Несколько капель перед сном (сборник)

Виктор Травкин, 2017

Название настоящей книги как нельзя более точно подходит её содержанию. Рассказы Виктора Травкина оригинальны, остроумны, интересны, полны жизни. В слегка ироничной манере автор затрагивает самые важные темы: любви, дружбы, свободы воли, совести, судьбы маленького человека. Герои его произведений – так называемые «простые» люди, в которых читатель легко может узнать своих коллег, соседей, друзей, родственников, но именно они являются носителями главных ценностей, на которых держится мир. Читать книгу Виктора Травкина можно по-разному: и «по несколько капель», по 2-3 рассказа, перед сном, смакуя каждое слово, и запоем, от начала до конца, например, на даче, – в любом случае это будет увлекательнейшее чтение, от которого обязательно захочется жить полнее и любить сильнее.

Привидение, или Как я провёл лето

Сочинение Травкина Виктора, ученика 8 класса школы № 15 города Электростали

Этим летом я остался в городе. Так получилось. Родители сказали, что надо остаться, потому что у них много важных дел. А я и не возражал. Даже радовался. Но виду не подавал, чтобы отца и мать не расстраивать. Они всегда старались меня на лето куда-то увезти. А мне и в городе было хорошо.

Действительно, а что плохого? Может быть, через много лет, когда всё станет ещё лучше и всего будет много, только захоти — и бери, вот тогда новые люди скажут: «Как это вы жили так бедно! Кругом была одна разруха!» Вроде как посочувствуют, да только как-то обидно.

Да не бедно мы живём! Просто даже замечательно. Я с родителями поездил много по Советскому Союзу и скажу так: не видел, чтобы были какие-то разрушения. Возможно, что к этому времени всё восстановили. Да и родители говорили, хорошо, что никто у нас в стране не голодает, и жизнь наша совсем уж и не плохая. Вот, правда, когда соседу привезли кеды китайские, то вроде как я ему завидовал, потому что в таких кедах играть в баскет — просто здорово. Но скоро этих кедов во всех магазинах стало завались, и вскоре отец принёс мне эти кеды в подарок, что-то напевая про то, что «русский с китайцем — братья навек». Китайцев я не видел, но кеды оказались — класс.

Когда начались каникулы, отцу понадобилось куда-то уехать по делам. Он меня взял за руку, подвёл к окну и показал на стену дома, что напротив. А там — висит плакат, большой. И на нём слова: «Всё лучшее — детям».

Отец мне прочитал, что там написано, — хотя я и сам могу читать — и сказал, чтобы я далеко со двора не убегал, только если в поход с Владимиром Александровичем. Оставил меня с мамой и уехал. А я побежал во двор.

Наш двор — большой. Вокруг него шесть домов, и в каждом — по пять этажей. В домах живут те, кто работает на городских заводах, и в городских конторах, и в воинских частях.

У нас во дворе — четыре компании. Мы не ссоримся, потому что у всех всё одинаковое. В каждой компании — по 20-30 ребят.

В центре двора сделали спортивную площадку, на которой мы летом гоняем в футбол и в баскет, а зимой заливаем водой и играем в хоккей.

Там же ещё есть турник, качели большие и качалка для совсем маленьких, чтобы не упали. Ещё в стороне стоит стол для домино с железной крышкой. На нём играют взрослые и громко стучат костяшками. Рядом ещё столбы с верёвками для белья. Ещё кусты, деревья…

Вот и всё.

В одном из домов — том, что справа от моего, — на первом этаже большая трёхкомнатная квартира. Её нам отдали под детскую комнату. Мы даже придумали для неё название: «Ракета». Во всём городе ни в одном дворе нет комнаты с таким названием. То есть детские комнаты есть, но с таким названием — точно нет.

