Белый шум

Виктория Волкова, 2019

– Он от меня? – поинтересовался Казаринов строго и кивнул в сторону детской. – А будто ты не знаешь! – вскрикнула Элка. – Что? Откуда?! – опешил Влад, растерянно глядя на нее. – Да я только час назад в твоем досье прочел и сразу приехал к тебе! – Бред какой-то! – прошипела Элла и зло посмотрела на него. – Не ври, пожалуйста, ладно? Я не знаю, что тебе сейчас в голову шарахнуло, но раньше ты пел по-другому… – Элла, честное слово, я ничего не знал. И как я мог что-то там петь, если мы и не встречались ни разу? – Ты же не пожелал, – прошептала она, отходя к окну. – А я, знаешь ли, под твоим окном с ребенком стоять тоже не намерена.

Глава 5

Он гнал по трассе, напевая себе «Май литл пони», а потом внезапно вспомнил другую песенку, что за несколько дней до смерти Кристины мама пела Алисе:

— У пони длинная челка

Из нежнейшего шелка…

Дальше пары фраз песня не пошла, но и на том спасибо.

— Пони, — пробурчал под нос Казаринов. И тут же представил Элку. Почему-то в сбруе. В черных ремнях и ошейнике. — От эротических фантазий у меня точно крыша поехала, — вслух опечалился он и подумал, что, уволив Леночку, лишился постоянной подружки.

«Нужно найти девушку, — хмыкнул он про себя. — Только, упаси бог, не из моделей и не из сотрудниц компании. И те, и другие быстро наглеют. И если первые требуют бриллианты и норковые шубки, то вторые просто садятся на голову и там спокойно сидят. Хватит. Надоело! Нужно переключиться на какую-нибудь скромную воспитательницу детского сада или нянечку. Молодую и сексапильную».

Влад довольно усмехнулся и, ощутив прилив оптимизма, снова запел:

— У пони длинная челка

Из нежнейшего шелка…

«У строптивой Пони нет челки, а кожа нежнее шелка, — попытался сочинить свой куплет Казаринов. — Или так лучше… У девчонки Понки…».

Он тут же оборвал себя и даже потер лоб свободной рукой.

«Блин горелый, а перевертыш вполне в духе Кристины. Если все зовут Элку пони, хотя сомнительный комплимент, то сестра вполне могла звать ее Понкой. Нужно не забыть спросить. Сразу!»

Он затормозил около узкой резной калитки и, выскочив из машины, нажал на кнопку домофона.

«Вместо того чтобы петь дорогой, — попенял он самому себе, — лучше бы состряпал легенду, чтобы Элла сжалилась и впустила в дом!»

Но сочинять ничего не пришлось. Замок щелкнул, калитка открылась. Казаринов успел раздраженно подумать о том, что наивная Пони открывает дверь кому попало, и, ни в чем не сомневаясь, спокойно вошел в калитку. Да еще дверь захлопнул. Идиот!

И застыл на дорожке, судорожно соображая, что делать дальше. Прямо на него от дома несся огромный черный кобель. Ротвейлер, наверное, самый злобный из всех существующих. Казаринов понял, что поворачиваться к животному спиной, пытаясь открыть замок, нельзя. Он нападет со спины. Оставалось только прижаться к калитке и исхитриться ногой дать собаке по морде. Тогда рукой можно будет нащупать замок и при удачном стечении обстоятельств вывалиться на улицу, захлопнув дверь. Влад напряженно следил за приближающимся псом, когда на крыльцо выскочила взлохмаченная Элла и позвала требовательно:

— Вернись обратно, Джон! Быстро!

Собака, послушно развернувшись, потрусила к хозяйке.

А Казаринов, рассмеявшись, направился следом. Элла во все глаза уставилась на него. А он не мог отвести взгляд от ног, обтянутых старыми лосинами, и выпирающих из-под застиранной майки ничем не стесненных холмов.

— А я вчера решил, что Джон — твой любовник, — весело сообщил он Элке, стараясь глядеть ей в лицо.

— Поверь, — нехотя бросила она. — Он гораздо лучше. Никогда не предаст и не обманет. — Элла глянула недоверчиво на нежданного гостя и добавила недовольно: — Зачем ты приехал? Я же сказала, что работать ни с тобой, ни на тебя не желаю.

— Нам есть что обсудить, — хмыкнул он и уточнил сварливо: — Так и будешь держать меня на пороге?

— Проходи, — пробормотала она, заходя в дом. Влад быстро поднялся по каменным ступенькам, не ожидая повторного приглашения.

— Зачем ты здесь? — еще раз поинтересовалась Элла. — Нам не о чем разговаривать.

— Я найду тему для разговора. Или даже две, — упрямо заявил он, снимая куртку и ботинки.

