Дверь в магию: таинственная квартира домового

Виктория Астафурова

Акиа жила обычной жизнью до переезда в новую квартиру, чтобы начать жизнь с чистого листа. Спустя несколько дней она обнаруживает соседа — домового, который не занимается своими прямыми обязанностями, выбрав другой вид деятельности.К чему приведёт это соседство? Какие тайны скрывают герои?

Глава 4

В сон ворвался громкий стук, подумав, что сейчас четыре часа утра и это соседи ушли на работу, я попыталась заснуть, но стук повторился.

— Да кого же там принесло.. Поспать не дают, что за люди в этом городе? — бубня себе под нос, пошла к двери. Открыв шторку дверного глазка и свой рот, я хотела обрушить все проклятья мира на незваного гостя. В глазке не было видно ни стучавшего человека, ни подъезда, через стекло смотрела темнота. — Кто там? — спросила охрипшим голосом.

— Я ваш сосед снизу, вы меня топите! Девушка, откройте дверь! — мужской басистый голос звучал тревожно и в тоже время зло.

— Вот чёрт! — вертушку внутреннего замка заело, — минутку, не могу открыть дверь, — вертушка поворачивается, щёлкает замок. Дверная ручка поворачивается без моего участия, мужчина из-за двери нагло распахивает дверь и входит в квартиру.

— Где он?! Парни, работаем! — гость проталкивает меня через коридор на кухню. Я стою в шоке, остатки сна слетели, будто и не спала вовсе. За мужчиной проходят еще несколько человек. Они все высокие и плечистые, одеты в черное.

— Что происходит?! Кого вы тут ищете? Я одна живу в этой квартире! — начинаю кричать я, пытаясь пройти в зал. Гость держит меня за плечи, и я, невольно начинаю рассматривать «взломщика», которого впустила: высокий лоб, кустистые брови, черные злые глаза и шрам… Огромный диагональный шрам от левой брови и до подбородка пролегает широкой полосой, задевая переносицу и края тонких губ.

— Девочка, ты давай не ври! Где Хал?! Скажи мне правду и я тебя не трону! — в голосе больше нет тревожности, только злость. Мужчина хватает меня за воротник пижамы и прет в зал, — где прячется этот гад?!

— Вы что несете? Я сейчас полицию вызову! Какой Хал?! — я включаю дурочку, руки трясутся, дыхание становится частым и поверхностным. Отец всегда говорил, что мы своих не бросаем, а значит и не сдаем, — Я жду ответа!

В зале творится хаос, ранее вошедшие в комнату парни выкинули все вещи из шкафа, и перетряхивали мои сумки и коробки, перебрасываясь фразами: пусто, чисто, его нет, здесь тоже. Во что меня втянул домовой? Почему его ищут бандиты, сошедшие с экранов фильма про лихие 90-е? Что мне делать? Оглядываюсь по сторонам, и, решаю быстро подскочить к телефону, но главарь хватает меня за руку и припечатывает к стене.

— Ещё раз дёрнешься и я тебе ноги переломаю, поняла?! — рычит он.

— Я вас всех посажу! — не сдаюсь я. Огромные руки отрывают меня от стены и толкают на неё с новой силой, гулкий стук моей же головы о бетон раздаётся в ушах, из прикушенного языка в рот льётся кровь с привкусом железа, и я отключаюсь.

****

Я у бабушки в гостях, мне не больше 12 лет. Прохожу через сени, кухню и зал, поворачиваю налево. На своей кровати сидит двоюродная сестра, красит глаза тушью, открыв рот. Она всегда наносит несколько слоёв, от этого ресницы слипаются между собой и кажутся толстыми палками, чуть тоньше спичек. Я сцепила руки в замок и переминаюсь с ноги на ногу, очень хочется спросить можно ли погулять с ней и ее подружками, но боюсь отказа и очередных выговоров. Сидеть в огороде или дома с бабушкой жуть как скучно.

— Чего тебе? — сестра подводит глаза чёрным карандашом.

— Пилла, можно мне с вами? — ладошки потеют, я боюсь смотреть в глаза сестре, поэтому буравлю взглядом пол.

