Мельница времени

Виктор Николаевич Попов, 2014

Вы когда-нибудь были избранниками светлых сил? Нет? Вот и Кате ни разу не доводилось. Но всякое может случиться, когда из типовой многоэтажки попадаешь в старинный дом, где живет бабушка. Именно в его древних стенах она случайно узнает тревожную весть, которая заставляет девочку отправиться в далекое прошлое. В полное опасностей путешествие, где ее на каждом шагу подстерегают козни разномастной нечисти. Потому что силы тьмы решили остановить время: перекрыть исток, из которого оно вытекает, подобно реке. Тогда в воцарившемся хаосе они смогут поработить мир людей. Хватит ли обычной школьнице сил и мужества, чтобы предотвратить беду?

Глава II

Разгневанные воительницы, неожиданный побег и песнь жаворонка

Стояла теплая летняя ночь. Воздух был наполнен запахами трав и негромкими звуками, которые обычно сопровождают ночную жизнь. То кто-то травой едва слышно прошуршит, то прошелестит невидимыми крыльями. Подросший до половины луны месяц освещал все окружающее ровным серебристым сиянием. Девочка спала тревожно, то и дело, приоткрывая веки. Наверное, сказалось все вместе: и потрясение от пленения, и утомительная дорога на загривке коня, и стягивающие тело путы.

Ближе к утру в том месте, где расположились воины, стал собираться туман. Достигнув середины усеявших дно нечастых кустарников, он потек в обе стороны по руслу балки. Постепенно расширяя свои владения, неспешно проглатывал деревце за деревцем, поросль за порослью.

Катя пробудилась в очередной раз и глянула по сторонам. Невдалеке стоял заступивший в охранение Клык. Он обхватил уткнутое древком в землю копье. Голова его была опущена и упиралась подбородком в грудь. Было видно, что воин находился в глубокой дреме. Да, не всякому по силам одолеть такого изощренного противника, как сладкий предутренний сон. Не каждый бывалый рубака с этим справится. Что уж о молодом-то говорить!

Вдруг в шаге от девочки из тумана по пояс бесшумно вынырнул женский силуэт в боевом облачении. Голову венчал небольшой легкий шлем мисюрка. Тело закрывала набранная из мелких колец темного металла кольчуга, отливавшая в свете луны, как змеиная кожа. Воительница бросила взгляд на Катю и приложила палец к губам: молчи, мол. Затем пригнулась, прячась за пеленой, и буквально через миг возникла в другом месте. Было впечатление, что она не перебежала, а стремительно и бесшумно скользнула. Внимательно обозрев спящих воинов, она издала легкий короткий свист, напоминающий шипение. В ответ на него с другой стороны замаячила еще одна похожая фигура. И тут же ночной покой разорвал резкий крик:

— Бей Песьеголовцев! Рази!

Выпушенное умелой рукой короткое метательное копье чиркнуло воздух и вонзилось в плечо Клыка. Тот охнул и завалился на бок. Нападавшие с пронзительным визгом ринулись в центр становища. Опытный вожак вскочил первым, выхватил кривую саблю и бросился в бой, давая другим возможность прийти в себя и подняться. Он умело отражал сыпавшиеся на него удары, увертывался и атаковал сам. Сделав обманный выпад, он замахнулся, чтобы нанести сокрушительный удар. Но предполагаемая жертва, слегка разомкнув губы, неожиданно выпустила ему в глаза тоненькую упругую струйку. Тот мгновенно выронил оружие и схватился руками за лицо.

— Проклятые Ягини! — вскричал он. — Бейтесь честно, без коварства!

Но его призыв никто не слушал. Воительницы принялись за остальных. Они, то пропадали в тумане, то появлялись вновь. И каждый раз в другом месте, совершенно неожиданном для метавшихся из стороны в сторону Песьеголовцев. Казалось, что их было никак не меньше дюжины. Хотя вначале Катя увидела всего двух. Под натиском обороняющиеся воины, подхватив раненого Клыка и старшего, отчаянно отбиваясь, стали отступать.

— Коней! Живо! Уходим! — скомандовала та, которую Катя увидела первой.

Тут же появились кони. Легкие, длинноногие, грациозные они, казалось, были покрыты не привычной лошадиной шкурой, а чем-то более напоминающим гладкую кожу пресмыкающихся. Воительница склонилась над Катей и попыталась ослабить стягивающие ее путы. Но узлы оказались уж больно мудрено завязанными, да и в тумане приходилось действовать почти на ощупь. Поэтому женщина через короткое время подхватила Катю и водрузила на своего скакуна. Затем вскочила сама и расположилась таким же образом, что и девочка, боком.

— Потерпи до становища, — шепнула она. — Тут недалеко.

И причмокнув губами, скомандовала:

— Н-но, пошел, пошел!

