Любовь живет вечно. Рассказы

Виктория Трелина

Ольга долго сидела в парке на скамейке, уже высохли слезы. Она, почти с детским любопытством, чертила на листочке схему ударов судьбы. Так вот: Света «ударила» Вадима. Вадим – Ольгу. Андрей – Аллу. Значит, Алла когда-то должна «ударить» Вадима. Но достанется ли Вадиму от судьбы два раза? Интересно, сколько раз может «бить» судьба? Вот ей – Ольге – досталось два «удара». А она сама «бьет» всего лишь один раз. Ольга окончательно запуталась. Сложная и не очень справедливая схема получается…

Ангел-хранитель Семеныча

Ивану Семеновичу уже много лет. Семнадцатилетним мальчишкой он ушел на войну. Прошел ее без единого ранения, потом окончил педучилище, попал по распределению в нашу деревню, здесь построил дом, женился. У него четверо детей, семеро внуков и столько же правнуков, а недавно уже праправнучка родилась. Дедушка Иван — самый старший житель деревни. Но больше семидесяти ему никто не дает. Он держит хозяйство, зимой чистит снег у своего дома, летом вместе со своей многочисленной семьей сажает огород.

В селе разное про деда поговаривают: кто-то считает, что он колдун, кто-то уверяет, что всему причиной свежий воздух и здоровый образ жизни, но многие знают точно — у Ивана Семеныча есть личный ангел-хранитель. Который на протяжении всей жизни старика сопровождает.

— Деда Вань, расскажи свою историю! — просят дети, завидев Ивана Семеныча около магазина. Эту историю Иванова долголетия они знают почти наизусть, она гуляет по нашей деревне уже давно. Дед Ваня любит ее рассказывать. А односельчане любят про это слушать вновь и вновь.

— Да, что там рассказывать? — для виду сопротивляется Иван Семеныч, а сам уже поудобнее усаживается на прогретом весенним солнышком бревнышке, ставит под ноги сумку с покупками, — Началась эта история еще до войны. Мы тогда с родителями на Дальний хутор только-только переехали. Я совсем мальцом был, друзьями еще не успел обзавестись, порядков местных не знал. Пошел окрестности осматривать, далеко ушел, забрел на какой-то пруд. Там красиво так было, вода чистая, деревья кругом, птички поют. А жара такая стояла, самое время купаться. Но вокруг почему-то никого. «Странные люди эти хуторяне, — подумал я, — такой пруд у них здесь, такое раздолье для отдыха, а ребятни не видно». Рубаху скинул и полез в воду. Не успел даже по колено зайти, тут вдруг из-за деревьев парнишка светловолосый вышел. «Вылезай — говорит, — из воды, там тебя батька ищет». А сам улыбается от чего-то. Я батькиного недовольства страсть как боялся. Мигом из пруда выскочил, одежу свою подхватил и бегом домой. «Звал меня?» — дома у отца спрашиваю. А тот плечами пожал, вроде как и не вспомнил, нужен я ему был, али нет, но работу мне все равно нашел — настил в сарае класть. Я тогда так уработался, что не до купания было. Больше на пруд не пошел. А потом, когда уже с местными хуторскими мальчишками познакомился и подружился, выяснилось, что на пруду этом купаться нельзя, полон змей-гадюк водоем этот, — дед Ваня задумчиво вздохнул и улыбнулся своим мыслям, детство вспоминать всем приятно.

***

— А второй раз, когда этот парень появился? — дети нетерпеливо дергали Ивана Семеныча за рукав.

— Этот или другой, я не знаю. Тогда на пруду я второпях не запомнил его лица, — поправил старик, — Второй раз уже на войне был. Мне еще восемнадцати лет не было, когда война началась, я вызвался добровольцем. Отправили меня сначала в связисты, а потом, когда время подошло на фронт ехать после подготовки, приехало за нами три машины. Я к первой направился, но сзади кто-то меня за плечо взял, я обернулся — солдатик молодой стоит, стриженный, на голове пилотка, и говорит мне: «Давай во вторую сядем, земляк. Там наших много, веселей будет». Ну я и полез за ним во вторую. Недалеко от пункта назначения наша колонна под обстрел попала. Первая сгорела вместе с людьми, а в нашей никто не пострадал.