Как в «Ракету» заходишь — слева за дверью, в первой комнате, стоит стол для настольного тенниса. На нём всегда кто-то играет. И не надо заходить, чтобы это узнать. Ещё со двора слышно, как шарик прыг-скок, прыг-скок…

В соседней комнате, самой большой, — кружок, где ребята занимались мотоциклами. Вечно там всё заставлено, всё в масле, что-то разбирают, собирают…

А в самой дальней комнате — все остальные кружки: рисования, вышивания, пения и ещё какой-то, названия не помню. То есть такие, где не надо ничего большого ставить, а просто приходить.

В «Ракету» как ни придёшь — там всегда кто-то крутится. Весело!

Над нашим двором шефствовал большой завод. У всех дворов нашего города есть шефы.

На лето завод присылает к нам руководителя. Это и есть Владимир Александрович. Ему около 50 лет, он заслуженный мастер спорта по классической борьбе. Точно! У него всегда к пиджаку значок привинчен.

Каждое утро, в девять ноль-ноль, как на работу, он приходит к нам. На заводе он слесарь, но всё время занимается спортом, сам тренируется и других учит весь год. А лето проводит с нами.

Так вот, каждый день он приходит, как на работу, на нашу площадку, садится на лавочку. И тут же вокруг него что-то начинается. Подбегают к нему ребята, что-то обсуждают, планы разные. Взрослые тоже подходят. Матери подходят, спрашивают, как ведёт себя их сын. А Владимир Александрович всегда точно знает, говорит, что пошёл туда-то или туда-то в другое место.

«У меня всё под контролем», — так он говорит.

В нашем дворе всегда весело. Мы устраиваем спортивные соревнования, конкурсы песни, художественную самодеятельность, конкурсы рисунков. Я сам в начале лета участвовал в конкурсе рисования мелом на асфальте. Нарисовал Днепрогэс, похоже, особенно как вода бурлит. А потом ещё был конкурс на перетягивание каната. И турниры на лучшую дворовую команду: «Кожаный мяч» — по футболу, «Оранжевый мяч» — по баскетболу… Я стал чемпионом Московской области с нашей дворовой командой по баскетболу. И не потому что выше всех, а просто играю хорошо.

Но больше всего мне нравится ходить в поход. Мы за лето раз пять-шесть ходим в походы. Идём дней на пять, живём в лесу, а потом возвращаемся.

Этим летом мы тоже ходили в поход. Каждый раз, как мы идём в поход, что-то случается. Кто-то в яму провалится. Кто-то промокнет под дождём. А кто-то поймает большую рыбу. Кто-то на спор не спал два дня. А кто-то объедался, а потом болел животом. И потом все смеялись. Нет, хорошо смеялись, не обидно.

А вот этим летом случилось… Нет, начну с самого начала.

Чтобы нашему двору пойти в поход, завод выделил нам палатки, спальные мешки, котелки, консервы разные — тушёнку, бычков в томате… А ещё — крупу, картошку. И даже денег дали на проезд.

Я только должен был собрать свои вещи, взять миску для еды, кружку для чая, ложку — и всё.

В это лето поход получился большой, потому что с нами пошла ещё и соседняя площадка — «Берёзка». У них был руководитель Дима. Собралось ребят 20-30 с двух площадок, два руководителя, и мы пошли в поход.

Сели в электричку и с пересадками доехали до станции Хотьково, что под Загорском. В Хотьково вышли, спустились к мосту, прошли через деревню, затем спустились к речке со смешным названием Воря. Так себе речка — где пять метров, где три шириной, а глубина так вообще только до колена.

Солнце стояло высоко, было тепло, а ветра не было вообще.

Мы перешли по мостику, который был весь скрипучий, подвесной, зато длинный — метров 25 — и раскачивался так, что можно и в воду полететь. Но никто не полетел.

Поднялись мы на другой берег, прошли по опушке леса и сели на краю опушки, возле поля.

С одной стороны было чисто поле — ровное и пустое до самого горизонта. С другой стороны — маленький лесок, а дальше — склон в сторону речки и метров 50 вниз — и сама речка Воря.

Мы выбрали площадку достаточно ровную, рядом высокие кусты, поставили палатки. А тут и вечер уже.

С другой стороны речки, напротив нас, стояла старая разрушенная церковь. Даже забора вокруг неё не было.

