Заказник «Кирзинский». Часть 2

Виктор Мазоха

Уважаемый читатель, в первой книге ты познакомился с буднями государственного федерального заказника «Кирзинский». В ней рассказывалось о некоторых основных видах охотничьих животных. Но фауна этого уникального уголка природы не ограничивается зверями. В нем обитает большое количество крупных и мелких птиц на различных водоемах и в обширных тростниковых займищах вдоль побережья оз. Чаны. Тебя ждет увлекательное знакомство с пернатыми обитателями заказника.

Мы еще поживем, Журавка!

Устав от погони, Журавка, тяжело дыша, остановился на стерне и с тоскою взглянул на небо. Там, в голубой выси, под серебристо-ватными облаками, неугомонно перекликаясь между собой, летела стая его сородичей.

«Я здесь!… я здесь!… — забыв о своих преследователях, отчаянно и тоскливо закурлыкал он. — Не бросайте меня! Возьмите с собой!

Но птицам, похоже, не было никакого дела до топчущегося на скошенных хлебах длинного собрата. Ведомые сильным и опытным вожаком, они готовились к отлету в теплые края, и шумно обсуждали между собой предстоящий нелегкий путь на чужбину.

«Я здесь! — подняв остроносую голову, сколько было сил в его измученном теле, крикнул он в небо. — Я здесь! Мне страшно одному…»

Стая на время замолкла. Вожак встревожился, услышав голос сородича со жнивья, чуть замедлил ход. Тут же накренился вправо, повел команду на снижение. Опустив голову, что—то ответил товарищу. Журавка не понял, что ему сказал предводитель стаи, но обрадовался. Его все-таки услышали, значит, не оставят одного.

Затаив дыхание, он наблюдал за грациозным полетом своей стаи. Скоро он не будет один. Здесь все его друзья. Но вдруг стройный косяк стремительно и резко потянулся вверх — к облакам. Вожак, заметив внизу что-то большое и черное, не мог рисковать всей стаей из—за одного отбившегося журавля.

Надежда, которая появилась у Журавки, улетала вслед за птицами и облаками, гонимыми осенним ветром. Хотя, на что он, раненный и обессиленный, мог надеяться?

Провожая птиц грустным взглядом, ему хотелось закричать: «Куда же вы?! А как же я?» Но уже не было на это ни сил, ни времени: он увидел своих преследователей. Это были те злобные люди, что недавно, на черном джипе, подкараулили его на поле… Смертельный страх, перемешанный усталостью, кровью и болью, охватил птицу.

Журавка попытался взлететь, но не позволила рана в правом крыле — оно так и осталось недвижимым. Тогда он побежал по стерне в сторону леса, превозмогая усталость и ноющую боль. Боль не могла заглушить жажду жизни. Ничто не сравнимо с ней: ни горечь утрат, ни безнадега… Пусть, какая она ни есть — долгая или короткая, полная мучений или радостных минут, — но еще хотя бы глоток ее… Какое это счастье — видеть голубое небо, багряный лес!

Машина преградила ему путь. Он повернул обратно, стремясь укрыться в другом березовом колке. Но машина вновь оказалась на его пути. И так повторялось несколько раз. Черная, неуклюжая на вид, глыба железа и стекла, всегда оказывалась быстрее и проворнее Журавки, отрезая ему спасительный путь к лесу.

Не чувствуя больше ни страха, ни усталости, Журавка упал на стерню, из глаза выкатилась слеза. Откуда-то издалека ему послышался нежный голос матери: «Все будет хорошо, сынок. Ты бился за жизнь достойно…

Впадая в забытье, он вдруг отчетливо услышал рядом с собой страшный, связанный с болью и страданиями голос человека. Он еще не видел своего врага, но дыхание смерти, которое исходило от него, Журавка ощущал каждой клеточкой своего организма.

— Выдохся, наконец! — довольно процедил, сверкая маленькими хищными глазами, водитель джипа. — Живучим, оказался, падла. — Обращаясь к своему бородатому напарнику, стоящему у машины, гневно добавил: — Ты чего телишься?

— А что надо?

— Что надо? Будем добивать.

— Как добивать?

— Давай, «Борода», шевелись! Ружье бери, а то он, чего доброго, в лес удерет.

— Да куда он удерет… — ответил бородатый, и, взяв неохотой свою «вертикалку», подошел к товарищу.

