Пленница. Без права на отказ

Виктория Цветаева, 2022

Вся моя жизнь – это непроглядный туман, который клубится над нашим озером. Он, как волшебник или злой чародей, одаряет меня то сказочным благом, то чёрной беспросветной тоской, смешивая воедино жизнь и смерть, любовь и ненависть, восхищение и презрение, а ещё двух братьев, чьи жизни теперь неразрывно связаны со мной и туманом, соединив нас в единое целое…

Часть 2. Оживший кошмар…

Еле слышный стон, как сквозь вату, доносится до меня, и я с трудом узнаю свой голос. Глаза тяжёлые, и я совсем не могу их открыть, такое чувство что на них лежит сейчас вся тяжесть этого мира. Что со мной? Где я? По ощущениям точно не у себя дома. Совсем не могу вспомнить последние события. Чувствую что-то прохладное обволакивает меня… Это шёлк…, он приятно ласкает мои руки, плечи и спину. Провожу рукой по своему телу и вдруг осознаю, что я совсем голая. Может быть, это сон? Но всё настолько реалистично, что не оставляет сомнения, что сном тут и не пахнет. Мимолётную негу снова сменяет боль — голова трещит, с потрескавшихся губ срывается бесконечный стон, во рту вязкая горькая слюна. Воды… я хочу воды…

— Что за чёрт! — ругаюсь, когда понимаю и осознаю всю опасность ситуации, в которую я попала.

В один миг прихожу в себя, обрывки воспоминаний чётко отвечают на главный вопрос — здесь я точно не по своей воле, но больше всего меня волнует: кто меня раздел? Мне стало страшно…, а если меня похитили и привезли в какой-нибудь притон, где заставят заниматься проституцией? В страхе я вновь натянула на себя одеяло и погрузилась туда с головой. Через несколько минут стала задыхаться в духоте и вынырнула наружу, глубоко и часто дыша.

— Надо выбираться отсюда! — отбросила вмиг все страхи я, готовая бороться за свою свободу.

Повернув голову влево увидела стакан, графин с водой и обезболивающие таблетки в блистере. Первым делом залпом, давясь большими глотками, с жадностью я выпила почти половину графина. Таблетки взяла, прочитала название, которое было мне совершенно незнакомо, покрутила их в руках, но всё же решила выпить одну на свой страх и риск, так сильно раскалывалась голова. После замерла, долго прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде бы жива и монастырская колокольня внутри меня закончила свой призыв к утренней молитве. Спасибо тебе, Господи…

Теперь появились внутренние ресурсы подумать о том кто эти люди, которые меня сюда зачем-то привезли? Лучше бы вообще оставили в покое и дали жить спокойно! Неужели это тот таксист Освальд, кажется, меня предал и привёз сюда, а я доверилась ему. Вот же идиотка! Кофе попьём, ну-ну, как же, такой прям был заботливый, а сам…

Мои размышления вмиг прервал какой-то шум за дверью. Я напряглась в ожидании. Что же делать, ведь я совсем обнажена? Я быстро закуталась в тонкое, больше похожее на простыню, одеяло, хотя кого я обманываю — это ещё одна простыня. Едва я успела закончить это шёлковое обёртывание, как в спальню вошла молодая девушка, которая несла перед собой поднос с завтраком или обедом, я совсем не понимала какое время суток было сейчас. На улице светло, значит одно из двух.

— Ваш завтрак, мисс, — улыбнулась она мне, как будто мы знаем друг друга не один день и даже месяц.

Завтрак всё-таки,…ммм… весело, значит, я пробыла в беспамятстве почти сутки.

— Девушка, не подскажете, где моя одежда? Что я здесь делаю и где хозяин дома, мне срочно нужно с ним поговорить? — напала я на неё с расспросами, но она всё также мило улыбалась, продолжая делать свою работу, совершенно не обращая внимания на мои многочисленные вопросы.

— Ваша одежда готова, мисс, — показала она на кровать, на углу которой лежало чёрное платье на бретелях из тонкого материала, похожее больше на комбинацию, чем на платье.

— Мне не нужна эта тряпка, верните мне мою нормальную одежду! — не унималась я, а эти все платья просто не выносила, предпочитая или шорты, или джинсы.

