Король-демон

Виктор Ночкин, 2000

Никогда не читайте незнакомых заклинаний! Не то рискуете очутиться в огромном зале, освещенном свечами, а человек в странной одежде назовет вас демоном и потребует, чтобы вы сказали, кому править в славном королевстве Альда. Вот и выкручивайтесь тогда, как хотите. Книга также выходила под названием «Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова».

Часть 2

Король

Глава 11

Принц Алекиан торжественно въезжал в столицу Гонзорского герцогства во главе колонны сопровождавшей его свиты. Торжественный кортеж, включавший роту императорской гвардии, слуг, двадцать фургонов с имуществом принца, обоз гвардейцев и прочее, растянулся чуть ли не на километр. Вдоль всего пути следования Алекиана от ворот города к дворцу на улицах теснились толпы горожан, желавших взглянуть на редкостное зрелище.

Проезжая сквозь широко распахнутые ворота, принц расправил плечи и постарался придать своей осанке царственную величавость. Ехавший справа от него на богато разукрашенном пони Коклос Пол-Гнома, шут принца, старательно скопировал движения хозяина, сопроводив их такими ужимками, что стражники в воротах не смогли удержаться и прыснули в кулаки. Слева от принца ехал капитан гвардейцев Брудо ок-Икерн. За двадцать пять лет службы в гвардии капитан приобрел флегматичный и невозмутимый нрав. В течение этого срока сэр Брудо проделал три кампании (две против гномов, в одной из которых был ранен и бежал с поля боя, впрочем, боя проигранного и одну — против троллей-мятежников, в которой отличился и получил чин капитана), участвовал во множестве боев и стычек и потому был уверен, что повидал в своей жизни все и больше ничему не удивлялся. Искоса взглянув на шута, капитан сохранил свой обычный непроницаемо-брюзгливый вид.

Проехав по заполненным горожанами улицам, процессия подъехала к герцогскому дворцу, где принца встретили отцы города. После церемонии встречи, скорее официально-обязательной, чем искренней, Алекиана препроводили в его покои — отдохнуть после утомительной дороги. Тем временем приехавшие с принцем слуги начали наводить порядок в покоях дворца — расставлять привезенную мебель, раскладывать одежды господина, капитан ок-Икерн повел своих людей в казармы.

Принц, сославшись на усталость, попросил городских синдиков оставить его одного, пообещав принять их доклады завтра. Коклос, прошмыгнувший вслед за принцем в его опочивальню, принялся расхаживать по комнате, заглядывая во все углы и тараторя скрипучим высоким голоском:

— Ну вот мы и стали герцогами, теперь-то мы себя покажем. Теперь наш молодой орел расправит крылья. Да уж, братец, тебя ждут великие подвиги, которые ты совершишь на этом посту. Первый подвиг предстоит завтра утром — ты выслушаешь доклады всех без исключения чиновников Гонзора, причем каждый захочет посвятить тебя в тонкости своего ремесла — управляющего тюрьмы, сборщика налогов, смотрителя дорог и прочее. Второй подвиг ты совершишь завтра днем — тебе предстоит принять вассальную присягу у каждого дворянина этой провинции, сопровождающуюся преклонением коленей, вложением рук вассала в руки сеньора и прочими благородными штучками. Затем за обедом каждый из них пожелает выпить с тобой, братец, и заверить тебя в своей преданности — гляди-ка, это уже третий подвиг — ты станешь великим героем, мой друг! Четвертый подвиг ты совершишь завтра вечером — будет бал, туда примчатся все дамы Гонзора и те из этих красоток, кто не достиг еще шестидесяти, разумеется, пожелают танцевать с тобой, затем они, ясное дело, все в тебя влюбятся, потому что ты — самый красивый герцог на сто километров вокруг, а затем… — врезавшаяся в голову шута подушка прервала его монолог.

— Ну и как хочешь, ну и ухожу… Да, я, пожалуй, пойду и оставлю тебя наедине с твоими мечтами о предстоящих подвигах и особенно — о победе над пятидесятидевятилетними красотками Гонзора! — с этими словами шут выскочил за дверь, спасаясь от очередной подушки.

Изгнав шута, принц сбросил сапоги, поудобнее развалился в огромной кровати и, уставясь в нависавший над ней балдахин, предался мрачным раздумьям. Разумеется, кому-то могло бы показаться, что, получая в управление достаточно большую область, он приобретает возможность показать себя и заодно избавиться от скуки дворцовой жизни под крылышком отца. Но принц чувствовал уныние. Ему, выросшему в столице Империи, Гонзор казался глубокой провинцией. Алекиан заранее тосковал, представляя себе ожидающие его занятия. Шут, как обычно, попал в точку — принца ожидала нудная, размеренная, заранее расписанная до мелочей жизнь. Ожидали скучнейшие доклады мелких чиновников, унылые выезды на охоту с местными дворянчиками, не менее унылые пиры с участием дочерей и сестер этих самых дворянчиков — томных, жеманных, примитивных девиц, одетых по моде десятилетней давности. Как жаль, что никто из его приятелей не согласился сопровождать его — эта золотая молодежь предпочла столичные забавы дружбе с наследником престола, хотя, разумеется, каждый из них заверял принца, что будет непременно навещать его — «…вот только отыграем пир по случаю совершеннолетия графини Кларенты, да съезжу на охоту с Микорсом, да навещу матушку в ее имении, да…» Как же, приедет кто-нибудь к нему в эту дыру!

А может, случится какая-нибудь война? Вот было бы здорово въехать в столицу под звуки труб победителем во главе пропыленной колонны воинов, фургонов с добычей и вереницы закованных в цепи пленников — как бы тогда глядели на него приятели, эти столичные хлыщи… М-да, на войну, пожалуй, тоже рассчитывать не приходится — Гонзор не граничит с враждебными державами. Разве что орки, чье логово находится где-то на юге, за Ничейными Полями. Но идти туда походом ему, конечно, не позволят — у молодого герцога власти совсем не так много, как кажется. Кто-нибудь из его окружения мигом донесет батюшке-Императору и из столицы придет строгий запрет на военные авантюры. Так что не светит Алекиану ни слава полководца, ни военная добыча, ни освобожденные из замков злодеев девицы, томившиеся там в ожидании героя-избавителя…

«Ну и ладно, — решил принц, — вот осмотрюсь немного, да и устрою турнир…»

* * *

Войско короля Альды двигалось на север. По трое в ряд по дороге шли конные латники, за ними ополчение городских цехов, выставивших, согласно своим уставам, по двадцать воинов каждый. Завершал колонну небольшой обоз — всего лишь шесть фургонов. Много припасов брать с собой не пришлось — поход предстоял не дальний. Купцы и крестьяне, попадавшиеся по дороге, торопливо сворачивали на обочину и провожали рыцарей, латников и ополченцев грустными взглядами, сочувствующе качая головой. Через полтора часа основной торговый путь свернул вправо и движение войска замедлилось. Теперь предстояло двигаться не по тракту, хорошо накатанному повозками энмарских купцов, а по обычной сельской дороге, представлявшей собой две колеи, змеящиеся среди невысокой травы. Пехота остановилась, выжидая, пока конница, перестраиваясь по двое, двинется дальше.

Колонну по-прежнему возглавляли король с придворным магом. Король по случаю военного похода облачился в свои странные латы, усыпанные янтарем. Шлем, который был пока приторочен к седлу, украшал тоненький золотой ободок с зубчиками, символизировавший корону, и высокий плюмаж черных перьев. Сарнак также одел поверх своего наряда кольчугу и шлем. Дорога была обоим хорошо знакома и они, машинально свернув влево от развилки, продолжали свой спор, тянувшийся от самой Альды:

–…А я все же не понимаю, на кой тебе сдался этот поход. Риск слишком велик! Ты только погляди на эти унылые рожи у нас за спиной — можешь себе представить, как тебя сейчас кроют в задних рядах.

— Напротив, никакого риска я не вижу. Что касается недовольных — они есть всегда. Конечно, моим вассалам веселее было в походах в Ничейные поля, там они не подчинялись никому, охотились, пировали, бездельничали, сознавая к тому же, что исполняют свой священный долг и ведут праведную войну с врагом рода человеческого! А этот враг, кстати, и отпора-то дать не сможет. Вот теперь-то я и погляжу, на что способны эти хвастуны.

— Все-таки, тебе следовало бы первый поход направить на менее опасного противника, чем вампиры!

— Менее опасного я не найду. Тем более, что я вообще никакого не найду — с орками пока мир, а других враждебных соседей у нас нет. Или ты, может, собираешься предложить мне напасть на Гонзор? Или на Энмар?

— Шутишь… Но, возможно, на Энмар было бы безопаснее.

— Опять двадцать пять… Да с чего вы все взяли, что вампиры — опасный враг?

— Ну-у… — Сарнак замялся.

— Ладно, давай рассуждать с самого начала. Мы с тобой видели замок вампиров — так? Ну и как тебе их укрепления? Довольно-таки обветшали, верно?

— Да. Ну и о чем это по-твоему говорит?

— Это говорит о том, что они не ждут нападения.

— Либо о том, что настолько сильны, что не нуждаются в стенах.

— А вот и нет! Если бы это было так — стен бы вообще не было. А эти стены носят следы ремонта, хоть и бестолкового — помнишь дыры в каменных стенах, заделанные кирпичной кладкой? И кроме того, давай-ка припомним, на чем вообще основан страх перед вампирами? Кто сказал, что они существа враждебные?

— Пропадают люди…

— Вот! Время от времени исчезают без следа крестьяне из окрестных владений. Заметь, исчезают ночью или поздно вечером те, кто задержался в пути. Если бы вампиры были сильны — они бы не подстерегали запоздалых путников по ночам, а просто приходили бы в деревни и брали все, что им надо — и среди бела дня.

— А может, их сила возрастает ночью!

— Сарнак, брось спорить, ты в душе уже согласен со мной. Что за бред — ждать, пока сила возрастет и после этого напасть на беззащитного крестьянина! Ведь никто и никогда не слыхал, чтобы вампиры осмелились напасть на хорошо вооруженного рыцаря, сопровождаемого свитой — ни днем, ни ночью. Поэтому я уверен, что эти ваши вампиры — самый слабый враг, какого я только могу сыскать. Мы победим, я заработаю авторитет, без которого не смогу приступить к реформам. К тому же, надеюсь, будет добыча. Да и в конце концов это просто позор — разбойничье гнездо в нескольких часах пути от столицы! Как это только мои предшественники терпели подобное… Я уверен — риска никакого. Ни большого, ни малого. Чтобы напасть на этих ночных воришек я собрал самую большую армию, какую видела Альда за последние сто лет! Десять рыцарей, каждый с десятком латников, двести человек пехоты…

— А что ж ты не взял всех наших дворян?