Кони без усилий вынесли их вверх по склону и помчались вперед. Было впечатление, что они не скакали, а стелились над травой стремительно и бесшумно. Рядом с Катиной спасительницей мчались соплеменница в таких же доспехах и при оружии. Она лишь слегка щурилась от набегающего потока воздуха, лицо же оставалось суровым и непроницаемым. Периодически та скашивала глаза и бросала взгляд на стянутые веревками ноги девочки. При этом всякий раз ее зрачки как-то подозрительно недобро сужались. Охваченная надежной рукой всадницы Катя ощутила облегчение и прикорнула. Вскоре она почувствовала, что кони перешли с галопа на рысь, а затем на шаг.

Девочка открыла глаза. Было еще довольно темно. Вокруг царили предрассветные сумерки, поэтому разглядеть что-либо детально оказалось непросто. Виделось только, что они двигались через какое-то бескрайнее пространство, изредка перемежавшееся недолгими пологими спусками и такими же подъемами. Ничего другого не угадывалось. Хотя по тому, что лошадей пустили шагом, чтобы остыли после скачки, можно было предполагать приближение становища. Но света в оконцах видно не было, запах печного дымка не витал, лай собак не доносился. Вокруг было голо и пустынно.

Видя, что девочка пробудилась, та наездница, что до того посматривала на Катю, чуть выделяя шипящие, спросила:

— Ты, чьих будешь? Какого роду, племени?

Катя догадалась, что вопрос касается ее семьи и ненадолго задумалась. Чью фамилию назвать, мамину или папину? Или кого-то из бабушек, дедушек? Интересно, зачем это ей? Та же, расценив, очевидно, заминку как результат полученных переживаний, уточнила:

— Предков-то как звали, величали?

Из всех девочка знала лишь фамилию того, кто в конце восемнадцатого века построил дом, в котором сейчас жила бабушка. Поэтому тут же ответила:

— Из Сурановых я.

— Сура-ановы? — протянула всадница. — Что-то не слышала о таких. Вот мы — Ягини. Есть родственные нам Виевны. Еще — Усоньши. Я думала, ты — из них. Уж больно внешностью схожа, такая же светловолосая да голубоглазая. А ты, стало быть, Сурановна.

Та всадница, на чьем коне расположилась девочка, обратилась к товарке и спокойно, но хмуро промолвила:

— Не гоже, Серпента, наши законы нарушать. Надо сначала до места добраться, напоить, накормить, спать уложить. А уж потом с расспросами подступать.

— А я ни с чем и не подступаю, Яжа, — ответила та. — Пока. Просто любопытствую.

И снова спросила:

— И где же земли ваши лежат?

Ее глаза опять сузились.

— Вон там, — неопределенно махнула рукой Катя куда-то в сторону.

— Севернее отсюда, значит, — заключила женщина. — То-то, смотрю, с Усоньшами на одно лицо. Они там же живут, по соседству. Не встречала разве?

Честно говоря, эти непонятные расспросы начали порядком беспокоить. Не успела девочка ответить, как в разговор вклинилась Яжа.

— Ну, все, хватит! — решительно заключила она. — Пока не достигнем становища, больше ни слова!

Серпена презрительно хмыкнула, передернула плечами и демонстративно отвернулась. Так в молчании они ехали еще какое-то время. Постепенно начало светать. Впереди показался очередной взгорок с широким основанием и пологими склонами. Всю его поверхность покрывали странные, будто ощетинившиеся нагромождения. Приглядевшись, Катя поняла, что это — пни огромных деревьев, набросанные вверх корнями. Каждый из них был тщательно затесан, так что вовне торчали сотни заостренных жал. Кое-где меж ними для верности были заткнуты колючие сухие ветки лесной малины и ежевики. Все без исключения заточенные окончания корней и иглы кустарников покрывал ядовито-желтый налет то ли пыльцы, то ли плесени. Почва вокруг холма бороздилась морщинами обезвоженной поверхности с редкими пучками пожухлой травы. Невдалеке в предрассветной дымке стал проступать пасущийся табун. Конь Яжи задрал голову, радостно заржал и, почуяв дом, ускорил шаг.

Тут же меж корней, словно явившись из-под земли, возникли человеческие фигуры. Причем, сплошь женские, внешностью и одеждой схожие с Катиными сопровождающими. Ловко лавируя в спутанном частоколе, они легко и бесшумно спустились вниз и сгрудились недалеко от подножия.

Яжа спешилась и приветственно вскинула руку. А затем принялась внимательно рассматривать узлы на путах девочки. Через короткое время воительница кивнула, будто дала понять, что принцип их затягивания ей ясен. И действительно, она сделала несколько сноровистых движений, и веревка длинной бессильной струйкой потекла вниз. Женщина ловко подхватила ее и начала неспешно сматывать.

— Единственно дельное, что есть у этих треклятых Песьеголовцев, так это веревки, — словно поясняя Кате, сказала она. — Мастерски плетут, ничего не скажешь. Легкие, прочные, долговечные. Жалко такую ножом кромсать, еще не раз сгодится.

И добавила:

— Вот и все, плен твой закончился. Давай, соскальзывай!