Наши руководители нас построили, раздали всем задания: кому палатки ставить, кому дрова искать, кому за водой шагом марш.

Развели костёр. Не сразу, но загорелся. Все мы стояли вокруг и радовались: как же хорошо! Мы ушли в поход! Мы тут без родителей! Мы сами по себе!

Приготовили самую вкусную еду в мире — лапшу с тушёнкой. Сварили ведро чая. Нарезали хлеб. Каждый вытащил свою миску. Начали есть. Вкусно было очень. Потом кто-то пошёл мыть посуду.

Был вечер, но пока ещё было довольно светло. Наши руководители сказали, чтобы мы сильно не шумели. А сами переоделись и отправились недалеко, где был дом отдыха, проверить, как там дела.

Вот так мы и оказались одни. Пили чай. Кто-то бегал и толкался. Кто-то пытался играть на гитаре. Где-то рассказывали весёлые истории.

Когда уже было 10 часов вечера, то церковь, что напротив, стала ещё заметнее. Её полностью стало освещать низкое солнце, а деревья, кусты и дома остались в тени. И тут кто-то стал рассказывать про колдунов и ведьм, что раньше селились на кладбищах у развалин таких вот церквей.

Потом поговорили о привидениях. Долго говорили. По очереди рассказывали, кто какое видел и о каком привидении слышал. Пока говорили, я заметил, что даже те, кто стоял в стороне от костра, подошли ближе. То ли послушать, то ли потому, что боялись.

Время летело незаметно. Прошло уже часа два после нашего ужина, поэтому решили ещё раз чаю попить. Посмотрели — воды в ведре нет. Тогда трое — я в том числе — взяли чайник, фонарик и ведро и стали спускаться к реке.

Я забыл сказать, что внизу, у самой речки, был небольшой родник. Он был такой: бетонные кольца зарыты в землю, и тут же труба выходила из-под земли, и вода лилась прямо в это каменное кольцо.

И вот мы втроём идём за водой. Один светит фонариком, я несу ведро, за мной идёт парень с чайником. Мы прошли по извилистой тропинке метров 40 и стали поворачивать. И тут же я встал и дальше идти не мог.

В кустах, рядом с тропинкой, что-то такое шевелилось — белое и большущее!

Там, наверху, на опушке, было ещё светло, а тут, у речки, в овраге, была сплошная темнотища.

Парень с фонарем шёл сзади за нами двумя и подсвечивал, куда нам идти.

Я стоял и стоял. Тот, что за моей спиной шёл, выглянул и посветил фонариком. Потом мы ещё несколько шагов сделали вперёд, но ничего не увидели.

Сердце у меня просто прыгало. Я-то ведь точно видел нечто белое, что там шевелилось!

Ладно, пошли дальше. Спустя минуту подошли к роднику. Парень светит фонариком в родник, но так как родник пониже находится, то мы его не видим и всё делаем на ощупь. А тут ещё всё мокрое вокруг, скользкое.

Я опустил ведро в воду, в кольцо бетонное, а как оно стало тяжёлое, стал тянуть на себя.

И тут я понял, что вытянуть ведро не могу. Я его раз дёрнул, два… Оно вроде бы поддаётся, но тут же его словно кто-то тянет обратно. Я опять пытаюсь тащить… А оно ни в какую. И тут меня страх пробрал, я закричал, бросил ведро и выскочил на тропу.

И вот стоим мы втроём метрах в пяти от этого родника, ребята спрашивают, что случилось, а я отвечаю, что не знаю. Говорю, что словно бы кто-то там сидит в роднике и не отдаёт ведро.

Парень с фонарём смелым был, говорит, да ладно, чего там, давай посмотрим, — и фонарик свой направляет прямо в кольцо. Да уж, с фонарём оно как-то спокойнее! Он начинает подсвечивать в родник, и мы видим, что бетонное кольцо полностью заполнено водой, плавает в нём моё ведро, почти заполненное водой. Парень дотянулся, взял ведро, вытащил. Потом мы ещё посветили вокруг, но никто ничего не увидел.

