Факты минувшего дня глазами советского инженера

Виктор Котомкин, 2020

Книга основана на воспоминаниях международного эксперта в сфере энергетической эффективности Котомкина Виктора Николаевича. До 1998 года он работал главным теплотехником объединения «Апатит», крупнейшего в Европе горно-обогатительного предприятия. В книге показан не простой процесс становления инженера. Ликвидация аварийных ситуаций требовала высокого профессионализма и умения принимать ответственные нестандартные решения. В книге уделено внимание особенностям работы советского инженера и описанию непростых событий, связанных с распадом СССР. Занявшись вопросами энергетической эффективности, Виктор Николаевич разрабатывал проекты с ведущими европейскими экспертами. Став одним из основателей Сотрудничества между Россией и Норвегией в этой сфере, работал в норвежской ENSI-International. Многократно посещал предприятия Северной Европы и описал их отличие от российских предприятий. Многие годы Виктор Николаевич был экспертом-консультантом европейских инвестиционных организаций.

Крайний Север, производственное объединение «Апатит»

Мои представления о Крайнем Севере оказались далёкими от действительности. Стремясь туда, я полагал, что отработаю три года, заработаю денег и вернусь в среднюю полосу. Забегая вперёд, сообщаю, что на Севере мне случилось задержаться на долгие тридцать лет. Оказалось, что большую зарплату можно было заработать не сразу. Сначала зарплата увеличивалась только на районный коэффициент, а северные надбавки начислялись постепенно, по 10 процентов каждые полгода работы на Севере. Поэтому, только через три года появилась существенная надбавка к зарплате, а полностью северные надбавки в размере 80 % стали выплачивать только через пять лет. К тому же, стоимость проживания на Севере всё-таки была выше, а за длительные отпуска, продолжительностью почти два месяца, тратилось всё, что удавалось скопить за год. В любом случае, в материальном плане мы не знали никаких проблем, имели возможность каждое лето ездить на море. И, в общем-то, жили гораздо обеспеченнее, чем в средней полосе России. Но, не это оказалось основной причиной «прикипания» к Северу. С самого начала я занимался интересной инженерной деятельностью на огромном энергоёмком предприятии и полюбил свою работу. У нас было жильё и продолжительный отпуск в летнее время. С продовольствием тоже было значительно лучше, чем в Шуе. Особенно с рыбой и морепродуктами. Сам Кировск и северная природа нам очень понравились. Поэтому мыслей об отъезде даже не возникало.

Итак, в феврале 1974 года я прибыл в Заполярье. Меня любезно приняла Зоя Степановна, тёща брата. Кировск поразил меня красотой, уютной компактностью, обилием снега и, как ни странно, отсутствием морозов. Я ждал, когда они наступят, но зима была мягкой. Снега было так много, что на перекрёстках дорожные знаки были на уровне колена, а с тротуаров не видно машин из-за двухметровых сугробов. Город находится в окружении Хибинского горного массива. Ближайшая гора называется Айкуайвенчорр, что в вольном переводе с саамского языка означает «Спящая красавица». Полярная ночь уже закончилась, и большого отличия от погоды в средней полосе я сначала не заметил. Со всеми особенностями Крайнего Севера я ознакомился позже. В один из первых вечеров моего пребывания в Кировске, я увидел из окна, что напротив загорелся старый двухэтажный деревянный дом. К моему удивлению это наблюдало много людей, а пожарные стояли в сторонке. На другой день я узнал, что среди присутствующих на пожаре были руководители города и комбината «Апатит». Оказалось, это было торжественное сжигание последнего барака в городе, очень значимое событие для коренных жителей. Они прощались с не благоустроенностью, многие из них прожили значительную часть своей жизни в таких бараках, а теперь получили просторные квартиры с полным комфортом. Самый последний жилой барак был сожжён через два года в соседнем посёлке Кукисвумчорр. Один из старых домов там сохранили как исторический музей и как дом С. М. Кирова. Кстати, многие Кировчане с теплотой вспоминали жизнь в этих бараках, представлявших собой коммунальное жильё без удобств. Они почти сроднились с соседями, помогали друг другу, вместе горевали и устраивали общие праздники.