В ответ опять тишина. С какой милой улыбкой она пришла, с такой же и ушла. В своей импровизированной тоге, я соскочила с постели и побежала за ней в испуге, что она меня закроет, но зря, у неё даже близко не было такого намерения. Приоткрыв дверь, я наблюдала, как эта милая, но явно «глухая» девушка, спускалась вниз со второго этажа. Я ненадолго замерла, осматриваясь по сторонам. Богатство окружающей обстановки привело меня в восхищение, даже у нас дома, когда были живы родители, а они были далеко небедные люди, не было так шикарно, как здесь. Долго я не могла там оставаться в таком виде и быстро прошмыгнула обратно, плотно закрыв дверь.

С досадой я посмотрела на эту так называемую одежду и скривилась от безысходности, придётся одеть то, что мне приготовили, не ходить же голой. Скинув с себя этот экстравагантный наряд, я облачилась в не менее странное платье, которое было очень коротким, еле прикрывая ягодицы. Я чувствовала себя в нём мягко сказать, как с панели, или так, как будто меня туда собираются отправить. Но самое главное не это, что меня волновало больше всего — это отсутствие нижнего белья. Поблизости не было ни лифа, ни трусиков, ни даже набедренной повязки… Я подумала, что они упали или затерялись в глубинах этой огромной кровати, но, перевернув всё вверх дном и даже заглянув под кровать и во все углы, которые были в поле моего зрения, я ничего не обнаружила. И что это значит, я должна ходить в таком виде? Стыд какой! Я сглотнула и стала озираться по сторонам, было такое стойкое чувство, что за мной наблюдают. Камеры? Пристально приглядываясь ко всему периметру комнаты, исследуя каждый его уголок, я ничего подозрительного не обнаружила и успокоилась. Меня ещё мутило и слегка кружилась голова, поэтому я присела опять на кровать, боясь потерять равновесие и упасть.

Я перевела взгляд на столик около кровати, на котором стоял поднос с завтраком. Может быть, действительно перекусить, силы мне понадобятся, да и возможно тошнота пройдет. Когда подошла ближе, я увидела небольшую садовую белую розу, которая стояла в прозрачном стакане с водой. Посмотрите-ка на него, хозяин этого дома хоть и преступник, но явно романтического склада характера. Взяв её в руки, я вдохнула её нежный аромат, любила эти цветы не только за их красоту и неповторимый запах, было в них что-то сродни мне. Роза такая же неповторимая в своём роде, как и я со своим особенным цветом глаз, только розы любят все, а меня никто… Насладившись ароматом цветка, я поставила его на место и обратила внимание на письмо, которое лежало рядом и бросалось в глаза знакомым оттиском печатки с буквой М посередине. Все сразу стало понятно, этот мистер «М» не терпит отказов. Злость переполняла меня через край, а глаза метали искры негодования, что я не выдержала и зашипела сквозь зубы, не в силах справиться с обидой, что меня заставляют быть там, где я не хочу:

— Да кто ты такой, чтобы решать за меня! Да ты просто деспот!

Повинуясь сиюминутному порыву, я схватила письмо в руки и в ту же секунду немедленно развернула, чтобы прочитать.

«Юная леди, запомни, никто и никогда не пренебрегает моим приглашением! Своим глупым поступком ты выразила своё неуважение и очень огорчила меня, надеюсь, непреднамеренно, а лишь по незнанию. Эльза, в этот раз я не держу на тебя зла и прощаю по доброте душевной, но дальше будь пожалуйста паинькой. В моём доме для тебя будет несколько правил, которые ты должна неукоснительно соблюдать.

Не ищи нижнее белье, знаешь ли я не терплю его на девушках! Я люблю лицезреть то, чем вас наградила природа, это дарит радость моей душе.

Не пренебрегай моим обществом, ибо это неуважение к хозяину дома. Каждый вечер я жду тебя на ужин к восьми и ни минутой позже! Наряд к ужину тебе будут приносить ежедневно.

Ты моя гостья, но не пленница. Можешь ходить по дому, спускаться в гостиную и библиотеку, а со временем сможешь выходить и в сад. Я рад тебе, но смею напомнить, что для твоего же блага не стоит выходить из комнаты после десяти, спускаться в подвал и заходить в мой кабинет, даже если ты что-то услышишь. Это сохранит твою жизнь и здоровье, моя дорогая гостья!

И последнее, ты важный для меня человек, я дорожу тобой, но безмерно буду расстроен, если ты нарушишь правила или попытаешься покинуть остров без моего разрешения. Пойми, мне придётся тебя наказать, а нам обоим ведь этого не хочется, так ведь, Эльза?

М.»