— Даже не представляю, о чем, — нервно отрезала она. — Но у тебя не больше пяти минут.

Влад собрался было возразить, что в пять минут они точно не уложатся, но где-то в дальних комнатах заревел ребенок. Аж закатился от плача.

— Время вышло, тебе лучше уйти, — негодуя пробормотала Элла и кинулась к малышу.

«Как же, — присвистнул про себя Владислав, — даже не надейся, милая!»

Он прошел следом сначала в одну комнату, затем в другую. Чисто, очень скромно. Старая мебель, еще заставшая Советскую власть. Ворох детского белья в кресле около гладильной доски. Монитор с широкой диагональю на письменном столе, да свеженькие обои в мелкий цветочек. Ни тебе скандинавского стиля или хайтека.

— Уходи, — через плечо бросила Элла. — Мне ребенка покормить нужно.

— Я подожду, — миролюбиво заметил Казаринов и упрямо уселся в свободное кресло.

Элла, ругая себя последними словами, что вот так запросто открыла дверь, зашла в детскую и улыбнулась заплаканному сыну.

Антошка, как только сосок попал ему в рот, моментально успокоился и принялся причмокивать, положив ладошку на грудь матери.

— Мой хороший, — прошептала Элла, прижимая сына к себе, а заодно прислушиваясь, что в соседней комнате делает Казаринов.

«Вероятно, уселся в кресло и ждет, — поморщилась про себя Элка. — Ну извини, дорогой, процесс кормления у нас долгий».

На улице заработал двигатель, наверное, кто-то из соседей выезжал со двора. Антошка открыл левый глаз и хитро глянул на мать, а потом заворочался и снова вернулся к процессу поглощения молочка.

Элла прислушалась. Тихо. Уснул там Казаринов, что ли?

Подождав, пока сын наестся, она уложила спящего ребенка в кроватку и вышла в зал. А там просто превратилась в соляной столб. Гениальный фотограф и плейбой Владислав Казаринов, сбросив куртку, гладил белье. Вернее сказать, доглаживал последние штанишки.

— Спасибо, что помог, — недовольно буркнула Элка. — Вот только руки не помыл, теперь все перестирывать.

— Я вымыл, — оправдываясь будто школьник, тут же доложил Влад.

— Тогда большое спасибо за помощь, — улыбнулась она, опасливо усевшись напротив. Элла еще раз бросила взгляд на высокого красивого мужчину, что приглянулся ей когда-то и, сам того не ведая, подарил Антошку.

«Только бы ничего не стал выяснять, — мысленно взмолилась она. — Управь, Господи!»

— Не стоит благодарности, — хмыкнул Казаринов, садясь рядом, и резко кивнул в сторону детской. — Он от меня? — поинтересовался строго.

— А будто ты не знаешь! — вскрикнула Элка и, вскочив, заметалась по комнате.

— Что? Откуда?! — опешил Влад, растерянно глядя на нее. — Да я только час назад в твоем досье прочел и сразу приехал к тебе!

— Бред какой-то! — прошипела Элла и зло посмотрела на него. — Не ври, пожалуйста, ладно? Я не знаю, что тебе сейчас в голову шарахнуло, но раньше ты пел по-другому…

— Да ничего я не пел! — рыкнул Казаринов и в два шага оказался рядом. — Ты меня ни с кем не путаешь, а?

— Лучше бы перепутала, — отмахнулась она, когда он попытался взять ее за руку.

— Элла, честное слово, я ничего не знал. И как я мог что-то там петь, если мы и не встречались ни разу?

— Ты же не пожелал, — прошептала она, отходя к окну. — А я, знаешь ли, под твоим окном с ребенком стоять тоже не намерена. Тем более у тебя любовь великая, родня на шее, там только нас с Антошкой не хватало.

— Антон Владиславович, — улыбнулся во весь рот Казаринов. — Красиво звучит! — А потом, словно что-то вспомнив, настороженно глянул на Элку. — Откуда ты знаешь про любовь и родню?

Элла будто поперхнулась и глянула виновато.

— Подожди, — ему удалось схватить ее за руку и притянуть к себе. — Подожди. Я, кажется, догадался… Ты знала мою сестру? Это ты Понка?

— Ну надо же, какое открытие! — вырвалась из его объятий Элла. — Естественно, знала и на похоронах была.

— А я тебя не заметил, — досадливо бросил Влад.

— Когда у человека большое горе, он никого не видит, — пробормотала Элла. — Но я отказываюсь верить, что Кристина не сообщила тебе.

— А ты передала через нее? — насупился Казаринов. — Могла бы и позвонить…

— Кому? — негодующе поинтересовалась Элла. — Ты же внес мой номер телефона в черный список, а когда я позвонила в твой «Вырви глаз», секретарь соединить отказалась.