— Акиа, как ты уже достала… И зачем тебя вечно сюда сбагривают родители? Мы тебе не няньки, понимаешь? Никто не обязан тут за тобой следить! — Пилла закатывает глаза.

— Ну, пожалуйста. Мне тут играть не с кем, а с бабушкой скучно. Все книги, что взяла с собой я уже прочитала. Я не буду мешать, я просто с вами похожу, тихонечко, как мышка, и всё.

— Мы пойдем на пруд, потом в посадки, это всё далеко, поэтому ты будешь дома, ясно тебе?

— Чего она опять ноет? — в дверях комнаты стоит двоюродный брат Лех. Он среднего роста и пухлый, с виду очень добрый, но это только с виду. Я боюсь его, он вечно говорит гадости и издевается надо мной.

— Как обычно с нами просится, надоела уже. Её Гила сюда привозит, будто она здесь нужна, что бабушке, что нам.

— Ну возьми её, хоть поржём, — брат поворачивается ко мне, — и не ной, если устанешь, сама напросилась, поняла?

— Да да, я буду молчать! Спасибо, братик! — я пытаюсь обнять брата, но он уворачивается. Устыдившись такой открытой неприязни, я слегка касаюсь руки Леха и ухожу в зал, в ожидании прогулки.

…

Мы поплавали в пруду и идём толпой человек из десяти в посадки. Они все такие взрослые! У девочек уже груди, они красятся и носят крутые вещи! Когда уже я вырасту и буду такой же красивой как они? Ребята смеются, подтрунивая друг друга, а я как заворожённая перевожу взгляд с одного человека на другого, пытаюсь запомнить их повадки и шутки, чтобы потом показать перед девочками из класса, какая взрослая я стала, и друзья в деревне все старше меня были.

— Ты под ноги гляди, муха! Еще нос расшибёшь, а нам потом отвечать! — Пилла возвращает из мечтаний, и я опускаю голову вниз, утирая подступившие от обиды слёзы. Унизительное прозвище, ну почему нельзя назвать по имени? Неужели обязательно надо перед всеми показывать, что они не рады моему приезду в гости на лето?

— Почему муха? — сквозь смех спрашивает долговязый парнишка.

— Потому что мелкая и назойливая, — отвечает рядом идущий брат.

Мы пришли в посадки, меня отправили собирать сухие ветки для костра, а компания моих родственников начала накрывать пикник. Постелили покрывало, достали кое-какие продукты стащенные с огорода, а посередине покрывала поставили прозрачную бутылку с ярко-зелёным напитком, наверное лимонад.

— Ооооо, это что такое, Лех? — спрашивают девчонки.

— Самогон у бабки спёр. Гила привозит сироп, который в лимонад добавляют, а бабка с ним самогон гонит, чтоб вкуснее было.

Я очень хочу пить, смотрю на бутылку и облизываю пересохшие губы, — а мне можно? — спрашивать страшно, я же обещала молчать, но жажда сильнее.

— Нет! — Пилла отвечает резко и раздражённо.

— Я пить хочу…

— Да пусть попробует, что случится то? — Лех наливает мне половину стаканчика и протягивает, — хоть поржём, а то реально скучно.

— Лех, ты дурак?! Нам за неё голову оторвут! — Пилла переходит чуть не на визг.

— Ой, да харош что ли. Нормально всё будет.

Я очень хочу пить, но страшное слово «самогон» не вызывает у меня доверия, ребята внимательно смотрят на меня, будто оценивая, смогу или нет. Сейчас или никогда! Или я покажу им, что с ними на равных и подружусь со всеми, или так и останусь мухой в их памяти. Протягиваю руку за стаканом и начинаю пить, приторный по началу вкус сменяется жидким огнём в горле и мне хочется выплюнуть эту гадость, но я пью, нельзя показать себя слабачкой.

— Хахаах! Да она прям глотки делает! Будто лимонад пьёт! Прикиньте? — красивая девочка с длинными волосами и в коротком топике с бахромой смеётся глядя на меня, а я, преисполненная надежды ставлю пустой стакан на покрывало и обвожу всех взглядом, надеясь увидеть в глазах старших одобрение, а они смотрят на меня и смеются. Только Пилла зло смотрит на Леха и шипит, — вот она сейчас напьётся и ты её домой поведёшь! И перед бабушкой тоже ты отвечать будешь!