Меня так возмутило его письмо, что я тут же разорвала его на мелкие клочки. Это что получается я его гостья, но только на словах, а на самом деле самая настоящая пленница, не имеющая право что-то здесь решать. Метнув быстрый взгляд на кофе и горячий завтрак, который так манил его съесть, а в животе уже давно урчало, намекая мне в открытую о желании подпитки, я развернулась и побежала к двери, игнорируя все это, злая как никогда в своей жизни. Берёт меня опаивает, потом похищает, наряжает, как шлюху, хотя я не на один из этих пунктов не давала своего согласия.

— Хозяин моей жизни нашёлся! Хрен тебе понял! — собрав все свои силы, заорала я насколько хватило громкости моего голоса, хотя голова трещала, разламываясь пополам от боли.

Выбежала из комнаты, пролетела по ступенькам вниз, и, приняв на себя воинственный вид, взяла уверенный курс на входную дверь. К моей радости она была не заперта, но, когда я её открыла, вход мне перегородили два огромных верзилы, внушающие дикий страх. Собрав всё своё мужество, я грозно закричала, показывая им, что я их не боюсь:

— Дорогу! Я хочу отсюда уйти!

Но те и не думали двигаться, исполняя приказ своего хозяина, как верные псы сохраняя то, что им поручили охранять. Даже не смотрели на меня, как будто я и не человек вовсе. Вид у них был непрошибаемый и очень устрашающий, даже если я сейчас на них с кулаками кинусь, вряд ли они хоть глазом моргнут, а боли не испытают ни на грамм, скорее себе все конечности поотобью к чертям собачьим.

Так здесь мне не выбраться, смекнула я, придётся в обход, но я всё же в последний раз решила их проверить и проскочить мимо, а вдруг не заметят, заодно проверим живы они вообще или нет, а то стоят, не шевелятся, да и не моргают даже. Плотно прижавшись к стене за моей спиной, я стала их обтекать, и когда мне показалось, что почти получилось их обмануть, те ловко сразу сделали шаг в мою сторону, ничего другого не оставляя, как вернуться к себе в комнату.

Ничего пробуем другие варианты отхода. Недолго думая, я подошла к окну, у меня созрел план выбраться через него, связав постельное белье между собой, сделав что-то вроде каната. Я такое как-то раз видела в фильме и настал мой час попрактиковать такую фишку. Но и тут меня ждало разочарование. Когда я подошла к окну, к своей досаде сразу же заметила пару огромных волкодавов, которые бродили рядом с моим окном. Такие порвут на части, как только я сделаю шаг на землю, и глазом не моргнут. Я попыталась что-либо увидеть за деревьями, скрывавшими берег и озеро, и поняла, что мне далеко не убежать, я и плавать толком не умею. Это было непросто признать, а тем более смириться… Характер у меня был боевой и сдаваться я совершенно не собиралась, пусть не надеется.

Последние силы покинули меня, слабость от той дряни, которую мне всыпал тот предатель таксист ещё сохранялась, и я прилегла на кровать. Желудок заурчал, в очередной раз оповестив окружающую меня пустоту и меня в том числе, что не помешало бы и подкрепиться. От выпечки так аппетитно пахло, что я не удержалась и набросилась на еду, чуть ли не целиком глотая её, запивая всю эту мучную вкуснятину ароматным, но уже остывшим, кофе. Кому я сделаю хуже, если буду голодать, только себе, а мне нужны силы для борьбы! Я пила кофе и не боялась больше, что меня опять опоят. Зачем, ведь я уже в плену. Сволочь, просто бандитская сволочь!

Эти непонятные записки, почему не придёт сам, что за таинственность? К чему эти игры? И самый главный вопрос, зачем я здесь и для чего я ему понадобилось? Отсутствие на мне нижнего белья наталкивало на определенные мысли, но я боялась даже предположить подобное. Об утехах плоти не имела ни малейшего понятия, за неимением сексуального опыта. Никогда ни с кем не встречалась, а тем более не спала в свои почти девятнадцать лет. И сейчас мне было страшно, а вдруг меня изнасилуют или отдадут на растерзание тем амбалам во дворе? Да нет, если бы хотел, уже бы давно это сделал, скорее всего бережёт для себя, но не на ту напал, отдаваться ему за свою свободу я не намерена. Буду бороться и отстаивать свою честь до последнего своего вздоха. Уж лучше умереть, или я не Лизи Джонс!

