Счастливы не только дураки. Как разобраться в людях и в себе. Механизмы поведения

Виктор Пономаренко, 2022

В соответствующих разделах этой книги Виктор Пономаренко подробно отвечает на важные вопросы: о идеологии, о востребованности, о самореализации, о любви, о семье; а также обсуждает наиболее распространенные причины конфликтов в семьях, на производстве, в обществе в целом. Речь в этой книге идет о базовых принципах самоуправления общества, о его объективных законах и механизмах, благодаря чему общество выживает. Есть два варианта общественного бытия человека: счастье и несчастье. Главная цель этой книги, которую ставит автор – мы должны научиться управлять своим поведением, чтобы обрести счастье – то есть право на полноценную радостную долгую жизнь. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

О конфликте

Тот, кто хочет уладить конфликт, борется за будущее.

В. Тарасов

История в итоге аплодирует не конфликтам обществ, а их примирению.

Г. Киссинджер

Здоровые компромиссы превращают конфликты в хронические болезни.

И. В. Гете

Что ж, продолжим. Уютно расположившись в кресле (торопиться и волноваться не следует), поговорим, поразмышляем о жизни. Попробуем объяснить все ее явления и стороны, с которыми мы сталкиваемся постоянно. В рамках которых существуем.

И начнем не с самого приятного. Обсудим конфликт.^[10] Это русское слово происходит, как известно, от латинского conflictus — «столкнувшийся».

Глубоко укоренилось мнение о том, что конфликт — это борьба за обладание ресурсами. На поверхности конфликта — столкновение позиций, мнений, декларируемых интересов и прочее. А по сути, дескать, это грызня за лучший кусок пирога.

Обратите внимание, как очевидно эта точка зрения смыкается со взглядами на природу счастья. Если счастье понимается, как обладание «частью»-куском. Очень любопытно! Это особая философия присвоения и, в конечном счете, потребления. «Я буду счастлив, если получу свой пай».

Между тем, жизнь обходится с каждым человеком так, как он сам обходится со своей жизнью. Желающему строить она предоставляет стройплощадку. Стремящемуся воевать — поле боя. Судьба — весьма справедливая и комплиментарная «дама». Она готова, даже в кредит, дать любому желающему то, чего он действительно хочет. Во что верит, что ценит больше всего на свете.

И если кто-то намерен воевать с окружающими за право обладания некими ценностями, благами — он получит эту войну. Однако победа ему не будет гарантирована. Не только он, но и у него будут стараться эти блага отнять. Недаром говорится, «готовишься к войне — рой две могилы: одну для своего врага, вторую для себя».

Более того, постепенно выяснится, что в число врагов-конкурентов такого человека входят не только изначально чужие ему люди, но и его близкие. Друзья, родственники, дети, родители. Отнимать придется и у них. А как же! Такова логика процесса. Война за «лучший кусок» подступит к самому порогу дома, ворвется внутрь — все разрушит, сметет, отравит. И водрузит свой флаг посреди пепелища. Флаг не мира, а перманентной войны.

Ведь борьба «за место под солнцем» никогда не заканчивается. Как смертоносный вирус, она переносится с погибших на еще живых. Если этот modus vivendi называется счастьем, то что же тогда несчастье?

Откуда же берется такое видение жизни вообще и конфликта в частности? Меня поражает, насколько почитаемо в народе, даже среди его наиболее развитой части — интеллигенции, это мировоззрение: «Жизнь — борьба»!

Как упорствуют люди, доказывая себе и другим, что в мире всегда была, есть и будет ожесточенная конкуренция за право на жизнь, за «лакомые куски» общественных ресурсов!

Почему это так? Только ли исторический опыт бесконечной череды лишений и бед здесь играет ключевую роль?

На первый взгляд, да. Испокон веков многие люди жили и живут тяжело. Вряд ли найдется хотя бы один человек, который никогда не переживал неприятностей, никого и ничего не боялся. Не совершал бы ошибок, возвращавшихся к нему травмирующим бумерангом. Отсюда сакраментальное «Errare humanum est» — человеку свойственно ошибаться.

К тому же, никто не живет исключительно частной жизнью. Человек — существо общественное и вынужден нести бремя не только индивидуальных невзгод, платить не только за собственные ошибки. Каждый из нас, в той или иной степени, отвечает за грехи своей семьи, своей общины, своего народа. Платит по общим счетам.

Короче говоря, не ошибешься ты — ошибутся другие, а за последствия расплачиваться будете вместе. Как тут не впасть в уныние! Как не объявить этот мир полем ожесточенного сражения, с которого живым не уйти!

