу, на Котельнической набережной. Так что, о его достатке суди сама. Пока не приглашаю, нужно обустроиться. Вас я люблю по-прежнему.»

Надежда схватилась за сердце, но даже мужу не позвонила, решив, что дочь одумается.

Прошло два месяца. Люба звонила стабильно раз в неделю и делилась счастьем. Надежда не изменяла свое мнение ни в одну из сторон. Вернулся муж. Настойчиво просили приехать дочь домой. Люба приехала одна. Радостно обняла всех. Пообедали. Поговорили на общие темы, и едва разговор зашел о Бари, Любаша заторопилась к нему, пообещав, что приедут вместе. Однако два следующих визита она так же была одна. Родители заметили — она сильно изменилась, скромнее стала одеваться, перестала пользоваться косметикой.

— Люба, а где твоя боевая раскраска? — смеясь, спросил отец.

— Зачем она мне? У меня есть любимый. Для него я красива и без прикрас.

— Не удивлюсь, если через время он наденет на тебя паранджу! — бросила мать и серьезно посмотрела на мужа.

— Дочь! — начал отец: — Мы с мамой волнуемся, это естественно, ты же наша единственная дочь. Не возражай сразу, а услышь нас. Мы приняли твой выбор, но нам бы хотелось и с ним познакомиться. Нам важна эта встреча, как и услышать его слова о любви к тебе.

— Я поняла. А сейчас простите, мне пора.

Еще через месяц они узнали, что дочь бросила учебу, а через полгода, что она собирается принять его веру.

— Ты собралась с ним уезжать? — испугалась мать.

— Нет, мы будем жить тут. Но чтобы стать его женой, я должна сменить веру.

— Милая! — отец обнял ее: — Ты же христианка! И потом, причем вера, к любви и браку?

— Бари так хочет.

— А ты?

Люба пожала плечами, говоря:

— Мне все равно.

Это известие опечалило родителей и отец начал наводить о Бари справки. Люба пришла через день, сказала, что Бари уехал ненадолго домой. Осталась ночевать, но к следующему вечеру ушла. Через день пришла снова, потом еще и еще. Так прошло месяца два, Бари все еще не возвращался, но звонил ей по нескольку раз на день и требовал, чтобы она жила в их квартире, а не у родителей, если еще хочет быть его женой. К концу года знакомства с Бари положение Любаши не изменилось. Она по-прежнему была с ним, но женой не стала. К родителям приезжала лишь в те дни, когда он уезжал из Москвы.

— И тебе нравится такая жизнь? — спросила как-то мать: — Ты за этот год стала похожа на забитую овцу. Никуда не ходишь. К нам украдкой. Даже звонишь по разрешению. И это еще ты не его жена.

— Мама!

— Да я почти двадцать лет твоя мама! Вот только никогда не думала, что ты настолько глупа.

— Я не глупая. Я его люблю.

— Это не любовь, а издевательство.

— В любви всегда один жертвует.

— Правда? А у нас с твоим отцом, кто жертва?

— Вы исключение.

— Люба, задумайся! Верни себе свободу. Тебе еще и двадцати нет, встретишь еще того, кто будет тебя любить, а не делать рабыней.

— Ты ничего не понимаешь. — ответила Люба и ушла.

Мать только вздыхала, да косо смотрела на мужа.

— А что я могу? — разводил тот руками: — Он ни в чем не замешан. Работает прорабом. Ну, обманул ее, что купил квартиру, а не снял.

— Всего лишь прораб! А на какие деньги он квартиру снял?

— Не узнавал я его заработок, тем не менее, думаю, может себе позволить.

— Ну, раз тебе все равно с кем дочь молодость убивает, то мне и сказать тебе больше нечего! — вспылила Надежда.

— Нет, мне не нравится, что он намного старше, что так и не пришел к нам. И я намерен сам с ним встретиться.

— Хоть что-то ты решился сделать!

А через неделю они неожиданно приехали к дочери в гости. Люба растерялась, но в квартиру впустила. За стол усадила, принялась чаем поить. Тут и Бари пришел. Одарил всех недовольным взглядом и, махнув рукой Любе, вышел. Они не хотели подслушивать разговор, но Бари видно специально говорил громко:

— Что они тут делают?

— Это мои родители, в гости зашли.

— Что значит в гости зашли? Я их не приглашал!

