Цикличность

Виктор Новоселов, 2020

Представьте себе, что существует мир, полный чудес. Мир, в котором при помощи сотворенного чуда можно мгновенно исцелить страшную хворь или победить злейшего врага. Замечательно, правда? А теперь представьте, что за каждое чудо, сотворивший его, лишается части своей души, медленно увядая. И теперь это уже вовсе не идеальный мир. Это мир постоянных междоусобных войн, подлости и борьбы за власть. Мир, грубо подчиненный воле тех, кто может творить чудеса. Его постоянно потрясают восстания, кровопролитные битвы и эпидемии. Что же ждет этот мир в будущем? Процветание или упадок?

3. Строккур

«Клириков всегда будут считать слабейшими среди чудотворцев. Таков наш рок. Но мы сильны в простых истинах и мирских познаниях. Черный Лист, что растет вдоль дорог, столь же целителен в лихорадке, как и чудеса. Но, сотворив чудо, ты лишишь жизни тех, на кого уже не хватит твоих сил. А применив Черный Лист — спасешь не только больного, но тех о ком еще и помыслить не можешь».

Марта I «Жизнь во спасение. Книга медицины и врачевания»

862 год со дня Возрождения. К югу от Перевала. Главный северный тракт.

Хорошо! Вино приятно плещется в голове, на груди дремлет Мара — наша кухарка, по тенту стучит дождь, а мы лежим в продуктовой повозке, где Мара обустроила нам с ней ложе. Ну как нам, мне и некоторым ребятам из нашего отряда. Надеюсь, в число избранных входил хотя бы не весь отряд и мне не «повезет» что-то подцепить.

Я закашлялся. Чертов отсыревший табак! А другого-то и нет. И вот будь ты проклят, ни одной деревеньки в округе! Джесс, один из чудотворцев, подарил нам небольшой кисет хорошего табака. Но весь он разошелся между командиром и его друзьями. Жадные собаки, все хапают. Когда служил стражником в Столице — таких крыс не видывал. И дернул черт перейти в воинские отряды к «белым». Платят то вдвое, но теперь вот и в Столице бываю пару раз за год. И командиры здесь еще большие ослы, чем прежние. Тут все как на подбор бывшие вояки, сами все время в самую трясину лезут и нас с собой прихватить хотят.

Вернусь, попрошусь назад в стражу. Если вернусь, конечно. Страшное дело будет, из Столицы-то точно вышлют. Буду служить где-нибудь на востоке, а то и на запад отправят. От таких мыслей сразу мрачновато стало на душе. Я посильнее прижал к себе Мару и ее мясистые груди, очень теплые и мягкие, быстро выветрили из головы все мрачные мысли. У столичных девок таких сисек не бывает, они там все худые, что жерди. Ладно, может, и не буду просить перевода.

Мара замурчала во сне и ответила на мое объятье. Хороша чертовка, но это профессиональное. Минут через пять по деревянному настилу повозки постучат, значит пришло время смены караула у Мары. Ну а пока можно просто насладиться моментом.

Да, пугают меня эти «белые», если честно. Смотрятся жутко. Старый черт вообще ужасно выглядит. Еще эта повязка на глазах. Б-р-р-р-р. Им детей можно пугать. Да если его просто оставить одного посреди деревни, то местные мгновенно на площадь выведут и сожгут. Так и будет, зуб даю, я сам с этих краев, знаю наши нравы.

Исан. Или как его там? Этот мне еще больше не нравится. Этот на пике могущества. Самоуверенный как царь. Он еще на человека вполне похож, а в глазах уже ничего кроме смерти и нет. Он щелчком пальца весь наш отряд сожжет. Потом весь север мором смертельным затопит каким, а у самого при этом только волосы на голове поредеют. Усы еще себе отрастил, видимо для маскировки. Или у них там, на востоке так принято, не знаю.

Совсем другое дело — Джесс. Но он «красный». Тут все иначе. «Красные» высохнуть не могут. Говорят потому что души нет. Как так? Пес его знает. Его Веллес еще мальчиком нашел в Терриале. Не завидую парню. На западе, с тех пор как они со Столицей сцепились, и жить-то толком нельзя. Думаю, он, поэтому и нормальный, что с народом рос. «Белых» же с младенчества находят и сразу в Столицу увозят. От этого все людское им и чуждо. А Джесс вон и в патрули с нами ходит, и ночует рядом, а не в царских шатрах. Хороший малый, свой.