Наелась так, что в изнеможении упала на кровать и сразу уснула. Слабость тела взяла своё… Сквозь сон до меня доходил топот ног и лёгкие, еле ощутимые прикосновения. Я понимала, что уже ни одна, кто-то был в комнате рядом со мной, но я не могла пошевелиться. Моё тело сковало невидимым обручем, а на глаза навалилась тяжесть весом с тонну. Одно из двух или это последствия прошлого кофе, что мало вероятно, или же этот гад меня опоил вновь. Ощущения были, как во сне, но я знала, что не сплю… Всё реально и происходит на самом деле. Мне однозначно подсыпали наркотик, и тяжесть мужского тела на мне было тому доказательством.

Его прохладные, даже ледяные руки блуждали по мне, пробивая озноб по моей коже, которая тут же покрывалась такое чувство, что гигантскими мурашками, которые не проходили, как будто застыв на месте. Что со мной происходило, не знаю, но я не хотела, чтобы он останавливался. Огромная, мощная рука тонкой змейкой поползла туда, где я была совсем обнажена и беззащитна… И я хотела… да… я хотела почувствовать её у себя между ног… Лёгкий стон вырвался из меня, когда он раздвинул мои влажные складочки и слегка просунул внутрь меня палец. Мне было мало, я хотела глубже… Мощнее и не пальцем… Боже… о чём я думаю, я даже не знаю кто это… Это было порочно, но так сладко… Впервые испытываю желание и готова была сейчас буквально умолять этого незнакомца взять меня. Это ненормально, мне что-то подсыпали. Очнись, Лиза, очнись! Но губы молчали, я не могла и главное не хотела ничего менять…

Сознание безвозвратно покидало меня… Уже было неважно, что и кто это делает…, важны только эти волшебные ощущения, которые руководили мной. По мере того как глубже погружался в меня палец незнакомца, дыхание его самого учащалось. Я слышала очень близко от своего уха его даже не стоны, а рычание. Этот зверь был готов причинить мне вред, но сдерживался из последних сил. Я полностью была в его власти, но он только нежно гладил мою влажную розовую плоть и не причинял боли. Мне было страшно, но желание принадлежать ему было сильнее.

Он сорвал с меня платье и с глухим стоном вонзился в сосок на моей правой груди, в тоже время безжалостно разводя коленом мои ноги в стороны. Через секунду я почувствовала ледяное дыхание на своей промежности, куда он нырнул с головой, а мои соски уже вовсю то теребили, то выкручивали, то поглаживали его прохладные руки.

Незнакомец впился то ли губами, то ли зубами в мою тугую «горошину»… Было немного больно, но мне нравились эти ощущения, может быть, я какая-то извращенка раз меня заводит эта его грубая ласка? Он сосал и сосал мой клитор, не переставая, иногда меняя темп с медленного на более размеренный. Делал он эти манипуляции с моим телом умело и со знанием дела. Я не понимала, что происходит, но на меня волнами накатывало что-то необычное, чего жаждало моё тело, даже не знала, что может быть так хорошо. Губы мои приоткрылись, дыхание участилось, стало равным и прерывистым, возникла дрожь нетерпения и ожидание. Неосознанно я стала подаваться ему всем телом, потекла, как воск, в его руках. Я жаждала его и, вконец переполненная желанием, взорвалась тихим и надрывным:

— Да…

Меня затопило с ног до головы волнами наслаждения, которые перекатывались по мне несколько долгих секунд… Выпала из реальности ненадолго, а дальше темнота и страстный шёпот у моего уха:

— Ты моя, Эльза… Только моя…

С громким криком, я подскакиваю с постели, оглядываясь по сторонам, но ничего вокруг подозрительного не нахожу. Может, мне всё это приснилось, но ощущение реалистичности происходящего не покидало. Я просунула руку себе под платье, которое было на месте, как доказательство того, что у меня просто во сне разыгралось воображение, и дотронулась до клитора, который был очень чувствительным. Никогда до этого дня я даже не прикасалась к нему, чтобы поласкать, только мыла в душе и все. Даже не представляла, сколько удовольствия таит в себе эта чувствительная часть тела. Этой ночью я сделала для себя много открытий, вернее мне помогли их сделать.

Напротив кровати висело огромное зеркало во всю стену, к которому я и двинулась, как только встала с постели. Вид у меня был растерянный и не очень приличный: глаза горели доселе невиданным блеском, волосы в жутком беспорядке обрамляют лицо, губы опухли от многочисленных укусов, которые я нанесла сама себе, периодически прикусывая их, как следствие того, как томно и хорошо мне было этой ночью.

— Что я творю? Мне надо выбираться отсюда…

Мне было тошно, что меньше суток здесь, а уже потекла под ним, как самая настоящая развратница, стонала и просила ещё. Фу, Лизи, ты полная дура! Беги, завтра он тебя опоит опять и возьмёт, а потом сделает тебя своей игрушкой для постельных утех.

