Война закончится через два дня

Виктория Николаевна Эйлер, 2021

Проводив мужа Тимофея Дмитриевича на фронт в 1941 году, Лидия осталась с тремя детьми. Она рано потеряла родителей и росла в детском доме. Потом попала в приемную семью и стала нянькой маленького мальчика. Умение точно предсказывать чужую судьбу не помогло ей предотвратить гибель первого мужа Николая. Однако, когда Дарья Леонидовна в четвертый раз просит посмотреть жив ли её муж Яков, соглашается. На одну рабочую карточку с тремя детьми не прожить. Спустя восемь месяцев Лидия оказывается на горе Большой Комар, где бригада №1 собирает кедровый орех для фронта. Проживая на Байкале, местным жителям запрещено ловить рыбу, собирать грибы и ягоды. Всё уходит на фронт. Наставники мужа, машинисты Фёдор Степанович и Арсений Николаевич помогают Лидии. Дар Арсения Николаевича – петушок и три курочки, в его представлении хоть какой-то способ помочь пропавшему без вести сыну Павлу. После Победы в июне 1945 года, Лидия узнает, что её муж вернулся в город с беременной женщиной.

КОМЕДИЯ В ЧЕТЫРЕХ ДЕЙСТВЯХ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Якубович Лидия Ивановна.

Тимофей Дмитриевич, её второй муж.

Тамара

их дети.

Вова

Валентина — дочь Лидии Ивановны от первого брака.

Фёдор Степанович — начальник бригады №1.

Ираида Зорина — подруга Валентины.

Арсений Николаевич — машинист, наставник Тимофея.

Любаша Красовская — работница бригады №1.

Ольга Змеева — работница бригады №1.

Зоя Новикова — работница бригады №1.

Алексей Князев — работник бригады №1, жених, потом муж Ираиды.

Дарья Леонидовна — соседка Красовской.

Василий — её сын.

Действие происходит в небольшом байкальском городе.

Действие первое

В доме семьи Якубович. Вечер. Фитиль от керосиновой лампы на столе освещает комнату. Круглый стол посередине комнаты и бордовый абажур с бахромой над ним. Между окнами располагается комод, покрытый овальной салфеткой. На комоде стоят фигурки слоников от самого большого до маленького в ряд. Там же чернильница с перьевой ручкой и шкатулка.

Лидия только уложила младших детей, закрывает дверь и подходит к старшей дочери.

Валентина вяжет кружевную салфетку крючком. В голландке горит огонь, обогревая дом.

Лидия. Что за беда с этим светом! То он есть, то его нет! Жили и горя не знали, теперь только и делают, что отключают. Валюша, ты зачем опять вяжешь? (За окном слышно как подвывает метель).

Валентина. Ой! Опять метёт! Завывает-то как гадко!

Лидия. Не юли! Зрение себе испортишь!

Валентина. Я же тебе утром говорила! Это подарок для Ираиды.

Лидия. Забыла, честно говоря, за день! Какая между вами дружба никак в толк не возьму? Тринадцать и семнадцать лет. Пропасть!

Валентина. Только через две недели исполнится! Сегодня довяжу кайму.

Лидия. Завтра бы повязала при свете. Уж не на сутки они его отключили. Если хочешь, то возьми в чемодане отрез белой бязи. Подаришь красивую салфетку для этажерки.

Валентина. Правда, можно?

Лидия. Так семнадцать лет! Солидный возраст и подарок ему под стать!

Валентина подскакивает с места, и обнимает сверху руками мать.

Лидия. Только не задуши меня! (Улыбаясь и прихлопывая дочь по руке). Как день прошёл?

Валентина. (Возвращаясь к вязанию). Вова играл в кубики, мы с Томой кукле сделали ноги. Из тех кусочков ткани, что совсем без дела лежат. К Ираиде заходили, у неё сегодня выходной.

Лидия. И как она?

Валентина. Просит, чтобы ты ей погадала.

Лидия. Ещё чего. Пока первого шага не сделаешь, так ни одной дороги нет. Так и передай.

Валентина. Мы на жжёной бумаге гадали и смотрели на тени.

Лидия. Вот нет покоя дурной голове! Ещё хуже, когда их две!

Валентина. Так мы дома раньше так делали!

Лидия. Только какой с этого прок? Что нагадали в итоге?

Валентина. У меня ничего интересного. Частокол какой-то и дырявый башмак. Прямо большой такой башмак и дырка в нём.

Лидия. (Вздыхая). Тяжёлый год впереди!

Валентина. Хотела бы я быть постарше. Раньше четырнадцати меня на фабрику не возьмут. До осени на одну рабочую карточку три иждивенца.

Лидия. (Ободряюще). Проживём! Что вышло у Ираиды?