Весна долго не приходила. Но, день становился очень продолжительным, а небесные краски, отличные от средней полосы, трудно передать словами. Лёгкие облачка подкрашивались всеми цветами радуги. Кировск оказался очень спортивным городом, в первую очередь по зимним видам спорта. Я сразу же купил лыжи и с удовольствием катался по трассе, начинавшейся в парке и переходящей в лес. Кировск дал стране много известных спортсменов и был местом многих всесоюзных и международных соревнований, особенно в весенний период. С середины марта на спортивных комплексах горы Айкуайвенчорр проводились всесоюзные и международные соревнования по прыжкам с трамплина, лыжному двоеборью и слалому. В конце марта проводился «Праздник Севера», а в конце апреля «Хибинская весна». Все звёзды зимних видов спорта были в Кировске. Здесь в 1971 году был выстроен 90-метровый трамплин, самый большой в СССР в те годы. Знаменитые прыгуны с трамплина, чемпионы мира Владимир Белоусов и Гарий Напалков, Коба Цакадзе, завершали свою карьеру на соревнованиях в Кировске. Чемпионы страны, мира и олимпиад по лыжным гонкам, приезжали в соседние Апатиты на Гонку звёзд. Когда сошёл снег, я увидел, что горы обрамляют не только Кировск, но и прилегающие к Кировску озера, Большой Вудъявр и Верхнее. Весенние месяцы оказались зимними. Наступление лета было необычным. В начале июня резко наступила жара, распустились рябины, а под ними ещё лежали приличные сугробы. Вскоре начался полярный день. Глубокой «ночью» было так же светло, как в дневное время. Только солнце пряталось за Хибинами. Странно было слышать с улицы детские голоса часа в три «ночи». В лесах и на горах обнаружилось много ягод и грибов. Чтобы дойти до грибных мест от дома, достаточно было потратить минут 20–30. Нас с женой удивило то, что за грибами ходили днём и вечером. В средней полосе, грибники, как правило, отправлялись в лес рано утром. На Севере время суток на сбор грибов никак не влияло. Особенно интересно было собирать грибы на горах. Там они росли выше стелящихся под ними арктических карликовых берёзок. Красные шляпки подосиновиков были видны метров за тридцать. Некоторые грибы, стояли уже наполовину высушенными, но не повреждёнными червями. Никакие грибные вредители там не приживались. Но, благостное впечатление от пребывания на освещённом солнцем склоне, внезапно было изменено. Хибины показали, что это горы, пребывание в которых может быть небезопасным. Неожиданно из-за макушки горы выплыло облако и опустилось на наш склон. Сразу же потемнело, и нас окружил такой туман, что не видно было собственной вытянутой руки. Двигаться с места было опасно. Спускаться можно было только по протоптанным тропам. В густом тумане это сделать было невозможно. Мы были вынуждены ждать рассеивания тумана и только затем двинуться в обратную дорогу. Солнышко опять ярко светило и вид с горы был прекрасен. Кировск очень компактный город, всё было в десятиминутной близости, даже горы. Вид на Кировск и Хибинские горы.

