Экзопланета Гигулатикус

Виктор Федс, 2023

Книга эта об экзопланете, на которой люди осваиваются, живя в экопоселении. Помимо людей – есть там и коренные разумные обитатели, гигулаты. Есть, конечно, и роботы. Есть герой! Фантастика. Научная фантастика. Постепенно, глава за главой, хочется выстраивать тут что-то лёгкое. Моделировать словами тёплый, живой, реальный(!) как бы мир. Словно на некоторых светлых воздушных полотнах, у ряда импрессионистов. Но только словами. Ещё, есть желание слепить что-то такое, что уводило бы читателя от привычного, земляного, избитого что ли.

ГЛАВА III."КЛУМБА"ГЛАЗАМИ ДЕСЯТИЛЕТНЕГО РЕБЕНКА

Когда бы луна

Не поселилась, сияя,

В пруду среди скал,

Разве я мог бы исчислить,

Сколько в нём капель воды?!

Минамото-но Цунэнобу

Можно вообще всю главу три сделать в стиле Фолкнера, роман"Звук и ярость". Но можно МИКС. И вообще, хорошо бы главу сделать немного дурашливой, неструктурированной, размытой, намалёванной.

Тепло. Только дурацкий костюм надоел. Без него лучше — опять можно прыгать, как кузнечик. На Луне хорошо — тут очень легко плавать. Интересно, сегодня пойдём в бассейн. Что интересного в этом затмении. То, что это солнечное затмение ещё понятно. А почему также одновременно и лунное — не понятно. Лучше бы в бассейн. Здесь вообще лучше всего придумали бассейн и луномобили всякие.

Шла вторая неделя с момента прибытия на Луну. За это время Ванечка Лазарев увидел, узнал и попробовал много чего интересного, лунного. Со многими познакомился. Сблизился с роботом Игреком.

Земля смотрела на Луну, когда Лазаревы стояли всей семьёй под смотровым куполом и тепло общались.

— Папа, папа, ты знаешь, там просто лучше всего, — завёл очередной виток беседы Ванечка, на сей раз про бассейн"Клумбы", — ты просто не был, тебе бы тоже очень понравилось.

— Да, и что там интересного такого что папа не знает, — плаванье? как в Мёртвом море вода держит, только вода пресная, — провакационно и дружелюбно вмешалась, Елена Дмитриевна.

— Да нет, мам, я совсем не про плаванье, а про прыжки с вышки, ты просто не прыгала.

— О! И что, как на речке, на наших обрывах? — спросил Павел Эдуардович.

— Да нет, па, совсем всё не так. — восторженно возразил Ваня, — вообще всё по другому: на обрывах ты как бы падаешь в воду, а тут почти летишь: медленно всё происходит, это необычно и вообще не страшно.

— Надо же, надо нам вместе сходить в этот бассейн и попрыгать.

— Конечно, пап, обязательно. мне кажется, что если на обрывах ты делаешь одно сальто в воду, то в этом бассейне ты легко сможешь три или даже пять.

В это время к смотровому куполу приблизился человек в скафандре с двумя роботами. Вместе они начали указывать на небольшую радиолокационную вышку, расположенную совсем рядом. Человек в скафандре вопросительно жестикулировал, а роботы уверенно что-то ему разъясняли. Всё их внимание было сосредоточено лишь на вышке. Похоже, они решали какие-то вопросы, связанные с недавнишним лунотрясением (небольшой метеорит"прорвался"в 1000 км.). И снизу было комично наблюдать, когда один из роботов неожиданно повернулся к зеркальной поверхности купола, посмотрел на своё отражение и дотронулся пальцем сперва до одного, затем до другого глаза, словно убирая из глаз пылинки. В этот момент человек в скафандре одёрнул робота, и Ванечка прочёл свежую, совсем не потертую, словно только нашитую надпись на спине его скафандра:"РЛУБА". Ванечке почему-то напомнило это слово"рубль". Вообще, база Клумба за годы покрылась рядом аббревиатур. Всё начиналось с МЛУКБА, Международная Лунная Кратерная База, которую российские специалисты стали просто, играя буквами, между собой дружно называть Клумба. Это название со временем не только прижилось, но и закрепилась, позже, за самым первым корпусом базы. Этот первый корпус, спустя много лет, уже после того, как Луна стала много квартальным и многонациональным поселением, превратился в российский развлекательный лунный центр. Цент, в котором помимо бассейна было множество чего преимущественно для тех, кто размещался в прилегающем российском гостиничном корпусе. Тогда-то из де-факто база и де-юре стала Клумбой, и на первом корпусе красовались надписи большими буквами Клумба и CLUMBA (или FLOWERBED?)

Стишки курсивом:

Роботихи не надо красится,

Когда она ведёт Новости.

Она всегда свежа и опрятна.

Она не стареет.

Урбанизация — это и есть гравитация.

Урбанизация — это и есть гравитация.