Валентина. Жеребец! Скажи же, это ведь жених? Мы сразу так решили.

Лидия. Так откуда мне знать!

Валентина. Ну, мама! Конечно, ты знаешь! Такой красивый конь, такая грива у него и на нём наездница.

Лидия. Гадать нужно после Нового года, на святки. Даже подумать страшно! 1943 год наступит через три недели. Два года войне, не живём, выживаем. Ну да ладно!

Валентина. Так бабушка Ираиды говорит, что в старые времена, в это время гадали. Точнее получается предсказание.

Лидия (С улыбкой). Так не пожурила её бабушка за ваши гадания?

Валентина. Поворчала немного! Тридцать лет совсем всё другим было.

Лидия. Страшно подумать. Я тогда была польская пани. Маленькая совсем девочка. Прямо как наш Вовочка, всего четыре года. Не знала ни слова по-русски. У меня были мама и папа, две сестры и брат. Всё было, а потом ничего не стало. Горькая доля сироты.

Валентина. Ты когда так говоришь, мне сразу плакать хочется.

Лидия. Так я редко вспоминаю. Одно мне всегда жаль будет. Отца твоего, Николая, уж больно любила я. Как вспомню глаза его, так порой внутри сожмётся.

Валентина. Я совсем его не помню.

Лидия. В три года никто ничего не помнит. Мне шесть лет было, как одна осталась. Много ли помню?! Куда там! Чуть, да ничего! Свадьбу старшей сестры, её отъезд во Францию, да как ехали поездом в Москву к родственникам. Потом как от тифа мамы не стало, и сняли её с поезда. Как держала из всех сил младшего брата, пока не вырвали у меня его из рук. Потом только детский дом в Зиме. Это был кромешный ад. Потом в семью взяли, чтобы меня нянькой сделать. Правда, спасибо им, научили меня русскому языку. Сказать сейчас время хуже? Даже язык не повернётся!

Валентина. (Кивая головой на фотографию Тимофея Дмитриевича в окружении детей и жены). Хотя бы папа вернулся с войны, раз уж мой на руднике погиб.

Лидия. Богу в уши твои слова! Малышей поднимать тяжело совсем будет без него. Чем кормить ума не приложу. Летом хоть как-то, а зимой совсем беда.

Валентина. Он вернётся! Он должен вернуться! Я им каждый день про него истории рассказываю. Как комнату пристроил, как Тамаре кровать смастерил, как Вова на него похож.

Лидия. Один в один! Красивый будет!

Валентина. Красивый! Глаза большие, синие, как глянет, так залюбуешься.

Лидия. Что-то он подкашливает. Ты завтра утром намажь его скипидарной мазью.

Валентина. Томочку тоже? За компанию с ним легче договориться.

Лидия. Можно обоих. Сколько уже времени? (Часы показывают на девять часов). Дарья Леонидовна с сыном уже должны подойти.

Валентина. (Обиженно) Вот ты Ираиде погадать не хочешь! А тут, пожалуйста!

Лидия. От Якова Александровича с фронта вестей нет четвёртый месяц. Я уже посмотрела. Жив он, домой вернётся. Долго Дарья Леонидовна меня уговаривала. Трижды я отказалась. Сегодня утром шла на работу. Она мне на встречу и опять разговор заводит. Как отказать? У нас совсем есть нечего!

Валентина. (Вздыхает). Поэтому я всё вяжу. Пока вяжешь, обо всём забываешь.

Лидия. Кстати про вязание. Надо сдать четыре пары шерстяных носков, собирают для фронта. Утром на работе расписалась. Сдать надо через неделю, я помогу тебе.

Валентина. Да я сама управлюсь. Каждый день дома. Только на колонку схожу за водой, да за детьми смотрю. Только с чего вязать? Салфетки я вижу с того макраме, что ты ещё до войны купила. Где мы шерсть на носки возьмём?

Лидия. Надо посмотреть в шкафу, какой свитер пустить на нитки. Помню, что зелёный как связала для Тимофея, так и лежит. Завтра достанем.

Валентина. Научишь меня гадать на бобах?

Лидия. Вот ещё! Себе ты ничего посмотреть не сможешь, а для других подавно не нужно.

Валентина. Так ведь ты умеешь!

Лидия. Что с того? Ты без родного отца осталась. Когда на других бросаю бобы, то всё чётко вижу. Только на себя ничего.

Валентина. Мы могли бы с этого хорошо жить.

Лидия. Ещё чего! Это у Любаши язык без костей. Зарекалась не болтать! В итоге её соседка мне проходу не даёт.

Валентина. (Прикладывает палец к губам). Кто-то стучит? Пришли уже?

Лидия. Пойду открывать! Раньше времени не выходи!

