Не уходи

Виктория Горкушенко, 2023

Он был моей первой любовью, моим героем, моей опорой, моим мужем, а потом… а потом мы услышали слова, которые изменили все… «Сожалею, вы потеряли ребенка».Сколько раз можно услышать эту фразу и при этом не сойти с ума от горя? Не знаю, но мне хватило пяти. Пять раз меня разрывало на части. Я винила себя, винила собственного мужа, винила эту гребанную жизнь. Возможно ли сохранить брак после стольких потерь? Возможно ли снова почувствовать вкус к жизни? Не уверена, но надеюсь на это.

Глава 2

Саша

16 лет

Диана очень красивая малышка. Не знаю, почему она такая колючая со всеми, но меня это не остановит. Мы сидим за одной партой, и не сомневаюсь, что будем взаимодействовать, особенно после того, как от меня перестанет разить табаком.

Курить так охота.

Но раз уж решил бросать ради нее, то надо держаться.

Нужно запастись жвачкой.

Диана шла молча и было очевидно, что она не очень рада моему обществу.

— Почему ты такая? — спросил я.

— Какая? — едко спросила она

— Замкнутая и колючая. Тебя обижали в детстве, и ты никому не доверяешь?

Она сжала губы и продолжила молча идти.

— Я тебя не обижу, Ди, со мной ты в безопасности.

Она остановилась и сверкнула на меня глазами.

— Да ну? И это мне говорит шестнадцатилетний мальчишка, в голове у которого играют лишь гормоны. Чего ты хочешь? Потрахаться, а потом рассказать всей школе какой ты мачо? Ну, тебе ничего не светит, — она фыркнула. — В безопасности. Я ни с кем не в безопасности, кроме себя.

Диана вырвала свой рюкзак из моей руки и буркнула:

— Мы пришли. Спасибо, что проводил. Надеюсь, это не повторится.

— Повторится, мелкая. Еще как повторится, — крикнул я ей в след. — И мне нужен от тебя не только секс. Это не просто гормоны.

Она давно скрылась за подъездной дверью, а я просто стоял, сунув руки в карманы.

Из одного из открытых окон послышалось:

— Где мое пиво, маленькая сука?! Никакой от тебя пользы!

Какой-то пьянчуга орал во все горло.

Ну и домик, как она тут живет.

Я поежился от сентябрьского ветра и направился в сторону своего дома.

***

Вечером, когда мама вернулась в работы, я обрадовал ее.

— Мам, я бросаю курить.

Я откинулся на стену нашей гостиной и одновременно моей спальни. Мама перевела взгляд с телевизора на меня. Ее русые волосы были забраны в хвост, кончик которого ударил ее по лицу от резкого движения, а голубые глаза сощурились.

— Это очень здорово, но, что случилось? Ты перешел на вещества пожестче? — на ее лице появилась паника.

— Ма, ну ты чего?! У моей соседки по парте аллергия на табак. Поэтому, я решил, что не стоит рисковать еще и ее здоровьем, — я однобоко улыбнулся. — Но теперь мне нужна тонна жвачки, иначе я сорвусь.

Она приподняла бровь.

— Бросаешь курить из-за девочки? Надо же. Красивая?

— А это важно?

— Если ты бросаешь курить из-за нее, чего я не могла от тебя добиться годами, то да, это важно, — хмыкнула она.

— Она очень красивая и большая злючка. Я ей вообще не интересен ни как парень, ни как друг, — я скрестил руки на груди.

— Ну, это освежит тебя маленько, — хохотнула мама. — Рада, что ты решил бросить. Запасусь жвачкой завтра же.

— А одежду постираешь?

Она закатила глаза.

— Кинь в машинку, я позже запущу.

Я подошел к маме и поцеловал ее в щеку.

— Спасибо. Люблю тебя, ма.

— И я тебя люблю, дорогой.

***

На следующий день хотелось курить еще больше. Меня начинало потряхивать. Я уже закинул упаковку жвачки в свой рот, но, казалось, что с каждой новой пластинкой курить хотелось все больше.

Я направился к дому Дианы. Не знаю во сколько она идет в школу, но я пришел заранее, чтобы ее не упустить.

Около 15 минут я бесцельно ходил по кругу, а затем услышал, как открылась подъездная дверь, и вышла Диана.

Когда она увидела меня, то нахмурилась.

— Что ты тут делаешь? — она натянула рукава водолазки до самых кистей рук.

— Пришел проводить тебя до школы, — обаятельно улыбнулся я.

— Я сказала, что меня не нужно провожать, — строго сказала она и прошла мимо меня.

Я пошел за ней.

— Ты учебники взяла?

— Да.