…

Мне как-то не хорошо, это наверное потому что насиделась на солнце и у меня удар. Голова кружится и жутко тошнит, ребята о чем-то говорят между собой, но я слышу их словно через толщу воды, приходится закрывать один глаз, чтобы разглядеть лица сидящих рядом людей.

— Пошли домой, пьянь. — не понимаю чей это голос, меня тянут за руку вверх. Пытаюсь идти, но ноги меня не слушаются, тошнота начинается ещё сильнее, в голове шум, пытаюсь понять, где я и что происходит со мной, но мозг отказывается работать. Меня тащат за руку, я иду не разбирая дороги и несу какой-то несвязный бред.

…

Меня рвет, тело ломает, кажется я стою на коленках, упершись руками в землю. Кто-то опять меня поднимает и что-то говорит, после этого наступает темнота, меня отключило.

…

Просыпаюсь от криков бабушки и не понимаю как оказалась дома, голова ужасно трещит, тошнота отступила, но желудок режет, будто я проглотила стекло.

— Забирай свою алкашку! Она мне тут не нужна!… А кто ж она если не алкашка?! Она у меня самогон стащила и с подружками своими какими-то выпила!…Так её в дом Лех и Пилла притащили, и мне рассказали всё! Лех, где она валялась?

— Да на лужайке около Иванниковых. Мы подходим, а она в дрова! Там ещё её подружки эти вшивые были, они и сказали, что Акиа у тебя самогон украла, чтобы показать какая она взрослая.

— Гила, забирай её! Не нужны мне такие гости!, — бабушка подошла ко мне, — проснулась? Эх, не я твоя мать! Я б тебя крапивой отходила, да только Слад над тобой как коршун трясётся! Паршивка мелкая!

Мне ужасно больно, стыдно и горько, не только физически, но и морально. Получается, что самогон — это алкоголь, а никакой не лимонад, и Лех напоил меня ради смеха. Что такого плохого я ему сделала? Почему меня так ненавидят и он, и Пилла? Я отворачиваюсь к стене и начинаю плакать. Всё тело трясёт мелкой дрожью, из горла вылетают громкие всхлипы, и всё о чём, я сейчас мечтаю это провалиться сквозь землю. Мама мне не поверит, отец встанет на её сторону. Теперь они очень сильно расстроятся, ведь одна из их дочерей алкашка и воровка. Я утираю пододеяльником слёзы и спрашиваю в пустоту: за что они так со мной? Я же просто хотела дружить.

***

Открываю глаза, голова трещит и я никак не могу сфокусировать взгляд на человеке, стоящим надо мной.

— Акиа, миленькая, очнулась! — Хал тихо шепчет и прикладывает к моему лбу что-то холодное.

— Хал, где ты был? Я так испугалась за тебя.. — голос охрип, слова даются с трудом.

— Да я тут за диваном прятался, благо они не додумались за ним посмотреть, — голос домового приобрёл весёлые нотки. Закрываю глаза: толпа незнакомых мужчин, шрамированный амбал, страх за Хала, боль. И тут до меня доходит!

— Ты! Морда ты бородатая! Я тебе сейчас все волосы выдерну! Ты во что меня втянул?! — благодаря злости, боль как рукой сняло.

— Эй, эй, эй! Давай без грубостей! Это просто рабочие моменты! — домовой кричит, уворачиваясь от летящих в него подушек, и отступает в коридор.

— Да ты знаешь какого страху я натерпелась?! — я оглядываюсь по сторонам в поисках нового снаряда, и нахожу замороженную рыбу. Видимо её негодник и прикладывал к моей голове.

— Это просто рабочий момент! Я уже всё уладил! — домовой мелкими шажками подходит ко мне, выставив вперед руки для примирения, — ай! Акиа! За что ты мне селедкой то в лоб? — брошенное мной оружие достигло цели.

Конец ознакомительного фрагмента.