Я подошла к окну, там уже вечерело. Собак не было, и я решилась на осуществление своего безумного плана побега.

— Вперед, Лизи, не дрейфь!

Опыта по побегам у меня не занимать, в приюте я это делала с такой завидной регулярностью, что с этим смирились и последние годы просто ждали, когда я, нагулявшись вволю, вернусь на ночлег и ужин…

— Итак импровизируем, до водосточной трубы мне здесь не дотянуться, как я делала в детстве. Вспоминаем фильм и в точности делаем, как там! — подбадривала я себя и придавала смелости, хотя дрожь тела давала мне знать, как сильно я боюсь.

Первым делом я попыталась сдвинуть кровать к окну, но у меня ничего не получилось. Ладно, значит будем привязывать отсюда. Простынь связала с пододеяльником, открыла окно и выбросила эту вязанку из окна. До земли прилично не хватало, поэтому я кинулась к шкафу, чтобы найти ещё хоть одну простынь, но там были полностью пустые полки. Не беда, каких-то пара метров, спрыгну, в приюте и не с такими задачками справлялась.

— Никто меня не остановит! — и действительно, решительности мне было сейчас не занимать.

Проверив узлы на прочность, я стала спускаться вниз. Как выбираться со двора не имела понятия, но там что-нибудь придумаю. Мне было страшно, сердце выпрыгивало из груди, когда я сделала первый шаг наружу и аккуратно, не торопясь, стала спускаться вниз. Вот она спасительная земля, но, когда я уже почти готова была преодолеть эти разделяющие меня с землёй два метра и спрыгнуть вниз, услышала с обеих сторон от себя злобное рычание, готовых меня растерзать на двое собак.

— Упс… Спокойствие, собачки, только спокойствие….

Пока была сосредоточена на том, чтобы спуститься и не убиться по дороге, даже не смотрела по сторонам.

— Приятно было познакомиться… Ну… я полезла назад, да… Это я так зарядкой занимаюсь, для рук и ног полезно…

Ещё шустрее, чем спускалась вниз, я стала карабкаться обратно, подтягиваясь и шагая по стене, быстро перебирая руками. Пот лился по моему лбу, заливая глаза, но страх быть разорванной на части этими монстрами с острыми зубами не давал мне расслабиться. Спасая свою жизнь, я из последних сил цеплялась за эти белые самодельные канаты, как за самое спасительное в своей жизни. Эти злобные твари лаяли и даже подпрыгивали на месте вверх, чтобы меня укусить, но я не доставила им такого удовольствия. Подтянувшись к подоконнику с огромным трудом, я перелезла через него и упала на пол этой проклятой спальни, которая стала моей тюрьмой, как я поняла теперь надолго. Все возможные способы сбежать у меня были исчерпаны, но и смириться с поражением было выше моих сил.

Силы покинули меня, я еле дышала, задыхаясь от смертельной усталости. Поднявшись с пола минут через десять, как немного пришла в себя, я поплелась в душ, который обнаружила немного левее от шкафа. Здесь оказывается были все удобства, этот гад позаботился о моём комфорте. На полках было все: от мыла, шампуня и геля для душа, до полотенца и мягких тапочек с халатом.

— Все равно, сволочь, даже не думай, что я скажу спасибо!

Мылась тщательно, смывала с себя липкие прикосновения его лап, которыми он трогал каждую частичку моего тела. Сейчас мне было противно от всего этого и от себя самой, что позволила такое. Напяливала на себя эти вещи злая, как те собаки за окном, и сейчас сама была готова его укусить, и это как минимум. Ещё бы узнать, кто он, как выглядит, как его зовут и что ему вообще от меня надо? Принадлежу ему, как же, как же, не дождётся!

— Ты понял, козёл, и не мечтай подчинить меня! — зашла в комнату и даже не закричала, а завизжала я, надеясь, что он услышит. — Не можешь добиться девушку другими способами, кроме как опаивать её?Слабак и ничтожество!

Пока это выкрикивала, бегала по комнате, как заведённая. Когда немного успокоилась, обратила внимание, что на кровати лежит прекрасное вечернее красное платье в пол и садовая красная роза сверху.

— И конечно опять полное отсутствие нижнего белья, — пробурчала я вслух.

