Нелюбимая Дженни

Виктория Мальцева, 2021

Нам было по пятнадцать лет, когда мы сказали друг другу своё первое "люблю". Это должна была быть история самой красивой любви длиною в жизнь, но одна маленькая ошибка уничтожила всё. Моя ошибка. Говорят, ошибки можно и нужно исправлять. Ведь так? Одна только проблема – он теперь женат. И его жена – аутистка. Книга 3 серии "15 минут".

3

Официально познакомившись, мы сразу срослись: интересами, взглядами, душами. В нас был один ритм и одна волна одной частоты. Наши матери подружились, а отцы стали вместе делать деньги. А мы росли дальше и ходили в одну школу. Я бы сказала, что не расставались, но кроме наших игр и бесед существовали ещё уроки, спорт и дополнительные языки, коими нас мучили наши матери.

С десятого по двенадцатый класс Кай был самым высоким и самым красивым мальчишкой в школе, девчонки заглядывались на него, а он не отрывал глаз от моих соломенных кудрей. Однажды кто-то назвал меня Гердой, а я млела от того, что желанный для всех Кай — мой. Он перестал быть изгоем и неожиданно обнаружил весёлый и лёгкий нрав, но при этом сохранил острый ум, пресловутое упорство во всём, к чему бы ни прикасался, и непоколебимое достоинство. Кай рос мужчиной, для которого «честь» была не последним словом в лексиконе.

Чем старше мы становились, тем больше нас притягивало. Мы были уже не друзьями, а влюблёнными. Настолько ранними, что правоохранительным органам лучше не знать. Мне повезло, Кай и в максимально деликатных вопросах проявил ум и образованность: ни в пятнадцать лет, ни в последующие семь, что мы были парой, я так ни разу и не стала посетительницей женской консультации по причине нежелательной беременности. Он знал, что делал, и нёс за это ответственность.

Теперь же я часто мечтаю о том, чтобы он хоть раз ошибся, а мне хватило бы ума его ошибку не убить. Сохранить. Но всё это только мечты, а жизнь пишет свои сценарии. И часто непредсказуемо.

Его мать всегда была на моей стороне. Она настолько самоотверженно противостояла ЕЙ, так изобретательно бойкотировала, часто незаслуженно, что однажды даже моё чувство справедливости восстало:

— Нам было по двадцать два. Вечеринка в мой День Рождения, его не было — работал, а я злилась, что не освободил главный день в году для меня. Напилась и совершила глупость — изменила. Он не простил.

Она уставилась на меня подозрительно застывшим взглядом:

— И что? Не ты первая, не ты последняя. Дура, что сказала ему! Все изменяют. Изменяют ВСЕ! Этот мир построен на изменах!

— Мы доверяли друг другу и никогда не врали. Не было между нами лжи. Никогда. Он заслуживал знать.

— Ничего он не заслуживал! Думаешь, у моего сына других девок не было? Я уверена, что были! Себе они всегда прощают эту маленькую слабость, но только не нам! Уж поверь венерологу с тридцатилетним стажем!

— Никого у него не было. Он всегда был повёрнут на верности. А я была молодой, пьяной дурой. Идиоткой была. Не осознавала последствий.

А ещё очень хотела узнать, как это бывает с другими. Вдруг лучше? Потому что у нас уже всё было… привычно. Хоть и очень хорошо. От добра добра не ищут, так ведь? Быть бы мудрой тогда, в глупой юности.

— Даже если и не было, это случилось бы потом, когда ты осела бы дома с детьми! Они всегда ищут муз, которые будут вдохновлять их на новые свершения. Всегда попадётся какая-нибудь ущербная «Викки» и их «достоинство» восстанет из забвения готовым для подвигов. И не важно, сколько им лет: семнадцать или шестьдесят! Это всегда на них работает. Ты знала, например, что быку сколько коров не покажи, он способен осеменить всех. Но на одну и ту же у него встаёт только раз?

— Нет, не знала.

— Так вот теперь знай. И не заблуждайся, что мужик от быка сильно отличается.

— Жестоко.

— Правда жизни, детка. Не вешай нос — будет и на твоей улице праздник. Кай Керрфут будет на тебе женат. Слово даю. Он упёртый, но я его мать.

Пока мы были парой, я никогда не любила и не ценила Кая так сильно, как с того момента, когда он отверг меня. В двадцать два он был занудным и скучным, грыз ногти и не умел запускать бабочек в моём животе, не возил в путешествия, не совершал маленькие приятные жесты, как например, чашка кофе по утрам, плед для ног и тому подобные проявления заботы. Цветы и подарки дважды в год: на День Рождения и в День Святого Валентина. В тот год он решил «пошутить» и подарил мне чашку, на одной стороне которой был нарисован медведь, рассматривающий витрину в ювелирном со словами «Хотел подарить тебе дорогой подарок, но…», а на другой тот же персонаж с вывернутыми карманами. Это был предел моему терпению, точка невозврата: три дня в Риме для Марины от Олсона и неделя в Париже для очередной временной девицы от Лейфа, а самой красивой в институте белокурой Герде — чашка с нищим медведем. Ну и тоненький золотой браслет с сердечком, букет роз, шипами которых мне с остервенением хотелось отхлестать лицо моего бойфренда. Я, конечно, его не била, но глубинную обиду затаила. И эта обида проела своим ядом во мне дыру, достаточно большую, чтобы сквозь неё ускользнуло моё счастье и моё будущее.

Мысль о том, что такая девушка, как я, достойна большего, лучшего, посещала всё чаще. Мы начали ссориться, я требовала внимания и хотя бы иногда компаний и развлечений, он же твердил, что кроме меня ему никто не нужен, а развлечения будут, когда он «заработает свой первый миллион».

— Когда это будет? Когда я буду седой и дряхлой? Представляю это фото: седовласая парочка на фоне Эйфелевой башни!

— Чем это плохо?

— Да тем, что самые яркие эмоции человек способен испытывать только в юности! Все нормальные люди путешествуют до семейной жизни, потом оседают, пока подрастут дети, и возвращаются в шляпах и с тросточками на второй заход — теперь уже за воспоминаниями. Ты же хочешь лишить нас их!

В тот день я была пьяна, зла, чрезмерно самоуверенна, и понятия не имела о том, как сильно ранит Кая ровным счетом ничего не значащий для меня поступок, как изменит нашу судьбу, что со временем он превратит первую школьную красавицу в подурневшую и глубоко несчастную женщину, обреченную на одиночество.

То была вечеринка по случаю моего дня рождения, которую мой бойфренд Кай помог подготовить — купил и привёз в клуб еду и выпивку. Но мне было мало: я хотела, чтобы в мой день он был РЯДОМ. А он выбрал работу, которую даже никогда не ценил достаточно, чтобы задержаться на ней.

Моим апокалипсисом стал парень старше: в свои двадцать девять он незаурядно умён и опытен, стильно одет, водит дорогой и красивый автомобиль. Он не грызёт ногти, щедро угощает коктейлями моих гостей, таинственно улыбается и на мой интересующийся взгляд отвечает взглядом понимающим. Я приглашаю его на танец и целую первой, он не отвечает, но говорит, что у меня на редкость красивые волосы — он таких ещё не встречал, и называет меня Рапунцель.

Конец ознакомительного фрагмента.