Искры летнего костра

Виктория Вашингтон

Стать вожатой в лагере и получить в напарники парня, которого по моей вине бросила девушка. Так могло повезти только мне. Надежда лишь на то, что я достаточно изменилась за эти годы и он меня не узнает. Но это было бы слишком просто. Этот месяц будет жарким.

4

Ну да ладно, так все будет только лучше, видимо.

— Вы возьмёте на себя третий отряд, — бабушка сверяет свои слова с бумагами, что держит в своих руках. — Деткам там по девять-десять лет. Уверена, вы справитесь. Главное в первую очередь найдите с ними контакт.

Ой, думаю, главное — это найти контакт между мной и Егором. И уверена, только при попытке это сделать, нас ждёт мощнейший взрыв. Не исключено, что ядерный.

Не могут люди, у которых разные взгляды на жизнь в целом, прийти к общему знаменателю. К тому же, когда один из двух уже на протяжении восьми лет испытывает к другому пламенную, яркую неприязнь.

Следующие быстротечные и невероятно скучные часы, проведённые за бумажной волокитой и расселением множества спиногрызов, совсем нет времени подумать о том, как в целом мы будем «уживаться» с Холодовым.

Правда они уже показывают, что взгляды на воспитание у нас слишком разняться.

Первый конфликт возникает между пятью девочками, которые категорически не хотят брать в свою комнату шестую, из-за того, что она привезла с собой в лагерь мягкого медведя.

— Но я не могу без него спать, — шепотом произносит она, прижимая к своей щеке игрушку.

— Нужно учиться, Нина, — уверенно заявляю ей. — Ты уже совсем взрослая девочка, и если не хочешь, чтобы над тобой смеялись…

Слышу, недовольное фырканье сбоку и раздраженно закатываю глаза.

— Вот что, малыш, — заботливо произносит Егор, присаживаясь возле девочки на корточки, и тем самым вытесняя меня. — Давай сходим в соседнюю комнату и спросим, может, там живут не такие привереды и кто-то захочет с тобой поменяться.

— Это совсем не правильно — решать конфликты таким способом, — решительно заявляю я, скрещивая руки на груди, но взгляд, которым окидывает меня Егор, буквально осаждает меня, отчего позволяю ему повести Нину в соседнюю комнату.

Спустя пять минут обратно в комнату влетает счастливая Нина, и хватая свой чемодан, попутно обнимает зашедшего Егора и уплетает в другую комнату.

— Это неправильно, ставить мой авторитет под сомнение, — раздраженно заявляю я, как только мы выходим в коридор.

— Твой авторитет тут совсем не причём, его у тебя пока попросту нет. И не будет, если продолжишь вести себя так бесчувственно, — буквально вспыхиваю от его слов. Какого черта он смеет себе позволять? — Ты совсем не постаралась разобраться в проблеме.

— Я считаю, что это обычные детские закидоны, — осаждаю его. — А ты так просто пошёл на поводу у девочек, которые просто не захотели жить с другой. И да, я и правда считаю, что для её возраста брать игрушку с собой в лагерь — это через чур. Нельзя потакать всем детским прихотям.

— Первое. Девочки не хотели жить с Ниной, потому что их подружку заселили в другую комнату. Игрушка — всего лишь предлог, чтобы вытеснить её из комнаты. Второе. Игрушку Нине подарил погибший отец, и с того дня она везде носит мишку с собой, потому что без него девочку мучают ночные кошмары, — раскладывает по полочкам Егор. — Учись быть менее черствой и безразличной к другим проблемам. Дисциплина далеко не всегда самое основное.

Он уходит, оставляя меня озадаченно стоять посреди коридора. И я ощущаю стыд и неприятный осадок от разговора с ним.