— Я не настолько доверяю оркам, — король, оглянулся на ехавшего за ними Кендага. Лорд, сопровождавший Ингви в походе, уже довольно уверенно сидел на коне — большое достижение для орка. — Наши рыцари с их отрядами расставлены на юго-восточной границе, в этот раз никакой самодеятельности — каждый на своем месте, с точно поставленной задачей. Случайностей с внезапным нападением орков мне не надо. Так что — говорю тебе — риска никакого. Зато плюсов не перечесть. В сущности, без этой победы я не могу начать намеченных мною реформ.

В это время спорящих нагнал маршал Валент:

— Ваше величество, мы приближаемся к замку. Не прикажете ли остановить движение и выслать дозоры?

Ингви полез в седельную суму и порывшись, извлек оттуда маленький янтарный шарик. Затем он поднес шарик к глазу и прищурившись, всмотрелся в него — эту операцию он проделывал время от времени всю дорогу от города.

— Опасности нет, в замке, наверное, до сих пор о нас не знают… — заявил он, пряча шарик. — Впрочем, действуйте — так будет надежнее. Только колонну не останавливайте — замедлим движение — и все.

Окружающая дорогу местность становилась все более холмистой — армия приближалась к отрогам Отвесных Гор. Высланные дозоры, вернувшись, подтвердили — замок не подает признаков жизни. Армия вновь ускорила шаг и через полчаса голова колонны вышла на широкую прогалину — перед войском высились стены и башни замка вампиров, словно вросшие в окружающие их скалы.

* * *

В замке наконец-то заметили врага — и тут же там началась лихорадочная деятельность. Хрипло затрубил рог и смолк. По стенам побежали мрачные воины, на ходу застегивая кожаные, усеянные медными бляшками, латы.

Армия короля Альды, подтягиваясь по дороге, расползалась широким полукольцом по пустоши, окружавшей замок. Сам замок выглядел довольно внушительно — высокие стены слева и справа примыкали к совершенно вертикальным скалам, по которым, казалось, не сможет взобраться и белка. Эти горы, окружавшие Альду с севера, так и назывались — Отвесные Горы. Существовала древняя легенда о том, что такую форму скалам придал Гангмар по какой-то своей прихоти, обтесав их и срезав у них вершины. А все обломки высыпал в море широкой полосой вдоль берега западнее Альды и севернее — там эти искрошенные скалы образовали длинную отмель с многочисленными островами, непроходимую для кораблей — Мокрые Камни. Этим-то и объяснялось богатство и успехи купцов Энмара. Их город, расположенный юго-западнее Альды, был ближайшим к Архипелагу портом, через который шла торговля последнего с Империей. К северу от Энмара начинались Мокрые Камни и тянулись до самого Сантлака — однако высаживаться там и везти товары через многочисленные владения бесшабашных и взбалмошных сантлакских дворян для купцов было бы безумием — их бы неминуемо ограбили. Потому-то энмарцам и удалось захватить в свои руки монопольную торговлю между Империей и Архипелагом. Товары везли в Энмар, там грузили в повозки и через Альду и Ничейные Поля отправляли в Гонзор, в Империю…

Как бы то ни было, отроги Отвесных Гор надежно прикрывали замок вампиров слева и справа. Поэтому все дворяне, съехавшись вместе, тут же принялись обсуждать возможности лобовой атаки. Несмотря на высоту стен — такие возможности были. Камень в некоторых местах осыпался и дыры в стенах закрывала кирпичная кладка, а кое-где — даже просто кучи мусора, ворота были заметно трухлявыми и висели как-то косовато — час-другой работы тарана и все…

Король тем временем подъехал к старому высохшему дубу, стоящему на самой опушке окружающего замок леса и привстав в стременах, вытащил из трещины в коре янтарный шарик, пояснив при этом Сарнаку и маршалу:

— Вот и мой глазик, через эту штуку я и наблюдал за замком. Ну вот, а теперь, пожалуй все наши подтянулись — можем начинать. Сейчас я…

Тем временем в караульной башенке над воротами показались новые фигуры. Это, несомненно, и были сами хозяева замка — страшные вампиры. Один из них — молодой, в таком же, как и у простых стражников, кожаном доспехе, не привлекал особого внимания, зато старший… Это был настоящий гигант — массивный, высоченный дородный старик, одетый в многослойный панцырь из мохнатых шкур. Волосы у обоих были не стрижены и спускались до поясницы — у младшего черные, у старшего с заметной сединой, рассыпанные по плечам и смешивавшиеся с такой же густой и длинной бородой. Как только вампиры показались над воротами — послышалось низкое, басовитое гудение, вой. Вначале слабый звук, исходящий, казалось, из недр земли, постепенно окреп, заполнил все пространство перед замком, навис над войском… При этом старый вампир поднял руки и принялся, сжимая кулаки, отводить их назад, затем, резко бросать вперед, раскрывая ладони. Со стороны это выглядело так, словно старый гигант что-то собирал из воздуха, наполненного жутким гулом, и швырял в воинов, окруживших замок. Те заволновались, растерянные, напуганные. Раздались первые крики — и вдруг паника стала всеобщей. Десятки всадников и пеших, расталкивая и сбивая с ног друг друга, бросились прочь от этого страшного места — по дороге, в лес, сквозь кусты и бурелом, только бы прочь…

Через минуту рядом с недоуменно озирающимся Ингви остались лишь Сарнак, маршал и десятка три перепуганных людей — латников Валента и горожан. Да еще поднимался упавший с коня Кендаг…

— Чего это они?.. — спросил король.

— Магия! Ваше величество, нам лучше… — маршал хотел предложить отступать, но осекся, взглянув на демона — тот небрежно подбрасывал маленький огненный шар, шипящий и разбрасывающий искры.

— Да никакой магии не было — я бы почувствовал! — обиженным голосом заявил Ингви, машинально продолжая поигрывать своей шаровой молнией, — эти трусы разбежались без всякой причины. Ну ладно, маршал, постарайтесь собрать хоть сколько-нибудь воинов и через час начнем штурм. По крайней мере пешие ополченцы не могли убежать далеко. А я на это время, пожалуй, займу врагов работой.

С этими словами демон зашвырнул свой огненный шар через стену во двор замка — там что-то вспыхнуло с громким хлопком, повалил густой дым и большая часть защитников замка бросилась со стен внутрь — тушить пожар.

— По-моему, там у них дровяной склад, — более спокойным тоном пояснил король Сарнаку, — пусть пока займутся пожаром. Хотя элемент внезапности уже утерян. А как славно все было задумано! Этим взрывом я бы снес ворота — и мы просто вошли бы в замок в конном строю. Ну ладно, пока сделаем вид, что отступаем… В лес!.. — и повернул коня.

Глава 12

Полтора часа спустя маршал Валент Гранлотский привел к королю Ингви, поджидавшему на поляне вблизи замка, немногим больше сотни сконфуженных воинов, преимущественно горожан-ополченцев. Почти все рыцари со своей конницей удрали слишком далеко, чтобы пытаться их вернуть. К своему удивлению, король обнаружил среди вернувшихся и принца Кадор-Манонга. Впрочем, вскоре выяснилось, что причиной здесь не самообладание принца, а его невезение — во время бешеной скачки сквозь лес он налетел грудью на толстую ветку дерева и вылетел из седла. Доспехи спасли его от серьезных повреждений, и принц как раз собирался продолжить бегство на коне своего оруженосца, как был обнаружен маршалом…

Когда остатки войска были выстроены на поляне, король выехал вперед и обратился к воинам с речью:

— Сегодня я убедился, что большинство моих вассалов — трусы и хвастуны. Однако вам предоставляется возможность показать себя с лучшей стороны. Сейчас мы вновь пойдем к замку и захватим его. Возьмите себя в руки — и сами убедитесь, что вам не грозит ничего более страшного, чем обычные опасности войны. Можете быть уверены — те, кто вышел сегодня на рассвете из ворот Альды вместе с нами и к вечеру не окажется в замке разбойников — будут наказаны! Те же, кто не бежал до схватки — получат большие доли при дележе добычи! Однако и остальные тоже могут рассчитывать на награды — после окончания штурма. Итак, вперед! Сейчас мы все вместе выйдем из леса и быстро бросимся к воротам, которые я собираюсь открыть при помощи магии. Быстро врываемся во двор и отрезаем врагов, которые будут на стенах, от внутренних построек замка. За мной! — и Ингви быстро двинулся к замку, не оглядываясь и надеясь, что воины следуют за ним.

На этот раз его план сработал — одна створка трухлявых ворот от его огненного шара просто разлетелась вдребезги, и он во главе трех десятков всадников ворвался во двор замка. Дальше демон ничего предпринимать не стал — он отъехал в сторону и спокойно наблюдал, как конные латники рубят нескольких вражеских солдат, попавшихся им во дворе. Тем временем к воротам подбежали пешие ополченцы, немного отставшие от конницы. Двор быстро наполнился атакующими, которые во главе со спешившимся Валентом бросились к замковым постройкам, на высоком крыльце которых собралось десятка полтора врагов во главе со старым вампиром. Его молодой собрат тем временем мчался по стене, собирая застигнутых там солдат и сбрасывая наиболее рьяных ополченцев и латников, пытавшихся влезть на стены. Очистив от штурмующих лестницу во двор, младший вампир повел собранных им людей к крыльцу. Он быстро продвигался во главе своего отряда, разбрасывая попадавшихся ему по пути. Ингви невольно залюбовался молодым врагом — до того ловко тот работал мечом, казавшимся живой гибкой змеей в его руках. Казалось, никто не сможет остановить его и он один перебьет всех оказавшихся на пути его отряда. Тем временем, сэр Валент, услышав за спиной громкие крики, обернулся и кинулся со своими латниками на нового врага, прервав безуспешные попытки захватить крыльцо. Все затаили дыхание, когда в воздухе со скрежетом встретились длинный меч вампира и массивная палица рыцаря. Все остальные схватки угасли — все без малого двести человек, оказавшихся во дворе, наблюдали за поединком.