Северная осень также отличалась от осени средней полосы. В конце августа появился первый снег, и сразу же начался отопительный сезон. Хибинские горы каждый день меняли краски. Снизу всё было зелёным, выше доминировали жёлтые цвета разных оттенков, постепенно переходя в разнообразие красных цветов. Вершины были покрыты белым снегом. С каждым днём становилось всё больше белого, и всё меньше зелёного цвета. Осень пролетела также быстро, как и весна. Октябрь был уже вполне зимним месяцем. А вскоре и наступившая зима показала все северные особенности. День стал быстро убывать. В декабре наступила полярная ночь, продолжавшаяся две недели. Но, тёмный период был значительно продолжительнее, поскольку до и после начала полярной ночи солнце поднималось над горизонтом всего на несколько минут. А в условиях частой низкой облачности его проявление вообще не ощущалось. Но, зато, в ясные морозные ночи и дни можно было наблюдать чисто северные уникальные явления. Это не забываемые северные сияния в тёмные времена суток и яркие гало в солнечные дни. В Кировске всегда было очень много снега, иногда доходило до того, что всё пространство между домами вместе с подъездной дорогой переметало так, что снег лежал прямо под окнами противоположных зданий, а чтобы выйти из дома, нужно было откапывать двери снаружи. Вся техника трудилась на главных дорогах, чтобы не парализовать жизнь в городе. Зимой в Кировск регулярно врываются штормовые ветры. В такие дни в Кировске, чтобы выйти из дворов на улицу, люди собираются в кучки, чтобы уловив ослабление встречного порыва, проскочить между домами. В одиночку сложно было преодолеть напор ветра. Опасно в это время подходить к перекрёсткам. Из-за огромных сугробов водители не видят пешеходов. А тех мощными порывами ветра может буквально выбросить на дорогу. Занесённый снегом тротуар, так отшлифовывается ветром, что невозможно притормозить перед дорогой. Улицы и дороги во время снежных бурь быстро переметает снегом. Движение транспорта между населёнными пунктами периодически прекращалось. Такие ситуации возникают и в настоящее время. Во время снежной пурги рабочие, возвращаясь с рудников, вынуждены идти впереди автобусов, нащупывая дорогу. С этим периодически сталкивался мой брат, работавший на Саамском карьере. В самых критических условиях работал Центральный рудник, расположенный на плато Расвумчорр, на высоте 1050 м над уровнем моря.

В Кировске и Апатитах очень популярны лыжный спорт, да и просто лыжные прогулки. Но, в отличие от средней полосы, они имеют свои отличительные особенности. В период с конца ноября до февраля продолжительность дня меньше трёх часов. Но, из-за облачной погоды солнце может долго не появляться над городом. А с 15 по 28 декабря стоит полярная ночь. В этот период лыжные прогулки возможны в очень ограниченный промежуток времени или под яркой луной. Это возможно и с фонариком. Зато в апреле может стоять замечательная солнечная погода. Весной многие лыжники, и горнолыжники стараются позагорать под первыми солнечными лучами. Лыжный сезон в Апатитах я заканчивал в первой декаде мая. Снега в лесу было ещё очень много. А горнолыжный сезон в Кировске обычно продолжался ещё дольше. Известный бард Юрий Визбор часто бывал в Кировске. О первопроходцах, готовящих строительство Центрального рудника, он сочинил песню «На плато Расвумчорр не приходит весна». Несколько слов из этой песни: «На плато Расвумчорр не приходит весна, На плато Расвумчорр все снега да снега, Все зима да зима, все ветров кутерьма, Восемнадцать ребят, три недели пурга. Мы сидим за столом, курим крепкий табак. Через час вылезать нам на крышу Хибин. И ломиться сквозь вой, продираться сквозь мрак, Головой упираясь в проклятье пурги… Мой милейший механик, начальник дорог. Через час ему биться с плато Расвумчорр, По дороге идя впереди тракторов. Потому что дорога несчастий полна, И бульдозеру нужно мужское плечо, Потому что сюда не приходит весна — На затылок Хибин, на плато Расвумчорр». Визбор нисколько не преувеличивал. На плато Расвумчорр настоящая арктическая тундра. Почти 100 дней в году бушуют штормовые ветры, а снег, едва стаяв в июле, в сентябре вновь покрывает камни. После первого посещения плато Расвумчорр в 1960 году, в период строительства там Центрального рудника, Визбор записал, что «на плато отмечают пять состояний погоды: «Хорошо» — погода, которой не бывает на плато Расвумчорр. «Дует» — погода, которая всегда на плато. Москвич сказал бы: «Ужасная пурга». «Малая пурга» — многие такой погоды вообще не могут представить. Можно, раскинув руки, лечь на ветер, все работают. «Большая пурга» — прекращаются почти все работы, крепится всё. Вездеходы с трудом прорываются на плато. Снизу, из города, непрерывно звонят жёны и начальство. «Капитальная пурга» — плато полностью отрезано от существующего где-то мира». В Кировске погода обычно была мягче, чем на плато. Первые три состояния, описанные Визбором, бывали чаще. Но, и последние два, отмечались в Кировске довольно регулярно. Со временем к руднику сделали отличную дорогу, по которой могли подниматься многотонные самосвалы. Но, и её часто переметало так, что снегоочистительная техника, пробивающая дорогу после окончания стихии, первоначально ездила над крышами занесённых «магирусов», специальных автобусов, которые использовались для перевозки людей. Однажды, в середине мая, я возил на Центральный рудник иностранных партнёров. Внизу уже было достаточно тепло, люди ходили в плащах. Но в горах ещё было много снега. Вдоль дороги, ведущей на плато Расвумчорр, вертикальной стеной стояли высоченные сугробы, срезанные бульдозерами при её зачистке. На одном из «тёщиных языков» этой дороги мы сфотографировались. Высота сугроба превышала человеческий рост в 3–4 раза. Ниже несколько типичных картинок из жизни заполярного Кировска.