Кто-то из античных мудрецов (увы, не помню, кто именно) сформулировал такой посыл: «В этой жизни мы нежеланные гости. Всё здесь дается нам с огромным трудом. Нам неуютно и безрадостно. И нам тоже никто не рад. Так почему же мы боимся вернуться домой?»^[11]

Вот как! А ведь это уже не просто признание неизбежности смерти. Это откровенный призыв полюбить смерть. «Вернуться домой». Вот, оказывается, где у человека дом — в загробном мире! А здесь, на земле, все ему заведомо чуждо и враждебно.

И такое отношение к жизни — не чья-то экстравагантная, редкая точка зрения. Мировые религии утверждают то же самое: «Лучшее ждет вас за гробом». Так формируется распространенное мнение о принципиальной невозможности счастья.

«На свете счастья нет, но есть покой и воля». Эту строчку А. С. Пушкина цитируют часто, покачивая при этом головой и печально улыбаясь. Вот, дескать, какие мудрые слова. Но, позвольте, это же слова не самого поэта, а его вымышленного персонажа! И этот персонаж называет себя «усталый раб». Это для усталого раба не существует счастья.

Кто же те люди, которые узнают себя в пушкинском герое, отождествляют себя с ним? Чьи они «усталые рабы»? — Божьи? А, может, собственных заблуждений?

Чтобы воспринимать жизнь враждебно и/или депрессивно, нужно быть уязвленным и разочарованным этой жизнью. То есть быть несчастным человеком. И убеждать себя, что альтернативы этому нет. Что все люди таковы. А кто не такой, тот либо лжец, либо — дурак.

•

Выстраивается такая концепция: Мир человеку враждебен, он арена ожесточенной борьбы за место под солнцем, за «кусок пирога». И выбор здесь невелик. Человек либо включается в эту схватку, теряя достоинство, убивая в себе все человеческое, и тогда получает шанс стать «счастливым», то есть обладателем вожделенного жирного куска, либо устраняется, оставаясь «несчастливым», гордым и грустным наблюдателем, лишенным «пая», но зато сохранившим порядочность.

Есть и промежуточный вариант: можно отламывать куски от пирога, но иногда, ограничивая свою алчность, кое-что уступать и «ближнему».

Да, есть еще надежда, что «кусок» свалится тебе на голову сам, без усилий с твоей стороны. Приверженцы этой концепции спорят лишь о том, кого в этой расстановке считать «умным», а кого — нет.

•

«Счастливы только дураки» — весьма расхожее мнение. Умные, по этой версии, постоянно грустны, подавлены, ибо страдают от осознания несовершенства мира.

Подобное мировоззрение трактует счастье как обладание жирным куском, «частью», «паем». И признает, что счастье — или результат успешной конкуренции, или чистая случайность, удачный жребий, выпавший одному, счастливцу, но не доставшийся всем остальным. В обоих случаях, получается, счастье — большая редкость, за которую еще и приходится платить. Подчас нечеловеческую цену. Поэтому, на всякий случай, это же мировоззрение объявляет счастье выдумкой, вредной иллюзией, утешением глупцов.

Обратите внимание: признание счастья как реальности, хотя и редчайшей, и непризнание счастья как такового в этой концепции не противоречат друг другу. Это взаимодополняющие трактовки.

А может, так называемым «умным» следует перестать ужасаться, а постараться объективно оценить обстановку? Увидеть альтернативу «пораженчеству», апологетике несчастья? Ведь эта альтернатива существует. Разве жизнь состоит из одних поражений, из одних потерь? Разве не за счет мирного сотрудничества, не за счет совместного производства благ мы продолжаем жить?

Ты, умный и оттого несчастный, к тебе обращаюсь я — счастливый и, видимо, с твоей точки зрения, глуповатый.

Вот утром ты проснулся и встал с постели (постель, кстати, изготовили люди на фабрике — и кровать, и матрас, и все иные причиндалы). Вышел на балкон (дом тоже кто-то построил), вдохнул утренний воздух. Вернулся в комнату, оделся (костюм ведь не ты сшил, не так ли?). Позавтракал (хлеб испек булочник, масло сбил молочник). Пошел на работу. Влез в автобус (его водитель поднялся затемно, чтобы довезти тебя до пункта назначения). И далее, как говорится, «по списку»…

Ты, объявляющий себя перманентно и закономерно несчастным, разве не понимаешь, что окружающие не покладая рук ежечасно создают условия для твоей жизни? Разве созданного, произведенного кем-то в жизни меньше, чем разрушенного?