Я остановил ее за локоть, она поморщилась, и я забыл, о чем хотел сказать, потому что был сконцентрирован на том, что ей больно.

— Почему ты поморщилась? Где-то болит?

— Убери руку, — прошептала она с закрытыми глазами.

Я резко убрал руку, словно она была в огне.

— Что случилось? — мне нужно было знать.

Она открыла свои бездонные зеленые глаза и шепотом произнесла:

— Оставь меня в покое. Прошу, — ее глаза заволокло слезами.

— Эй, мелкая, не плачь, пожалуйста, — я наклонился на уровень ее лица. — Я не хотел тебя как-то обидеть. Ты просто мне понравилась, и я не знаю как к тебе подступиться. Со мной такое впервые.

— Мне никто не нужен. Оставь меня.

— Не могу, — ответил я. — Почему ты поморщилась?

— Не лезь в это, пожалуйста, Саша.

Я резко протянул руку и одним движением задрал рукав ее водолазки. Мне даже не потребовалось задирать его высоко, потому что уже на ее запястьях виднелись ярко-фиолетовые следы от пальцев.

Ярость заструилась по моим венам.

Кто посмел обидеть эту крошку?!

— Кто это сделал, Ди? — зло потребовал я.

— Не лезь, пожалуйста. Ты сделаешь только хуже, — она опустила рукав обратно. — Обещай, что никому не расскажешь.

— Я никому не скажу, но прямо сейчас ты расскажешь, что за ублюдок оставил эти следы.

Она покачала головой, и одна слезинка скатилась с ее щеки.

Я протянул руку и смахнул влагу.

— Кто это сделал? — повторил я более мягко, хотя ярость все еще кипела во мне.

Диана подняла на меня взгляд.

— Мой отец, — прошептала она.

Твою мать.

— Ди, нужно что-то с этим делать. Мама знает? Надо это прекратить.

— Остановись, ты обещал никому не говорить, — она протянула руки и сжала мои бицепсы. — Мама знает, она тоже не гнушается рукоприкладством. Если хоть кто-то из взрослых прознает, меня отправят в детдом! Ты должен молчать, умоляю.

Я смотрел в ее огромные зеленые глаза и пытался придумать, что сделать, чтобы это прекратить.

— Я хочу поговорить с твоими родителями.

— Нет, это исключено, — категорично ответила она. — Ты просто забудешь о том, что видел. Я окончу школу и вырвусь из-под их гнета. Конец истории.

— И еще 2 года терпеть побои? Это твой выбор?

— У меня нет выбора, Саш.

Ее обреченный голос разбил мне сердце. Я знал ее всего сутки, но она уже глубоко проникла мне под кожу.

Я нежно обнял и прижал ее голову к своей груди.

— Мы что-нибудь придумаем, мелкая, обещаю.

— Не называй меня так. Это бесит, — глухо сказала она в мою грудь.

Я усмехнулся.

— Ну, ты ведь совсем маленькая, как мне еще тебя называть?

— По имени.

— Буду называть тебя малышка, — я уткнулся носом в ее макушку и почувствовал запах сигаретного дыма. — У тебя ведь нет аллергии на табак?

— Нет, — выдохнула она. — Просто ненавижу этот запах. Казалось бы, что он уже должен был въесться в мои ноздри и поры, но нет, я все еще реагирую, если чувствую его. Кстати, — она сделала глубокий вдох в мою кофту, — от тебя пахнет порошком и жвачкой, но не сигаретами.

— Да. Я же обещал бросить курить, вот и держусь.

Она выпуталась из моих объятий.

— Это похвально. Спасибо за поддержку, но на этом мы закончим наш сентиментальный момент. Извини, что разрыдалась.

— Никогда не извиняйся за свои слезы. Скажи… — я осекся, — твой отец, он… ну, он только бьет тебя или… — я не знал, как можно закончить это предложение так, чтобы это было аккуратно и корректно.

Диана поняла, о чем я.

— Только бьет. И тебе действительно нужно забыть об этом.

— Да как я могу об этом забыть?! — снова взорвался я. — У тебя такие синяки и это только то, что я увидел, а что там, — я указал на ее тело, — остается страшной загадкой. Твою мать, ты такая крошечная, что он может убить тебя одним ударом в какой-то момент.

— Тс-с, — шикнула она, оглядываясь по сторонам, — незачем так орать. Со мной все будет в порядке. Я живу с этим почти все свою жизнь, проживу и еще.

— Меня, блять, поражает с каким спокойствием ты это заявляешь. Сегодня после школы я иду с тобой и разговариваю с твоей семьей.

— НЕТ! — яростно выплюнула она. — Оставь меня в покое. Ты мне не нянька. Если ты увидел мои синяки и секундную слабость, то это не значит, что мне нужна твоя жалость или помощь, ясно?