Конец марта. Обычная весенняя метель и борьба с заносами по её окончании.

Северное сияние над Кировском и «дневная» лыжная прогулка в парке полярной ночью.

Вкратце расскажу об освоении Хибин, истории Кировска и комбината «Апатит», замечательного предприятия, на котором мне довелось работать четверть века. Здесь я нашёл именно то, к чему стремился ещё в институте, и здесь я стал настоящим инженером.

История освоения Хибин. Кировск, комбинат «Апатит»

Учёные и геологи в Хибинах побывали впервые в конце 19 века. Раньше в этих далёких северных краях бродили только саамы и геологи. Однако полноценное изучение природных богатств развернулось только в 1920 году, после Великой Октябрьской Социалистической Революции и окончания иностранной военной интервенции на севере России. Но, уже в ноябре 1926 года геологи добыли первую партию апатитовой руды и в апреле 1927 года отправили её для исследований на «большую землю». Первую руду из Хибинских недр отправляли в мешках на оленьих повозках. В 1928 году началась активная промышленная разведка и разработка месторождений. В апреле 1929 года утвердили первый пятилетний план строительства социализма. В этом же году началось освоение богатейших залежей апатито-нефелиновых руд, открытых геологами. Началось строительство Хибинской Сверхударной стройки № 1 и закладка заполярного города Хибиногорска. Создание апатитовой промышленности в Хибинах тесно связано с именем деятеля Коммунистической партии и Советского государства С. М. Кирова. Именно он инициировал и руководил строительством, лично отобрал и направил триста ленинградских коммунистов, сам бывал в Хибинах и заслужил уважение людей. После его смерти город Хибиногорск был назван Кировском. О развитии апатитовой промышленности в Хибинах написано множество научных работ, книг, очерков и рассказов. Открытие хибинских апатитов произвело полный переворот в туковой промышленности СССР. Хибины дали возможность увеличить производство суперфосфата, значительно улучшив его качество, освободили страну от импорта марокканских фосфоритов и даже обеспечили его поставку на экспорт. Апатит по праву называли «хлебным камнем». И, как говорили, одна тонна апатита в поле — это две-три тонны хлеба. Освоение Хибин было такой же важной для страны новостройкой, как Днепрогэс, Магнитка и другие легендарные стройки первых пятилеток. Непосредственно вопросами планирования строительства, обеспечением её людскими и материальными ресурсами, а так же контролем исполнения, занимался Госплан СССР. Из Ленинграда и ряда областей Северо-Запада России по призыву партийной и комсомольской организаций ехали тысячи рабочих. Сотни специалистов прибыли из Ленинграда. Помимо этого, в Хибины эшелонами привозили бывших кулаков и нетрудовых элементов из русских, белорусских и украинских деревень. Многие пострадали несправедливо, но нужно было начинать жить в изменившихся обстоятельствах. В задачу коммунистов было втянуть их в производственную и общественную жизнь и перевоспитать.