Да, возможно, я поступила неправильно. Но такая я и есть. Мне далеко до взаимопонимания с другими детьми, сложно вникнуть в их проблемы и внутренний мир. За пару часов Холодов дал понять, что его коммуникационные навыки общения с детьми на высшем уровне. Мне таким похвастаться, думаю, никогда не придётся. В первый же день совместной работы я остаюсь в аутсайдерах, с уязвлённой точкой зрения и совестью. Спасибо, Егор Холодов. Ты, как всегда, в своём репертуаре. Месяц обещает быть очень насыщенным.

Знакомство с отрядом проходит в беседке. Всего в лагере таких штук двадцать. Они довольно объемные, чтобы вместить в себя целый отряд, но самое главное — окружены лесной просторной поляной. Одно удовольствие находиться тут по утрам и слышать пение птиц.

До сих пор, после разговора с Егором, ощущаю себя, будто в воду опущенной. Правда он не подаёт виду, что между нами вообще был тот неприятный разговор и берет весь удар на себя. Как-то у него получается наполнить беседку весёлой атмосферой с первых слов, с первой широкой улыбки. И вот уже дети, даже те, кто сначала смущался говорить хоть что-то, сами наперебой пытаются рассказать о себе побольше. Имена, любимые игры и занятия, клички домашних любимцев. Вся информация никак не укладывается в моей голове, и для начала пытаюсь хотя бы запомнить их имена и лица, чтобы не спутать со спиногрызами с соседних отрядов.

Влиться в общее веселье мне удается не сразу, потому что совсем не понимаю, что должна говорить и делать. Максимально ощущаю своё отсутствие опыта общения с детьми.

Другое дело Холодов, который играючи располагает к себе, и на удивление своими вопросами и меня присоединяет к общему разговору и суматохе. Где он только этому научился? Я даже не помню, есть ли у него братья и сестры? Вроде бы, ничего такого о нем не слышала, и в лагере в детстве он всегда отдыхал один. Откуда тогда такой опыт?

После обеда мы отправляем отряд на тихий час, а сами занимаемся изучением плана. Кошмар. Каждодневные конкурсы, игры, дискотеки. Как только в детстве нам хватало столько сил, чтобы выдерживать это все, принимая активное участие, ещё и не спать днём? Сейчас бы, к примеру, я не отказалась часок поваляться в кровати, потому что первая половина дня оказалась довольно утомительной и насыщенной разными эмоциями.

— Завтра будет первый конкурс талантов, есть какие-то идеи? — Егор нарушает тишину просторной комнаты, в которой мне все равно слишком тесно с ним наедине.

— Думаю, это нужно спрашивать у детей, — нервно черчу на листочке что-то непонятное.

До сих пор меня волнует тот факт, что Холодов может меня вспомнить. Уверена, как только это случится, работать вместе мы никак не сможем. Он первый начнёт морально давить меня, когда поймёт, что я — это я. Майя Теплова, которая восемь лет назад совершила непоправимую ошибку.

— Нина сегодня говорила, что она ходит на кружок пения, — вспоминает он, записывая что-то в своём блокноте. — А Инесса и Леша ходят на танцы. Может получиться неплохая постановка.

Поднимаю на него удивленный взгляд. Надо же, я ещё не смогла запомнить всех имён, а он, кажется, как записал в свою память абсолютно все услышанное сегодня.

Как только с такой памятью можно было забыть меня? Очень странно.

— Многие из них зажатые, и могут не захотеть участвовать, — вспоминаю Нину, которая стеснительно отводит взгляд, стоит только попытаться у неё что-то спросить. Какая может быть речь о том, чтобы выйти на сцену и спеть?

— Для этого и существуют такие лагерные конкурсы, Майя. Чтобы ещё с раннего возраста побороть свои страхи и смущения. Во взрослой жизни они совсем ни к чему.

— Ну не будем же мы принуждать детей, — фыркаю.

— Ты снова смотришь на ситуацию однобок. Всегда можно найти контакт таким образом, чтобы ребёнок сам загорелся твоей идеей.

Ох, ну да, как я могла забыть, что мне в напарники попался Мистер Совершенство по части понимания детской психологии.