И с этими словами она со спутницей двинулась в сторону сородичей. Катя спрыгнула с коня и принялась разминать затекшие руки и ноги. По толпе прокатился сдавленный ропот. Серпента резко обернулась. Ее зрачки снова сузились в вертикальную, как у змеи, щелочку. Рот скривился и через разомкнувшиеся губы грозным шипением раздалось:

— Э-это что-о?!

Катя, не понимая причины раздражения, удивленно воззрилась на нее.

— Это что за безобразие, я спрашиваю?!! — взорвалась Серпента и ткнула оправленной в металл боевой рукавицей в ноги девочки.

— Это? — недоуменно переспросила та. — Это — ноги. А что? — и растерянно повела глазами.

И тут внутри все похолодело! Окружающие ее Ягини, плавно покачиваясь корпусом, стояли на змеиных хвостах, начинавшихся у них вместо ног от пояса!

«Так вот почему они боком на конях сидят! И нападают бесшумно стремительно! Как же я сразу не разглядела?!» — пронеслось в голове у Кати.

Серпента злорадно ухмыльнулась и обратилась к Яже:

— А ты, сестра, когда в балке крались, еще радовалась, что нашего племени прибыло. Мечтала воспитать из нее настоящую воительницу. Куда там! Я в темноте все присматривалась, понять не могла, зачем Песьеголовцы ей хвост опутали. Подозрения стали закрадываться. Оказалось, права была. Из этой двуножки никакого прока не будет! Пока до врага добежит, солнце к закату склонится! И скрытно подкрасться не сумеет! Такой топот поднимет!

Яжа стояла и хмуро рассматривала девочку. Судя по всему, ей было неприятно слышать такие упреки. Да еще и высказанные прилюдно. И крайне досадно, что обманулась в своих ожиданиях. Хотя она и старалась держать себя в руках, бьющее через край раздражение так и прорывалось в дрожащем от возмущения голосе, когда, обращаясь к девочке, заговорила:

— Ну, что на это скажешь, обманщица?!

Она приблизилась и нависла над девочкой. Только сейчас Катя увидела, насколько грозны эти воительницы. Тела, закованные в металл, были по-мужски широкими и мускулистыми, излучающими необыкновенную мощь. Настоящие богатырки, сладить с которыми не всякому воину под силу.

Девочка поняла, что от ответа может зависеть ее будущее. Поэтому решила твердо стоять на своем. Она взглянула на Яжу и, стараясь сохранять самообладание, по возможности ровным голосом произнесла:

— А в чем я вас обманула? Вы спросили, какого я рода. Ответила. В какой стороне живу. Показала. Ну, может быть, с направлением ошиблась, потому что меня Песьеголовцы путаными тропами возили. А больше ни о чем не спрашивали. Да и вообще сначала по закону надо накормить, напоить, спать уложить, а уж потом расспрашивать! Сами же говорили!

От такого напора сестры растерянно переглянулись. Яжа еще раз окинула внимательным взором Катю и с некоторой нерешительностью в голосе спросила:

— Ты хочешь сказать, что там у вас так передвигаются?

Это придало девочке уверенности, и она ответила:

— Конечно! Все до единого! А бьются как! Любо-дорого посмотреть! Сколько раз родной город от вражеских полчищ отстаивали!

Яжа поджала нижнюю губу и с сомнением окинула взглядом отнюдь не богатырскую фигуру девочки.

— Да врет она все! — вдруг выпалила Серпента. — Я поняла! Ее нам Песьеголовцы специально подсунули! Даже схватку инсценировали, чтобы натуральнее выглядело. Помахали для вида саблями и убрались без серьезных потерь. А мы ее будто из плена вызволили. Вот приютили бы, она втерлась в доверие и начала народ смущать! Чтобы племя покинули и тем самым его ослабили! Тогда остатки взяли бы голыми руками и на «нет» извели!

С этими словами она схватила Катю и потащила к заостренным корням.

— Пригвоздить лазутчицу немедля! В назидание другим! Чтобы неповадно было! — злобно выкрикивала она.

— Ну-ка, прекрати! — одернула сестру Яжа. — Пока не разберемся, пальцем ее не трогать! Погубим родственную душу, вовек не оправдаемся!

И обратилась к притихшим сородичам.

— Отрядите разъезды! — приказала она. — Скачите во все концы! Узнайте, есть ли такие Сурановны! Усоньши и Виевны пусть людей дадут на подмогу! Одарим потом щедро! Срок — неделя! По коням!

И наклонилась к Кате:

— Молись, девонька, чтобы рассказанное тобой подтвердилось. Тогда в почете и у нас поживешь, и к своим вернешься. Если же обман вскроется, несдобровать. Лично муравьям скормлю!

— А сейчас-то с ней, что делать? — мрачно спросила Серпента.

— На хозяйство определите, — ответила Яжа. — Наша блаженная едва поспевает. Вот к ней в помощь и отрядите. Заодно та пусть и присмотрит.

И крикнула в толпу:

— Эй! Ты где там запропастилась?!

Толпа раздалась в стороны, и вперед выскользнула миловидная стройная девушка, почти подросток. Она в напряжении замерла, склонила голову и покорно опустила руки. Ее лицо не выражало никаких эмоций.