В фильме «Лавина» так сняли освоителей Хибин. Работают заключённые, справа — конвой.

На строительстве апатитовой промышленности использовали и труд заключённых. В июне 1929 года в Хибинах создали 6-е отделение Соловецкого Лагеря Особого Назначения. Заключённые СЛОНа в основном были заняты на строительстве грунтовых и железных дорог. Они построили Хибиногорский тракт от железнодорожного разъезда Белый и за 80 дней проложили железнодорожную ветку протяжённостью 16 км. Через 7 месяцев после начала строительства открылось движение на 29-километровом пути. Вся механизация сводилась к тачке, лопате, лому и кирке. В январе 1930 года в Хибинах жило всего 200 человек, а в декабре 1931 года уже 49000 человек. Невероятный прирост всего за два года. Строительство комбината началось несколько раньше строительства жилых зданий. Первые переселенцы начинали строить рудник, ещё проживая в палатках, а некоторые и совсем под открытым небом. Но, уже в 1929 году они добыли первые 1500 тонн руды. В ноябре 1929 года был создан трест «Апатит», который обеспечил строительство промышленных объектов и объектов жилищно-социального назначения. В 1930 году весь транспорт состоял из 300 лошадей, 200 оленей, 10 тракторов и 16 грузовиков. Условия для первопроходцев были жесточайшие, и не только погодные. Жилищное строительство отставало от возведения промышленных объектов. Действовал житейский принцип: «Где работаешь, там и живёшь». Горняки устраивались в помещениях рудника, медики в здравпунктах, управленцы в конторах. Первый управляющий трестом «Апатит» В. И. Кондриков работал в напряжённейшем режиме, спать удавалось не более 3–4 часов в сутки. Днём люди работали на производстве, ночью строили своё жильё. Проектирование обогатительной фабрики «АНОФ-1», начавшееся в 1929 году, в рекордные сроки выполнил Ленинградский институт «Механобр». Одновременно с сооружением апатитово-нефелиновой фабрики велось строительство транспортных магистралей, тепловой электростанции и бани. Летом 1930 года на берегу озера Большой Вудъявр начали копать котлованы под фундаменты фабрики и теплоэлектростанции. А уже в мае 1931 года начала работать первая турбина. Фабрика начала работать в сентябре 1931 года. 19 июля 1930 года была основана научная Хибинская горная станция АН СССР «Тиэтта». В 1934 году станция была преобразована в Кольскую научно-исследовательскую базу АН СССР имени С. М. Кирова. А в 1949 году на их базе был создан Кольский филиал АН СССР, сыгравший большую роль в освоении Севера. В 1932 году было введено 30 тысяч квадратных метров жилья, 9 школ, техникум, кинотеатр, больница и другие сооружения. Эти достижения были сделаны в труднейших условиях.