Надо бы «белым» давать сначала людям хоть немного пожить, а потом уж пусть чудесами своими занимаются. Тогда и любить «белых» будут больше. А то с малых ногтей уже в своей Цитадели сидят, учатся чудеса делать. Так человек отличным чудотворцем становится, а вот человеком стать забывает.

Кто-то зашуршал о борт повозки. Все, видать мое время вышло. Я поцеловал Мару в щеку. Та, толком не просыпаясь, сунула мне подмышку небольшую бутыль вина и залезла поглубже под одеяло. Я встал и намеренно медленно оделся. Пускай отдохнет красотка, перед следующим гостем. А снаружи кто-то упорно скребся в борта телеги. Вот припекло у кого-то видать! Может кто из новобранцев. Небось, минуту назад только узнал о некоей доступности кухарки. Теперь ломится бедный, в штанах видимо огонь горит.

Я отодвинул полог тента и спрыгнул в лужу, скопившуюся под телегой. Дождь все поливает уж какой день, так перевал до зимы точно не проедем. Хотя, может и повезет, проскочим до холодов. Вообще, уж лучше за перевалом зимовать, там город большой. А в большом городе квартировать всегда приятнее. Хоть рожи каждое утро разные. А если повезет, то и на работу можно подрядиться. Две зарплаты за раз — мечта любого наемника.

Я медленно обошел телегу, чтобы доступно пояснить новоприбывшему, что да как. Заодно вина ему для храбрости в глотку залью…

И тут я остолбенел. Замер прямо с бутылкой в руках. Сухой! Высох совсем недавно. Одежда еще целая, только грязная очень. и кожа еще бледно розовая. А кто давно высох у них кожа коричневая. Он стоял прямо посреди лагеря и упорно скребся в борт телеги. Уже почти полностью соскреб себе плоть с пальцев рук. Я, смотря прямо на него, начал пятится к дому, где квартировали наши ребята. Сухие сохраняют от себя былых только привычные движения, думать они уже не могут. Однако, у этого на поясе висела рапира. Значит, он может в любой момент начать ей размахивать. Просто по старой привычке.

И тут я наступил на какую-то толи чашку, толи бутылку и раздавил ее. Сухой отскочил от телеги и выхватил рапиру. А я по привычке схватился за невидимый меч. А ведь знал, что он остался в доме у лежанки. Кто ж на свидание берет меч? Это движение было выполнено мышцами, не головой. Тяжело не сделать то, что вбито голову годами муштры.

Сухой, хаотично размахивая руками, побежал на меня. И, буду стесняться этого до конца дней, но мне ничего не оставалось — только заорать что есть мочи. Крик немного смутил сухого. Он замер на пару секунд. Но потом, немного постояв, он снова побежал, правда, немного в другую сторону. Но я, не будь дурак, уже воспользовался этой форой и улепетывал к дому. Шансы хороши. Надеюсь, успею как раз к тому моменту, когда ребята выскочат на порог.

Тут что-то бухнуло. Я обернулся. Сухой уже валялся на мокрой траве, его одежда горела. Откуда-то взялся Джесс. Он подбежал к сухому и своим мечом решительно отсек ему голову. Увидев меня Джесс кивнул. Парень и сам немного перетрухал, грудь тяжело и часто вздымалась. Он держал в одной руке маленькую тряпичную куклу, от нее шел дым. Лицо Джесса при этом выражало крайний испуг. Видно не совсем гладко чудо сотворил.

Я, кашляя из-за вони от обгоревшей плоти, подошел к нему. Со всех сторон на шум уже стягивались люди. Мара высунулась из повозки, сделав вид, что очень давно и крепко спит.

— Ты что тут делал? — резко сказал Джесс.

— Я… Ну… Мара. — Я никак не мог выбрать, что говорить. Рассказать про Мару и получить по шапке от ребят? Или сказать, что просто шлялся по лагерю и получить по голове уже от «белых»?

— Я понял. Где дозор? — вдруг завертел головой Джесс. — Где дозор, мать вашу?

Я скажу, что мне почти повезло в тот день. Ибо дозорные устроили себе в заброшенном стойле на окраине деревни настоящий праздник. Они, совершенно пьяные, беззаветно дрыхли, пропустив в лагерь сухого. Да они в том состоянии могли целую армию прозевать, и моя вылазка в поисках любви немного потеряла в яркости на их фоне.