В неожиданном рейсе

Виктор Красильников, 2019

Воспоминания присущи каждому человеку. У тех, кто ходил по морям, они особенные. Во-первых, всё на противопоставлении: стихия и люди. Во-вторых, человеческие отношения в стальных скорлупках на кажущихся бездонными хлябях. В-третьих, неизбежные приключения на море и берегу, обострённость чувств, когда ты, наконец, вступил на землю. Со всем таким и знакомит эта книга. От автора остаётся пожелать читателям, хоть немного сопереживать за её героев. Они, ей Богу, достойны.

Полковник, самбо и макаров

Кому, кому, а Витьке всегда доставалось с лихвой по первое число. Отнюдь не потому, что скромён и нещадными наперёд запуган. По бойкости своей нёс пацан чувствительные потери. Начиная от шкодилок первоклашки, всё усугубительней вменялась ему дерзость проступков.

Надо ль говорить: здорово тем самым утяжелил пионерскую жизнь. Ведь главное качество в ней быть примерным болванчиком. Схоже с сообщающимися сосудами, подпортил так стервец бытие ближним.

В свою очередь и те не затягивали расчётец ремнёвой и прочей благодарностью.

Подростковые загибулины Витькиных непрух как могли исправляли училки. На показ сердитыми, пропалывали Марьи Ивановны разные чертополохи, вылезшие подурить за компанию.

Пустяки какие — коленца переходного возраста. Если не Пушкиным, значит Павкой Корчагиным все к седьмому классу выправятся. На то она и советская(!) школа.

Сами, ни чем не балованные педагогини, утешались лишь родненькими цветочками по весне. В деревянном Архангельске золотисто-нахальные головки мать-и-мачехи приветно торчали из свободной землицы и в половинку детского тапка. Будто просят (теперь уж в памяти заставших) простоте своей улыбнуться.

Многочисленные раскидистые тополя, берёзки, жёлтые акации выбирали местечки куда просторней. В тихих двориках лучшие пяточки у сараек и вдоль заборчиков — для них, любимых. Посаженные по плану, тянулись в длину некоторых улиц дрёмными провинциальными аллеями. Городской воздух одинаково свеж — что на набережную, что на Костромской выйди. Попутно, что ль, хотел заманифестить: «Вон он я! Жив покамест!»

Редкие машины воспринимались важными механическими особями. Пусть катившиеся кой-как по булыжным, деревянным и вовсе затруднительным к обозванию дорогам. Развлечением зевак являлись внезапные остановки. Подкинет тогда баба-шофер крошечных поленцев в хитрую генераторную печку и дальше трогает ручного монстра.

Конец ознакомительного фрагмента.