Наверх добрались быстро, хоть и в гору с ведром воды. И с нехорошим чувством, что внутри нас.

А наверху, в лагере, было ещё хуже. Просто страшно было. Лица у всех такие серые, глаза большие… А всё почему? Поздно уже было, девчонки пошли в палатку спать и увидели, что рядом кто-то — весь в белом — ходит. И молча так ходит, ни звука не издаёт.

Увидели это наши девчонки и с криком к ребятам прибежали. Никто не захотел пойти и посмотреть, что это такое им почудилось. А вдруг не почудилось? И тут же вспомнили про разговоры о привидениях. Потом храбрости набрались и толпой побежали к палаткам. Не стали близко подходить, издали попробовали в темноте что-то такое разглядеть. Ничего не увидели.

А тут как раз мы приходим, с водой. Появилось хоть какое-то развлечение. Поставили воду на костёр, стали чай варить.

Пока варим, мы им рассказываем свою историю, они нам — свою. Кто-то сказал, что такое уже видел, и это были привидения в белом, и они хватают людей, куда-то уносят. Стало ещё страшнее. Спать уже никто не мог. Да и как тут уснёшь, если рядом бродит что-то?

Руководители наши, наверное, с проверкой задержались. Мы оставались одни. Было очень нехорошо. Спина замерзала. Сердце колотилось.

Время уже перевалило за полночь.

Пока чай варили, в течение получаса или минут сорока, ничего не происходило. А тут и чай подоспел.

Чай — в походе штука важная. Надо подождать, пока целое ведро воды закипит. Потом туда высыпается пачка чая. Потом сидим и смотрим, как она там заваривается. Пока смотришь, закипел — не закипел, туда, в чай, попадают ещё и угли горящие. Поэтому чай получается с дымком. Кипяток один. Даже бурлит.

Сняли ведро с огня, поставили, каждый стал зачёрпывать своей кружкой.

А дальше было так. Я сижу и смотрю на огонь. Этим делом можно долго заниматься. Огонь прыгает, искры летят, всё такое прочее… Напротив меня сидит парень и смотрит на меня через костёр. Я видел, как шевелятся его губы, потому что он что-то рассказывал соседу.

И тут я вижу, что парень просто обмер. Я смотрю на него, хочу ему сказать — ты чего? Да только и на меня что-то нашло!

Так мы и сидим: я смотрел на него, он вроде как на меня. И тут я понимаю, что он держит горячий чай, его кружка наклонилась, горячая жидкость льётся ему на ноги… А он этого вроде как и не понимает! Сидит и всё смотрит на меня.

Я, понятно, испугался. Подумал, что, может, со мной что-то не так. Но присмотрелся и понял, что парень-то смотрит не на меня, а ЗА МЕНЯ. И он что-то видит такое, чего никто не видит, потому что все заняты чаем. Кто ложку ищет, кто сахар…

Здесь только двое — он и я, — кто понимает, что что-то не так. Мне жутко стало, и я медленно стал поворачиваться назад. А как повернулся, то и увидел, что у палатки стоит высокое существо, всё в белом. Костер полыхает то ярче, то темнее. И фигура от этого такая страшная стала, словно не из нашего мира.

Я тут же понял, что это и есть то самое светлое пятно, что я видел, когда мы втроём шли за водой. Наверное, девчонки видели то же самое.

И тут я слышу жуткий крик! Это подняли визг девчонки, увидев белое это. Крик был страшный. Он меня напугал ещё больше, чем белая фигура.

Тут все повскакали с ног, стоят и дрожат. Потому что страшно!

Потом всё-таки мы стали потихонечку подходить к палатке. Подошли к ней, кусты осмотрели. В сами кусты забираться побоялись. Если бы мы до этого не рассказывали о страшном, то и не испугались бы, может быть. Но после всех этих историй о привидениях…

Словом, мы больше ничего не увидели, вернулись к костру, подбросили в огонь дрова, решили, что надо поддерживать огонь.

Проходит ещё минут двадцать.