— Возьмешь вот эту! — обратилась к ней Яжа. — За работу требовать нещадно, без жалости! Глаз с нее не спускать! Головой отвечаешь!

Потом скинула с плеча смотанную до того веревку и, обратившись к Кате, потребовала:

— Руку давай! Привяжу ее к тебе для надежности! Чтобы не сбежала до поры!

Когда хитроумные узлы были затянуты, она заключила:

— Все, хватит валандаться! К делу приступайте! А мы пока отдохнем с дороги.

Обе воительницы стремительно удалились и вскоре скрылись под кореньями. Собравшиеся, недружелюбно поглядывая на Катю, стали расходиться. Через недолгое время на площадке остались только они одни. Юная Ягиня развернулась и направилась к ощетиненному взгорку. Веревка быстро натянулась, и Катя вынужденно последовала на ней. Она двигалась почти бегом, но все равно не поспевала за своей спутницей, которая без особых усилий перемещалась необычайно быстро. Та несколько раз останавливалась и поджидала девочку. За время недолгого пути ни одна не проронила ни слова. Сама Катя заговаривать первой не спешила. Во-первых, это могли расценить, как проявление слабости. Во-вторых, после такого неожиданного поворота событий надо было сосредоточиться и решить, как выкручиваться из этой чудовищной ситуации. Неделя — не такой уж и большой срок. Дальше-то, что будет?

Начали подниматься. Едва заметная тропка была узкой и извилистой и постоянно огибала торчавшие отовсюду колючки. Такие резкие повороты были настолько непривычными и неудобными, что на одном из них Катя невольно споткнулась. Тут же потеряв равновесие, она стала заваливаться на острые окончания. Девочка не успела толком осознать случившееся, как ее ловко подхватила мгновенно метнувшаяся к ней Ягиня.

— Будь осторожна! — предупредила она. — Каждый кончик смазан ядом! Наколешься, поминай, как звали!

Удивительно, но в ее взгляде и голосе не чувствовалось ни враждебности, ни презрения. Немного помедлив, девочка сказала:

— Спасибо! Меня Катя зовут. А тебя?

— Я — Ужица, — ответила собеседница и вдруг на миг просветлела лицом. — Как приятно! Меня еще ни разу в жизни никто не благодарил. Только шпыняли все время.

— Почему? — искренне удивилась Катя.

В этот момент невдалеке, почти скрытая колючим валежником неслышно проплыла одна из Ягинь. Ужица тут же вздрогнула и боязливо втянула голову в плечи, а ее лицо вновь приняло безучастное выражение и словно окаменело.

— Пора за работу, — произнесла она бесцветным голосом и двинулась дальше.

Наконец, перед ними в земле открылся небольшой округлый вход, похожий на нору. Вползать в него пришлось на животе, помогая себе всем корпусом. Под руками негостеприимно шелестела сухая трава, занесенная внутрь прошлогодним осенним ветром. Влажный воздух был спертым и отдавал запахом прелости и гнили. Проход постепенно уходил вниз и понемногу расширялся. Вскоре он стал настолько широк, что можно было встать в полный рост. Время от времени он пересекался с похожими коридорами, образуя в конечном итоге путаный лабиринт.

«Ловко придумано, — не могла не отметить про себя Катя. — Если какой враг нападет, обязательно отравленные колючки заденет. Коли до начала прохода посчастливится добраться, обязательно вползать будет. Считай, что обезоружен. Да и в переходах несусветных заблудится. Тут наверняка и другие выходы есть. Через них Ягини выберутся и с тыла нападут. Как же мне-то отсюда сбежать?!».

Скоро они достигли довольно просторного помещения, которое, очевидно, было жилым. На полу в беспорядке находилось с дюжину травяных подстилок, которые, судя по всему, служили спальными местами. Ужица нагнулась и начала укладывать их в стройный ряд. Катя принялась помогать. Несколько раз молодая Ягиня поправляла ее работу, когда казалось, что матрасы лежат не очень четко. Но это не было связано с неаккуратностью девочки или ее нежеланием работать. Просто, во-первых, ей такое приходилось делать впервые. Во-вторых, в норе стоял сумрак, поэтому разглядеть тонкости и детали было практически невозможно. Затем они протерли и расставили вдоль стен многочисленное оружие. Причем, не как вздумается, а строго по назначению. Его было великое множество, словно здесь размещалось не несколько Ягинь, а целая армия. Колющие кончары, рогачи и сулицы следовали за рубящими балтами, бердышами и совнями. Отдельно располагались ударные, которых было больше всего: ослопы, перначи, клевцы, булавы, палицы, шестоперы. После перетаскивания и перекладывания всей этой тяжести руки и ноги точно налились свинцом и отказывались слушаться.

Когда работа была завершена, Катя с облегчением подумала о том, что можно сделать перерыв. Но Ужица выскользнула в коридор и повела ее в следующую пещеру. Там повторилось то же самое. Потом последовало еще одно помещение, за ним другое, третье. Обессиленная девочка давно уже сбилась со счета и не чаяла, когда же все закончится. Наконец, они двинулись по очередному проходу, который плавно стремился вверх.