Климат в Хибинах очень суровый. В среднем, метели бушуют 190 дней в году. Сильнейшие порывы ветра достигают 48, а на вершинах гор 65 метров в секунду. Во время штормовых ветров срывало крыши с некоторых домов, заваливало снегом дороги, прекращая движение транспорта. Так после очередного урагана зимой 1932 года было снесено 149 крыш, выбит ряд окон и сорвано множество дверей. Помимо штормовых ветров проблемы доставляли большое количество снега, резкие перепады температуры и влажности. В 1930 году были построены первые деревянные дома. Огромную опасность доставляли большие массивы снега не только в горах, но и для объектов, расположенных у их подножья. В 1935 году лавина бесшумно перевалила через железную дорогу и до основания разрушила два жилых барака. Третий барак почти уцелел, остался без одной стены. Частично пострадали ещё три дома, которые были до половины засыпаны снегом. Местами снег пробил окна и попал внутрь. Объём лавины составил 57 тысяч кубометров. Под снежными завалами в ту ночь оказалось 239 человек. Посёлок был лишён электричества и связи, расчистка завалов происходила силами жильцов уцелевших бараков. 89 человек спасти не удалось. После этой лавины в 1936 году на горе Юкспорр открылась первая в мире горно-лавинная станция, которая разработала первую методику прогнозирования лавин на основе метеорологических данных. Гибли люди и на строительстве объектов, и от не налаженного быта. В первое время ни на стройках, ни в местах проживания не было даже туалетов, что сразу же проявило себя в летнее время. Довольно большое количество людей погибло во время массовых эпидемий 1931–1933 годов. Лавины сходят в Хибинах регулярно, иногда по прежнему гибнут люди. Но, теперь чаще их инициирует и контролирует противолавинная служба.

С огромным трудом, усилием многих людей с этими трудностями удалось справиться и построить красавец город с каменными домами, как говорили старожилы. Проектированием городской застройки занимались проектные организации Ленинграда. Строительство промышленных объектов и населённых пунктов усилиями огромного количества людей продолжалось и в последующие годы, вплоть до развала СССР. В городе сначала появились кирпичные здания, а позже стали массово строиться панельные дома. Кировск со временем превратился в современный благоустроенный город, так же, как и прилегающие посёлки. Строились и осваивались новые горизонты на Кировском руднике.

Производительность «АНОФ-1» к концу 50-х годов приблизилась к 4 миллионам тонн апатитового концентрата в год. За освоением Хибин и героическим трудом северян следила вся страна. Летом 1959 года Кировск посетила авторитетная комиссия из Госплана СССР во главе с членом-корреспондентом Академии наук СССР. Определив, что запасы руды оценены в полмиллиарда тонн, а фабрика не может быть расширена из-за малой промплощадки, они пришли к выводу о необходимости строительства второй обогатительной фабрики «АНОФ-2» и рудника «Центральный». Для обеспечения новых мощностей энергией приняли решение о строительстве «Кировской ГРЭС». В Апатитах сразу же началось строительство Академгородка для Кольского филиала Академии Наук СССР. Он и сейчас является украшением города. Центральный Комитет ВЛКСМ объявил сооружение объектов комбината «Апатит» Всесоюзной Ударной Комсомольской Стройкой. Это звание давалось важнейшим народнохозяйственным объектам, строительство которых было предусмотрено решениями съезда КПСС, ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Они включались в Государственный план развития народного хозяйства СССР. Шефство над ними осуществлял Ленинский комсомол. Право участвовать в ударной стройке имели лишь представители «передовой части общества» — сознательные коммунисты, комсомольцы и положительно зарекомендовавшие себя беспартийные. На такие стройки по комсомольским путёвкам приезжала молодёжь из всех регионов страны. Начал быстро расти город Апатиты, поскольку он изначально был городом строителей. В нём разместился трест «Апатитстрой» и многие подрядные строительно-монтажные организации. В 20 километрах от Кировска построили крупнейшую в мире горно-обогатительную фабрику «АНОФ-2», способную вырабатывать до 10 миллионов тонн апатитового в год. Рядом выросла Кировская ГРЭС и посёлки: Молодёжный и Белореченский. Город Апатиты быстро разрастался и вскоре обогнал Кировск по численности населения. В период 1979–1984 годов построили ещё одну фабрику — «АНОФ-3», мощностью до 5 миллионов тонн апатитового концентрата в год. Бытовые условия для новых поколений были лучше, чем для первопроходцев, но, тем не менее, введение новых производственных мощностей требовало огромных усилий десятков тысяч людей.