Раз за разом палица сталкивалась с мечом и, как ни странно, не очень высокий, худощавый вампир не уступал своему закованному в железо огромному противнику. Несколько раз Валент промахивался, его палица со свистом разрезала воздух — и тут же слышался звонкий удар меча. Почти все удары противника рыцарь отражал щитом, но некоторые выпады проходили и на доспехах маршала уже показались вмятины и пробоины — в то же время ни один из его ударов не попал в цель. От одного особенно сильного удара вампира щит Валента разлетелся. Маршал, видимо собрав последние силы, отбросил обломки щита в лицо противнику и схватив палицу обеими руками, неожиданно быстро для закованного в латы человека его комплекции, прыгнул вперед. Палица обрушилась на вампира — тот уже не успевал увернуться и сделал все что мог — принял удар на подставленный меч, который также схватил обеими руками. Бам-м! — вампиру удалось отбить палицу, но его меч раскололся и обломок ударил его в голову. В мгновенно наступившей тишине сотни глаз следили, как он медленно, словно нарочно не спеша, опускается на истоптанный окровавленный песок двора… Внезапно из-под шлема густо хлынула кровь, заливая красивое дерзкое лицо вампира. Тут же над телом вновь закипела жестокая схватка. Сплотившиеся было вокруг своего молодого предводителя, солдаты вампиров рассеялись и их принялись убивать без пощады.

Вдруг все звуки боя перекрыл низкий хриплый рев — старый вампир ринулся с крыльца к телу своего поверженного родича, потрясая огромной обоюдоострой секирой.

* * *

Под натиском обезумевшего великана альдийцы вновь попятились. В несколько секунд десяток воинов буквально разлетелись в разные стороны под ударами секиры старика. А тот не останавливался, пока следовавшие за ним солдаты не подхватили неподвижное тело молодого вампира и не отволокли на крыльцо. После этого битва во дворе замка затихла. Полторы дюжины защитников замка сгрудились на крыльце, сомкнув щиты и выставив копья, напротив них широким полукольцом стали латники, спешившиеся рыцари и ополченцы Альды — никто не хотел приближаться к крыльцу с его страшным защитником, возвышавшимся над сомкнутыми щитами, как башня над крепостной стеной.

— Боюсь, здесь не обойтись без помощи магии, ваше величество, — обратился к демону Сарнак, — этот вампир слишком силен.

— Жаль будет побеждать такого противника магией, это как-то нечестно, — ответил тот, — неужели никто из моих бойцов не осмелится бросить ему вызов? — Король обвел взглядом окружавших его дворян — те старательно прятали глаза. — А вы, маршал, как вы считаете — есть ли у вашей палицы шансы против этого топора?

Маршал с тяжелым вздохом молча поднял палицу и повернулся к крыльцу, но тут вмешался Кадор-Манонг:

— А почему бы вашему величеству не показать нам всем, как биться с вампирами?

— Ну что ж, это будет, пожалуй, даже забавно, — с готовностью откликнулся тот, — маршал, вы сегодня уже достаточно проявили свою доблесть — оставьте этого мне, прошу вас!

— Как будет угодно вашему величеству, — деланно-спокойно согласился Валент, однако в его голосе облегчения было столько, что скрыть это было невозможно.

Демон опустил забрало своего шлема и шагнул к крыльцу, вытягивая из ножен Черную Молнию. Выйдя перед неровным строем своих воинов, он отсалютовал мечом старому вампиру, вызывая того на поединок. И этот красноречивый жест, и то, как расступились перед Ингви его соратники, и корона на его шлеме недвусмысленно должны были сказать старому вампиру, что ему предлагают решить судьбу схватки в поединке предводителей обеих сторон. Тот, видимо поняв это, раздвинул щиты своих бойцов и грузно шагнул навстречу королю…

Пока противники сходились в центре пустого пространства между занятым воинами вампира крыльцом и альдийцами, установилась неимоверная тишина — лишь поскрипывал песок под ногами, да шелестели перья на шлемах дворян. Не было даже обычных в таких случаях криков, какими обычно обе стороны поддерживают своего бойца. Было очевидно, что и те, и другие желают победы своему командиру лишь с оговорками.

Дон-н! — Столкнулись в воздухе лезвия меча и топора. Дон-н! Дон-н! Схватка напомнила всем присутствующим недавний поединок Валента Гранлотского с младшим вампиром — вновь щуплый, низкорослый воин легко отражал удары огромного противника, только в этот раз бойцы выглядели еще более гротескно, поскольку старый вампир был не только значительно шире в плечах, гораздо массивнее и тяжелее короля Альды, но и гораздо выше ростом. Тем не менее меч демона, зрительно казавшийся еще более легким из-за черного цвета, разил даже с большей силой, чем гигантский топор вампира…

* * *

Я был уверен в себе, принимая вызов, фактически брошенный мне Кадор-Манонгом. Черт с ним, с моим тщательно оберегаемым секретом, сейчас довольно-таки подходящий случай показать моим подданным, на что способен их король. Я был уверен, что этот «вампир» — не мастер меча, не фехтовальщик. Своих противников он побеждал за счет грубой силы, а уж в этом-то я ему не уступлю, учитывая мои магические штучки. Вообще-то, весь этот поход был затеян мною в основном для того, чтобы продемонстрировать всей Альде свои таланты воина и полководца, заработать авторитет щедрого (вспомнить только устроенный мной трехдневный праздник) и победоносного монарха. Так что победа в поединке с таким опасным противником, что напугал даже моего героя-маршала, покроет меня славой! К тому же я имел свои виды на этого старого монстра — я полагал, что измотаю его, только обороняясь и отражая все его удары, а затем — когда он устанет и убедится в непробиваемости моей защиты — я предложу ему почетную капитуляцию. Мне очень хотелось во-первых, задать ему несколько вопросов о природе его «вампиризма», а во-вторых — завербовать этого вояку в свою армию. Он, сражаясь на моей стороне, внушал бы страх врагам и своей огромной мощью, и своей жуткой славой упыря.

Поначалу все шло как по-писаному. Все сокрушительные удары секиры старика я точно парировал нечеловечески-мощными ударами моей Черной Молнии, что должно было хотя бы озадачить вампира — он не должен был подозревать во мне такую силу, принимая во внимание мою комплекцию. Однако наш бой все продолжался, а я не замечал в моем враге ни усталости, ни удивления. Тем более мне захотелось иметь такого воина на своей стороне. Наконец-то я начал замечать первые признаки усталости вампира — его дыхание стало более громким и частым, еще бы — при его-то весе! Мне даже показалось, что я замечаю в его глазах боль и сознание обреченности. Однако он упорно продолжал нападать и нападать, видимо, все еще надеясь завершить поединок одним мощным ударом, прошло еще немало времени, прежде чем он, наконец, хрипло дыша, отступил на несколько шагов и опустил оружие. Тогда я также сделал шаг назад и положив клинок на плечо, обратился к старику:

— Я хотел, чтобы ты сам убедился, что не сможешь победить в этом поединке. Как видишь, ты уже устал, а я даже не запыхался (на самом деле, я тоже здорово вымотался, но надеялся, что это не заметно). А потому, думаю, теперь ты прислушаешься к моему предложению — сдавайся. Я не знаю, как ты величаешь себя, но, полагаю, никому не зазорно сложить оружие перед королем Альды. Я же даю тебе слово, что плен будет почетным, а в дальнейшем я предложу тебе поступить ко мне на службу и занять место среди первых дворян моей страны! Такому великому воину, как ты, не подобает ютиться в развалинах и промышлять ночным разбоем — на королевской службе ты сможешь жить с подобающей пышностью и почетом!

Мне показалось, что эта торжественная речь произвела на старика должное впечатление — с минуту он размышлял, тяжело переводя дыхание, затем вскинул свой гигантский топор себе на плечо и кивнул. Я, разумеется, расслабился — и тут вдруг старый злодей прыгнул на меня, взмахнув секирой. Прыгнул — это слабо сказано, у меня просто в глазах потемнело, когда эта гигантская туша взвилась в воздух надо мной, закрывая, казалось, пол-неба! Мелькнула мысль — заколдованных доспехов ему не пробить, но если этакий слон рухнет на меня — я превращусь в котлету внутри своего панциря. Машинально я метнулся вперед (чтобы уберечься от лезвия секиры) и вправо, припадая на колено. Руки в то же время действовали механически, посылая навстречу врагу клинок — сказались уроки фехтования, данные мне Сарнаком. Вся эта сцена, которую я описываю так долго, длилась, разумеется, какие-то доли секунды, мне же тогда показалось — прошла вечность. Сквозь забрало шлема видно не так уж здорово, к тому же я был малость оглушен. Поэтому я не сразу опомнился, несколько секунд неподвижно простояв на колене и по-прежнему сжимая рукоять меча, направленного вверх. Затем, все еще плохо соображая, начал подниматься, озираясь вокруг…

В двух шагах от меня лежал мой противник. Он еще дышал, с хрипом и бульканьем всасывая воздух, но дела его были плохи — мой меч буквально распорол ему грудь, когда он сам свалился на его черное лезвие. Машинально я глянул на свой меч — янтарь больше не блестел под косыми лучами низкого вечернего солнца, все лезвие было покрыто кровью. Поднявшись на ноги, я огляделся — за моей спиной молчали мои подданные, впереди, на высоком крыльце — враги. Тишину нарушил один из этих воинов, молодой рыжебородый парень — растолкав щитоносцев первого ряда, он спустился во двор и швырнув на грязный песок свой меч и небольшой круглый щит, отошел в сторону и уселся, обхватив колени руками и опустив голову. Его поступок словно подтолкнул остальных — они стали по одному спускаться со ступеней, с лязгом бросать оружие в быстро растущую груду и отходить вбок. Это, конечно, была победа, но мне почему-то стало невыносимо грустно, даже слезы на глаза навернулись. Сам не знаю, что это такое на меня нашло — я стоял, подняв забрало, не в силах оторвать глаз от умирающего гиганта и все бормотал:

— Ну зачем же ты так, старик, ну зачем же…

Вампир вдруг открыл глаза и неожиданно громко и внятно сказал:

— Я верю тебе, король, ты, верно, и впрямь хотел сделать меня своим дворянином, да только я здесь и сам жил королем — королем и умру… Никогда никому служить не стану… У-у-у… — его лицо сморщилось от боли.

— Я постараюсь снять боль — ответил я и начал припоминать соответствующее заклинание.

Оно, видимо, подействовало — на лице раненого появилось какое-то подобие улыбки.

— Благодарю тебя, король-волшебник, — гораздо тише сказал он.