Когда выбрались наружу, Катя вдохнула полной грудью и от обильного притока воздуха ощутила головокружение. Она собралась, было, присесть, чтобы прийти в себя, но спутница повлекла ее вниз по склону.

— Нам еще коней напоить надо! — торопливо сказала та.

Ничего не оставалось, как только взять себя в руки и внимательно следовать путаной тропкой, чтобы ненароком не задеть ядовитые колючки. Достигнув подножия взгорка, они отправились к табуну. Под палящим полуденным солнцем сгрудившиеся кони стояли, замерев, как в полудреме, и лишь изредка помахивали хвостами, лениво отгоняя кружащих над ними слепней и мух. Рядом располагалось водопойное корыто, выдолбленный ствол какого-то большого дерева. Подхватив находившиеся тут же ведра, труженицы поспешили в сторону видневшегося неподалеку источника. От царящей многодневной жары он почти пересох и робко булькал редкими ключиками. Поэтому каждое ведро наполнялось долго и утомительно. Всякий раз, пребывая в ожидании, Ужица прикрывала глаза, словно погружалась в грезы. Катя, которую не покидала мысль об освобождении, видя, что вокруг никого посторонних нет, решилась начать разговор. Осторожно, издалека.

— Слушай, какое у тебя имя необычное, — сказала она.

— А разве другие тебе привычнее? — удивленно спросила собеседница.

— Ну, по крайней мере, понятнее, — ответила девочка. — Яжа, наверное, от имени Яга происходит. Серпента очень схоже со словом «змея».

— Мое имя тоже несложное, девочка-уж означает. Потому что безобидная и не ядовитая.

— У тебя, правда, яда нет? — спросила Катя. — Я видела, как другие им в лицо противнику брызжут.

— Правда, — кивнула Ужица. — Сколько времени прошло, а он так и не начал вырабатываться.

И пояснила:

— Он у нас годам к четырнадцати появляется. Сразу после этого возмужание наступает. плечи раздаются, корпус мощным становится, тугими мышцами обрастает. Тут начинают ратному искусству обучать. Два года на это уходит. После становишься полноправным членом племени, с врагами воевать начинаешь.

— А враги-то кто? — поинтересовалась Катя.

— Нас учат, что все, кроме наших родственниц, — ответила Ужица.

— Интересно, почему так с тобой происходит? — задумчиво произнесла девочка.

Та пожала плечами:

— Не знаю. Может, потому что участвовать в битвах никогда не хотела, оружием не стремилась владеть. Не люблю я его, боюсь даже. Оно только горе приносит.

— Но какие-то желания у тебя все-таки есть? Ведь так не бывает, чтобы совсем без мечты. Без нее жизнь не имеет смысла.

При этих словах глаза девушки оживились, лицо просветлело. Мысленным взором она вновь унеслась куда-то вдаль. Туда, где в золотистых призрачных чертогах в одиночестве обитала ее сокровенная мечта. В этот миг она даже забыла про наполненное ведро, через край которого с тихим журчанием переливалась вода.

— Есть, — застенчиво сказала Ужица. — Спокойной жизни хочу, семью, детей, — и смущенно зарделась.

— Ну? — не поняла Катя. — И что мешает?

— У нас это под запретом, — вздохнула собеседница. — Только бои, битвы, войны.

— Тогда попроси отпустить к другим народам. Туда, где это разрешено и считается нормальным.

— Ты что?! — испуганно округлила глаза юная Ягиня. — Только заикнись, сразу муравьям скормят!

— Фу, ты! — фыркнула девочка. — Второй раз за день об этом слышу. Что за ужас-то такой?

— Это — действительно ужас! — дрогнувшим голосом произнесла Ужица. — Виновную кусают, впрыскивая небольшую порцию яда. Но не убивают, только обездвиживают. А потом заживо бросают в муравейник!

Кате вспомнилась угроза Яжи, и тело тут же захлестнула леденящая дрожь. Все! Больше ходить вокруг да около не имело смысла!

— Тогда бежать надо! — решительно вымолвила она. — Обеим!

Ужица окинула внимательным взглядом хрупкую фигуру собеседницы, потом понурилась и отрицательно покачала головой.

— Ничего не выйдет, — со вздохом сказала она. — Рассказывают, в прежние времена некоторые пытались бежать. Настоящие богатырки были, не нам чета. На крепких быстрых конях, при оружии. Только переловили их. Почти всех. Правда, доходят слухи, что те, кто спасся, хорошо живут. С семьями, в мире и согласии.

— Значит, шанс есть! — постаралась воодушевить ее Катя.

— С комариный хоботок, — печально возразила Ужица. — А для нас с тобой и того меньше.

— Так ты всю жизнь собираешься провести в унижении и мытарствах?! — воскликнула девочка.

— Если бы всю…, — едва слышно вымолвила Ягиня. — Мне сроку до шестнадцати лет отвели. Он уже почти весь вышел. Если через месяц яд не появится, то все…

— Что все?! — с замиранием сердца спросила Катя.

