Блуждающий город. Невероятная история

Виктор Новиков

Группа ребят решила провести выходные вдали от города, на природе, на берегу тихой речки. Но вместо этого попадают в необыкновенный город… Здесь всё переплелось: дружба и любовь, жажда власти и стремление к свободе, верность и предательство. Но только одно слово – и эти ребята решают судьбу Блуждающего города.

День второй

…У моей песни яростное сердце!

Пабло Неруда «Песня о подвиге»Перевод С. Кирсанова

Машина

— Не спится, видно, на чужой постели.

Едва лишь солнце глянуло в окно,

А гости на ногах уже давно:

Умылись, собрались, поели

И твоего приёма ждут теперь, —

Сказал По-Праву, указав на дверь.

— Ну как они?

— Да ночь прошла спокойно,

Но неизвестностью, видать, утомлены.

— Тут взрослому вести себя достойно,

Ой, тяжело. И помнить мы должны,

Что наши гости — дети. Им сложней

Понять, как мы живём, и разобраться

В переплетенье наших ситуаций.

И всё в течение теперь уже двух дней.

Всего два дня. Спрессован в них итог

Борьбы, надежд и вековых стремлений.

Слетит ли с трона самозваный гений,

Наш «справедливейший» самовлюблённый бог?

Всего два дня… Ну что ж, зови гостей.

Нет, погоди, скажи ещё два слова:

Как тётушка Ну-Что? Ты нового о ней

Узнал ли что?

По-Праву стал суровым:

— По-прежнему. На ПОЧТу нам пройти

Не удалось. Надеюсь, что пока.

Но ход не выдаст мать, скажу наверняка.

А почтарям самим вовеки не найти.

— Я не о том. Я не боюсь за ход.

Нам тетушка, как мать. Мы все у ней в долгу,

И я представить даже не могу

Весь третий ярус без её хлопот.

Мы не имеем права допустить

Над ней глумленья. Выход должен быть!

Ты передай там, чтоб Большой Совет

Собрался через час в Зелёном зале…

Зови ребят, небось и ждать устали,

От неизвестности душе покоя нет.

Вошли ребята. Тихим табунком

Остановились сразу у дверей.

Пред ними был не кабинет — скорей

Большая комната с высоким потолком.

За шторами от потолка до пола

Едва читались контуры окон.

И не понять о чём или о ком

Болтал в камине огонёк весёлый.

А в кресле у камина — человек,

Из-за очков из-под усталых век

Глядят глаза приветливо, тепло:

— Продолжить встречу время подошло

(Встал с кресла, подошёл к ребятам).

Ну, здравствуйте. Вас снова видеть рад.

Не зря у нас в народе говорят,

Завидуй людям, дружбою богатым.

И я надеюсь, будем мы друзьями

(Так и стрельнул весёлыми глазами),

Но я вам не представился вчера,

А прозвище моё Ищи Добра —

Оно мне нравится, и я к нему привык.

Начнём, пожалуй, времени впритык.

Настало время для вопросов ваших.

Мне отвечать, а вам их задавать.

Спросил Серёжка:

— Что же было дальше?

Вы обещали утром рассказать.

— Что было дальше? Дальше было так:

Войдёшь в воротца — непроглядный мрак

Тебя охватит на одно мгновенье,

Потом вдруг радужными всполохами свет

В глаза плеснёт — и вот его уж нет,

И в сером НЕЧТО видишь проясненье.

Не сразу осознав, что это было,

Глядь — ты опять на площади стоишь,

Где всё знакомо, только давит тишь,

Как будто Город ватою накрыло.

Но прорывая вату тишины,

Всё больше слышишь голосов знакомых:

И ты им рад, как век не слышал — дома!

Вот так сюда свершался переход.

И зажил счастливо мой Город, мой народ.

А дальше — просто, как и быть должно,

Всё, кажется, учли, да не учли одно:

Когда свобода выдаётся как подарок,

Без мук, без боли, Свет её не ярок,

Она прекрасна, но как трудно с ней,

И как с подарком сим распорядиться?

Не сразу поняли мы в сутолоке дней:

Ушла свобода, как в песок водица…

Откуда Справедливейший явился,

И кто его к Машине допустил,

Никто не вспомнил, как бы я ни бился,

Кого бы я об этом ни спросил.

Как будто кто-то этот эпизод

Из памяти людей стёр тщательно, надёжно.

Но начинал он крайне осторожно.

Не день прошёл, не месяц и не год —

Но постепенно взял он власть над нами.

И, безусловно, правым будет тот,

Кто упрекнет, что мы виновны сами:

Беспечно полагаясь на Машину,

Не разглядели деспота личину.

Сначала был он лишь Смотрящим у Машины,

Потом вдруг начал должности менять,

Вверх по служебной лестнице шагать,

Порой без повода на то и без причины.

И вот он — Главный Толкователь. Этот пост

Был наивысшим в Городе у нас.

И Толкователь был вначале прост,

И страждущим он помогал тот час.

Тогда ещё мы богачей не знали,

А в Городе вершил дела Совет,

В который мы достойных выбирали

Среди своих всего на пару лет.