Если бы люди больше разрушали, а не создавали — жизнь человечества давно бы оборвалась. Значит, люди, в основном, по своей сути и на практике, созидатели. Почему же они должны уставать от жизни, бежать от нее?

Дружище, выглядит так, что это ты не умеешь быть благодарным. Но почему? — Не потому ли, что тебе никто не благодарен? А такое возможно, лишь когда ты потребляешь общественных благ больше, чем производишь сам. И благодарить тебя не за что.

Разное это видение жизни — счастливое и несчастное! Несчастливые избирательно копят негатив и психологически готовят себя к тягостному и беспросветному существованию. В иное они не верят. У них нет другого опыта.

Время идет, современность становится историей, а несчастные люди продолжают упорно отрицать саму возможность построения счастья, управления своей судьбой. Отгораживаются от производительного, радостно-созидательного мира. Предпочитают его в упор не видеть, нежели признаться, что он существует. Ведь сами они к нему не принадлежат.

Счастливые воспринимают жизнь совсем иначе — как бескрайнее море возможностей.

Так что распространенность точки зрения «воинов-конкурентов» и/или «скептиков» говорит не о её истинности, а лишь о том, как много в социуме несчастных людей, тиражирующих свое миропонимание.

•

Есть люди, сделавшие несчастье если не своей религией, то традицией, передаваемой ими из поколения в поколение.

•

Вернемся, однако, к конфликту. Собственно, далеко от темы мы и не отходили. Мы лишь исследовали истоки отношения к этому явлению как к борьбе за жизненно важные ресурсы. И пришли, надеюсь, к выводу, что так воспринимают конфликт разочарованные, ожесточенные, изначально конкурентные… одним словом, несчастливые люди.

Счастливые во всем видят целесообразность и уместность. Кроме понятного воодушевления, такое видение создает широкое пространство для работы с конфликтом. Для управления им. Напротив, констатация столкновения заводит нас в тупик.

Допустим, семеро голодных людей имеют доступ к пяти свежеиспеченным пирожкам. Каждый из потенциальных едоков хотел бы съесть все пирожки сам. Но существуют и иные мнения.

Чего мы добились, констатируя это? — Ничего. Какие у нас при этом появились возможности уладить этот конфликт? — Никаких.

Уговорить проголодавшихся людей «поделиться по-братски»? — Надолго ли хватит этой временной сытости? Признать, что в случае возникновения драки за пирожки победит сильнейший? — И что с этим пониманием делать? Впасть в еще большее уныние? Порадоваться за того, кто наелся за счет других?

Ни то, ни другое, ни нечто третье (например, всем сделать вид, что никто не голоден) принципиально не изменят ситуации: едоков семеро, пирожков пять. Как этим можно управлять, если управление, по сути, развитие? — В данной парадигме — никак. Ничего здесь нельзя ни прирастить, ни улучшить.

Но если рассмотреть эту ситуацию по-другому, увидеть в ней этап чего-то более общего — сразу появляется поле для маневра!

Конфликт — не борьба за преимущества, а механизм устранения недостатков. Именно этим он и полезен обществу.

Стоит задаться вопросом: как случилось, что несколько человек одновременно столкнулись с острой нехваткой продовольствия? Что к этому привело? — И вот уже закономерная череда новых вопросов и решений выстраивается сама собой.

Кто, когда и какие допустил ошибки? Чем эти ошибки обусловлены, каковы их причины? Что необходимо предпринять, чтобы их исправить и не допускать впредь?

Очевидно, что это и есть управление. Отвечая на подобные вопросы, решая выявленные проблемы, мы встаем на путь рационального осмысления конфликтной ситуации и ее переделки. Мы оздоравливаем «приболевшие» отношения.

В нашем простеньком примере, с едоками и пирожками, происходит все, что и в других конфликтных ситуациях, — жизнь людей оказывается под угрозой. И необходимо выяснить, почему это произошло и что нужно предпринять, чтобы реанимировать взаимоотношения, а угрозу устранить.

Целесообразно ли вообще как-то реформировать группу, не обеспечившую жизнеспособность партнеров? Или следует управлять ее естественным распадом, а на руинах из оставшихся ресурсов создавать нечто новое, более рентабельное?

•

Существо конфликта именно в этом. Конфликт — своего рода «санитар леса». Он призван избавлять социум от несчастливых альянсов, будь то семьи, деловые сообщества или даже империи. А в счастливых социальных группах конфликтов не бывает.

