Уйти на глубину

Виктор Маслов (2025)

Боец потерял товарищей, долго бродил один, пока не прибился к обитателям лагеря, разбитого на берегу.

В дюнах блеснуло стекло технички. Послужит неплохим укрытием, но до него ещё надо добрести. Ветер сбивает с ног, тучи песка встают столбом.

Кабина — в крошку, кунг разграблен. Хорошо, хоть дверь плотно встала на место, даже шума ветра не слышно. Деревья раскачиваются в узких окошках как в немом кино.

Боец снял панораму, задышал полной грудью. Тяжело опустился на пол и погрузился в полудрёму.

Очнулся от шороха. По стене ползла тень в камуфляже.

— Стоять, — рявкнул. — Руки.

Подскочил, похлопал по карманам. Сорвал маску. Надо же — совсем девчонка.

— Откуда?

— Оттуда, — махнула рукой в сторону моря.

— Точнее.

— Лагерь на шельфе.

Поставил калаш на предохранитель. Показал на армейский комбез.

— Где взяла?

— На пляже валялся.

Поднёс дозиметр.

— Скидывай. Быстро.

— И боты?

Боец взорвался.

— Да, да, да!

— Но они мои.

— Ладно, можешь оставить. Теперь открой дверь и выкинь эту зелёнку к чертям собачьим.

Осталась в гидрокостюме, заметно дрожит. Снял ветровку.

— Набрось.

Закуталась, примостилась рядом. Спросил:

— Где одежда?

— Она на мне. Ещё маска и ласты на берегу.

Посмотрел с недоверием.

— Ты, что, сюда — по воде пришла?

— Я не святая. Шла исключительно вплавь.

— Называется, приплыли. Тут же всё фонит. Жить надоело?

— Помирать — тоже.

— Что так? Ах, да, лагерь… Больничка?

— Типа того.

— Чем там кормитесь, пациенты?

— Собираем ягоды, рыбу ловим.

— Зачем же ты сбежала от такого счастья, за свежей дозой?

— Хотелось на белый свет посмотреть.

— Не белей вашего.

Вынул флягу.

— Согрейся.

Глотнула и задохнулась, на глазах выступили слезы.

— Это что, спирт?

— Зато чистый. Ничего другого предложить не могу. Если тут и был какой-то сухпаёк, всё смели шакалы.

— А вы кто?

Закатил глаза.

— Понимаю, — потупилась, — вы другой.

— Видимо, уже нет. Деградирую потихоньку. На себя не похож.

— Вы похожи на человека, который всё потерял.

Он отвернулся. Стало тоскливо от того, как легко она его раскусила. Товарищи погибли, связи нет. Где свои, где чужие?

Дотронулась ладонью до его щеки.

— Колючка.

Рассвело. Потянулась, заглянула в окошко.

— Буря утихла. Надо идти.

— Не получится, — сказал он. — Мы заперты в этой коробке.

— Что это значит?

— Что нас, нахрен, замело. Теперь не выберемся, пока не откопают.

Бросилась к выходу. Дверь не поддалась.

— Помоги.

Не пошевелился. Села рядом.

— Почему так спокоен?

Попытался улыбнуться.

— Потому что всё потерял.

Развела руками.

— А мне что делать? Я в лагере и санитарка, и повариха.

— Имя у тебя есть, повариха?

— Аня. А у тебя?

— Рядовой Теплов.

— Ты, что, забыл своё имя?

— Нет. Просто отвык произносить. Михаил.

Встал, попробовал отодрать обшивку потолка. Поддалась. Выбил потайной люк в крыше.

Через минуту были на свободе. Аня покрутила головой.

— Ласты я уже не найду. Придётся идти пешком.

Заглянула бойцу в глаза.

— Можем уйти вместе.

— Куда?

— К нам.

— А примут?

— Ещё бы. Скажу, ты меня спас.

— От чего?

— От переоблучения. Разве нет?

Кивнул. Достал карту.

— Показывай, где обитаете?

— Сейчас здесь, на бывшей метеостанции.

— А где-то ещё?