А Главный Толкователь назначался

Советом Города и им же утверждался.

Но толи случай, умысел ли злой:

В машине отчего-то вышел сбой.

Смешалось всё немыслимо и странно

С того момента. Время сорвалось

В калейдоскоп. И всё для нас слилось:

Эпохи, континенты, страны.

Тут паника такая началась!

И всякий бы наверно испугался,

Когда не то, что год, не знаешь день и час.

И только Толкователь не терялся.

Он объявил народу, что его

Машина избрала, тем оказав вниманье,

И у него лишь только одного

Она согласна исполнять желанья.

И с тем он согласился этот пост принять,

Чтоб чехарду со временем унять.

И только Толкователь утвердился,

Порядок хоть какой установился,

Всё стало вовремя: рассветы и закаты,

Все дни и ночи, лишь одна беда:

По-прежнему все путались года,

Материки и города, и даты.

А Город наш скакал по всем эпохам —

И это было, безусловно, очень плохо,

Нигде пристанища ему доныне нет,

Но хуже: как грибы в осенний день,

Откуда-то вдруг вылезли на свет

Банкиры и купцы, закабалив людей.

Наш Толкователь стал Великим богом,

И всё у нас подчинено ему,

Пусть беден ты, но и в своём дому

Ты не хозяин. А всему итогом

Всех работяг согнали вниз, на третий ярус,

Где солнца нет, и скудная еда,

И та бывает не у всех и не всегда,

И рабский труд на всех. Слепая ярость

Не раз бросала нас на богатеев,

Нас жёстко подавляли. Но затея

Вернуть потерянное до сих пор жива,

Есть предсказание — о нём идёт молва,

О том, что только в Город ваш приход

Поможет разорвать круговорот

Всех этих ситуаций и событий.

И вы пришли…

— И что же вы хотите,

Что сделать мы теперь для вас должны? —

Не вытерпел Алёша. — Мы чужие,

Мы здесь не знаем никого и ничего.

Что можем мы?

— Ребята, дорогие,

И мы пока не ведаем всего,

Но знаем точно, что с самой Машиной

Вам надо встретиться всем сразу, всемером.

Но это трудно и тому причина,

Что спрятана от глаз она хитро,

И почтари так рьяно охраняют

Все подступы и все подходы к ней.

И ещё одно я твердо знаю,

Что времени у вас всего лишь пара дней.

Ну, чуть побольше — позже уточним —

И всё должно решиться в эти дни.

— А если не решится, что тогда? —

Вмешалась Люба. — Завтра, кровь из носа,

Вернуться надо. И не ерунда

Для наших мам решение вопроса,

Как нас найти, коль не придём мы к сроку,

А вы сказали, надо пару дней.

— И рад бы отпустить, да только мало проку

От этой радости, и очень жалко мне,

Что вам домой вернуться не удастся,

По крайней мере, завтра: Город наш,

Я говорил, по времени метаться

Был обречён. Где ныне город ваш

Никто не скажет — таковы дела…

— Нет, это здорово! Нас в город заманили,

Хотим ли, нет ли, даже не спросили.

И думают, что помощь им пришла,

А что хотят от нас, не знают сами.

А я домой хочу, хочу я к маме,

Да вот уйти отсюда не могу,

Сбежал бы я, но знают: не сбегу…

— Спокойно, Генка, есть, наверно шанс,

Иначе бы не так встречали нас.

Они могли бы сделать быстро, грубо, просто,

И мы б не пикнули, — всех урезонил Костя.

— Да, шанс, конечно, есть. И всё ж не мы вчера

Вас заманили, а сама Машина,

Иль кто за ней, — сказал Ищи Добра, —

И в этом вся незнания причина.

Но мы узнаем. Что от нас зависит,

Мы сделаем, чтоб вас вернуть домой.

Но вы одно, друзья, должны помыслить,

Что нет назад дороги вам иной.

А Справедливейший уж точно вам не рад:

К Машине вас не пустит, не пустит и назад.

И вам и нам так надо постараться,

Чтоб почтарям в застенок не попасться,

А завтра — завтра крайний срок —

Быть у Машины…

Тут Сергей Нырок,

Прервав хозяина, подвел черту:

— Ребята,

Понятно, что идти нам на попятный

Никто не даст. Что ж время зря терять,

Скажите лучше нам, с чего начать?

— Я вас ещё немного задержу

И что сначала делать подскажу,

А дальше вам, друзья, самим решать,

А мы, конечно, будем помогать…

ПОЧТА

— Так что же, тётушка? Ты будешь говорить?

— Спроси, племянничек, попробую ответить.

— Ну чтож, вопрос нетрудно повторить,

Скажи, где дети?

— Дети?

— Да!

— Какие дети?

Мои? Ах, боже, что случилось с ними?

Не сбедокурили они чего-нибудь?

Ещё вчера их видела живыми,

Поила чаем…

— Брось нам тюльку гнуть!

Врёшь, старая! Скажи, куда ты дела

Детей, что повстречала у ворот?