•

Можно ли обеспечивать рентабельность (напоминаю, в самом широком, не только в материальном, смысле) группы без конфликта? — Можно. И нужно! Именно для этого существует управление как род деятельности, как симбиоз теории и практики.

Но обсудить это положение мы сможем только системно. В логике процесса социального взаимодействия. Так давайте сделаем это!

Любое взаимодействие, как мы понимаем, направлено на повышение жизнеспособности. Но вступление в партнерство с указанной целью требует ресурсных вложений. А как же! Ничего лишнего, необязательного природа не терпит. Зачем же ей создавать социальную группу, заведомо несчастливую, то есть непроизводительную?

Группирование людей, по сути, является объединением их индивидуальных ресурсных потенциалов в общий потенциал группы. Без этого не выжить. Человек нежизнеспособен в одиночку.

Вот почему «на входе» в партнерство человека спрашивают: «Чем ты располагаешь?»^[12] И человек, в свою очередь, спрашивает себя и окружающих: «А мне зачем нужно в эту группу вступать?»

Представим (и это не будет противоречить объективной истине), что каждый индивид может существовать в двух принципиально различных сферах социального бытия. Назовем их а) «зона рискованной жизнеспособности» и б) «зона устойчивой жизнеспособности». Это существование может быть последовательным и параллельным.

Последовательное существование, в данном контексте, это когда прослеживается переход из одной зоны в другую. От рискованной жизнеспособности в конкретной социальной группе индивид перешел к устойчивой жизнеспособности в той же самой группе. Например, вначале был в трудовом коллективе новичком, существовал «на птичьих правах», но потом обрел заслуженное уважение и высокий прочный статус мастера своего дела.

Параллельное существование в указанных сферах происходит, когда один и тот же человек одновременно является счастливым и несчастливым партнером. К примеру, счастливый в дружеской компании несчастлив в семье. Это вполне может быть. Мы не касались этого вопроса раньше, что ж, коснемся теперь.

•

Человек редко бывает членом только одной социальной группы. Наши отношения с миром разнообразны. Поэтому можно быть одновременно и счастливым, и несчастливым.

•

Да, разумеется, это сказывается на общем восприятии своего «Я». Человек в подобных случаях старается определить, осознанно или интуитивно, что для него важнее — какое именно партнерство? Семья, друзья, коллеги по работе? Его миропонимание становится сложным, неоднозначным. «Жизнь — непростая штука», — так он говорит.

Но в итоге даже в столь многовалентной ситуации человек стремится к счастью, а от несчастья уходит. Ведь он хочет жить — ни больше ни меньше. Поэтому одни отношения рушатся, а другие — всемерно укрепляются.

И в новые альянсы мы вступаем по тому же побуждению, по тому же мотивационному вектору: от несчастья к счастью, от рискованной жизнеспособности — к устойчивой. Это крайне важно понимать! Все перемещения людей из одной зоны в другую — от великой миграции народов до ухода из несостоявшейся семьи — это поиски счастья. Вот почему главным управленческим вопросом в таких случаях становится: «От чего бегут люди и что они хотят обрести на новом месте?»

Как в стихотворении «Парус» М. Ю. Лермонтова: «Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?»

Беда, если осознания происходящего нет и поиск счастья ведется интуитивно, методом проб и ошибок. Тогда промахи неизбежны и каждая серьезная ошибка обязательно приведет в тупик. Важнейший в жизни поиск придется начинать заново, а уже созданное — разрушать, неся большие материальные и нравственные потери.

Неменьшая беда — полагать, что уходящий из отношений человек один во всем виноват, что именно он разрушитель. И ставить на него клеймо негодяя, не анализируя объективных причин его ухода. Такая оценка ситуации чревата многократным повторением ошибок в будущем. Это и есть «одни и те же грабли», на которые, по мудрому народному выражению, вновь и вновь наступает недотёпа.

И совсем уж большая глупость — бросаться «с головой в омут» новых отношений, не утруждая себя вопросом, кому и зачем все это нужно. На эмоциях. На истеричных «хотелках». Повинуясь слепому инстинкту охотника, преследующего дичь, азарту спортсмена, любой ценой добывающего приз.

Новые отношения всегда создаются взамен неудавшихся прежних. Это надо отчетливо понимать. И спрашивать себя: «А я смогу сыграть здесь позитивную роль? Смогу стать подспорьем в поисках счастья именно для этого человека (этих людей)? Хочу ли я этого?» И только ответив на них — действовать.

•

Кто-то скажет, это неромантично. Слишком расчетливо. Согласен. И в этом значении (только в этом, и ни в каком другом) самый счастливый брак — брак по расчету. По здравому управленческому расчету.

