Собор Парижской Богоматери (адаптированный пересказ)

Виктор Мари Гюго, 2016

Серия мировой классики рассчитана на учащихся средних учебных заведений. Текст адаптирован под восприятие подростковой аудитории, особое внимание уделено динамичности повествования, скорости подачи информации, обучающим и воспитательным моментам. В книгу вошел самый известный роман классика французской литературы Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери».

14. Добрые души

Погожим воскресным сентябрьским утром 1466 года в деревянных яслях на паперти Собора Парижской Богоматери, куда обычно клали подкидышей, корчилось поразительно уродливое живое существо. Оно возбуждало нездоровое любопытство большой группы зрителей, столпившихся рядом.

Ближе остальных к яслям стояли четыре женщины в серых форменных платьях. Все четыре были вдовы, монахини Агнеса ла Герм, Жеанна де ла Тарм, Генриетта ла Готьер и Гошера ла Виолет.

— Что это такое, сестрица? — спросила Агнеса, глядя на странного подкидыша. — Неужели младенец?

— Близок конец света, если стали рождаться такие дети! — воскликнула Жеанна.

— Это обезьяна, — сказала Гошера.

— Это знамение, — покачала головой Генриетта.

— Ну и урод! По-моему, его следует бросить в воду или в огонь, — вставила Жеанна.

— Такого, наверное, никто не возьмет, — предположила Генриетта.

— Бедные кормилицы приюта для подкидышей! — воскликнула Агнеса. — Ведь им придется кормить это маленькое чудовище! Я предпочла бы дать грудь вампиру.

— Как вы наивны, сестра Агнеса! — с издевкой возразила Жеанна. — Маленькому уроду уже года четыре, не меньше! Зачем ему ваша грудь? Ему бы сейчас кусок жаркого с подливкой!

Маленькое чудовище напоминало угловатый, подвижный комочек, втиснутый в холщовый мешок. Снаружи торчала на удивление безобразная голова с копной рыжих волос, одним глазом и перекошенным ртом. Из глаза урода текли слезы, рот кривился в истошном крике, зубы впивались в грубую ткань, а тело извивалось в мешке.

Толпа потрясенных зрителей все росла и росла. Среди них появилась красавица Алоиза де Гонделорье, богатая и еще довольно молодая женщина. Она держала за руку очаровательную светловолосую девочку лет шести — свою единственную дочь Флер-де-Лис. Девочка, разодетая в шелк и бархат, водя хорошеньким пальчиком по прибитой к яслям доске, с трудом разобрала на ней надпись «Подкидыши».

— Я думала, сюда кладут только детей! — проговорила госпожа Гонделорье и отвернулась с нескрываемым отвращением.

Впрочем, прежде, чем отойти от паперти, молодая дама бросила в чашу для пожертвований серебряный флорин, мелодично звякнувший среди медных монет.

Минуту спустя возле собора показался Робер Мистриколь, королевский нотариус.

— Господин нотариус! — обратилась к нему Гошера. — Как вы думаете, что предвещает этот подкидыш?

— Величайшие бедствия, — ответил Мистриколь, не задумываясь.

— Было бы гораздо лучше, — воскликнула Жеанна, — если бы этого маленького колдуна бросили не в ясли, а на вязанку хвороста.

— Отродье дьявола, — заключила Агнеса. — Такого нельзя оставлять в живых. Он никому не нужен.

К рассуждениям монахинь уже несколько минут прислушивался стоявший поодаль молодой священник. У него был высокий лоб, задумчивый взгляд и суровое выражение лица. Он молча прошел сквозь толпу, взглянул на подкидыша и простер над ним руку.

— Я усыновляю этого ребенка, — сказал священник, поднял маленького уродца на руки и завернул в свою сутану.

Присутствующие проводили его недоумевающими взглядами.

— Кто это? — спросил нотариус.

— Клод Фролло, — ответили ему. — Служит в Соборе Парижской Богоматери.

— Я вам давно говорю, сестра, этот молодой священник — чернокнижник, — прошептала Генриетта, наклонившись к уху Агнесы.