…«Надо бежать… Надо бежать…» — инстинкт подсказывал журавлю план действий, но его уже окружали люди, все плотнее сжимая кольцо, из которого не выбраться. И тогда, собрав последние силы, он, полными злобы и ненависти глазами, пошел навстречу своему врагу — тому, кто держал в руках смертоносное железо.

Рис. 5. Журавка и браконьер.

Бородатый, почти не целясь, выстрелил в птицу. Страшная «волна» подняла Журавку вверх: на миг он снова взлетел — как бывало раньше — просто и легко.

— Ха-ха! — засмеялся водитель джипа, доставая мешок из багажника. — Он еще летает. Это был твой последний полет, голубчик. Клади, «Борода» этого летуна в мешок, да ехать надо. И так сколько времени из-за него потратили.

Бородатый человек подошел к птице, но не успел он дотронуться до журавля, как услышал за спиной:

— Стоять! Охотнадзор!

Долговязый охотник тоже опешил, увидев, словно из—под земли появившихся егерей заказника.

***

Птица лежала в салоне патрульного «Уазика» рядом со мной. Я невольно посмотрел на ее глаза — они еще светились жизнью — и тяжело вздохнул. Бородатый сидел, потупившись, и молчал. Его напарник, напротив, казался спокойным, много говорил, пытаясь внушить егерям, что они здесь абсолютно не причем.

— Едем, смотрим — бегает подранок… Что ж, ему мучиться что ли?

— Да, жаль подранков, — согласился я, — только убивать не имели права. Надо было поймать птицу, выходить, отпустить на волю…

Долговязый усмехнулся.

— Ненавижу браконьеров, — продолжал я наставлять горе-охотников. — Им все равно, в кого стрелять. Да и вообще, охотиться не люблю.

Бородатый все так же молчал. О чем он думал? Может, о том, зачем ему сыто, и вроде как, праведно живущему, далась вся эта стрельба?… Заказник… А если все всплывет? Да и роль ему пришлось исполнять не совсем приятную. Каждый, мало-мальски уважающий себя охотник, презирает убийство. Убийство и охота — вещи разные. Добивать — это не добывать дичь. Здесь нужно упорство. И сноровка, и труд. Но главное при этом — соперничество на равных. Хитрость человека должны противостоять хитрости зверя. Оружие — быстрым ногам… Ну, какая это охота: загнать почти домашних лося или косулю в заказнике на скоростном снегоходе, а уж тем более, добить раненое животное?

— Зачем надо было его добивать, — словно в подтверждение моим мыслям, наконец, сокрушенно произнес бородатый. Но эти слова не были словами раскаяния. — Пусть бы лучше лисички кушали… И нам бы не было проблем.

Мы подъезжали к базе.

Стояла поистине золотая осень. Начало сентября. Березовые колки в лучах раннего солнца радовали взор разноцветной листвой, и, казалось, совсем не торопились расставаться с новым одеянием. С востока и севера шли стаи птиц: гуси, журавли, утки готовились к отлету в теплые края.

Я думал о том, почему так жестока природа: кто-то кого-то обязательно должен убить, чтобы жить самому, дать жизнь потомству и радоваться вот этому солнечному и светлому дню. И как безутешно сознавать, что ты ничего не можешь изменить в сотворенной самим Создателем Вселенной… Разве не прекрасно было бы, если бы все жили в мире и согласии? Моя душа трепещет от восторга и радости, когда я вижу птиц, прилетающих с дальних стран на родину. А кто-то испытывает те же чувства, держа на «мушке» будущую жертву… И ведь очень часто не голод движет такими людьми… Это какая-то пародия на нашего древнего предка. Нечто вроде атавизма охотника.

Прибыв на базу, составили на браконьеров протокол. Они наотрез отказались взять себе добытого ими журавля. Я отнес птицу к забору и положил в тень.

Когда задержанные были отпущены, стали решать, что делать с журавлем. Было бы лучше всего сдать мясо в школу или детский сад, но из-за раздутой кампании по борьбе с птичьим гриппом, этого сделать не представлялось возможным.

— Принеси-ка его сюда, — попросил меня охотовед, — посмотрим тщательно ранения, в суде сей факт может пригодиться.

Я вышел из дома. Сентябрьский день, хоть теплый и солнечный, все же отдавал чем-то леденящим. Взглянув на голубую гладь озера, что раскрывалась сразу за оградой, подошел к тому месту, где должен был лежать журавль, но его не увидел.