Я закинул еще одну пластинку в рот, потому что все это утро — охренительный стресс, который мне хочется перекурить.

— Ну, очень жаль, что тебе это не нужно, потому что я все равно это сделаю.

— Упрямый баран, — психанула она и пошла в сторону школы.

***

Все последующее время в школе мы оба были в глубокой задумчивости.

Диана, по всей видимости, думала, как от меня избавиться.

А я думал, что сказать ее родителям-уродам.

Диана постоянно одергивала водолазку на уровне ключиц и морщилась, поэтому на второй перемене я не выдержал, и вытолкав ее в пустую раздевалку для парней, спросил:

— Что у тебя там? — я указал на уровень ключиц.

Она фыркнула.

— Бегу и падаю тебе рассказывать и показывать.

— Я и сам могу посмотреть. Но не хочу причинять тебе еще больше боли, пока мы будем бороться. Что. У. Тебя. Там? — произнес я свой вопрос снова.

Она покраснела от смущения или гнева, я не знаю точно, но все-таки послушалась и оттянула ворот водолазки.

И мне открылась рваная рана на ее ключице. Она частично уже покрылась грубой корочкой, но была относительно свежей.

— Черт побери. Это вообще как?

Я протянул было руку, но остановился.

Что я могу сделать? Полапать ее рану? Идиот.

Диана опустила взгляд в пол.

— Насмотрелся? Доволен? — безэмоционально спросила она.

— Как он это сделал? — пораженно спросил я, игнорируя ее саркастичные вопросы.

— Пряжкой от ремня.

Я сглотнул.

Сам я был нихрена не послушным ребенком, но мама никогда меня и пальцем не тронула, а тут пряжкой от ремня.

— За что?

Она подняла взгляд.

— А разве это важно?

— Мне все важно, что связано с тобой, малышка.

Она выдохнула и призналась.

— За то, что пришла домой без пива.

Твою мать.

Так орущий пьянчуга — это ее отец?

Меня осенила еще одна мысль.

Пока она получала ремнем, я стоял внизу как истукан, абсолютно не подозревая, что с ней происходило внутри.

— Ты хотя бы обрабатывала эту рану? Выглядит хреново.

Она пожала плечами и отпустила ворот.

— У меня дома нет даже пластыря, я просто промыла ее водой.

Я выругался.

— Идем, — я не знал, где на ее теле нет синяков, поэтому аккуратно подтолкнул ее за талию в тренерскую. Там точно есть аптечка.

— Что ты делаешь?! — возмущалась и упиралась она. — А если нас застукают.

— Я закрою дверь на замок. Максимум, что подумают, что мы с тобой целовались тут.

— Физрук может вызвать родителей в школу.

Я закрыл за нами дверь.

— Он мой тренер по футболу. Я с ним договорюсь. Снимай водолазку.

— Ну уж дудки, — она скрестила руки на груди. — Я не буду перед тобой раздеваться.

Я развел руками.

— А какие еще у тебя варианты? Зеркала тут нет, а без него рану тебе не видно. Обещаю не пялиться.

Тут надо было скрестить пальцы, потому что это большая, толстая ложь. Я не смог бы не пялиться на ее тело, даже если бы от этого зависела моя жизнь. В конце концов я подросток с бушующими гормонами. У меня стояк от одних ее ключиц. Но ей об этом знать, конечно же, не обязательно.

— Ладно, — буркнула она и осторожно потянула водолазку наверх.

То, что я увидел, не то что уронило мой стояк, член буквально забился внутрь от увиденного.

На ее теле не было живого места. Каждый участок кожи был всех оттенков желтого, фиолетового и кроваво-красного.

— Твою мать, — выдохнул я, осматривая ее.

Диана не смотрела на меня, румянец на ее щеках расцветал все ярче.

— Ты будешь обрабатывать рану или так и будешь пялиться.

— Прости, я просто немного в шоке, — я потянулся к аптечке, висевшей на стене, и достал перекись, бинт и пластырь.

— Только не надо меня жалеть.

— Не путай мою злость на твоего отца с жалостью. Прямо сейчас единственная моя мысль — это сломать что-нибудь ему, сделать также больно, как он сделал тебе.

Я налил перекись на рану там, где не было корочки и словил дорожку жидкости бинтом у ее груди. В этот момент мой стояк снова дал о себе знать. Ее грудь была небольшой, но мне нравилось. Ее кожа была шелковистой под моей рукой. Лифчик был самый обычный хлопковый, но на ней смотрелся, как шикарное кружевное белье.

Я прокашлялся и сконцентрировал свое внимание на ее ране. Приложив еще один кусочек бинта, я заклеил рану пластырем.