Спустя пару минут глаза его закатились, а я все стоял, не в силах оторвать взгляд от этого человека, умершего свободным и предпочевшего такую свободу жизни слуги…

Не знаю сколько я так простоял — минут десять, наверное… Потом я, словно стряхивая наваждение, начал возвращаться к действительности. Даже удивительно, как это я не замечал, как галдят вокруг меня мои вояки — они на все лады обсуждали подробности моего поединка с хозяином замка, вворачивая при этом такие детали, что я понял — сегодня я вошел в легенду. О поединке демона с вампиром сложат песни и баллады. И там все до последнего слова будет правдой — как бился бесстрашный король Альды с подпирающим небеса великаном, как пел песню смерти его черный меч, как от гула ударов рушились стены и валились наземь люди, как эхо этого гула три дня бродило по ущельям окрестных гор и как черная кровь вампира по колено затопила двор заколдованного замка… Что ж, именно этого я, в сущности, и добивался. Теперь я получу достаточно авторитета и уважения, чтобы приступить к кое-каким реформам и преобразованиям, идущим вразрез с местными обычаями и традициями — славному победителю и грозе вампиров позволено гораздо больше, чем полусамозванцу-полуузурпатору, занявшему трон лишь из-за страха местных перед демонами и каких-то старинных полузабытых обычаев…

Глава 13

Бой был окончен, оба вампира, сражавшиеся с альдийцами — мертвы. Ингви устало проковылял к крыльцу, стянул латные перчатки и шлем, вытер пот, оставляя на лице грязные полосы и тяжело опустился на ступени. Там он сидел, устремив отсутствующий взгляд в одну точку, пока ополченцы оттаскивали убитых, сортировали трофеи (в числе которых оказались несколько труб замысловатой формы, в которые и дудели защитники замка, производя шум, так напугавший вначале альдийцев) и оказывали помощь раненным. Впрочем, его участие не требовалось. Сарнак с надлежащим эскортом отправился в столицу с вестью о победе, а сэр Валент отдал необходимые распоряжения — воины распахнули уцелевшую створку ворот, впуская в замок фургоны, сам маршал тем временем, взяв с собой нескольких латников, отправился осмотреть замок. Спустя минут двадцать он вернулся к сидящему на крыльце королю:

— Ваше величество, мы обыскали помещения замка. Врагов более не обнаружено — только бабы-прислужницы… Да вот еще…

— Обнаружили что-то непонятное?

— Вроде того… Вашему величеству лучше бы взглянуть…

Ингви поднялся, опираясь на меч и пошел вслед за маршалом. Внутренние помещения замка отличала простота обстановки, да еще нарочитая мрачность — чувствовалось, что тот, кто обставлял покои, стремился сделать убранство как можно более устрашающим. В декоративных украшениях преобладали черепа, страшные маски с оскаленными клыками и тому подобное. Во всем чувствовалась глубокая древность — казалось, здесь сотни лет ничего не менялось, перила лестниц и дверные ручки были отполированы до блеска тысячами прикосновений…

Проведя короля сквозь несколько залов и переходов, маршал подвел его к дверям и остановился, пропуская Ингви. Тот распахнул тяжелые створки, вышел и замер, озираясь. Перед ним был двор — точная копия того двора, где недавно отгремела схватка с вампирами, те же стены, башни, так же земля посыпана песком, в центре двора — такой же каменный бассейн, зачем-то наполненный костями. В первую минуту королю показалось, что он туда и вернулся, однако замковые ворота были целы, не было ни фургонов, ни солдат, ни крови на песке.

— Действительно, странно… Вот что, сэр Валент. Соберите-ка десятка два солдат понадежнее. А коней провести сюда можно?

— Конечно.

— Тогда, пожалуй, не два, а четыре десятка — двадцать конных и двадцать пеших. Пока солнце не село и довольно светло, я хочу взглянуть — что там, за воротами…

Вскоре у таинственных ворот собрались почти все воины — всем хотелось посмотреть. Несколько латников взошли на стену, один из них крикнул, что по ту сторону замок окружает пустошь шириной метров сто-сто двадцать (как и с другой стороны), за ней лес и довольно хорошо накатанная дорога. По команде маршала ополченцы распахнули ворота и отряд во главе с королем двинулся по дороге в лес. В этот отряд были включены все конники, в том числе и Кадор-Манонг, несмотря на его нытье, что, дескать, надо подождать до утра, что сегодня сделано достаточно и прочее в таком же духе… Забрала были опущены, оружие все держали наготове.

— Для начала нам бы стоило допросить пленных, — спохватился Ингви.

— Да, верно, а я-то про них забыл… — ответил Валент.

— Я тоже. Ну ничего, скоро мы во всем разберемся сами, я думаю.

Через десять минут отряд вышел из леса — перед альдийцами расстилались возделанные поля, вдали виднелась деревня совершенно обычного и мирного вида, над трубами поднимался дымок…

Ингви поднял забрало и убрал меч в ножны:

— Я, кажется, понял, в чем тут дело. Наверняка в этой деревушке мы отыщем всех, кто таинственно исчез в последнее время — живых и здоровых.

— Как же так, ваше величество? Ведь вампиры… — маршал озадаченно замолчал.

В деревне тоже заметили подходящих воинов — у дороги начали собираться люди…

* * *

Я оказался совершенно прав! Даже удивительно, до чего я оказался прав! Эти пресловутые «вампиры» оказались просто-напросто ловкими прагматиками, сумевшими довести феодальную систему до абсолюта. Они властвовали над телами и душами своих крестьян не на основании законов и правил — писаных и неписаных — но благодаря чуть ли не религиозной вере последних в колдовскую природу этой власти! Разумеется, такая система имела и свои недостатки — запуганные своими господами до полусмерти крестьяне трудились не так эффективно, как их собратья «на той стороне», но зато какое послушание!

Выглядело это так — захваченных в плен людей подвергали процедуре запугивания с помощью чрезвычайно мрачного и торжественного ритуала — и весьма действенного к тому же, как показала практика. Затем ошарашенных, сломленных пленников некоторое время — не менее недели — держали в подвале замка в полной темноте. После всей этой психологической обработки их выводили из замка — но выводили из других ворот. Как выяснилось, замок запирал выход из довольно обширной долины — этакого затерянного мира. Бедняги и не подозревали, что оказывались с другой стороны замка — им казалось, что ужасные вампиры магическим образом изменили весь мир, пока они были в плену, что спасения поэтому и быть не может. Бежать было некуда (пленникам не могло прийти в голову, что путь домой лежит через замок), оказывать сопротивление — немыслимо, а Отвесные горы, окружающие долину — неприступны. Вот таким-то образом хозяева замка добились абсолютной власти над своим народцем. Конечно, походы за пленниками приходилось постоянно повторять — продолжительность жизни запуганных, морально опустошенных людей была невысока, уровень рождаемости — и того ниже. Разумеется, доставленные последними пленники рассказывали старожилам долины о том, что мир снаружи ничуть не изменился, что вампиры не властвуют над всей землей, но страх пересиливал логику — каждый знал, что его поймали, привели в замок, затем из этого замка выпустили туда же, откуда и привели — и все тут. Колдовство — сами понимаете.

Кстати, такой подход свойственен, видимо, всем жителям этого Мира — любое непонятное явление природы здесь объясняют колдовством и не делают малейших попыток отыскать более естественные причины.

Даже воины и челядь вампиров не знали этой тайны двойного замка — за исключением нескольких наиболее доверенных, родившихся в замке и являвшихся потомственными слугами его владельцев. Для всех остальных некоторые помещения замка было запрещено посещать. Впрочем, даже эти, знающие правду, считали своих хозяев могущественными колдунами, прислужниками Гангмара Темного и были уверены, что им и вправду принадлежит власть над душами всех жителей долины.

Все это мы выяснили, как только побеседовали с жителями обнаруженной нами деревушки — выглядели, кстати, эти крестьяне какими-то пришибленными — до того их запугали. Даже известие о смерти вампиров их вроде не обрадовало — они повздыхали, поохали, покачали головами — и разошлись по домам, заявив лишь, что надо бы, дескать, сообщить обо всем в другие деревни, расположенные в глубине долины и что на рассвете они отправят вестников… Действительно, в этой долине мы можем найти всех, пропавших вблизи замка, как я и сказал Валенту. И почти все они, кстати, либо бывшие вассалы принца Кадор-Манонга и его предков, либо потомки этих вассалов. Над всем этим стоило поразмыслить, да и вечерело уже — поэтому я объявил, что мы возвращаемся в замок, где и заночуем.

На обратном пути я размышлял о том, что было бы и впрямь здорово взять в плен и расспросить этого старого «вампира». Впервые я встретил в этом Мире такой прагматизм, такой здравый, деловой подход к обустройству, так сказать, власти. И ведь вот что интересно — замку «вампиров», а стало быть, и их системе ведения хозяйства, — сотни лет. Значит, кто-то очень давно, в незапамятные времена придумал все это! Загадки, загадки… В-общем, нам было бы о чем поговорить со стариком. Как жаль, что он решил все по-другому, как жаль…

* * *

В замке согласно старинным традициям, свойственным любому народу, победители отмечали победу пиршеством. В самом большом зале захваченного замка были накрыты столы, за которыми расселись победители. Поначалу мрачная обстановка давила на воинов, но после нескольких кубков вина страхи забылись, все от души веселились. В верхнем конце стола разместились дворяне — Ингви с Кендагом, который приняв участие в схватке, доблестно сразил двух неприятельских солдат и получил удар секирой старого вампира, вырубивший его минут на двадцать, маршал, Кадор-Манонг, а также сэр Мернин из Арника и сэр Лимни из Гернивы — рыцари, не успевшие убежать достаточно далеко и участвовавшие в штурме. Теперь победителям было легко убедить себя в том, что они — славные герои, доблестно взявшие приступом заколдованный замок вампиров, позорное бегство было не в счет — ведь они все же вернулись и приняли участие в схватке! Теперь весь позор достанется шестерым рыцарям, бежавшим быстрее, а они — великие воины, достойные почестей, наград, а также и доли в добыче. Вот так.

Постепенно разговор обратился к этой приятной теме — дележу добычи. Вопреки ожиданиям, делить предстояло немного — главную ценность представляла собой захваченная земля — плодородная и возделанная, населенная необычайно послушными крестьянами. Согласно традиции, хозяином земли становились победитель прежнего ее владельца и предводитель, командовавший победившим войском, то есть в любом случае — это был Ингви. Правда, возникла заминка, когда принц Кадор-Манонг предъявил свои права на сервов — крестьян-крепостных, которые являлись как-бы движимым имуществом и также представляли собой немалую ценность — вернее, без крестьян земля теряла значительную часть стоимости.