Ничем неизлечимая юродствующая скитающаяся одинокая предоставленная лишь самой себе душа.

Любушка.

Запах дома.

Трава шелестела.

Ветер касался кончиков травы.

Гремел гром, и работал двигатель.

Было пасмурно.

И собирался дождь.

Пахло травами и лесом.

Двигатель был старый, автомобильный.

Он испытывал его, чтобы потом установить на лодку.

Это как мыться водой, в которой плавает всякая мелкая живность. Из ведра, в котором бикарасы в воде. В этом есть некая привязанность к земле. Некая жизнь. Живая вода — как-то это связано с Басё, с его хокку:

Как свищет ветер осенний!

Тогда лишь поймете мои стихи,

Когда заночуете в поле.

Сегодня я разговаривал с Игреком. Мне хотелось понять про вот это, то есть, как так постепенно человечество дошло до этого ракетостроения. И я пошел с того, что просто расспрашивал, что тот или иной конструктор думал, на что опирался, когда все эти вещи разрабатывал. Столько всего. Но мне прям сразу въелось, когда пошло про шар. Точнее про Королёва, который стремился к этому шару, к этому круглому. И, вот, думаю сегодня об этом целый день. Об этом шаре.

Всё летало.

Всё летало. Невисомость и икона, коснулась лба, как будто кто-то невидимой рукой благословлял Джея. Он почему то вспомнил село, которое в эту минуту было так далеко. Вспомнил какие-то песни. И вспомнил танец. Танец, в котором в одном был лад, такт, твёрдость, стройность. А вокруг этого не было, лада. А в танце том — было. И так бывает в танце, когда танцуют люди, которые знают друг друга, которые живут одной жизнью, со всеми радостями, невзгодами, мелкими склоками.

Несколько веков назад это была аббревиатура, значение которой знал каждый, сейчас же приличная часть людей просто привыкли, что эта база — Клумба, и уже особо никто не вдавался, почему (кратерная лунная международная база) она имеет такое странное название.

Но это раньше была международная база, сейчас же баз на луне было множество, а клумба представляла собой развлекательный центр, российский?

На Клумбе Игрек объясняет Ване, что Ваня — Джей — продумать, как это можно сделать в диалогах.

Показать сеть тоннелей между базами внутри Луны.

Точка Лагранжа.

Это общество выглядело вполне себе гармонично: все как-то схоже, ладно шелестели, как юные листочки берёзки погожим деньком. Джей, в основном послушиавший всякое, лекционное, о политик-правовых пепепитиях на разных этапах истории землян, конечно, не исключал мысль, что и здесь, рано или поздно, может возникнуть нечто вроде диктатуры или какой-нибудь власти Капитала. Но пока что вся эта их общественная конструкция из трех экспедиций находилась в некой точке Лагранша — не тяготела к пещерности и не фабриковалось тут что-то вроде строгой той или иной юридически закрепленной режимноси. Экопоселение подходило на научную деревушку? Наука, наука.

Папирус являл собой странную вещь. Потому что это была база, напоминавшая полусферы-пельмешки, словно их кто-то выдавил из земли, как выдавливаются пельмени из пельменницы. Очевидно, такое название было дано базе лишь по той причине, что она бысто раскинулась своими двенадцатью полусферами.

В дружеской обстановке Джей никогда не называл базу Папирусом. Он всегда называл её"Пельмени". Может быть это в том числе было связано и с тем, что, когда Джей бросал себе варить одно из любимых (?) своих блюд, то как правило отсчитывал именно двенадцать.

Пельмешки Папируса представляли собой совершенно разное содержимое. В одном корпусе — была лаборатория. В другом — столовая. В третьем — спортивный зал. В четвертом — мастерская.

О протестантском проповеднике. Он был добрый малый. И хотя он говорил, вел, подавал себя так, как будто он с Богом, то со стороны он казался скорее как человек как бы предоставленный самому себе, да и служащий самому себе. Во всяком случае, так казалось Джею особенно твердо, когда он начинал припоминать ряд дивных людей, с которыми несколько раз ему доводилось встречаться в жизни, и по котором хотелось заключать — в них живет Бог. Не было в нем той собранности, того внутрьпребывания, которое бывает у людей от длительной постоянно служения, непринадлежания себе, отсечения всего ветхого, очищения души. У которых их внутрьпребывание часто сопровождается и внешним видом (кротость глаз, мир, цельность, ненавязчивость, внутрьпребывание). Наш добрый малый больше походил на недавнего шалопая, который вразумился, но вместо того, чтобы пожить несколько в качестве новом, вразумленном, просто пожить, — вдруг стал проповедником.

Парило, и окна стекла потели, и писали имена; показать в полумраке Игрека и Ванечку, их дружескую коммуникацию, где со стороны, в полумраке, это напоминает чревовещание (Ванечка, словно чревовещатель, а Игрек, словно кукла).