В объятиях зверя

Виктория Вишневская, 2023

– Спаси нас, – всхлипываю, стоя на коленях и сжимая кулаки от бессилия. – Пожалуйста!Я готова на всё. Стоять так и умолять его часами. Унижаться, валяться в ногах. Только бы выжить.Человек передо мной – единственное наше спасение. Если он откажет… У нас нет шансов.– Я заплачу. Назови сумму, – цепляюсь за последнюю ниточку надежды.– У тебя нет денег, – резко, грубо и правдиво. Он прав, у меня их нет.– Пожалуйста…Все, что угодно… – произношу отчаянно.– Как только всё это закончится… – поднимаю взгляд с пола и смотрю на зверя. – Ты заплатишь. Но не деньгами.

Глава 4

Тяжело дышу, хватаю ртом воздух, чтобы успокоиться. Коленки, как и руки, начинают трястись, а сердце перестаёт стучать на какие-то миллисекунды. Но и этого мне хватает, чтобы умереть и воскреснуть вновь.

Опираюсь о стену, делаю жадный глоток кислорода и ногтями корябаю обои.

Я не должна была этого слышать.

Лучше уж быть в неведении. Под защитой Льва, но со здоровыми нервами и ребёнком. За которого теперь переживаю и трясусь больше всего.

Мне нельзя беспокоиться, но я сейчас делаю это. Испытываю тот самый панический страх. Не за себя, за своего малыша.

Задыхаюсь, опуская ладонь на живот. И молюсь. Чтобы не прихватило, не резануло.

Нужно взять себя в руки и вернуть контроль, несмотря на подрагивающее тело, полные слёз глаза и холодные от волнения ноги.

Вдыхаю и дышу. Мысленно считаю до десяти.

Вдох-выдох…

Грудь начинает жечь. Но ненадолго. Какие-то несколько секунд. Со временем обжигающее чувство внутри рассасывается. Становится немного легче, и я прикрываю глаза.

Глажу пальцами животик через тонкую ткань платья.

Всё будет хорошо, мой миленький, всё будет хорошо. Мамочка не позволит тебе ни в коем случае пострадать. И никто не тронет тебя, даже если мне придётся пройти через ад.

Потихоньку успокаиваюсь, водя по ткани пальцами, и приводя себя в чувство.

— Олеся? — суровый голос заставляет замереть. Смотрю в пол, а потом сглатываю слюну и поднимаю взгляд вверх, на моего телохранителя. Лицо у него напряжённое, но глаза… Холодные. Будто этот мужчина ничего не чувствовал. — Вы…

— Вавилов, — впервые за долгое время произношу фамилию Льва. Да, перебиваю его, несмотря на то, что это не тактично. — Сейчас же ты мне всё объяснишь.

Ему не нравится, что я указываю. Смотрит жёстко, безэмоционально и так, будто сейчас убьёт меня, не задумываясь.

— Вы кому-то перешли дорогу, — спокойно вылетает из пухлых губ. И снова эти нотки раздражительности. — И теперь вас хотят…

Замолкает, видимо, подбирая выражение.

— Убрать.

Слова пугают, но не настолько, чтобы забиться в истерике.

— Я догадывалась, — киваю. Сложно это не сделать, когда однажды на меня чуть не набросился один громила в парке. Тогда Лев и спас меня в первый раз. Выхватил у того мужчины оружие, которым хотел нанести мне вред, заломил руку за спину и прижал к земле, несмотря на то, что тот превышал Вавилова в массе.

И тогда я впервые увидела своего телохранителя во всей боевой красе… Раньше я сомневалась, что Лев служил в спецназе. Но после того, что он продемонстрировал, при одном воспоминании захватывает дух.

Чёткие, быстрые действия, даже несмотря на объёмные мускулы, которые должны затормаживать движения. Несколько тяжёлых шагов, уворот, и сильные пальцы на плоти, сжимающие до моментально появляющихся синяков.

Тогда я застыла на месте, наблюдая за отработанными движениями. Всё было как в кино, а я тот зритель с первого ряда, у которого по телу пробежали сотни мурашек.

И с тех пор этот мужчина вызывает только восхищение. Даже несмотря на его скверный характер.

И до этого я тянулась к нему, как к человеку… Но после начала питать к нему ещё более сильные чувства.

— Но почему именно сейчас? И ты сказал про четыре покушения, — и хоть убей, припоминала я только три…

— Не имею ни малейшего понятия, почему вас вдруг захотели устранить, — мужчина зачем-то разворачивается, шагает на кухню. Захожу за ним, потому что он продолжает: — Первое — тот мужчина в парке, второе — нарушитель, который проник в дом, третье — ваш чай.

Сажусь аккуратно на стул, и чуть не зависаю в воздухе. Чай?

— Что? — в голосе одно непонимание.

Кому это нужно?

— Скорее всего, это был тот, кто пробрался в дом, — Лев берёт прозрачный стакан и графин с водой. — Подсыпал что-то в заварочный чайник. Но он не знал, что вы пьёте напитки только с лечебными травами, которые нейтрализуют некоторые яды. Они не подействовали, но всё равно сказались на вашем слабом организме.

— То есть, — губы немеют, стоит понять одно. Самое страшное. — Этот кто-то сейчас находится в доме?

Вавилов не отвечает. Пододвигает стакан с водой.

— Четвёртое, — резко соскакивает с темы. — Я не хотел, чтобы вы куда-то выезжали, но решил кое-что проверить. Пока мы шарахались по центру, с Ярославом заметили трёх подозрительных людей. Оказался ещё один, который хотел что-то вколоть вам в руку. Шприц маленький, примерно две фаланги, его трудно заметить.

Лев дотрагивается до моей ладони, что делает не так часто.

— И как ты его увидел? — показав размер, руку не убрал. Продолжает удерживать свой палец на моей ладони, чуть постукивая.

— Их держат по особому. Однажды уже видел такое.

— И если бы ты не заметил, я… — хочу продолжить самое страшное, но Лев жёстко прерывает меня.

— Нет. Всё нормально.

Хочется задать банальный вопрос, но понимаю, что у моего телохранителя нет на него ответа.

— И что теперь делать? — вот что меня волнует сейчас больше всего. Я не хочу, чтобы мой ребёнок был в опасности.

— Мы уедем.

Слова Льва заставляют округлить глаза.

— Куда и когда?

Мужчина кривит губы. Раздражается. Кажется… А, точно. Он не любит много вопросов.

Вавилов хочет что-то сказать, но резко закрывает открывшийся рот. Касается пальцем наушника и вслушивается в то, что говорит ему Ярослав, с которым они связывались именно так.

И судя по его лицу, Яр принёс совсем нерадостные вести.

Поскольку и так грубый телохранитель не сдерживается, и чуть не ругается матом.

— Твою… Дивизию.

— Что случилось? — спрашиваю обеспокоенно, начиная переживать.

Но мужчина явно не хочет говорить об услышанном.

Но всё-таки решает просветить меня. Хоть и странным путём…

Лев кивает в сторону панорамного окна, к которому сразу же оборачиваюсь.

А потом цепенею. Потому что увиденное… Подталкивает на то, чтобы взвыть от отчаяния.