— Это мое им-мущество, ук-краденное у меня, — заикаясь, заявил слегка захмелевший принц, — и оно подлеж-жит воз… воз… возврату!

При этом рыцари согласно покивали. К правам сеньора они относились очень серьезно.

— Ну, что ж, принц, разберемся. Ваши взаимоотношения с вассалами определены уложениями короля Вензигера, — при этом рыцари вновь покивали — они никогда не читали уложений, но название знали и сами любили поминать, — а этот документ определяет как ваши права по отношению к сервам, так и обязанности. Ничего особенного — обычные нормы, то есть вассалы хранят верность сеньору, трудятся на его полях, либо платят, либо сражаются по его призыву под его знаменем.

Тут демон отхлебнул из кубка — дворяне также приложились, не забыв покивать в знак согласия и демонстрируя внимание к словам короля, а тот продолжил монотонным ровным голосом:

–…А сеньор взамен судит их, защищает и оберегает. Заметьте — защищает и оберегает! Что же касается данного случая, то вы, мой принц, не слишком уж старательно защищали и оберегали своих вассалов, не так ли, господа? — рыцари прихлебывали винцо и кивали попеременно, им спор уже успел поднадоесть, — так что лишаетесь прав на этих сервов. Таким образом, эти самые крестьяне — крепостные по своему праву состояния — становятся выморочным имуществом и в качестве приза переходят к победителю — то есть ко мне. Что скажете, господа?

— Сам Вензигер не рассудил бы лучше, — заявил маршал Валент. Не то, чтобы этот честный вояка понимал что-то в юридических тонкостях, просто его раздражало вечное нытье Кадор-Манонга и ему казалось, что ситуация ясна — кто убил вампира, тому и владеть его имуществом.

Сэр Мернин из Арника вновь покивал, а сэр Лимни из Гернивы — сосед Кадор-Манонга, задолжавший принцу к тому же солидную сумму — не рискнул ни спорить, ни соглашаться и уткнулся в свой кубок.

— Более того, — так же монотонно и нудно продолжал Ингви, — если среди этих сервов есть такие, у которых семьи проживают, скажем, в ваших, принц, владениях — эти семьи также переходят ко мне, то есть воссоединятся с принадлежащими мне родственниками, я же верну вам в качестве компенсации их стоимость, но об этом мы поговорим после. Сейчас не время для таких дел — будем веселиться, ведь сегодня мы одержали славную победу!

С этим дворяне были полностью согласны и с облегчением дружно вернулись к вину и яствам.

Зато принц всячески старался демонстрировать свое несогласие и недовольно бурчал себе под нос какие-то невнятные фразы, впрочем очень тихо, так что все могли с чистой совестью делать вид, что не слышат. Вскоре, впрочем, принц, старательно заливавший недовольство вином, уронил голову на сложенные на столе руки и захрапел. Маршал Валент брезгливо указал на него прислуге, приказав отнести куда-нибудь и уложить, а затем отправился распорядиться о смене часовых. Несколько солдат получили накануне приказ не напиваться и быть готовыми к несению караула. Теперь они заступили на посты у ворот и на стенах, а воины, несшие стражу до них, поспешили в зал наверстать упущенное веселье, переговариваясь по дороге:

— Что ни говори, а замок-то заколдованный.

— Это точно — я вот гляжу с час назад: вроде кто-то крадется по двору, какой-то черный ком. Глаза протер — никого. И звуки вроде какие-то странные слышатся…

— Верно, я вроде как тоже чего-то слышал…

— Да будет вам друг дружку-то пугать! Никакого колдовства тут не было — сами же видели — и трубы эти, и все другое прочее…

— Ну нет, что ни говори, а дело тут все же нечисто. Ну да ладно, идемте в зал — опрокинем по кружке-другой, пока без нас все вино не прикончили…

Глава 14

Возвратившись в столицу с вестью о победе, Сарнак застал город в состоянии если не мятежа, то смятения. Если бежавшие от замка дворяне помчались в свои замки и поместья, то несколько десятков ополченцев часа за два до мага добрались до Альды и теперь сеяли панику, рассказывая всевозможные небылицы об ужасной участи своих товарищей. Все цеха прекратили работу, горожане высыпали на улицы, сбиваясь в толпы и на все лады обсуждая принесенные беглецами известия, которые по мере обсуждения становились все более ужасными и нелепыми… Наконец, довольно большая группа горожан — в основном, жен не вернувшихся ополченцев, — подогреваемая и раззадориваемая несколькими ораторами с Северной стороны, надеящимися вызвать смуту и половить рыбку в мутной воде, двинулась от городских ворот к Альхелле, выкрикивая угрозы и проклятия. Как раз в это время в ворота въехал Сарнак с несколькими латниками эскорта. Мгновенно сообразив что происходит, он пришпорил коня и бросился вслед толпе и заорал, используя заклинание Громкого Гласа, которому его обучил Ингви накануне коронации:

— Радуйтесь, добрые люди! Победа! Победа! Замок взят! Наш король в поединке одолел главного вампира! Победа! Победа!

При этом колдун не стесняясь пробивался к центру толпы, расталкивая и едва не топча конем горожан. Настроение у толпы тут же переменилось, все наперебой принялись расспрашивать Сарнака о подробностях боя, горожанки интересовались, когда же вернутся мужья, кто-то первым истошно завопил:

— Да здравствует король!

— Да здравствует король! Слава! — подхватили десятки глоток и толпа вновь двинулась к дворцу, но уже совершенно в другом настроении.

Во дворце молодого мага встретил бледный и перепуганный сэр Мертенк в кольчуге и с мечом.

— Слава Гилфингу, вы появились вовремя! А я уж приказал слугам вооружиться, думал, что эта чернь попробует штурмовать Альхеллу… Так что же? Мы и вправду победили? Расскажите же, что там произошло в самом деле.

— Потом, сэр Мертенк, потом. Сейчас я должен не дать остыть этим болванам. Кто-то подстрекает их к мятежу… Идемте на балкон!

С балкона Сарнак повторил свое сообщение о победе и затем принялся пространно рассказывать о штурме замка, не жалея красочных подробностей. Толпа, затаив дыхание, ловила каждое слово оратора, разражаясь аханьем и вздохами при каждой леденящей душу сцене… Эти люди, словно дети охочие до страшных сказок, верили каждому слову мага. Минут через двадцать пять колдун призвал всех идти в храм Гилфинга Светлого, расположенный на площади напротив Альхеллы, вознести благодарственные молитвы за дарованную воинству Альды победу и вся толпа в едином порыве двинулась от дворца…

— Ну вот, с этим мы управились, — заключил Сарнак, — признайтесь, сэр канцлер, это был хороший ход — отправить их молиться. Пусть-ка остынут и разойдутся по домам в благостном настроении.

— Да-да, но скажите — это правда? Наши и впрямь победили?

— Правда — все до последнего слова! Замок взят, а наш король сейчас, должно быть, делит добычу или пирует со своими соратниками.

— Однако, говорят, наше войско бежало под ударом колдовства вампиров…

— Да, кое-кто разбежался под ударом своей трусости и невежества, но мы все же победили… А трусы будут наказаны, я думаю. Вам же, насколько я понимаю, предстоит готовить церемонию встречи победителей, да и пошлите-ка, пожалуй, людей разузнать, кто сегодня мутил воду… Но как, все же, Гангмар побери, ловко я отправил их в храм!

— Ловко, сэр колдун, ловко… Не мешало бы и перед выступлением отслужить молебен Гилфингу-Воину, как это обычно делалось перед каждым походом, — канцлер говорил о старинном альдийском обычае посвящать перед уходом на войну свое оружие божеству. Это был красивый, хотя и несколько мрачный ритуал — воины в доспехах молча молились Гилфингу, затем под пение хора священников по одному подходили и возлагали свои мечи на алтарь…

— Может быть и стоило, но вы же знаете, как наш епископ относится к его величеству…

— Да уж… Но, возможно, теперь он переменит свое мнение. Вы уж поговорите с королем — вас его величество послушает, я полагаю… А я бы поговорил с его священством… Не годится королю жить в раздоре с епископом.

— Но ведь наш король… он ведь…

— Да… — и оба задумались о том, возможно ли согласие между священником и демоном.

* * *

–…И вот таким образом становится понятным тайный смысл старинной легенды о том, что Гунгилла Прекрасная после того, как Гилфинг Светлый покинул Мир, утратила телесный облик и как-бы растворилась в своих бессловесных созданиях — растениях и животных — и присутствует везде, где есть ее творения и в то же время нигде конкретно. Как видите, ваше императорское величество, совсем не сложно!

— М-да-а, в общем-то…

— А сейчас, поскольку — судя по песку в этих часах — время нашей беседы истекает, я воспользуюсь оставшимися минутами и обращусь к вашему императорскому величеству с покорнейшей просьбой.

— Все, что угодно, кузен, все что угодно…

— Суть моей просьбы заключается в том, что я попрошу ваше императорское величество во время одной из наших бесед выслушать некоего человека.

— Ладно, приводите этого человека. Он что же — теолог, мудрец, мыслитель?

— Отнюдь, ваше императорское величество, отнюдь. Его идеи просты и безыскусны — и тем не менее я прошу выслушать их, ибо прозреваю за ними великое будущее.

— Вот как!

— Этот человек — его имя, кстати, Когер — незначительный клирик из провинции. Он уже направляется в столицу, но еще не знает, кто пригласил его. Мы назовемся вымышленными именами и представимся священниками, занимающими довольно невысокое положение в церковной иерархии — брату Когеру вовсе незачем знать, что он беседует с архиепископом и императором. Мне бы весьма хотелось, чтобы вы, ваше императорское величество, выслушали его…

— Что ж, приводите этого вашего Когера — я распоряжусь предупредить охрану…

В коридоре Элевзиль II, как обычно, сбросил мантию и двинулся к тронному залу. За ним семенил, пыхтя и переваливаясь, канцлер — низкорослый толстячок.

— Ну, так что там у нас на сегодня? — поинтересовался император.

— С позволения вашего императорского величества, два приема — посольство гномов и этот сумасшедший колдун из Альды, — сопя и задыхаясь отвечал канцлер, которому тяжело было поспевать за широко шагающим рослым монархом и докладывать одновременно.