Хибины и Кировск неоднократно посещали известные писатели и композиторы, в том числе, М. Горький, А. Толстой, И. Катаев, М. Пришвин, А. Прокофьев и многие другие. Здесь снималось множество фильмов. Например, «Лавина», «Семеро смелых», снежные сцены фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Факты минувшего дня» о тружениках комбината «Апатит».

В советское время «Апатит» неоднократно был награждён государственными наградами: в 1965 году — орденом Ленина, в 1971 году — орденом Октябрьской Революции, а также многократно — Красным знаменем ЦК КПСС, Совета министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ как победитель Всесоюзных социалистических соревнований. Кроме того, предприятие в 1966 году стало обладателем почётного диплома ВДНХ СССР, а в 1980 году — лауреатом международной премии «Золотой Меркурий».

Мне не довелось застать самый трудный период освоения Хибин. Я лишь общался с людьми, которые были первопроходцами или родились в самом начале строительства города и комбината. Но, и мне пришлось участвовать в развитии городов, а также в расширении и модернизации производственных мощностей «Апатит». Это тоже было очень нелегко из-за напряжённых планов, которые реализовывались в непростых северных условиях. Почему я вспомнил историю освоения Хибин и напоминаю о трудностях последующего увеличения мощностей «Апатита», будет понятно позже, когда я буду описывать события 90-х годов. Полным свинством «демократов», участвовавших в развале Советского Союза, было создание в стране таких условий, при которых уникальное предприятие, досталось кучке мерзавцев, под управлением Ходорковского. К сожалению, это происходило со всей страной, что привело её к полной разрухе.

Начальник энергетической службы ЖКУ комбината «Апатит»

Прибыв в Кировск, я ещё не знал ни его истории, ни того, какая промышленность там имелась. Новые родственники мне сообщили, что между Кировском и Апатитами есть большая тепловая электростанция «Кировская ГРЭС» (позже «Апатитская ТЭЦ»). А в Кировске действует очень крупный горно-обогатительный комбинат «Апатит». Поскольку Кировск мне сразу понравился, я решил проверить возможность трудоустройства здесь. Сначала я пытался устроиться на ГРЭС, но вакансий не было. Тогда я посетил Управление комбината «Апатит». Меня принял заместитель главного энергетика комбината Г. М. Чекрыгин. Это был человек лет сорока небольшого роста с немного рыжеватыми, как мне тогда показалось, волосами. Ко мне он отнёсся очень доброжелательно, подробно разъяснил ситуацию и оказал помощь. Я узнал что, комбинат «Апатит» был Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, народ хотел на неё попасть со всей страны. На «Апатит» были высокие заработки, устроиться на работу было очень трудно, вакансии сразу же заполнялись. Это было огромное, крупнейшее в Европе горнодобывающее и обогатительное предприятие, которое продолжало увеличивать свои мощности. В состав комбината входило более 20 структурных подразделений. В том числе, 4 рудника с открытым и подземным способом добычи руды, 2 обогатительные фабрики, железнодорожный и автотранспортный цехи, комплекс ремонтных и энергетических цехов и ряд других вспомогательных подразделений. На предприятии работало 24 тысячи человек. Его объекты размещались на территории 14 тысяч гектаров. С запада на восток на 70 км и с севера на юг на 30 км. Комбинат считался уникальным промышленным предприятием, поскольку работал за Полярным кругом, в районе, где зима продолжается восемь-девять месяцев в году. «Апатит», по праву считался флагманом горно-химической промышленности СССР. Это так же было одно из наиболее крупных производств в Мурманской области. Апатитовый концентрат, основа фосфорных удобрений, поставлялся на 25 заводов страны и в 16 стран на экспорт. Энергетические службы объединения, градообразующего предприятия, снабжали теплом и водой города Кировск, Апатиты и ряд посёлков. Большинство зданий, построенных в Кировско-Апатитском районе, принадлежали комбинату и обслуживались его коммунальными службами. В том числе, детские сады, спортивные, культурные учреждения.