•

Еще одно принципиальное утверждение: никто (за исключением разве что профессиональных мошенников) не вступает в отношения с намерением их рано или поздно разрушить. Люди хотят быть вместе, нуждаются во взаимодействии. Это, как уже не раз мы повторяли, в нашей социальной природе. И все мы с надеждой следим за тем, в какую сторону меняется создаваемый нами новый альянс. Становится ли нам лучше, радостнее жить, крепнет ли в нас чувство удовлетворенности происходящим. Есть ли объективные успехи. В этом смысл нашей совместной деятельности.

Хорошо, если это партнерство нам нравится. Значит, мы встретили адекватных людей. Вместе мы движемся к счастью. Так держать! Плохо, если наоборот.

Бывает ли, что новые отношения с самого начала нас не устраивают — опустошают нравственно, материально, заставляют терпеть ощутимые неудобства? — Конечно, бывает. И это мощный сигнал к их пересмотру, реформированию и даже, возможно, к разрушению, так сказать, «в зародыше». Зачем плодить то, что заведомо нежизнеспособно?

Представьте, вы пришли на собеседование при приеме на работу. А вас подвергают так называемому «стресс-интервью»: задают бестактные вопросы, унижают, открыто над вами насмехаются, заставляют страдать физически и морально. Любой нормальный человек спросит себя и других в подобной ситуации: «И зачем это все?»

Приемное испытание всегда моделирует реальные условия труда. Поэтому, если применяется стресс-интервью, значит, эта работа сопряжена со стрессами, к которым соискатель вакансии должен быть устойчивым, ведь так? Какие же это стрессы, хотелось бы знать? Это, что, деятельность в заведомо экстремальных условиях? — Вроде бы, нет. Обычный офис со стандартным функционалом. Получается, в этой компании эмоциональный стресс — норма взаимоотношений! А ведь это явное указание на неумение управлять. Или на расчетливое злоумышление.

Я помню, некий директор страховой компании признавался мне по секрету: «Как отказать застрахованным клиентам в выплате премии, на которую они по договору не имеют права, для меня не проблема. Я требую от своих сотрудников отказывать тем, кто это право имеет». Вот как! Понятно, что такая работа разрушает психику. Не эти ли директора ищут себе работников с повышенной стрессоустойчивостью?

Кстати, об экстремальных видах деятельности. Я полжизни занимался отбором кандидатов на службу в особых условиях. И утверждаю: чтобы определить уровень устойчивости к стрессу, совершенно не нужно человека унижать. Для этого разработаны другие психодиагностические инструменты.

Так что стресс-интервью — это самодеятельность убогих недоруководителей. Я своих студентов настраиваю: столкнулись с чем-то подобным — уносите оттуда ноги!

Однако давайте не станем сразу же, не успев ни в чем разобраться, нырять в несчастье. Предположим, наш выбор партнеров удался, и вместе с ними мы замечаем, субъективно и объективно, рост качества совместной жизни. Рассмотрим позитивный вариант.

Выход из зоны рискованной жизнеспособности, как правило, происходит постепенно. Счастье не падает людям как снег на голову. Оно имеет довольно четкие признаки, до которых, как говорится, еще нужно дожить.

Поэтому принимать охвативший нас душевный подъем от преодоления одиночества за подлинное счастье недальновидно и небезопасно. Высока вероятность острого разочарования и, как следствие, формирования устойчивого неверия в саму возможность счастливых отношений. Лучше подождать, не торопиться «сжигать лягушачью кожу»^[13].

Счастье заявит о себе громко, ясно. Двумя как минимум понятными сигналами. Надеюсь, вы уже догадались, какими. Вот именно! Так и есть! Многократно об этом говорено.

По-настоящему счастливый человек непременно ощутит свою необходимость в сложившемся партнерстве.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

10

Подробно и обстоятельно конфликт исследован в моей работе «Практическая конфликтология. От конфронтации к сотрудничеству». М. АСТ. 2020. А на страницах этой книги мы приведем лишь положения, принципиально важные для понимания сути явления.

11

Ссылку на автора, увы, не нашел. Цитирую не буквально, но, поверьте, точно передаю суть сказанного.

12

В этом суть выражения «Встречают по одежке».

13

Как это сделал Иван-царевич в сказке «Царевна-лягушка». Вопреки просьбе невесты, он решил избавиться от ее прошлого. И за это поплатился, отправившись в долгое и опасное путешествие в тридесятое государство. А всего-то придал событиям неоправданное ускорение. Поспешил.