— Где же он? — недоумевал я, осматривая примятую траву. — Вот, чудеса!

И тут меня осенило: может, утащил лисенок — частый гость, живущий неподалеку? Хотя средь бела дня он вряд ли бы решился на такую большую кражу…

Я стал тщательно осматривать каждый куст. Все было тщетно. В поисках птицы я подошел к углу длинного забора, где лежали напиленные на зиму чурки, заметил забившегося в расщелину журавля, который, испуганно моргая глазами, жалобно постанывал.

— Да ты живой еще!? — воскликнул я, чувствуя, как сжимается мое сердце. — Тебя что, повторно ранили? Ну и охотники — с двух метров попасть не могут!

Подранок сжался и, втянув голову, попытался сильнее забиться в расщелину.

— Не бойся, дружище, — стал успокаивать его. — Мы еще с тобой поживем!

Взяв осторожно птицу, я понес Журавку в дом.

***

Серый журавль. Сравнительно недавно был обычной, а местами даже многочисленной гнездящейся птицей Барабы. Крупные табуны серых журавлей, вылетая на поля, производили там настоящие опустошения. Однако последние десятилетия численность их стала быстро и повсеместно сокращаться. В Барабинской лесостепи это, прежде всего, сокращение пригодных для его гнездования площадей.

Серый журавль — обитатель обширных заболоченных и густо заросших низин, озер с громадными тростниковыми займищами, моховых болот. Однако на территории заказника и сейчас все еще имеется достаточное количество мест, пригодных для его обитания.

По данным егерских учетов, осенняя численность серого журавля в 1963—1966 гг. в заказнике составляла 2,5—3,5 тыс. особей.

Основные места концентрации данного вида приурочены к обширным осоково-сфагновым болотам, окружающим Щучинскую систему озер. Селятся они и по отногам оз. Чаны, в районе озер Малый и Большой Илган. Характеризуя условия обитания вида, следует отметить еще одно обстоятельство — болота Щучинского займища служат не только местом гнездования и концентрации выводков серого журавля, они являются местом, где «летует» — держится значительное число птиц, не участвующих в размножении.

Осенняя численность поголовья журавлей, обитающих в заказнике, в 1978 году составляла 400—430 особей (а с учетом не гнездящихся птиц — 500—550 особей). В период осенней миграции их собиралось здесь 2,5—3,0 тысячи, а в ноябре егеря наблюдали табун, в котором было свыше 7000 журавлей, то есть данное поголовье превышало аборигенное в 20 раз.

Последние годы в заказнике ежегодно гнездится не менее 250 пар журавлей. Не испытывая особого преследования со стороны человека, осенью 2005 года на откорм собиралось не менее 3 тысяч птиц, Гнездам и нелетным молодым могут наносить некоторый вред четвероногие хищники, в частности лисица, а также собаки. Из пернатых хищников у журавля врагов практически нет.

В настоящее время состояние численности не вызывает опасений.

Серая цапля

Крупная птица серого цвета с белой шеей и грудью, имеет за затылком черный хохолок.

Рис. 6. Цапля в полете

Одиночные птицы, пары и группы из 3—5 особей встречаются на территории заказника в гнездовое время. Гнездовых колоний здесь не образует. Отдельные пары, возможно, гнездятся по водоемам займища Щучьи Озера, но численность ее всюду низка — так отмечается в отчетах деятельности заказника в конце семидесятых годов прошлого столетия — более вероятно, что птицы используют водоемы «Кирзинского» для кормежки. Чаще встречается серая цапля по побережью, заливам и особенно островам озера Чаны. Скопления птиц встречались в августе-сентябре на островах Колпачок, Амелькина Грива, Шулдиков, Тюрин.

Рис. 7. Цапля на озере Чаны.

Крупная колония, насчитывающая 200 пар, известна только на острове Бекарев — в 30 км к югу за пределами заказника.

В летнее время на территории заказника держится порядка 30—50 птиц, осенью их число увеличивается за счет мигрирующих особей до 100 птиц.

В связи с повсеместным сокращением численности в Барабе вид заслуживает всемерной охраны в период гнездования и на пролете.

Последние годы картина не претерпела резких изменений. Серая цапля встречалась на ряде водоемов заказника, объективных данных о состоянии ее численности в 2008—2010 годах нет.