— Опять гномы… Что на сей раз? И неужели нельзя было отказать как-нибудь этому… как его… в-общем, этому колдуну?

— Что касается гномов, то причиной послужил ювелир Ганпетус…

— А, помню — этот гном получил вид на жительство в столице и обслуживает наш двор.

— Именно так, ваше императорское величество. Он утверждал, что его комнату в трактире, где он остановился, ограбили. Когда же хозяин трактира отказался возместить убытки, сей гном, напившись, начал буянить и вместе со своими учениками разнес трактир, фактически, на куски. Стража пыталась арестовать буянов — те оказали сопротивление, при этом трое стражников серьезно ранены. Наконец, при помощи гвардейцев, все четверо гномов арестованы и заключены в тюрьму. Это-то и послужит, по-видимому, содержанием ноты протеста посла гномов.

— По-видимому? — император остановился перед дверями в тронную залу и строго посмотрел на канцлера. Следовавшие за ним слуги тут же кинулись распахивать тяжелые створки.

— Посол отказался назвать причину, по которой требует личной аудиенции у вашего императорского величества, но заявил, что в случае отказа он объявит войну и бросит вызов вашему императорскому величеству от имени своего короля. Что же касается колдуна… э-э… — канцлер, пользуясь остановкой, порылся в своих свитках, которые держал в руках, — э-э… Гельды-колдуна — то он уже давно обивал пороги моей канцелярии, а сегодня примчался с утра, твердя, что сообщит вашему императорскому величеству сведения государственной важности и при этом наделал много шума, чему стали свидетелями несколько дворян. Отказать в аудиенции не представлялось возможным. А затем уже прибыли послы гномов.

— Ну что ж — примем и его. Возможно, это окажется забавным.

Император вошел в зал, стоявшие в почетном карауле у трона гвардейцы отсалютовали. Элевзиль направился к возвышению, на котором стоял трон:

— Вот что, пусть сюда подойдет маршал и доложит о состоянии армии и готовности к войне, затем минут через двадцать — зовите послов, а уж после — примем колдуна… Да, пусть придворный маг тоже при том присутствует, — вспомнил император, усаживаясь на трон.

— Маршал Каногор и придворный маг Гимелиус уже оповещены и спешат сюда, — доложил канцлер, подавая императору скипетр.

— Отлично, сэр Гвино, отлично. Вы весьма расторопны… Но гномы, каковы эти гномы! Они готовы развязать войну из-за ареста какого-то ювелиришки, какого-то пьянчуги — и это после того, как мы нанесли им ряд тяжких поражений в последней кампании!..

— Но зато они наголову разбили наше войско в предпоследней, причем пал маршал имперского войска! — провозгласил маршал Каногор, входя в зал.

Сэр Каногор, не стесняясь, напоминал об этом поражении, поскольку любил утверждать, что имперские войска стали побеждать лишь после того, как маршалом был назначен он — Каногор из Эстака. На самом же деле, подлинным победителем гномов был капитан ок-Икерн, одержавший ряд побед во второстепенных схватках и тем вынудивший врага просить мира не доводя дела до генерального сражения. Об этом было известно всем участникам войны, тем не менее Каногор вовсю хвастал, да еще и называл это «простой и грубой прямотой солдата». Именно этим обстоятельством, очевидно, и было вызвано назначение сэра Брудо в далекую провинцию (и подальше от гор Гномов) — маршал не любил соперников.

— Ну-ка, сэр маршал, введите меня в курс дела, — потребовал император, — готова ли наша армия к войне, которой нам грозит король гномов. Вы, видимо, правы — он жаждет реванша, памятуя об этой давней победе…

Слушая монотонное бормотание маршала, бубнящего о гарнизонах, запасах провианта и состоянии дорог, император с тоской подумал: «Какой смысл быть императором величайшей державы Мира, если тебе грозят войной из-за ареста какого-то пьяного дебошира, если маршал смотрит на войну, как на способ обогатиться и упрочить свое положение при дворе, если целыми днями приходится выслушивать каких-то дерзких послов и амбициозных колдунов…» Когда сэр Каногор замолчал, Элевзиль промолвил:

— Да, жаль, что отсутствует капитан ок-Икерн, он слыл экспертом по войнам с гномами, — легкая шпилька в адрес маршала, — сэр Гвино, давайте мою корону и зовите послов.

Слуги распахнули двери в противоположном конце зала и перед императором появились гномы, старательно изображающие на лицах безмерную отвагу и праведный гнев.

* * *

Даже известие о беспорядках в городе, привезенное Сарнаком, не смогло испортить мое спокойное, приподнятое настроение. От вчерашнего уныния не осталось и следа. Все утро я провел в седле, объезжая в сопровождении дворян свои новые владения. При этом, слушая разговоры моих добрых рыцарей, я сделал удивительное открытие. Именно сейчас, после победы над вампирами я впервые почувствовал себя «принятым в клуб» — дворяне обращались ко мне подчеркнуто уважительно и всячески старались выразить свою приязнь. И не подумайте, пожалуйста, что это уважение вызвала моя доблесть — нет! Хотя, конечно, и доблесть тоже, но… Земля и крестьяне! Все дело в земле с крепостными крестьянами! Будь я король-раскороль, будь я величайший воин всех времен и народов — в глазах этих сеньоров я выглядел бы неполноценным, не имея клочка земли и горстки сервов… Да любой из тех хвастливых сантлакских дворянчиков с их точки зрения больше достоин уважения, чем их собственный сюзерен, при том условии, разумеется, что где-то за тридевять земель имеется болотистый лужок, на котором проживают несколько жалких забитых крестьян, величающих этого дворянчика «господин».

Да что там говорить — даже на Сарнака и Мертенка, наделенных в Альде огромной властью, наши дворяне поглядывали свысока — лишь потому, что у этих двоих не было своих наследственных владений! Сэр Мертенк как-то обмолвился невзначай, что копит деньги, чтобы со временем приобрести небольшой участок земли с правом наследования и лишь после этого жениться, уйти на покой и жить в свое удовольствие. Все эти рассуждения навели меня на мысль предложить им — Сарнаку и Мертенку — взять в ленное владение две из пяти деревенек, обнаруженных нами в долине за замком вампиров. Своей верностью они это заслужили.

Поэтому когда, вернувшись в замок, я застал там прискакавшего из Альды Сарнака, мне не терпелось сообщить ему о своем решении. Вместо этого пришлось выслушивать его рассказ — он-то считал привезенные им вести очень важными и не сдержался, чтобы не похвалиться, как ловко он навел в столице порядок.

— Да-да, — наконец прервал я его, — это ты здорово придумал, насчет молитвы в храме. Я полагаю, что ты заслуживаешь награды. Как ты посмотришь на то, чтобы получить в лен одну из деревенек в этой долине — тебе ведь уже рассказали об… что с тобой?

На моего приятеля страшно было смотреть — он покраснел, затем побледнел, раскрывал рот, пытаясь что-то сказать:

— Ингви… Ваше величество… я, знаешь… я…

— Ну-ну, не нужно меня благодарить… Ты давно уж заслужил. Да ты успокойся, — я, глядя на него, тоже разволновался. — Послушай меня. Об этом мы поговорим после, а сейчас я расскажу тебе о дальнейших планах. Первым делом предстоит организовать торжественный въезд в столицу, кстати, эта идея — насчет благодарственного молебна и принесения даров в храм — интересна. Расскажешь мне поподробнее. А потом… потом мы отправимся на юго-запад страны. Помнишь, есть такой старинный обычай — король проводит Праздник сбора урожая со своими вассалами-фермерами?

— Да, такой обычай был. Король ездит по фермам, хозяева приветствуют его, угощают, но старый король Манонг…

— Да-да, старый король Манонг вечно был болен и никуда не ездил. Так вот, мы с тобой, в сопровождении свиты отправимся на Праздник урожая — навестим двух-трех фермеров, принесем благодарственные дары Гунгилле, а затем разделимся. Ты возьмешь с собой почти всю свиту и продолжишь эти попойки, создавая впечатление, что король гуляет где-то рядом, на соседней ферме. Я же тайно и быстро отправлюсь на восток, пересеку границу и поеду к оркам. Их король получил послание — он ждет меня, как сообщают вернувшиеся гонцы.

— А может, не стоит, Ингви? Из Черной Скалы никто еще не возвращался, знаешь ли…

— Стоит, стоит. Сейчас на кон поставлено все — надо делать следующий ход. А ты прикроешь меня здесь — не хочу, чтобы знали, что король покинул страну. Ну, хватит дел. Пойдем, перекусим, обсудим возвращение в столицу, а там — и на коней, поедем осматривать твои новые владения.

М-да-а, как мой придворный маг разволновался, узнав о предстоящей награде… Надо будет Мертенку сообщить как-нибудь поосторожнее, а то еще кондратий на радостях хватит…

Глава 15

Настроение возвращающегося победоносного войска в Альду было радостным, не в пример тому унынию, что охватило воинов на пути к замку вампиров. Ополченцы весело вздымали пыль, дружно топая в такт походной песне — они предвкушали торжественное вступление в город, объятия любимых жен и предстоящие попойки с приятелями на честно заработанные деньги — король распорядился выдать каждому участнику штурма небольшую премию. Ох и порасскажут они землякам за кружкой-другой о своих подвигах, ох и наврут с три короба! Ох и попугают же подружек и жен ужасами заколдованного замка! А уж как достанется тем, кто был достаточно проворен и убрался вовремя слишком далеко, чтобы его не догнали латники маршала, когда вытаскивали разбежавшихся вояк из-под кустов…

Ехавшие во главе колонны предводители войска уже в третий раз обсуждали предстоящую церемонию торжественного молебна в храме. Принц Кадор-Манонг, испросив разрешения, покинул колонну и с несколькими всадниками поскакал наведаться в свой замок, мимо которого как раз проходило войско. Наконец и маршалу надоело слушать разговоры о грядущем ритуале и он отправился в хвост колонны, якобы для того, чтобы проверить, не отстали ли фургоны обоза. Проводив его взглядом, король оглядел окрестности — стояла чудесная пора, конец лета. Вдоль дороги шелестели едва начавшей желтеть листвой деревья, где-то среди ветвей щебетали невидимые с дороги птицы, перекрикивая стук копыт и лязг металла доспехов… Думать о делах не хотелось… Лениво щурясь под теплыми солнечными лучами, Ингви спросил:

— Скажи-ка, Сарнак, откуда этот странный обычай — воздавать хвалу Гилфингу-Воину? Я что-то не припомню, чтобы мне попадались легенды о воинских подвигах этого божества.