Валентина. Как мышка буду! (Открывает дверь и уходит к спящим детям).

Стук становится сильнее. Лидия набрасывает шаль. В сенях холодно, но с улицы, кажется тепло.

Дарья Леонидовна. На силу дошли. Студёно-то как. Вася шустрее заходи уже.

Василий. Добрый вечер Лидия Ивановна!

Лидия. Добрый вечер Вася! Декабрь лютует! Быстрее в дом.

Дарья Леонидовна. Колотун-бабай! Зуб на зуб не попадает! На силу дошли по темнотище.

Лидия. В доме тепло. Быстро согреетесь!

Дарья Леонидовна. (Протягивает корзину, приоткрыв край овчины). Вот яички, свежие совсем и сальца немного. Скорее бы войне конец. Сил уже нет. Живём с курами в одном доме.

Лидия. В сарае только оставь. Ни яиц, ни куриц утром не будет.

Дарья Леонидовна. Как же совсем без хозяйства выживаете?

Лидия. Так раньше всё в магазине брали, а теперь так.

Дарья Леонидовна. Хорошо у вас в комнате. Какие слоники хорошенькие! Это фарфор? Уютно живёте.

Василий. Можно я у печки погреюсь?

Лидия. Только чуть тише говорить будем. (Показывает рукой на дверь). Там дети спят. Грейся Вася! Хочешь, стул поближе придвинем? Ленинградский фарфор. Первый муж подарил на рождение Валюши.

Дарья Леонидовна. Хорошенькие слоники!

Лидия. Может кипятка немного?

Дарья Леонидовна. Да мы только чаю выпили. Выменяла на рынке сегодня на масло сливочное. Как люди без коровы живут, я просто ума не приложу.

Лидия. Нам в бараках коров держать запрещено. Да и кормить нечем.

Дарья Леонидовна. Конечно! Это так к слову пришлось, я про Вас-то не думала.

Лидия подходит к комоду и достаёт из ящика мешочек с бобами. Потом предлагает Дарье Леонидовне садиться за стол.

Лидия. Подержи мешочек в руках. Поговори с ним, задай свои вопросы. Как почувствуешь тепло от них, так мне отдай.

Пауза.

Дарья Леонидовна сосредоточенно держит мешок, затем протягивает его Лидии.

Лидия. (Разбрасывает бобы на кучки и внимательно всматривается в каждую). Он жив. Это точно.

Дарья Леонидовна. Ох, Яша, Яша! Что ж не пишешь ты?! Терзаешь мои нервы почём зря.

Лидия. По всему получается, что пока дать о себе вести не может.

Дарья Леонидовна. (Шёпотом). Что ж плен?

Лидия. Больше госпиталь. Болеет он пока. Потом будет новость, радость в доме вижу.

Дарья Леонидовна. Ой, сердце! Вася! Жив он!

Василий. Так слышу я! Домой он с фронта вернётся?

Лидия. После войны? После войны живой он будет. Так вижу.

Дарья Леонидовна. Вася! Слышишь?

Василий. Да не глухой я! Поживём — увидим!

Дарья Леонидовна. Спасибо тебе Лидия Ивановна! Спать спокойно сегодня буду. Уж совсем замаялась я ждать весточки от него. Живой ведь! Это главное. Порадую завтра стариков новостью.

Лидия. Только просьба. Меня упоминать не надо. Не хочу славу себе создавать. В этот раз согласилась насилу.

Дарья Леонидовна. (Ёрничая). Так уж насилу? На одну рабочую карточку ноги протянешь.

Лидия. Лучше сказать, что сон снился.

Василий. (Легко ударяя пустой корзинкой об ногу). За сон платить не надо.

Лидия. (Открывая дверь на улицу). Ваше дело! Доброй ночи!

Дарья Леонидовна. Доброй! Темно-то как страх. Вася держи меня под руку! Проклятая куриная слепота! Ничего не вижу!

В сени с улицы проникает порыв ветра и холодом обдаёт Лидию. Со скрипом закрывается входная дверь. Несколько поворотов большим ключом и она греет руки у голландки.

Валентина. (С придыханием). Тут яйца, домашний хлеб и сало. Целых двенадцать яиц.

Лидия. Они хорошо живут. Продают яйца и масло на рынке.

Валентина. Повезло им, что корова есть. Иначе бы не с чего было задирать нос!

Лидия. Будешь сало с хлебом?

Валентина. (Радостно). Конечно! Спать-то как сладко будем сегодня.

Лидия. Завтра можно по яйцу дать ребятам на завтрак.

Валентина. Синюшные они у нас.

Лидия. Да и мы с тобой не краше. Нам бы курей с петухом завести.

Конец ознакомительного фрагмента.