— Это мои родители! — настаивала Люба.

Он заговорил на своем, по интонации было понятно — гневался. Люба молчала. И снова, на достаточно хорошем русском:

— К моему возвращению чтобы их тут не было!

— Бари!

— Не перебивай мужчину. Это мой дом!

— Простите! — отец Любы не сдержался и вышел: — Не нужно кричать на мою дочь, вы ей даже не муж. Люба! Собирайся, мы сейчас же едем домой.

— Выбирай! — сказал Бари, не посмотрев на ее отца: — Или они, или я! — тут же хлопнул дверью.

— Люба, собирайся! — поддержала мужа мать. — Побыла рабыней, хватит.

— Я не поеду. Я его люблю.

— Люба! — повысила голос мать.

— Милая, — обнял Любу отец: — любовь странная штука, но не убивающая. Он не достоин тебя. Это не его квартира, он ее снимает. Мы о нем ведь ничего не знаем. Чем занимается, есть ли у него семья на родине. Эта встреча заставила меня задуматься, теперь я о нем все узнаю. Мы с мамой очень любим тебя и не хотим, чтобы с тобой произошла беда.

— Мне хорошо с ним, папа!

— Люба, доченька. — не успокаивался отец.

— Поехали! — неожиданно заявила мать: — Раз ей нравится быть ковриком у его ног, пусть нахлебается!

Первой вышла, отец обнял и прошептал:

— Я ухожу, но тебе стоит только позвонить, мы сразу приедем.

Месяца два Люба ни звонила, ни приезжала. К этому времени отец узнал практически все о Бари. Повода вытворить его из страны не было, как и обратиться в полицию, забрать от него дочь. Ему срочно нужно было уезжать в командировку, для спокойствия нанял людей приглядывать за дочерью.

Несколько дней Бари был в отъезде и Люба, очень соскучившись по родным, позвонила домой. Поговорив с матерью, договорились о встрече. Люба подъехала первой и, ожидая мать, случайно заметила Бари в обнимку с молодой, кричаще одетой женщиной. Взыграла ли в ней русская кровь, или еще что, только Люба не стала прятаться от него, а смело подошла к ним:

— Ты же сказал, что уехал к родителям!

— Не кричи, женщина!

— Это я женщина?! Это ты так говоришь мне, своей жене? Это кто?

Бари не ответил, а ударил ее по лицу, наотмашь, да так, что Люба еле удержалась на ногах.

— Марш домой! Твое место на кухне! Там и сиди! — гневно приказал Бари.

— Не ори на меня! — повысила голос Люба.

Бари замахнулся второй раз, но тут подскочил нанятый отцом охранник, стал между ними.

— Отойди! Это моя женщина и я с ней разговариваю, как она того заслуживает! — рычал Бари.

— Спасибо, но мы сами разберемся. — добавила Люба, будучи не в курсе отцовского решения приглядывать за ней.

Именно в этот момент подъехала мать. Охранник, не обращая внимание на Бари и не слушая Любу, взял ее за руку и пока та была не в себе, усадила в машину к матери. Так они и оказались в «Вассе», куда мать ходила еженедельно и сама советовалась со Светланой.

— Люба! — Светлана говорила очень тихо: — Он часто тебя бьет?

— Нет.

— Сегодня впервые?

— На людях, да.

— Значит, бил дома?

— Только раз. Потом мы померились, и он попросил слушаться.

— Люба, если он раз поднял руку, то не остановится! Это проверено и доказано.

— Бари не такой!

— Ты просто не хочешь смотреть правде в глаза. Ты совсем молоденькая, он уже в возрасте.

— Ему только пятьдесят.

— К этому возрасту у мужчин заканчивается юношеская вспыльчивость. Если мужчина в его возрасте бьет женщину, он либо трус и отыгрывается на слабых, либо урод. Люба! Ты свободный человек.

— Я его жена и должна слушаться мужа.

— Вы не расписаны.

— Да. Но это временно. Просто мне надо стать достойной его.

— Кто тебе внушил эту чушь?

— У них такие законы. И я приняла это.

— Даже в его стране нет такого закона.

— Есть!

— Давай не будем спорить. Ты грамотная, вот тебе права женщин всех стран, почитай.

— Не буду! Компьютер несет лишь распутство. Я читаю только Коран.

— Люба, очнись! Да пробуди же ты свое Я!