Сдаваться я не собиралась и в этом случае, поэтому швырнула платье обратно на кровать и опять побежала к шкафу, исследуя его на наличие нормальных вещей, типо футболок и штанов. Разочарование на моём лице отчётливо угадывалось в отражении этого огромного зеркала, когда я закрыла этот абсолютно пустой шкаф.

— А что делать, Лизи, придётся уступить, не идти же голой! — убедила я себя в безысходности своего положения, а сидеть в комнате было выше моих сил.

Во что бы то ни стало я должна узнать, кто тот «джентльмен», который так мило меня сюда пригласил…

Спустя минуту нашла в отражении зеркала платье и развернулась в том направлении, чтобы его примерить. Красный шёлк приятно окутал меня со всех сторон, даря прохладу моему разгорячённому телу. Я закрыла глаза, ночные ощущения не отпускали до сих пор, сейчас было такое чувство, что этот таинственный незнакомец опять ласкает всё моё тело. Что пугало меня, так это то, что мне это нравилось. Тайное желание повторить это вновь не отпускало, я гнала прочь эти порочные мысли, но ничего не могла с собой поделать, это было выше меня. Страсть окутывала с ног до головы, и я еле выбралась из этого сводящего меня с ума дурмана. Как заколдованная, я потянулась к записке, которая лежала рядом:

«Эльза, ужин в восемь, не опаздывай!

М.»

Вот теперь точно возьму и специально опоздаю! Так я и сделала, но ненадолго, потому что любопытство разрывало меня на части. Перед тем как выбежать из своей клетки, краем глаза зацепилась за лакированные туфли такого же красного цвета, которые стояли неподалёку. Я скривилась, терпеть не могла каблуки, тем более такие высокие. Не позволю делать из меня разряженную куклу! Тешить его самолюбие я не намерена! Громко фыркнув на последок, я пошла на встречу так, как была, босиком.

Прошлый раз я выбежала из комнаты, намереваясь отсюда сбежать, и ничего толком не рассмотрела вокруг. Теперь же с открытым ртом изучала богатую окружающую меня обстановку. Сверху второго этажа мне было прекрасно все видно, и я стояла, любуясь окружающей меня действительностью. Потолок холла украшала огромная люстра, сверкающая и переливающаяся, даже глазам стало больно от такого обилия света вокруг. Весь пол был мраморный и приятно холодил мои ступни, которые были обнажены и очень чувствительны.

Посмотрев на лестницу сразу вспомнила дом, где я была так счастлива с родителями. Он был почти такой же большой и двухэтажный, с такой же длинной лестницей. Самое яркое воспоминание, когда мама в вечернем платье спускалась вниз, такая красивая и нарядная, а встречал её внизу мой отец, и в глазах его светилось восхищение, так он её обожал и боготворил. В тот вечер они шли на какое-то важное мероприятие, и были очень счастливы, потому что любили. Страшная авария так рано унесла их из жизни. Слёзы навернулись на глаза по безвозвратно утерянному счастью и тому, что у нас ещё могло быть, но не стало. Обычно говорят «Богу виднее», когда и кого забрать, но я злилась на это высказывание и считала его несправедливым. Столько плохих людей живёт в этом мире и творят зло, а мои родители были самыми лучшими и не заслужили подобной участи!

Погрузившись в свои воспоминания, даже не заметила, как уже долгое время стою посреди огромного холла, утопающего в благоухающем запахе роз. Было стойкое чувство, что я попала в райский сад, даже закрыла глаза, вдыхая неповторимые запахи, которые окружали меня со всех сторон, не отпуская из своего плена.

В доме было тихо, слишком тихо, непохоже что меня здесь кто-то ждёт. Постояв так несколько минут, прислушиваясь к посторонним звукам, я всё же насмелилась и спросила:

— Здесь кто-нибудь есть? — вертела я головой в поисках хоть одной живой души поблизости, но на мой зов никто не отозвался, и я продолжила своё движение в направлении гостиной, заглянув туда из-за угла.

— Странно, — сказала я, когда и там никого не увидела из людей, и это если учесть, что я опоздала минут на двадцать, если не больше.

Когда вошла внутрь гостиной, перед моим взором открылся шикарный, богато украшенный стол, гостеприимно ожидающий своих гостей к нему подойти и отведать разные яства, которыми он был завален. Я хотела пить и уже подбежала, чтобы налить себе стакан воды, но вовремя себя остановила, а вдруг опять подмешали что-нибудь? Нет, лучше из под крана попить в ванной, там надёжнее, чем из этого прозрачного, совсем не внушающего доверие хрустального графина.

Взгляд мой блуждал по огромной комнате, пока не остановился. Глаза мои расширились от безумной радости, бушующей внутри меня от находки, которую я случайно обнаружила.