— Готово.

Я оторвал взгляд от раны за пластырем и увидел ее изучающий взгляд.

— Зачем ты все это делаешь для меня? Почему бы просто не найти менее проблемную девушку?

— Потому что ты мне нравишься.

— Вот так просто?

— Вот так просто.

Я взял водолазку с учительского стола и протянул Диане.

— Если у тебя нет больше ран для обработки, то лучше оденься. Иначе мой член взорвется.

Она ахнула.

— Что? Я парень, мне 16. Мы все думаем только о сексе.

Диана натянула водолазку обратно.

— Я тебя привлекаю даже такой? — тихо спросила она.

— Какой? — не понял я.

— Побитой и абсолютно раздавленной собственной семьей, — горько ответила она.

Я взял ее лицо в колыбель моих ладоней.

— Ты нравишься мне любой. И ты не раздавлена. Я вижу огонь в твоих глазах. Ты не жертва, ты боец, просто сейчас у тебя слишком сильный противник, — я погладил ее щеки большими пальцами.

— Спасибо, — прошептала Диана. — И ты тоже мне нравишься.

— Рад это слышать, а то мне уже начало казаться, что я тебя лишь раздражаю.

— Не без этого, — хмыкнула она.

Я усмехнулся и убрал свои руки от нее, пока не наделал глупостей.

***

После школы Диана продолжала упираться. Она не хотела, чтобы я ступал на территорию ее квартиры. Я же был убежден, что это необходимо.

Не могу позволить, чтобы отец избивал ее. Больше нет.

Мне всего 16, но я, черт возьми, уже и не ребенок, и могу дать отпор пьяному мужику, в отличие от Дианы.

— Я все равно зайду с тобой, хочешь ты этого или нет, — безапелляционно заявил я.

— Моя квартира… хм… готова поспорить, что она и близко не похожа на твою, — неопределенно сказала она.

— Я не понимаю.

— Боже, Саша, мои родители алкоголики. Как ты думаешь, как выглядит мой дом? — огрызнулась она.

— Мне все равно. Для меня важно лишь, чтобы ты была в безопасности. Это все.

Она грустно кивнула, и мы зашли в подъезд. Это был обычный дом, обычный подъезд. Ничто здесь не говорило о том, что тут живут алкоголики или наркоманы.

Когда мы поднялись на нужный этаж, Диана глубоко вздохнула и открыла дверь своей квартиры.

В нос сразу же ударил запах жесткого перегара.

— Ну что, маленькая сука. Хотя бы сегодня ты принесла что-нибудь для меня? — послышался голос ее отца из кухни.

— Нет, — съежившись ответила Диана.

Ее отец, шатаясь, вышел в коридор. На вид ему было лет 50, не меньше, но скорее всего, он так выглядел из-за алкоголизма. Весь седой, низкого роста и видно было, что рука у него тяжелая. Из-за большого количества одежды на подвесной вешалке, полагаю, ему не было видно меня, но вот свою дочь он точно видел.

— Ах ты дрянь! — заплетающимся языком проговорил он и замахнулся на нее.

Я почувствовал, как Диана вздрогнула, ожидая удара.

Нет, малышка, не сегодня и больше никогда.

Я остановил его кулак своей хваткой и, задвинув Диану себе за спину, ударил его ладонями в грудь, от чего он отпрянул к стене.

— А ты еще что за хрен?

— Иди, собирай вещи, — приказал я Диане, не сводя глаз с ее отца. Для меня стало очевидно, что разговоры с таким дерьмом бессмысленны. Я схватил его за указательный палец и заломил его в неестественном положении, от чего мужик застонал. — А ты слушай меня внимательно. То, как ты поступал со своей плотью и кровью не просто чудовищно, для таких, как ты существует отдельный котел в аду. Ты больше никогда не увидишь свою дочь, но будешь исправно появляться трезвым на родительских собраниях в школе. Я лично буду оповещать тебя о них и только попробуй создать неприятности для Дианы. А это, — я резко дернул палец, чтобы сломать его, — напоминание тебе, что я абсолютно серьезен.

Он схватился за свой палец и сполз по стене, скуля как забитая собака.

Я пошел по коридору, куда ранее направилась Диана.

Она сидела на маленькой кроватке в комнате, больше похожей на детскую для двухлетнего ребенка, нежели подростка. Из ее глаз лились слезы.

— Что ты наделал? Что же ты наделал? — причитала она.

— Я сделал все правильно, — я присел на корточки возле нее. — Собирайся, ты переезжаешь ко мне.

Это было спонтанное решение, и я без понятия, как отреагирует моя мама, но для меня было кристально ясно, что Диану нужно забрать из этого дома и как можно скорее.