— Я же говорю — на шельфе. У нас там база.

— Неплохо. Видел уже такое.

— Вы же к нам не суётесь.

— Ну, почему? Проплывали однажды над одной такой гирляндой. Отсеки просвечивались насквозь. Люди в них были похожи на рыб, попавших в сети. Но я скажу, после пыльных бурь на материке это не самый плохой плен.

— Такие пузыри хороши на мелководье, — заметила Аня.

— А у вас как это всё устроено?

— У нас гораздо глубже. Ну, что, ты с нами?

— Почему бы и нет, водолазка? Плавать я умею.

Перебегая от бугорка к бугорку, направились в сторону леса, вернее, того, что от него осталось.

Целый день топают среди обугленных рыжих сосен, не выпуская моря из вида. Стволы скрипят как мачты на тонущем корабле. Душно пахнет гарью. У Теплова провоняла потом гимнастерка, невыносимо чешется кожа и с трудом двигаются ноги. Но он старается держать темп. Аня семенит следом, без конца спотыкаясь о корни деревьев.

— А нельзя идти по берегу? — не выдерживает она.

— Будем бросаться в глаза. Особенно ты со своим прикидом.

— Да, кто нас увидит?

— Свора идёт по пятам.

Частокол внезапно обрывается. Внизу — лагуна. Аня валится на землю как сноп. Боец падает рядом, достаёт сигареты, оживает от затяжки.

На берегу темнеют домики, похожие на бытовки. Из труб безмятежно струится дым. На ветру трепещет красный крест.

Теплов дремлет на плешивом кресле, прижав колени к буржуйке. Потрескивают сучья, собранные в лесу.

— Эй, воин, штаны прожжёшь.

Открывает глаза. Водолазка собирает на стол. С лежака встаёт дед, седой как лунь.

— Вернулась, наконец. Ну, что, глухо?

— Никаких следов.

Седой смотрит на бойца.

— А это кто?

— Не бойся, он свой.

— Тогда надо выпить за встречу.

Аня лезет в буфет.

— Только пару капель.

— Капель чего?

— Ну, не чаю же. Чай на десерт.

Достаёт бутылку.

— Разливай.

— А этому?

— Ему тоже.

Теплов садится за стол. Поднимают стаканы. Седой произносит:

— За то, что мы ещё не гумус.

— Я в этом не уверен, ― говорит боец.

— Пока обратное не доказано, мы живы.

— Было бы, кому доказывать.

— Прежде всего, себе.

— И я знаю, как это сделать, ― подсаживается к Теплову Аня.

— Только не это, ― пугается боец. ― С детства терпеть не могу щекотки.

— Я вообще-то собиралась тебя ущипнуть, ― хохочет Анюта.

Кладёт на тарелки несколько обжаренных килек.

— Советский общепит.

Дед хмурится.

— Ума у вас много. А я всякого повидал. В разные века пожил. Общепит был, что надо.

Едят с аппетитом.

— Спасибо от имени флота, ― говорит старик. Целует Ане ручку. Достаёт рацию, хрипит отчаянным голосом:

— Маринка, приём.

Аня хватает его за подмышки и волоком тащит к лежаку. Боец подхватывает за ноги. Аккуратно укладывают. Седой отворачивается к стене.

— Кто такая Маринка? ― спрашивает Аню Теплов.

— Его дочь. Её унесло в море и с ней ещё уйму народа.

— Так, ты их искала?

— Ну, да. Ты никого не видел?

Помотал головой.

— А что сразу не спросила?

— Думала, ты меня грабанёшь, морда бандитская.

— Ну, извини, что не оправдал твоих страхов.

Он возвращается в кресло. Опять клюёт носом.

Входит крепыш.

— Хозяйка?

— Петя, я здесь, ― Аня выглядывает из-за шторы. Она чистит картошку, сидя на подоконнике.

— Другого места не нашла?

— Тебя высматривала.

Спрыгивает на пол. Он пытается её обнять. Шепчет:

— Адмирал дрыхнет?

Она отступает.

Конец ознакомительного фрагмента.