— Не может быть…

Не веря своим глазам, я подошла к огромному фортепиано, которое стояло немного в углу, поэтому я не сразу его заметила. Посмотрев по сторонам, убедилась, что никого поблизости нет, и никто не узнает, если я на нём немного поиграю. Дрожащими руками я открыла крышку инструмента с логотипом «mason & hamlin»* и трепетно провела по клавишам рукой. Он был прекрасен, и мне не верилось, что я сейчас сяду и заиграю на нём. Как давно мои руки не касались фортепиано… Дрожь предвкушения незабываемой музыки прошла по моему телу… Первым делом я села на стульчик поудобнее и протянула руку к нотам, которые были тут же перед моими глазами. Я листала и листала, переворачивая страницу за страницей, чтобы найти подходящее к своему настроению произведение. Взгляд мой зацепился за моё любимое с детства:

— Антонио Вивальди…, «L'lnverno»**

Его самое выдающееся на мой взгляд произведение из всех «Времён года» было именно «Зима». Не один год в детстве я потратила на то, чтобы его разучить и добилась к своим девятнадцати годам почти идеального исполнения. Закрыв глаза, я приготовилась насытить это помещение волшебными звуками фортепиано… Самое интересное руки помнили и скользили по клавишам, как будто и не было большого перерыва в целый год. В приюте был добротный, пусть не новый, инструмент, подаренный попечительским советом, на котором я играла, не такой, конечно, шикарный, но я практиковалась пару раз в день. Он не был предназначен для воспитанников, но мне повезло с воспитательницей, которая прознала о моём таланте и разрешала приходить, пока никто не видит. Конечно, об этом знали все, ведь сложно было не услышать эту вечную, пропитанную историей музыку, которая лилась во все углы нашего здания. Никто ни разу слова не говорил против, всем нравилось. Как мне потом говорили: «когда ты играешь, Лизи, мы все покрываемся мурашками с ног до головы», а многие даже плакали. В эти минуты везде воцарялась тишина и все слушали мою игру, а я в этот момент жила, жила по настоящему, с головой погружаясь в прошлое, а главное в музыку, смысл которой мечтала донести до окружающих меня слушателей.

Мой профессионализм постепенно достиг таких высот, что я играла почти с закрытыми глазами. Мои пальцы на первый взгляд казалось плавно порхали по клавишам, но это было не так, я была напряжена и взвинчена. Мне было холодно в этом чужом доме…, я чувствовала себя одинокой и никому не нужной в этом мире. Зима произведения пронизывает меня с ног до головы, а зимняя стужа была сродни такой же в моем сердце. Я не выдержала и расплакалась, так плохо мне было сейчас и одновременно прекрасно. Слёзы по щекам текли тихо, неспешно складываясь в узкие ручейки, в отличие от рук, которые интенсивно выбивали нужные ноты, разгоняя зиму в моём сердце, пытаясь согреть его. Хотелось сыграть что-то более позитивное, что-то более лёгкое, чтобы согреть себя изнутри. Мне хотелось тепла камина, огня и жара огромного костра, чтобы моя жизнь из зимы превратилась в лето, но всё, что я чувствовала — это пронизывающий душу лёд и леденящий душу холод. Мне казалось, что даже слёзы на моих щеках уже не капали, а замерзали на месте, превращаясь в хрустальный дождь.

Музыка была завораживающая, и я давно была не здесь и не в этой комнате, а в уютном доме, где мы с родителями проводили семейные совместные вечера. Поужинав, мы собирались в гостиной, и отец просил меня сыграть на фортепиано. Он очень любил эту композицию, но считал меня недостаточно взрослой для её исполнения, но я упрямилась. Чем тяжелее мне что-то давалось в жизни, тем с большим усердием я стремилась это освоить, пока в один из дней не посчитала, что овладела им в совершенстве, что не стыдно исполнить и для большей публики. Это мастерство я наработала в приюте, и сейчас мне так хотелось, чтобы именно отец услышал меня и гордился своей дочерью.

— Теперь я достаточно взрослая, папа? — хотелось мне спросить у него.

Он бы подошёл, приобнял меня за плечи и сказал:

— Да, дочка, теперь ты выросла, исполнение просто идеально. Чтобы играть это произведение нужно соприкоснутся с болью, проникнуться смыслом потерь и жизненных испытаний. Ты смогла все пережитое переложить на эту музыку, теперь зима действительно в твоём сердце.

