Иррувим. Много жизней тому назад

Виктория Сотникова, 2023

Что может быть проще, чем умереть? И, напротив, какого великого труда стоит нам жить! Но так ли спасительно забвение, к коему мы стремимся в минуты слабости, беспросветного уныния? Смерть – интрига интриг! Престарелый архивариус Лойд Шиперо мало думал о смерти, как и о пущенной по ветру жизни. Потому и вестника не признал, к кончине своей приставленного. И скорбная весть – не худшее из того, с чем пожаловал призрачный «курьер». И без того немощному старику поручено было совсем уж непосильное бремя: служить губительному пророчеству да к порогу божьему с поклоном идти. А преуспеть в этом непросто: людской дух богам – что скверна. Посему не избежать Лойду чистилища, где жертвой падет земное его прошлое. А ведь чем полнится человеческая жизнь? Светлыми воспоминаниями, нажитыми смыслами, грехами и подвигами… Вычти все это, и что от останется от человека? Нам предстоит проделать путь из пресловутого реализма к мнимому идеализму, из XIX века – в безвременье, от уединения к единству.

Самый верный способ перестать

бояться смерти — устать от жизни.

ПРОЛОГ

Посвящается моему читателю.

Живому или умершему.

Мама, я помню.

Краткость, говорят, сестра таланта. Но мать его — души исповедь.

Когда настанет время для вопроса, — а время терпеливо, — отчего в истории этой столь многое любви отведено, я, прежде чем ответить, дам и себе труда спросить тебя, читатель. Сколь автор сам бывает прозорлив, даруя публике финал, далекий от данностей жизни? Сколь глух он сердцем, умалчивая важное взамен незначащему? Не безумен ли он, доверяя собственные части души белому листу, а затем окропляя его же их же кровью? Сколь безжалостен он к собственным надеждам, служа искушенным зрелищами зрителям? Сколь много черкает он откровений, прокладывающих из глубин его памяти чернильные пути? Сколь часто перо его дрогнет в умелой руке, намерившись писать повинную?

Читатель, почти же гостеприимством заблудшее в потемках авторское сердце, что живо отблесками света глаз твоих! И тогда, мой читатель, мой безмолвный попутчик, я отвечу тебе: «Любви во всякой истории вровень пустотам, зияющим в сердцах наших. И коли не объять ту историю умом, прими же исповедь эту ты сердцем своим. Прими же обращенную тебе молитву, как божество принимает бескровную жертву. Как тьма принимает пламя свечи».