Казаринов потер затылок, в душе понимая, что так оно и было. Одноразовая акция всегда требует небольшой осторожности. Звонить, писать, встречаться не договаривались!

— Тогда я обратилась к Кристине. И она обещала помочь. Только потом сообщила, что ты меня знать не знаешь, и предложила денег… Ну ты сам понимаешь, на что. Я не знаю, ты ли ее попросил или она сама так решила. Но после этого я вопрос закрыла. Мне денег хватает, жить есть где. Зачем бога гневить?

— Сюр какой-то, — пробормотал Влад. — Ты сильно удивишься, но Кристина мне ничего не сообщала, и денег я ей для тебя не передавал и на медицинских манипуляциях не настаивал. Я просто ничего не знал. Понимаешь?

— Нет, даже поверить не могу, — скривилась Элла и расплакалась. — Такими вещами не шутят. Она не могла так со мной поступить.

— Много ты понимаешь, — рыкнул Казаринов. — Раз поступила, значит, смогла. Я бы ей сейчас голову лично оторвал… Он осекся, вспомнив свои ночные расследования. — Как вы познакомились?

— Тренировались у Петры, это тренер Яна Петренко, участвовали в соревнованиях. Потом Яна вышла замуж и уехала жить в Индию, а вместо нее занятия стала вести Кристина. Только тренер из нее никакой. Занятия стали неинтересными. Я и бросила заниматься. Мы тогда еще поругались. Кто-то еще ушел, а некоторые девочки остались с ней.

— Розамунда? Бэнкси? — осторожно уточнил Владислав.

— Да, — кивнула Элла. — Еще Люда Стрюкова — Стрючок.

— А я, честно говоря, подумал, что Стрючком Кристина называла Вадима, бывшего мужа.

— Нет, — впервые за всю беседу улыбнулась Элла. И даже похорошела от этой улыбки. Казаринову захотелось просто обнять ее и поцеловать, без всяких намеков на продолжение.

— А кто такой Леонид, знаешь? — осведомился Влад. — Часто это имя попадается в Кристинкиных записях.

— Нет, — крутанула головой Элла.

— Если вспомнишь, скажи, — добродушно попросил Казаринов. — Я никак не могу вычислить этого типа.

— При мне он точно не появлялся. Мы же только на тренировках с Кристиной встречались.

— А что за тренировки? — осведомился он, понимая, как мало знал о жизни сестры.

— Силовые танцы около шеста. Полл-денс называются, — спокойно объяснила Элла.

— У шеста? Ты? Танцевала у шеста? — Казаринов, ощутив прилив негодования, вскочил и заметался по комнате. — Странно, ты же не похожа на стриптизершу.

— А кто говорит про стриптиз? — вскинулась Элла. — Полл-денс уже давно считается официальным видом спорта. Это микс акробатики, силовой атлетики и хореографии. Проводятся специальные соревнования!

— А моя сестра? — холодно уточнил Влад. — Она тоже танцевала у шеста?

— Кристина была нашим капитаном, — пробормотала Элла. — Она до последнего занималась полл-дэнсом.

— А все эти тряпки с блестками, сапоги на огроменных каблуках? Это тоже спорт? — все еще не веря, осведомился Казаринов.

— Да, — кивнула Элла. — Если не жалко, отдай девчонкам, пожалуйста, — попросила она. — Им будет приятно сохранить что-нибудь на память.

— Ты тоже возьмешь? — саркастически бросил Владислав.

— Нет, — отмахнулась Элла. — Мы поссорились и мне неприятно любое упоминание о твоей сестре.

— Надеюсь, это не повредит нашим отношениям, — невзначай заметил Казаринов.

— Нисколько, — моментально согласилась Элла. Он даже испытал эйфорию от такого быстрого ответа и тут же почувствовал разочарование, когда она продолжила. — У нас нет никаких отношений, Влад. И не будет.

— Ты думаешь, я вот так просто уйду и больше не вернусь? — рыкнул он. — Послушай меня, Элла. Просто послушай, девочка. Я теперь в твоей жизни навсегда, хочешь ты того или нет. И в жизни Антона тоже.

— Ты его даже и не видел, — отмахнулась Элла. — А уже делаешь заявления для прессы.

— Ничего я не делаю, — пробубнил Казаринов. — И не спешу никуда. Сижу и жду, когда ребенок проснется.

— Чаю хочешь? — предложила она, дабы сбавить градус беседы.

— Хочу, — согласился он. — И пожрать что-нибудь. Можно на сайте заказать, привезут быстро.

— У меня фаршированные перцы и винегрет. Устроит?

— Ага, — довольно хмыкнул Влад. — Давай помогу на стол накрыть.