Вдруг кто-то начинает кричать. Я понял, что он увидел, как по полю идёт кто-то. Мы выскакиваем, пробегаем несколько метров, выскакиваем на опушку, и перед нами открывается поле и горизонт. Тут как раз поднялась луна и осветила поле таким бледным светом, что стало совсем страшно.

Я вижу, как по краю горизонта идёт что-то похожее на человека. Только без головы. Высокий, безголовый, в светлой одежде… И так медленно передвигается. То вдруг начинает исчезать. А то появляться. И наконец совсем исчез с тропинки, и всё.

Вернулись снова к костру. Молчим, потому что говорить не о чем. Кто-то уже начал плакать, маму звать. Кто-то предложил отправиться искать наших руководителей, да где их искать… Где тот дом отдыха, куда они ушли узнать, как там дела? Какие дела?

Времени было уже часа три ночи. Минута шла за минутой. Кто-то снова видел фигуру в белом. Кому-то привиделось, что нечто летало по воздуху. От всех этих рассказов стало ещё хуже.

Однако усталость нас одолела. Стали расходиться по палаткам, группами по нескольку человек.

У костра оставалось человек восемь, и я тоже.

Помаленьку стало светать, было уже часов пять. В деревне за рекой пропели первые петухи. Кто-то из ребят сказал, что если петухи пропели, то вся нечистая сила уходит.

Только мы стали успокаиваться, как снова увидели это белое! Я его первым увидел. И тут же закричал.

Оно замерло, но всё равно было заметно, что шевелится.

На мой крик подбежали несколько ребят, каждый захватил кто топор, кто палку, кто ещё что. И, не сговариваясь, развернулись цепью, как в кино про войну, и побежали. Сначала медленно, а потом всё быстрей и быстрей — и прямо на это привидение.

Тогда оно стало от нас уходить в сторону кустов. Но мы уже были рядом! Это было что-то такое бесформенное, большое…

Кто-то замахнулся палкой, чтобы вдарить по нему хорошенько. И тут раздался идиотский смех. Вся эта белая штука начала расползаться, свалилась на землю, и над ней остались стоять двое наших ребят.

Оказывается, это они заранее, ещё до похода, сговорились подшутить. Пошили себе мешок из старых простыней. И с вечера нас заводили разговорами о том, что есть такие привидения, колдуны, ведьмы… А потом сами же незаметно отходили, наряжались в это белое, появлялись пред нами. И быстро уходили за куст, снимали с себя белое и смешивались с другими ребятами, которые выбегали искать это привидение.

Вот так все эти странные проявления вокруг нашего лагеря стали понятны.

Но я всё никак не мог понять: а что они делали в роднике? И я стал допытываться. Ребята были удивлены. Сказали, что про родник ничего не знают и так далеко от лагеря они не отходили, а единственное, что делали, — пытались полем пройти, показать себя подальше от лагеря.

До самого рассвета я переживал: кто же там сидел в роднике и не отпускал ведро?

Было часов восемь или девять, когда все проснулись. Все зевали, потому что никто толком этой ночью и не спал.

Мы взяли ведро и пошли снова за водой для кофе и какао. Это варили по утрам, а чай — вечером.

Заодно хотелось посмотреть, что же там такое сидит.

Подошли, смотрим. Ничего особенного не было.

Я решил снова ведро в воду запустить, как вчера. Начал зачёрпывать ведром из бетонного кольца — и снова ведро кто-то тянет назад!

Посмотрел — а это арматурный прут отошёл в кольце и цепляется за ведро!

После этого, когда всё выяснилось, что это за белые привидения и что за чёрт в воде, тогда мы весь день смеялись друг над другом. Вспоминали, кто как испугался, кто что стал говорить.

А когда уже к обеду вернулись из дома отдыха наши руководители и спросили, всё ли тут у нас в порядке, то услышали три десятка самых разных ответов, причем одновременно: от того, что всё было очень плохо и очень страшно, до того, что очень хорошо и очень весело.

Я хорошо провёл это лето. Хочу, чтобы и на следующий год было так же интересно мне с моими друзьями со двора.