Воцарилась тишина… Последние всполохи ещё прокатывались по помещению, возвращая меня на эту грешную землю. Внезапно тишину разрезал шум громких аплодисментов, которые зловеще звучали в тишине этой комнаты, эхом отдаваясь ещё громче, чем были на самом деле. Это был он, мой тюремщик, хозяин дома был за моей спиной. Что происходило со мной сейчас было невозможно объяснить, действовал он на меня парализующе. Каждая моя клеточка трепетала от его присутствия… Неожиданная реакция на этого таинственного человека пугала меня. Он медленно приближался, а я сидела, как каменное изваяние, напряжённая и натянутая до предела, не в силах сделать хоть движение, чтобы повернуться и посмотреть на него…

— Эльза… — его страстный шёпот у самого уха зашевелил волосы на моей голове. — Я так и надеялся, что ты первым делом сядешь играть. Я получил незабываемое наслаждение. Ты молодец, я много раз имел удовольствие слушать исполнение профессиональных музыкантов. Ты сегодня играла ничем не хуже, один раз правда сфальшивила, вот здесь, — ткнул он пальцем в нужное место, ещё ближе прижавшись ко мне своей грудью.

Его рука… Эти пальцы, которые погружались в мою влажную розовую плоть раз за разом или мне это только снилось, в этом я не разобралась. Смотрю, не отрываясь, на сплошь покрытую мелкими чёрными волосками руку, с мощными жилами по всей поверхности. Эмоции произошедшего в моей комнате накрывают. Ласкал ли он ею меня на самом деле, трогал ли меня снизу? Неважно… Я в истоме… Боже… Мне стало нечем дышать… Жар разлился по всему телу, напряжением отдаваясь у меня между ног. Я задрожала, плотнее сдвигая ноги вместе, пытаясь побороть эту свою нездоровую тягу к этому странному и пугающему меня человеку. Его близость кружила мне голову, его дыхание на моей шее и части лица не обжигало, а наоборот, холодило мою разгорячённую кожу, ещё больше сковывая тело холодом. От мужчины не шло тепла или ощущения безопасности. Он был похож на редкое, очень опасное животное, с таким нужно всегда быть на стороже. Я всё это понимала, но не могла сопротивляться зову своего тела, он меня возбуждал настолько, что я теряла себя в нём. Меня неумолимо тянуло к этому хищнику, даже если он причинит мне боль. Закрыв глаза, я незаметно втянула воздух, который насквозь пропитался запахом этого необычного мужчины. От него пахло ледяной свежестью, примерно так, когда ты внезапно попадаешь из жары в холод, когда скучаешь по обжигающему морозу. И вот свершилось, ты вдыхаешь его и не можешь остановиться, не можешь надышаться, так он бодрит и волнует.

Внутреннее состояние тоски и одиночества, смешивающееся с холодом, пронизывающим произведение великого композитора, и этим помещением, где всё было чужим и промёрзлым, сделало своё дело, что мне казалось у меня начался озноб и поднялась высокая температура, так меня сейчас колотило от всего этого вместе взятого. Это всё было слишком для такой эмоциональной и впечатлительной особы, как я. Голова закружилась ещё сильнее, я еле держалась, чтобы не потерять сознание от всего и сразу.

Ледяные губы внезапно коснулись моей шеи, я вздрогнула от неожиданности. Это меня отрезвило и привело в чувство. Я подскочила со своего места, с намерением отбежать подальше от этого человека, который заморозил меня окончательно. Обхватив себя руками, я пыталась согреться, но безрезультатно. Собравшись с духом, я резко повернулась и замерла на месте. Это был он, мой таинственный брюнет из сна, и я просто уверена, тот человек, от общения с которым меня предостерегала тётя Сара.

— Господи! — закрыла я рот рукой, не ожидая увидеть мой внезапно оживший кошмар…

— Я не Господи, Эльза, от меня он давно отвернулся. Мне конечно льстит такое сравнение, но я предпочитаю все же, чтобы ты называла меня по имени — Маркусом…

*Mason & Hamlin один из старейших и известнейших производителей музыкальных инструментов в США. Для своих инструментов используют только лучшие материалы и проверенную веками (с 1854 г.) технологию производства. Сегодня эти замечательные инструменты украшают сцены как концертных залов, так и консерваторий, и славятся своим характерным звучанием с колокольчатыми высокими частицами, громоподобными басами и исключительными игровыми качествами.

** Антонио Вивальди — итальянский композитор восемнадцатого века, L'lnverno в переводе с итальянского на русский означает ЗИМА.