— Деда, ну на это раз ты лицо его запомнил?

— Да куда там, в кузове полно людей было, да и обстрел этот, волнение, страх. А потом разбросали нас по разным частям. Как-то в бою потеряли мы связь со штабом, меня, как связиста, отправили найти разрыв и все наладить. Я смотрел на голое поле с редкой лесополосой вдали и понимал, что на верную смерть иду. Решил укрываться от стрельбы в воронках от снарядов. Пробежал немного под пулями, залег в воронку, понимаю, что, если голову сейчас подниму — конец мне. И вдруг из соседней воронки слышу: «Сейчас беги направо земляк, там кусты будут, так безопаснее». Я как завороженный из воронки выскочил и к кустам… Добрался невредимым тогда до нужного места.

— Эх, дедушка, снова ты не посмотрел тот ли это парень был, или другой, — дети сгорали от любопытства и искали каких-то мистических совпадений в этой давно знакомой им истории.

— Когда кругом пули вражеские летают, гарь, копоть и дым, там лица не разглядеть, — вздохнул Семеныч, — Дай бог вам, детки, никогда такого не видать! — он продолжал, — После войны, в сорок восьмом году, когда я учился в педучилище, меня послали на практику в одну из союзных республик, в город Ашхабад. Для советского человека такая командировка была редким подарком. Интересно было другие места посмотреть. Но я там совсем недолго пробыл, практику быстро прошел. А когда настала пора уезжать, стоял у кассы и раздумывал: брать билет на сегодня, или еще побыть тут, осмотреть достопримечательности. За моей спиной раздался голос: «Бери билет быстрее, не задерживай очередь». — Я как-то машинально и купил билет на сегодняшнее число, даже обернуться не догадался, но вот голос показался мне очень уж знакомым и слишком доброжелательным для недовольного торопящегося пассажира. А потом я узнал, что в Ашхабаде на следующий день после моего отъезда произошло сильное землетрясение, много людей погибло.

***

— Дедушка, ну хоть раз тебе этого парня рассмотреть удалось? — теряли терпение дети.

— А как же? Несколько лет назад решили мы с женой к сыну среднему, Сергею, в Москву в гости поехать, погостить. Сергей на работе был, а мы с матерью дома. Мать тат же своим любимым делом занялась — готовкой. А мне в городе чем заняться? Коровы нет, огорода нет, мастерская моя с молотками и гвоздями тоже в деревне осталась. Решил я пойти прогуляться. Только подошел ко входу в метро, как вдруг меня кто-то сзади окликнул. Оборачиваюсь — молодой парень стоит. «Ветеран?» — спрашивает. Я растерялся: «Ветеран!» — отвечаю. «Нужно ли вам в таком возрасте на метро разъезжать. Давайте я вас подвезу. Куда вам нужно?» — улыбаясь спрашивает, и улыбка его мне такой знакомой показалась. Будто сто лет его знаю. Даже мысли не возникло, вдруг это мошенник или еще кто похуже? Какое-то доверие было… Ну я и поехал с ним. В дороге мы ни об чем серьезном не разговаривали, так — о погоде. Я же тогда не думал, что это снова судьба мне ангела-хранителя послала… Сильно попутчика я не рассматривал. Да и что рассматривать? Обычный парень, лет двадцать пять на вид. Волосы светлые. Улыбчивый такой. Он меня прямо до Красной площади довез. Я погулял там, Кремль посмотрел. Вечером, когда назад на метро возвращался, увидел, что моя станция закрыта. Узнал, что утром так теракт произошел, многие пассажиры погибли… Вот так вот.

— И больше ты его не встречал? — с надеждой спрашивали дети.

— Пока больше не встречал, но если еще когда-нибудь увижу его здесь или уже там, — Семеныч неопределенно махнул рукой куда-то в сторону облаков, — обязательно поблагодарю за то, что я такую долгую жизнь прожил.

Конец ознакомительного фрагмента.