— Совсем все, — с трудом шевельнула Ужица побледневшими губами. — Тут никому прислуга не нужна, лишний рот. Меня и так из уважения к матери в живых оставили. Она уж больно знатная воительница была.

А потом с надеждой добавила:

— Хотя может быть и пощадят.

— Так! Не киснем! — Катя прихлопнула ладонью по колену. — У нас несколько дней в запасе есть! Что-нибудь придумаем!

Вдруг лицо Ужицы напряглось, и она вскинула на девочку подозрительный взгляд.

— Постой! А тебе-то это зачем?! — сощурилась она. — Получается, через неделю разъезды вернутся и обитание твоего народа не подтвердят?! Ты действительно лазутчица?! Тебя ненавистные Песьеголовцы подослали, чтобы женщин смутить. Уговорить их племя покинуть и в другие земли уйти. А потом с остатками расправиться.

— Да ничего подобного! — с досадой отмахнулась Катя. — Меня здесь даже близко не должно быть! Мне вообще в другое место нужно!

— В какое? Секрет? — спросила Ягиня.

— Совсем не секрет, — сказала девочка. — Речку я одну ищу. Которая журчит не так, как другие. Мне к ее истокам надо.

— А зачем? — последовал вопрос.

— Чтобы всем жилось спокойно и радостно! — ответила Катя.

Искренняя реакция девочки, очевидно, убедила Ужицу, что та не обманывает. Особенно слова об общей радости и спокойствии. Тем не менее, было видно, что она пребывает в глубоких сомнениях и мечется душой. Страстное желание обрести счастье в других землях боролось со страхом быть пойманной и подвергнутой жестокой казни.

— Ну-у, не знаю, — протянула она задумчиво.

И тут же, спохватившись, добавила:

— Хватит разговоры разговаривать! Скоро, поди, искать начнут! Не ровен час, накажут, присматривать тщательнее станут! А сейчас это совсем ни к чему!

Они вскочили, дружно подхватили ведра и поспешили обратно. Так ходили несколько раз. За все время Ужица была погружена в себя и не проронила ни слова. Наверное, старалась привыкнуть к новой мысли. Или что-нибудь придумать для побега.

Когда и эта работа была закончена, девочка и Ягиня, пошатываясь от усталости, подошли к взгорку. У подножия к ним спиной стояли Серпента с Яжей и о чем-то беседовали. Заслышав их приближение, первая обернулась и набросилась на них со словами:

— Прохлаждаетесь?! Ну-ка, марш, в трапезную! Скоро ужин, а там до сих пор не прибрано!

— Мы только что коней напоили, воды вдоволь дали, — жалобно вымолвила Ужица. — Можно, хоть минуточку передохнем? Пожалуйста.

— Ладно, — отрывисто бросила та. — Только не больше!

Обессиленные девочки повалились в тень. А богатырки вернулись к прерванному их приходом разговору.

— Так вот я и говорю, — сказала Серпента, — это мне только кажется или, в самом деле, дождь надвигается?

— Я тоже его чую, — кивнула Яжа. — Хорошо бы, пошел. Трава посохла. Кони, какую неделю на одной воде живут, отощали совсем. Источник, того гляди, иссякнет, сами без воды останемся. Скоро, не ровен час, ослабнем совсем. Если кто нападет, голыми руками взять нас сможет.

— Проклятый Босоркун! — в сердцах сжала кулаки Серпента. — Всякий раз жарким ветром со своих гор налетает, тучи прочь гонит, засуху насылает! Неужто опять явится?!

— В этот раз такого допустить никак нельзя, — заключила Яжа. — Вот что! Бери людей побольше и выдвигайся. Встречай его на дальних подступах. С собой — только луки и стрелы. Бить пеленой и всем вместе. Этот хитрец хоть и невидим, но, авось, заденете. Думаю, если раните, сразу восвояси уберется, не успеет облака отогнать.

— Ох, и умна же ты, сестра! — в восторге хлопнула ее по могучему плечу Серпента и оглушительно гаркнула:

— Все на выход! Седлайте лошадей! Живо!