— Да есть такая легенда… Было это вскоре после Второго пришествия Гангмара Темного. Из моря в Легонте — там сейчас Сантлакское королевство, а в те времена Легонт населяли преимущественно эльфы — вышел гигантский змей. Вышел — и принялся разорять окрестности. Многие пытались биться с чудовищем, но все погибли. И казалось, что никто не сможет его одолеть — ни эльф, ни человек. И тогда вызвался некий воин Дантлин сразиться со змеем. Имя это скорее гномское, но легенда утверждает, что Дантлин был человек и даже сами гномы как будто не оспаривают этого. А надо сказать, что к тому времени, как храбрец вышел на бой с чудищем, многие уже поверили, что не в силах детей Мира победить страшного змея и молились Гилфингу Светлому, чтобы вернулся он в Мир и защитил их. Ну, вышел Дантлин на бой и что там вышло у него со змеем — никто не знает, потому что все со страху попрятались. Но говорит легенда, что гремел гром и земля тряслась. Потом те, кто посмелее отправились осмотреть место великой битвы и нашли умирающего Дантлина, а от змея не осталось ничего — лишь нашли змеиный зуб длиной с человеческую руку, да пропаханный по земле след огромного тела, обильно политый кровью, что вел обратно в море… Больше змея никто не видел — ни живого, ни мертвого, а Дантлин почти сразу умер. Потом церковники пустили слух, что, дескать, это сам Гилфинг вселился в смертную оболочку, вняв молитвам и после победы над змеем вновь покинул Мир. С тех пор повелось славить Гилфинга-Воина, посвящать ему оружие перед походом и торжественно приносить в его храм трофеи — оружие поверженного врага, как дар божеству, особенно — какого-нибудь необычного врага, самого опасного… Так что в каждом храме есть придел, посвященный Гилфингу-Воину, а на стенах там — трофеи… Первым трофеем стал зуб морского змея, который хранится сейчас в соборе столицы Империи — города Ванетинии и даже в самой захудалой деревенской часовенке тебе покажут с гордостью какое-нибудь оружие побежденного врага — заржавленный кривой меч орка или, скажем, боевой молот гнома…

— Интересная легенда… Странно, что раньше я об этом ничего не знал.

— Неудивительно — эту трактовку одобряют не все церковные авторитеты. Скажем, блаженный Мерк, к примеру, считал, что Дантлин — просто человек, а не воплощение божества и погиб он как человек — за это Мерка и отлучили от церкви во второй раз. Впрочем, наш епископ расскажет тебе лучше, если расспросить его.

— Это намек? В смысле — я должен сблизиться с епископом?

— Нет-нет, я хотел только сказать…

— Ладно-ладно! Я же шучу! Но, как бы то ни было, у нас есть, что поднести в дар Гилфингу-Воину — оружие вампиров. Как раз необычный и опасный враг — то, что требовалось. Да, а поломанное оружие епископ примет? А то наш маршал младшему вампиру меч-то — того… сломал… — при воспоминании о вампирах король помрачнел и замолчал.

Сарнак был рад перемене темы — поскольку король раскусил его намек — и наступившему затем концу беседы, поэтому тоже не стал возобновлять разговор. Путь приятели продолжили молча…

* * *

— Вы были превосходны, ваше императорское величество, превосходны! Вы были тверды и не подались ни на шаг!

— Ах, оставьте, сэр Гвино, оставьте эту лесть. Здесь не было ничего особенного.

— Нет-нет, как вы ловко разрешили сей дипломатический казус!

— Ну, собственно, казус был не дипломатического, а скорее юридического свойства — наша стража учинила самосуд, самовольно, без должных санкций, препроводив иноземных подданных в тюрьму, а те, в свою очередь, учинили самосуд над владельцем трактира, учинив месть согласно их гномьему обычаю также без приговора суда, — что ни говори, а император был горд собой, — самым трудным было лишь втолковать этот простой факт тупоголовым послам короля гномов. Ну да и Гилфинг с ними! Итак, что нам на сегодня еще предстоит? Ах, да! Этот колдун… как его там…

— Гельда-колдун, с позволения вашего императорского величества. Осмелюсь напомнить, что в коридоре дожидается придворный маг.

— Да-да, зови Гимелиуса!

В тронный зал важно вплыл Гимелиус — придворный маг императора — чудовищно жирный человек среднего роста, облаченный в зеленую мантию, покрытую причудливо вьющимися узорами. Он с гордостью именовал себя Гимелиус-Изумруд, такое имя указывало на то, что сей почтенный маг вел род от клана энмарских колдунов Изумрудов, изгнанных некогда из родного города конкурентами в результате обострения вражды династий «самоцветных магов». Теперь мастер Гимелиус возглавлял свой род — некогда изгнанников, а теперь потомственных колдунов при имперском дворе…

При взгляде на него император, как обычно, подумал: «ежели он такой великий маг, как любит говорить о себе, то мог бы, по крайней мере, сделать что-нибудь со своей внешностью!» — лицо колдуна походило на измятую подушку — среди складок жира совершенно терялись маленькие глазки, носик-пуговка и ярко-красные, вечно поджатые, губки. Толстяк важно проследовал к трону и занял место слева от императора. Вошедший в зал после этого Гельда — тощий костлявый аскет — представлял собой полную противоположность придворному магу.

После обязательных приветствий, во время которых колдуны поминутно обменивались неприязненными взглядами, Гельда объявил:

— Важные известия привели меня сюда! Сознавая как драгоценно время вашего императорского величества, я все же осмелился добиваться аудиенции, ибо странные события происходят ныне в Альде — странные и пугающие!

— Ну, и что же такого случилось в этой вашей Альде? — подал голос Гимелиус.

Не глядя на него, Гельда продолжил:

— У меня имеется магическая связь с преданным вашему императорскому величеству благородным дворянином, находящимся в Альде. Он сообщил мне о том, что проклятый демон отправился в военный поход! На вампиров! И одержал победу! При загадочных обстоятельствах! И использовании мощной магии! — каждая фраза сопровождалась взмахом руки.

— Постойте, постойте, мастер Гельда, — промолвил Элевзиль, — объясните-ка поподробнее.

— Сей коварный демон повел войско Альды на вампиров. Надо сказать, ваше императорское величество, на севере этой страны издавна гнездятся вампиры, построившие там неприступный замок и творящие всяческое зло тамошнему люду. И вот эта твердыня взята демоном. Упомянутый мною дворянин сам отважно участвовал в походе и был свидетелем поединка между демоном и вампиром! Жуткие вещи сообщил он! Сначала вампиры при помощи могущественного колдовства обратили вспять воинов Альды, но затем демон нанес ответный удар — и едва не разрушил при этом своими чарами замок, который сотни лет не могли взять Альдийские короли! А затем во дворе замка был поединок этих чудовищ.

— Да вы нам просто сказку рассказываете, мастер Гельда — прошипел Гимелиус.

— Ну-ка, погодите, господин маг, — прервал его император и кивнул Гельде, — продолжайте свой рассказ!

— Да, ваше императорское величество, был поединок! И все, кто был свидетелем тому, пришли в ужас — до того потрясающим было зрелище. Сей вампир — настоящий великан, вдвое выше ростом обычного человека — до того поражавший одним ударом по пять воинов за раз, был побежден демоном. Причем — и это полагаю весьма важным — демон, перед тем как нанести вампиру смертельную рану, предлагал тому то ли поступить к себе на службу, то ли заключить союз…

— И что же здесь важного?

— С позволения вашего императорского величества — то, что демон сей стремится собрать под свои знамена все темные силы — ведь и с орками он дружбу завел. Счастье еще, что вампир, движимый гордыней, отказал ему! Однако теперь демон заколдованным замком владеет…

— Мышиная возня… — вновь вмешался Гимелиус.

Упрямо игнорируя толстого мага, как если бы того вовсе не существовало, Гельда-колдун продолжил, обращаясь к императору:

— Сей демон, полагаю, весьма опасен. Он силен, как видно из его победы над вампирами — силен, но не всемогущ. Так сужу я, видя, что ищет он поддержку у темных сил нашего Мира. Однако с каждым днем злодей становится сильнее и помешать ему — долг всех честных людей, почитающих Гилфинга Светлого. Потому-то и поспешил я ко двору вашего императорского величества, отказавшись служить злодею, потому-то и сегодня спешу сообщить о новых кознях его. Ваше императорское величество, вы сильнейший государь Мира, вы великий защитник Добра и Света — к вам обращаюсь я! Не дайте злу иного мира укрепиться в нашей стране, освободите от него Альду, пока не окрепло сие зло… Иначе даже боюсь подумать, что ждет Мир…

— Ну-ну, к чему такой драматизм… Да и насколько мы помним, короли Альды в наше время пренебрегают вассальной присягой императору — так имеем ли мы право вмешиваться в дела Альды?.. — задумчиво произнес император.

— Верно, верно, — подхватил тут же Гимелиус-Изумруд, — вы там в вашем захолустье творите Гангмар знает что, а императорскую власть признавать не желаете, но лишь только увязнете и запутаетесь в том, что сами натворили — тут же от его императорского величества ждете спасения! Вот, к примеру, как демон воцарился в Альде?

— Да-да, расскажите нам об этом. — потребовал Элевзиль.

Гельда смиренно опустил голову:

— Таков старинный обычай Альды — если король не оставит прямых наследников — предоставить выбор монарха беспристрастному суду существа иного мира… И следуя сему обычаю я, грешный, сам вызвал демона, — колдун говорил все тише и тише, но вдруг возвысил голос, — и ничего теперь не пожалею, чтобы исправить то, что содеял!

— Ну, что я говорил! — заключил маг в зеленом, — творят, что хотят, а император — спасай их потом…

На несколько минут воцарилась тишина, затем заговорил император:

— Мастер Гельда, все сообщенное вами весьма интересно. Нам бы хотелось узнать, как вы поддерживаете связь с этим дворянином в Альде.

— С позволения вашего императорского величества, при посредстве некоего могущественного талисмана, которым издревле владеет мой род.

— Мы желаем взглянуть на этот талисман.