Люба опустила голову и прекратила реагировать на слова Светланы.

— Выпей чаю и успокойся. Я выйду на пять минут, а тебя прощу, прочти. Там лишь выдержки из закона о правах человека.

— Постойте! — Люба подняла голову: — Где мама?

— Я посмотрю, где она. Не ушла, конечно, она тебя не бросит. — Светлана вышла.

Надежда сразу же подошла к ней:

— Как она?

— Спрашивала Вас. Скажите и давно с ней это происходит?

— Более года. Мы пытались сами достучаться, но, увы.

— Вам лучше ее увезти, хотя бы на пару месяцев. В дали от Бари, она быстрее придет в себя.

— Как же мне хочется его наказать! — Светлана прищурила глаз. — Мы пробовали сделать все правильно, по закону. Только нам никто не захотел помочь. Гуманизм! Говорят, она совершеннолетняя и это ее воля быть с ним или не быть.

— Надежда, успокойтесь. Сейчас ей нужна ваша поддержка, а не сетования. У Любы откроются глаза, а на него найдется правосудие. Увезите ее, недели на две.

— Предлагаете наручниками пристегнуть?

— Она сама поедет. Да, она покорилась его воле. Однако в ней есть упрямство и самолюбие. Сегодня была грань, на которой вы вовремя появились. Он не будет за ней гоняться, он уверен, что Люба приползет к нему. Так что, у нас не все потеряно.

— Спасибо!

— Оставьте мне номер и адрес, я буду к вам приезжать и помогать Любе, выбраться из морального рабства. И еще, покажите ее врачам, мне кажется он бил ее, а может что и похуже.

— Мы поедем на дачу. И я вызову охрану. — Надежда достала из сумочки визитку: — Здесь все мои координаты.

Через полчаса Светлана сидела в кабинете Вассы, подробно рассказав все.

— Ты хочешь ей помочь? — спросила Васса: — Но как?

— Пока не знаю, но очень хочу.

— Светлана, у нее есть родители. Думаешь, не справятся?

— Надеюсь, смогут. Вот только тот урод, не прекратит находить таких дурочек как Люба!

— Светик, я согласна, но я не вижу, как мы ей можем помочь, или как его наказать. Он же иностранец! Правда, я не нахожу под какую статью его подтолкнуть. И шантаж вряд ли поможет.

— Под человеческую. Чтобы убрался куда подальше!

— Я в этой девчонке чего-то не разглядела?

— Да разве только в ней дело! Ладно, пойду домой. Что-то я сегодня так устала, хоть чемодан выбирай!

— Иди Светик. Если хочешь, можешь завтра не приезжать.

— Я подумаю. А сегодня — спать! — улыбнулась, пошла к выходу.

— Свет! Отдохни и мы подумаем, может, что и найдем.

— Спасибо!

— Всегда — пожалуйста. Светуль, а можно вопрос?

— Тебе все можно.

— Отчего ты одна?

— Потому что время, нифига не лечит! Да и болеть я второй раз не хочу. — быстро закрыла двери за собой, не дав возможность Вассе спросить еще хоть что-то.

А Василиса не задалась вопросом, она прочувствовала боль подруги и, выждав пять минут, пошла к Сергею:

— Дорогой друг, скажи мне, только правду, ты знаешь о прошлом Светы?

— Нет. А надо?

— Если мы друзья-товарищи, то да. И так, чтобы не ранить ее.

— Что-то случилось? — насторожился Сергей.

— Не сегодня. Понимаешь, я вдруг поняла, у нее есть некая тайна, очень болезненная. Хочу знать, чтобы нечаянно не оцарапать в разговоре.

— Понял.

Глава 3

Было начало одиннадцатого вечера, когда Светлана добралась на окраину Москвы, в квартиру родителей. Бросив сумки прямо в прихожей, надела спортивный костюм, накинула капюшон на голову и отправилась в близлежащий лесок, где и днем было не многолюдно, где в основном обитали собачники. Она шла по аллеи, не поднимая головы, углубляясь все дальше и дальше. Тихо, темно и безлюдно. Светлане нужно было выпустить «пар», избавиться от набежавших воспоминаний. Люди в этот момент были лишние. Светлана набрала скорость, пробежалась, совсем немного и постепенно перешла на медленную ходьбу.

Конец ознакомительного фрагмента.