Не успел конный отряд удалиться, как в воздухе повеяло освежающей прохладой. С запада из-за горизонта неспешно наползала туча, почти цепляя потрескавшуюся землю тяжелым, разбухшим от влаги лиловым брюхом. С юга же ей наперерез уже стремительно летели вихревые потоки цвета пожухлой листвы: раскаленный сухой ветер. Было видно, как подоспевшие Ягини вскинули луки и дружно выпустили в его центр плотное облако стрел. Воздушный поток колыхнулся, будто резко повел мощным крылом и сдул стрелы в сторону. Тут же последовал второй залп, за ним — третий, но результат оказался тот же. Яжа, забравшись на вершину холма, принялась подавать соплеменницам какие-то замысловатые знаки. Те сразу же наскоку разбились на четыре группы, выстроились квадратом и выстрелили еще раз. Острые наконечники с силой прошили всю плоскость летящего жаркого воздуха. От настигшего его удара он вздрогнул и разразился громким протяжным воплем. Затем замедлился, затрепетал и начал конвульсивно дергаться, будто пытался восстановить потерянную скорость. Постепенно в прекративших кручение струях стал проступать силуэт сухопарого старика. Его длиннополые выцветшие одежды зияли прорехами. С искривленным от боли лицом он отчаянно тряс головой, отчего взлохмаченная неопрятная шевелюра и всклокоченная борода мотались из стороны в сторону. За его спиной были распростерты необычайно длинные крылья, в одном из которых торчала стрела. Он судорожно работал другим, пытаясь набрать высоту, недосягаемую для губительных стрел. Ягини, недолго понаблюдав за происходящим, вновь вскинули луки. Босоркун, поняв тщетность своих попыток, поспешно развернулся и бросился наутек. Летел он небыстро и неровно, то и дело, заваливаясь на раненное крыло. Воительницы подхватились и опьяненные успехом с гиканьем и улюлюканьем бросились следом.

Вокруг начало быстро темнеть, словно день закончился и уступил права глухим сумеркам. Край тучи накрыл взгорок и кинул вниз пробную пригоршню тяжелых крупных капель. Потом еще одну и еще, все чаще и сильнее!

Сизая громадина, радуясь отсутствию жаркого напористого сопротивления, восторженно заклокотала и двинулась дальше, все больше разражаясь мощным гулом, сопровождающим начавшийся безудержный ливень. Сквозь его пелену было видно, как Яжа проворно юркнула внутрь одного из лазов.

— Бежим! — задыхаясь от волнения, шепнула Катя. — Другого шанса не будет!

И они сорвались с места.

Сначала истосковавшаяся по влаге земля тщательно впитывала каждую упавшую на нее капельку. Потом, утолив первую жажду, вольготно распласталась и принялась блаженствовать в низвергающемся изобилии, постепенно набухая поверхностью, как зреющее в квашне тесто. И, наконец, жмурясь от удовольствия, растеклась обильными грязевыми потоками.

Бежать становилось все труднее. Ноги постоянно разъезжались и проскальзывали. Иногда складывалось впечатление, что это — не больше, не меньше, чем бег на месте. Положение становилась отчаянным. Девочка, как ни старалась, никак не могла поспеть за спутницей.

— Прыгай на хвост! — стараясь перекрыть шум дождя, крикнула Ужица.

Катя, не раздумывая, встала на плотную округлую поверхность несколько ниже ее соединения с туловищем и крепко ухватила спутницу за плечи. Та без особых усилий заскользила дальше. Со стороны, наверное, это могло напоминать катание на водных лыжах. Ягиня время от времени закладывала виражи, отчего из-под ее упругого тела периодически выплескивались водные гребни. Девочка же ощущала себя, как на скейтборде: она старательно удерживала равновесие, чтобы не упасть и не увлечь за собой Ужиицу. Так под ровными, вертикально падающими струями они неслись вперед, все больше отдаляясь от ощетиненного взгорка.

Постепенно дождь начал стихать. Как это всегда и бывает, сначала умерился его шум, затем значительно посветлело. Редкие капли еще нет-нет, но падали в растекшиеся повсюду лужи, вздымая забавные фонтанчики. В начавших проглядывать солнечных лучах они рассыпались яркими разноцветными горошинками. На сердце сразу стало веселее. Будто не было ни побега под покровом тучи, ни переживаний и страхов из-за возможной погони.

— Сто-ойте! Стойте, негодницы! Все равно не уйдете! — вдруг послышался далеко за их спинами мощный окрик.

— Яжа! — в испуге выдохнула Ужица и заскользила быстрее.

Преследовательницу еще не было видно. Но судя по доносившимся угрозам и проклятиям, она неуклонно приближалась. Еще немного и настигнет ведь! И что тогда делать?! Как спрятаться, где укрыться?! Кругом во все стороны раскинулась лишь безучастная равнина.

Неожиданно Ужица резко затормозила, так что Катя едва удержалась и не полетела кувырком.

— Все кончено! — дрожащим голосом промолвила юная Ягиня и обреченно поникла головой.

Поперек их пути лежала река. Наверное, в обычное время ее можно было назвать речушкой, спокойной и неширокой. Но сейчас после ливня она растеклась и грозно ревела, стремительно неся мутные потоки, изобилующие водоворотами и бурунами. Переправиться через них было совершенно невозможно!

Не успела Катя сообразить, что можно предпринять в этой ситуации, как из небесной выси донеслась песнь жаворонка. И тут же, словно по мановению волшебной палочки, перед беглянками одним своим краем, будто мостом,… пала радуга! Солнечные лучи грянули ярче, и под их воздействием разноцветная переливчатая дымка начала уплотняться. Очень скоро она стала напоминать аппетитный гигантский леденец. Девочка, не раздумывая, подбежала вплотную и приложила ладонь к обращенному наружу внешнему красному слою. Оказалось, что на ощупь он был не таким безупречно ровным, как казалось издалека. Его поверхность изобиловала множеством неприметных глазу бугорков и впадинок, за которые можно было зацепиться пальцами и ступнями. Катя начала осторожно взбираться кверху.