— Что у тебя с проектом? — после ужина поинтересовалась Элла. — Сильно напортачили?

— Да, получилось избито и похабно. Заказчик если увидит, рассвирепеет.

— А когда сдавать?

— Завтра.

— И ты серьезно думал, что я соглашусь все исправить?

— Надеялся на это, — заглядывая ей в глаза, признался Казаринов.

— Фантаст, — пропела Элка и рванула в детскую, откуда послышался рев проснувшегося сына.

Владу захотелось пойти следом. Хотя бы постоять в дверях, посмотреть на ребенка, найти в маленьком личике свои собственные черты лица. Но он сдержался. Нехорошо. Малыш может испугаться постороннего.

Казаринов неторопливо собрал со стола грязную посуду, поискал взглядом посудомоечную машину и, не найдя сей агрегат на кухне, вымыл посуду сам. Потом прошел в комнату и принялся ждать, когда Элла вынесет его сына из детской.

— Знакомьтесь, — улыбнулась она, усаживаясь с ребенком на противоположный конец дивана.

Владислав во все глаза уставился на свою точную копию, если верить, конечно, детским фотографиям. Те же темные вьющиеся волосы, тот же разрез глаз и форма подбородка. И без всякого ДНК Влад точно знал, что это его сын. Элла поставила ребенка на диван, и он, ухватившись ручонкой за спинку, быстро засеменил в сторону незнакомого мужчины. Антон остановился и, лукаво глянув на гостя, засмеялся, обнажая четыре верхних зуба.

— Сколько у него зубов? — растерянно поинтересовался Казаринов, стараясь скрыть смущение и восторг одновременно.

— Семь, — устало вздохнула Элла. — Вот восьмой режется.

— Иди ко мне, — предложил ребенку Влад и протянул руки. Малыш опасливо покосился и рванул обратно к матери. А спрятав лицо у нее на груди, выглянул из-под Элкиной ладони, хитро рассматривая нового человека. Потом, освободившись из рук матери, словно крыльями, укрывавших его, Антошка самостоятельно встал во весь рост и снова подбежал поближе.

— Ку-ку, — улыбаясь откликнулся Влад и сделал вид, что хочет поймать ребенка. Антон с визгом бросился к матери. Элла рассмеялась, принимая его в объятия.

— Ку-ку, — возвестил Казаринов. Малыш опасливо направился к нему. Но опять не решился подойти ближе.

— А он не боится посторонних, — заметил Владислав.

— Все, кто попадает в его поле зрения, — хмыкнула Элла, — не посторонние.

— И мужчины?

— А наличие пениса как-то влияет на восприятие ребенка? — изумилась Элла.

— Ну я не знаю, может, тут у тебя проходной двор и ребенок привык к новым людям.

— Ага, — резко ответила она. — Проходной двор, бордель и вещевой рынок.

Малыш сразу понял, что настроение матери переменилось, и вернулся к ней. Уселся на колени, а потом горько заплакал.

— Эй, — позвал сына Казаринов. — Ты что, Антошка?

— Тебе пора, — отрезала Элла. — Ты и так на сегодня всю годовую программу выполнил. До свидания.

— Я пока никуда не собираюсь, — хмыкнул Владислав. Он хотел было добавить, что теперь она от него вряд ли отделается и пусть привыкает. Но в этот момент сын громко заплакал.

— Зубы, — негодующе бросила Элла и, взяв сына на руки, принялась ходить по комнате, напевая какую-то песенку.

Казаринов впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Даже ощутил тепло и покой на сердце. Он смотрел на Эллу и своего сына и понимал, что более насыщенного и радостного дня у него давно не было. И это безмятежное счастье еще казалось хрупким и эфемерным. Стоит лишь на минуту отвлечься, и оно исчезнет, растает, как пломбир в июньский полдень, и растечется по рукам и одежде сладковатой противной лужицей.

«Правы художники и поэты, твою мать, — беззлобно ругнулся Влад, любуясь Эллой, отвлекающей ребенка от боли. — Нет ничего более естественного и прекрасного, чем мать и дитя».

— Давай я поношу, — предложил он Элле, подойдя почти вплотную. — Ты устала.

Она передала ему сына и, усевшись в кресло, откинула голову на подголовник. А Казаринов все ходил и ходил по комнате, напевая ребенку про облака — белоснежные лошадки и про усталых игрушек, которые легли спать. Малыш смотрел на него во все глаза и даже постучал ладошками по заросшим щекам, потянул ручонкой за аккуратно остриженную бородку и радостно рассмеялся.

Влад ощутил прилив неподдельного восторга и внезапно подумал:

«Если бы Лиза родила мне сына, я бы задохнулся от счастья!»