— Ах, у воро-о-т! Да, видела, но мне какое дело?

И за погляд ведь ПОЧТА не берет?

Смотрю стоят, ну я спросила их,

Откудова явилися такие?

А чтобы брать и прятать, как своих, —

Ведь по одёжке видно, что чужие.

Так я ведь понимаю, что нельзя,

Сама ещё хотела к вам тогда ж явиться,

Да только надо было торопиться:

К своим ребяткам торопилась я.

В том грех мой, что не сразу к вам явилась…

— Опять ты не о том разговорилась!

Где дети?

— А?

— Что за тобой пошли?

— Почём мне знать. Вы что ж, их не нашли?

— Теперь найдём, уж ты не сомневайся,

И ты сама дорогу к ним покажешь!

А будешь врать, тогда у нас попляшешь —

Ты знаешь нас! Совет мой: соглашайся.

— Так я ж согласна, деточка, согласна,

Да только что-то не возьму я в толк,

Что вы хотите от меня.

— Неясно?!

С тобою кролик взвоет, словно волк!

С ума сведёшь, упрямая старуха!

Все видели, что в дом звала ты их!

— Звала, да только не чужих, своих…

— Будь ты не баба, так бы врезал в ухо!

— За что бранишь? Ужель своих детей

В своём же доме не могу приветить?

— В последний раз прошу тебя ответить

Без всяких выкрутасов и затей:

Где дети, что стояли у ворот?

Не забывай: кто в этих стенах врёт,

Тот врёт Машине!

— В чём ты видишь ложь?

Я в жизни не лгала…

— И снова врёшь!

Иначе бы ответила, где дети.

Но хватит. Я устал от глупой болтовни.

Теперь, старуха, ты сама во всём себя вини:

Эй, кто там!.. Применить немедля комплекс третий!..

* * *

— Ой, кто нас посетил? Мы очень, очень рады:

К нам в серый кабинет — и тетушка Ну-Что!

Как солнышко с небес, как в летний зной — прохлада!

Кто больше вас любим? Никто, никто, никто!

Ах, тётушка, ну что вы у дверей стоите,

Вот креслице для вас, присядьте. Хорошо?

Удобно ли? Вот славно! И не говорите…

А ты чего стоишь? А ну-ка прочь пошёл!..

Ну вот мы и одни. Вам кофе или чаю?

Есть настоящий чай, индийский — не эрзац.

Люблю хороший чай. А вы — я примечаю —

Грустите отчего-то, никак у вас гроза?..

Ну что вы? И не надо, я не полезу в душу,

Сам не люблю расспросов и вас могу понять

И всё же я прошу простить сейчас меня,

Что вашу грусть немножечко нарушу.

Они — вот дураки! — решили отчего-то,

Что вам в молчанку поиграть охота.

Тупоголовым, трудно им понять,

Что даже тётушка Ну-Что всего не может знать.

И что мы с вами скажем им на это?

Машина скажет. Тётушка, наденем-ка браслеты

И посрамим упрямых почтарей.

И пусть им хоть однажды будет стыдно,

Что нам и без Машины очевидно,

Что тётушки Ну-Что не может быть мудрей.

И ей ли опускаться до тривиальных врак?

Кто думает иначе — дурак, тупица, враг…

Ещё укольчик надо, не бойтесь вы его,

Не больно, как комарик — только и всего…

Смотрите, как красиво экранчик засиял,

Всю жизнь бы любовался! Цвета-то, ах, цвета!..

Ещё укольчик надо… Эй, кто там помешал!?.

Кто отключил приборчик!?. Откуда темнота!?.

Включите свет!.. Бездельники!.. Ну вот, дано бы так!

Итак, продолжим, тётушка… Исчезла?.. Чушь и бред!

Куда исчезнуть можно?.. Отсюда хода нет..

Совет

— Коллеги, вас собрал с утра,

Поскольку срочно жду от вас совета.

Вы знаете, для нас иных желаний нету,

Чем пожеланье Городу добра.

О том печёмся мы и день, и ночь.

Пора настала Городу помочь.

А дело в том, что наш работный люд,

Предмет любви особой и вниманья,

Который сыт всегда, одет, обут,

Готовит в нашем (!) Городе восстанье.

Против кого ж решились выступать

Все те, кому бы жить, не ведая тревог?

(Был взгляд у Справедливейшего строг)

Меня и вас хотят они прогнать!

Я о себе не буду говорить,

Хотя известно Городу всему,

Благодаря кому и почему

Мы можем счастливо и радостно здесь жить.

Кого достойным быть Машина назвала

Посредником между людьми и ею?

Не назову и те великие дела,

Перед которыми и прошлое бледнеет.

Не о себе, о вас сейчас пекусь.

Я — что? Готов на муки и на голод,

Лишь был бы наш всегда спокоен Город.

Я трудностей, лишений не боюсь.

И если есть достойнее меня,

Я в этом кресле не останусь дня,

И с радостью отдам и чин, и пост

И стану, как и все, свободен, счастлив, прост…

Он сделал паузу и оглядел собранье.

Конец ознакомительного фрагмента.