— К сожалению, я не взял его с собой…

— Ничего, приходите вечером — и продемонстрируйте действие вашего талисмана нам и нашему придворному магу. — император поднялся, давая понять, что аудиенция окончена…

* * *

Войско приближалось к Альде. Ополченцы вновь загорланили песню, латники выровняли ряды, оруженосцы распустили знамена своих сеньоров. Ехавший рядом с Ингви Сарнак расчехлил королевское знамя — чуть ли не впервые за все время правления демон приказал выставить свой штандарт на всеобщее обозрение. Налетевший ветерок расправил тяжелые складки — на знамени красовался ворон, держащий в когтях меч. Ингви, сам придумавший эту эмблему, очень ею гордился — она представляла собой набор геральдических символов на нескольких смысловых уровнях. Ворон — символ мудрости, символ магии и всего загадочного, вместе с тем мог толковаться, как недвусмысленное предостережение врагу, темно-зеленый фон, заполнявший половину знамени, говорил о принадлежности знамени королю Альды (темно-зеленый — цвет Альдийских королей), алый цвет второй половины — о происхождении владельца (согласно геральдической традиции, красный — это цвет демонов). В целом, войско, вступающее в городские ворота, имело вид бравый и весьма внушительный.

Горожане — уже в который раз за время правления нынешнего короля — прекратили работу и теперь толпились у ворот и в боковых улочках. Вступая в город, воины заорали:

— Да здравствует король! Слава!

Крик подхватили специально затесавшиеся в толпу десятка два слуг из Альхеллы, предварительно проинструктированные Лордом-Хранителем, за ними — и вся толпа.

— Да здравствует король! Слава Альде! Слава королю! — нестройно гремело в переулках.

Криво ухмыляясь, король повел колонну на площадь. Там он, его свита и рыцари со своими латниками спешились. Гремя и позвякивая доспехами, под приветствия горожан вереница воинов двинулась в городской храм Гилфинга Светлого. Следом за латниками толпой двигались ополченцы, за ними — нестройная масса горожан. Войдя в храм, король отступил в сторону, пропуская вперед маршала Валента, за которым его латники несли трофеи — огромную секиру и обломки меча. Повернувшись в сторону алтаря Гилфинга-Воина и широко раскинув руки, маршал провозгласил:

— О Гилфинг Пресветлый, победитель врагов Мира! Мы, дети и слуги твои, приносим дары на твой алтарь! Дары сии добыты нами в бою — рискуя жизнью мы стяжали победу и славу, повергнув неприятеля. Прими же эти трофеи, о Гилфинг-Воин! Будь милостив к чтящим тебя, одаряй и впредь наше оружие мощью, а наши знамена — славой!

— Да будет по слову твоему, отважный воин, принесший трофеи на алтарь Гилфинга-Воина, — откликнулся епископ, стоявший у алтаря.

По его знаку двое священников выступили вперед и с поклоном приняли дары у двух оруженосцев, также вышедших вперед по знаку своего сеньора. Затем они, непрестанно кланяясь, повернулись и обогнув с двух сторон алтарь, приблизились к стене, затянутой черной тканью и увешанной всевозможным оружием — и водрузили трофеи на заранее подготовленные места — над алтарем, выше прочих трофеев… При этом хор монахов, стоящий над главным алтарем Гилфинга-Отца, затянул негромко старинный гимн, славящий божество, все обнажили головы, в том числе и демон, с интересом разглядывавший на протяжении всей церемонии увешанную оружием стену. За алтарем было собрано, казалось, все, что только могло служить народам Мира для истребления друг друга — начиная древними копьями с бронзовыми наконечниками, насаженными на трухлявые древки и заканчивая тяжеленными молотами гномов, массивными палицами троллей и тонкими, изящными мечами эльфов.

Когда отзвучал гимн, епископ провозгласил:

— Славьтесь, воины-победители, избавившие Альду от последних нелюдей, что топтали ее!

И тут в торжественной тишине все услышали голос короля, негромко произнесшего:

— За исключением, пожалуй, меня…

Глава 16

Степь… Плоская серая степь… Серые пучки травы на серой земле… По степи движется на юг отряд во главе с королем Альды.

Далеко на севере остались холмы и перелески — теперь отряд идет по ровной, как стол, пустынной серой степи. Ничейные поля. Предвечернее низкое солнце освещает путников, заставляя их прищуривать правый глаз и отбрасывать влево гигантские бесформенные тени, пятнающие серую степь…

Впереди едут Ингви и Кендаг, лорд орков, за ними — эскорт из четырех вооруженных слуг, молчаливых угрюмых бородачей, выбранных сопровождать короля за умение как владеть оружием, так и держать язык за зубами. Слуги ведут в поводу шесть вьючных коней, замыкают кавалькаду шестеро орков Кендага, сражавшихся в его отряде и деливших со своим предводителем плен в Альде. Пешие орки движутся за всадниками, не отставая, мерной рысцой, взмахивая в такт руками. Поначалу эта их неутомимость удивляла короля Альды, но затем он привык и стал воспринимать это как должное, да и как иначе могли бы орки ходить пешими в походы на пограничные владения Империи, пересекая при этом огромные пространства Ничейных Полей. Неспроста старинная поговорка гласит: «Лови эльфа в лесу, орка — в степи, гнома — в пещере…» Дескать, ищи ветра в поле. Неутомимо передвигающиеся, одетые в серые одежды на сером фоне, орки и впрямь являются в степи опасной и трудной добычей…

— А далеко ли еще, Кендаг?

— Большую часть пути уже одолели, еще полдня такого движения — и мы увидим на горизонте Корону Ганагамара, Черную Скалу по-вашему… Конечно, верховая езда делает путь легче и приятней…

— Если так — то почему же вы, орки, не пользуетесь лошадьми?

— Видишь ли, король Ингви, ни один конь не подпустит к себе настоящего орка, тем более, не станет возить на себе.

— А ты?

— Я — не настоящий, во мне слишком много человеческой крови. Я ведь уже говорил тебе как-то, что я — по нашим меркам — уже довольно близок к образцу, данному нам нашим отцом — Ганагамаром Черным, вот конь и терпит меня… Когда-то, в незапамятные времена, были и у орков верховые животные — огромные волки. Как гласит легенда, эти звери были очень разумны и не просто носили на своей спине седоков — это было что-то вроде союза тех волков с нами. Говорят, что где-то далеко на северо-восток отсюда еще живут в диких чащах потомки этого племени и по сей день они возят орков — тех, что во время Великой войны не пошли за Сыном Ганагамара, а бежали в леса от власти наших королей и гнева наших врагов. У моего же народа эти звери вымерли от голода, когда объединенные силы наших врагов — гномов, эльфов и людей — осадили Корону… Тогда весь мой народ жил впроголодь, а уж прокормить гигантских волков в пещерах… — Кендаг задумчиво замолчал, вспоминая старинные предания…

Король также задумался, поглядывая на своего спутника — тот и впрямь заметно отличался от простых воинов-орков. Прежде Ингви не предавал этому факту особого значения, но теперь, после нескольких дней, проведенных рядом в пустынной степи, когда глазу не на чем задержаться, когда единственный способ скрасить долгий путь — бесконечные беседы… теперь он поневоле задумался о внешности Кендага. Лорд был гораздо выше ростом своих воинов, заметно шире в плечах, сложение его было более гармоничным, в отличие от угловатых тощих орков, то есть практически не отличалось от человеческого. Цвет кожи Кендага также был лишь слегка зеленоватым, при слабом освещении его можно было бы легко принять за человека, к тому же человека довольно приятной наружности — его открытые, мужественные, хотя и несколько неправильные черты лица поневоле вызывали симпатию. В самом деле, человеческая кровь очень явно сказывалась на внешности молодого лорда орков…

Размышления короля были прерваны старшим из сопровождавших его слуг — тот, несмело приблизившись к предводителям отряда, предложил остановиться на ночь.

— Да, пожалуй, пора, — согласился король, глянув из-под ладони на низкое солнце, — ты согласен, лорд?..

* * *

Вечером Гельда-колдун прибыл во дворец, сопровождаемый учениками. В руках он держал сверток размером с человеческую голову, заботливо укутанный в несколько слоев плотной ткани. Гвардейцы, стоявшие в карауле у парадных ворот императорского дворца, проводили мага во двор, где передали его внутренней охране. Та, в свою очередь, доставила Гельду в покои, где ему надлежало ожидать приема у императора, учеников же вежливо, но непреклонно, препроводила в комнату, где им было указано сидеть и ждать Гельду — их император не приглашал. Прождал маг около часа и уже начал беспокоиться, не забыли ли о нем. Сначала он сидел, затем начал нервно прохаживаться по залу, рассматривая от нечего делать гобелены, которыми была увешана стена, при этом он ни на минуту не выпускал из рук сверток, постоянно прижимая его к себе и ощупывая. Сверток, видимо, был тяжел, но Гельда не рискнул расстаться со своей ношей…

Наконец в дверях появился пожилой слуга с канделябром в руке:

— Следуй за мной, маг. Император соизволит принять тебя.

Не глядя на колдуна, слуга повернулся и пошел по коридору, Гельда поспешил за ним, а за колдуном тут же пристроились два гвардейца — таков был порядок, заведенный в императорском дворце.

Приведя мага к кабинету, где находился император — у дверей также застыли на часах гвардейцы — слуга переложил канделябр в левую руку и негромко постучал. Не дожидаясь ответа, он — тоже негромко — сказал:

— Гельда-колдун к его императорскому величеству.

Дверь распахнулась, слуга посторонился — и маг шагнул в кабинет.

Император отложил толстенный фолиант, который читал перед этим и указал на стол перед собой:

— Итак, мастер Гельда, что там у вас за таинственный талисман?

Гельда внезапно заволновавшись — хотя перед этим он был совершенно спокоен — приблизился к освещенному столу и только тут заметил Гимелиуса, неподвижно сидевшего в темном углу. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Гельда опустил свою ношу на стол и дрожащими от волнения руками принялся разматывать ткань. Закончив, он с поклоном отступил на полшага, продолжая нервно теребить тряпки, в которые был упакован его талисман.

На столе стоял странный предмет — половина сферы на изящной подставке. Плоская грань была прикрыта колпаком и обращена под углом вперед и вверх, задняя — округлая — покрыта еле заметными узорами, замысловато оплетавшими прибор, подставка украшена вычурными завитушками и загадочными символами.

Элевзиль около минуты с любопытством разглядывал талисман, затем спросил:

— И как называется этот… м-м-м… предмет?

— Сей магический амулет огромной силы носит название толленорн, ваше императорское величество.

— Не один ли это из толленорнов, украденных у моего предка Бонки-Изумруда, когда тот следовал через Альду? — впервые подал голос придворный маг.

Конец ознакомительного фрагмента.