— Давай быстрее! — окликнула она Ужицу.

Та ухватилась и попыталась двинуться следом. Но не тут-то было. Мощный гладкий хвост со следами влажной земли постоянно соскальзывал и тянул вниз все тело. А поднимать такую тяжесть на одних руках было сверх всяких сил. Ужица предприняла несколько отчаянных попыток, но ни одна из них не увенчалась успехом.

За этими заботами они на время совсем забыли о преследовании. И дружно вздрогнули, когда невдалеке раздался дробный топот. В их направлении, неистово размахивая булавой, скакала разъяренная Яжа. Зрелище было жутким! Мощная, закованная в металл, с пылающим гневным взором она неумолимо надвигалась, разбрызгивая по сторонам ошметки грязи. Точь-в-точь режущий волну сторожевой корабль, мчащийся на перехват врага.

— Спасайся одна! — крикнула распластавшаяся у подножия Ужица и попыталась перегрызть связывающую их веревку.

— Я тебя не брошу! — еще толком не осознавая, что говорит, в искреннем порыве выдохнула Катя.

В этот миг в вышине вновь возник голос жаворонка. Красный глянец тут же выступил поперечным гребнем, который неспешно потек от низа к верху. Ужица ухватилась за него и начала подниматься. Когда она поравнялась с Катей, та проделала то же самое. И так обе счастливые и довольные стали удаляться от земли.

Мчащаяся во весь опор Яжа, видя, что добыча ускользает, вскинула лук и мощно натянула тетиву. Каленая стрела со свистом взрезала воздух, но прошла мимо. За ней — вторая и третья. Поняв, что под таким неудобным углом поразить цель невозможно, взбешенная Ягиня соскочила с коня и изо всей силы хватила по верхнему слою булавой. Радуга слегка дрогнула и отозвалась напевным звуком верхней ноты «до». Однако никаких повреждений не получила. Даже мелких сколов на красной поверхности не образовалось. Выступающие же из набалдашника булавы шипы моментально сплющились. Отбросив бесполезное оружие, Яжа выхватила припасенную секиру. Но результат оказался тем же. Лезвие мгновенно пришло в негодность, а радуга продолжила звонко петь. Чистая ясная тональность, воспарившая над мечущейся внизу воительницей, звучала, как насмешка. Тогда та обратила руки книзу, будто призвала на помощь подземные нечистые силы и пробормотала какое-то заклятье.

Ее рот тут же широко разверзся и обнажил зубы. Верхние клыки начали быстро увеличиваться, пока длиной и остротой не превратились в нечто похожее на косы. Ими-то Ягиня кровожадно и впилась в поверхность радуги. Та затрепетала, завибрировала и попыталась освободиться от укуса. Но безжалостные темные лезвия проникали все дальше, пока не вонзились до основания.

Богатырка резко отдернула голову, оставив после себя две зияющие глубокие раны. Верхний слой стал блекнуть, истекать на землю и вскоре утратил свою упругость. Ощущение было, как на едва надутом водяном матрасе. Поверхность прогибалась, проминалась и полоскалась обессиленным парусом. Гребень, который возносил беглянок опал, и они заскользили вниз. Находившаяся у основания воительница победно заколотила себя руками в грудь и разразилась громким криком.

Но когда, как казалось, падение стало неминуемым, на смену предыдущему слою пришел последующий, оранжевый. Он так же налился гребнем и повлек спутниц дальше вверх. Ягиня, алчно урча, теперь припала к нему. На первый удар клыков он ответил сопротивляющимся звучанием ноты «си», но потом тоже стал увядать. Так повторялось несколько раз. За иссякшим оранжевым последовал желтый, потом — зеленый, затем — голубой, за ним — синий. По мере чередования слоев Катя и Ужица продолжали двигаться вперед. Когда они еще только перебрались на слой цвета молодой листвы, начался плавный спуск. Высота была неимоверная. Бушующая река давно осталась позади, а кровожадную воительницу вообще не было видно. Лишь только последовательное звучание нот, которыми отзывалась радуга на губительные укусы да смена слоев неумолимо напоминали о ее существовании.

Когда басовитым гулом набатного колокола зазвучало нижнее «до» последнего фиолетового слоя, земля была уже довольно близко. Тем не менее, беглянки понимали, что падение с высоты в десяток саженей могло обернуться серьезными травмами.

«Ну, хоть немножечко еще продержись, хоть чуть-чуть!» — мысленно заклинала его Катя.

Тот, совсем уже обесцветившийся и вялый, как оторванный рукав, вдруг напрягся и резко колыхнулся. От неожиданности спутницы не удержались и полетели куда-то в сторону. Перед тем как зажмуриться от страха Катя краем глаза заметила, что он, желая оберечь, из последних сил направил их точно в центр небольшого, находящегося неподалеку озерца. Во время недолгого падения было слышно, как в вышине снова зазвучала радостная песнь жаворонка.