К моему огорчению вакансий в энергетических и промышленных цехах комбината не оказалось. Но, Григорий Михайлович доброжелательно отнёсся ко мне и всё-таки помог устроиться на комбинат «Апатит». Затем он сыграл важную роль в моём профессиональном росте. Многие годы я работал под его руководством и опекой. В первую нашу встречу он дал мне хороший совет — посетить Управление Жилищно-Коммунального Хозяйства (ЖКУ) комбината. Там как раз увольнялся теплотехник. А главное, в «ЖКУ» можно было довольно быстро получить комнату. Других вариантов найти жильё для семьи не существовало. «ЖКУ» обслуживало и ремонтировало жилищный фонд и социальные объекты нескольких населённых пунктов. В то время было очень много проблем с тепловым хозяйством, которое тоже было не маленьким. Конечно, это было совсем не то, о чём я мечтал, но, я к совету прислушался и сходил к начальнику Управления. В «ЖКУ» меня встретили очень тепло. Со мной беседовали начальник «ЖКУ» В. В. Белань и главный инженер И. П. Петров, кстати, он был первым ребёнком, родившимся в Кировске. Встреча оказалась очень полезной и сразу решила мои проблемы, как с трудоустройством, так и с проживанием. Узнав о моей профессии, опыте работы и семейном положении, мне предложили должность старшего мастера-энергетика. Как оказалось, последние дни дорабатывал мой предшественник, тоже выпускник ИЭИ. Он был старше меня лет на десять и переходил в цех «Пароснабжения» на должность главного инженера. Не давая времени на раздумья, мне заявили, что если я подпишу трёхлетний договор, то сразу получу ключи от комнаты. Я был огорошен таким поворотом событий, и, немного посомневавшись, решил принять их условия. Это был реальный и единственный шанс решения жилищного вопроса и трудоустройства. Ситуация в корне отличалась от той, что случилась в Белгороде. Мне действительно сразу дали ключи от двухкомнатного номера в здании гостиницы, в самом центре Кировска. Верхний этаж её хоть и был гостиничного типа, но находился в ведение «ЖКУ» как временное жильё. На первом этаже гостиницы была отличная столовая и кулинария, что оказалось очень кстати, особенно в первое время, до приезда жены. До рабочего места было всего три минуты ходьбы. Благодаря Беланю мне сразу удалось закрепиться на Севере. Моя авантюрная поездка закончилась очень удачно. Надо отметить, что на Севере мне в основном встречались порядочные люди. Другим там просто нечего было делать, Север их не удерживал.

Моя «прописка» в новом коллективе началась с курьёзной ситуации. Накануне праздника Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота, отмечавшегося 23 февраля, мой предшественник прощался с руководителями служб, а я знакомился. В те годы ещё практиковалась «обмывка» подобных событий в трудовом коллективе. После изрядной выпивки мы пошли по домам. И вдруг, начальник электрослужбы вмиг протрезвел. На крыше дома, расположенного на центральной площади города недавно установили люминесцентную подсветку лозунга «Слава КПСС». А мы увидели, что подсветка на буквах «К» и «П» отключилась, их не было видно. Накануне значимого праздника в центре Кировска сиял лозунг, прославляющий фашистов. Было это случайностью или провокацией не известно, но мой новый коллега помчался бегом устранять безобразие. К счастью, последствий не было, мы успели заметить неисправность вовремя. Позже я узнал, что генеральный директор объединения был очень строг к любителям выпивки, но за всеми не уследишь. Кстати, через десять лет в Кировске произошло ещё два странных совпадения. В августе 1984 года, в день моего рождения, в недрах горы Куэльпорр был произведён мощный взрыв с помощью двух ядерных зарядов. Это был второй опытный взрыв для дробления горного массива и последующей добычи руды. Накануне этого мероприятия в гостинице «Северная» внезапно умер руководитель взрывных работ. Позже Кировск посетил председатель Комитета партийного контроля ЦК КПСС М. С. Соломенцев. После встречи с руководством объединения, он выехал на «АНОФ-2». И надо же, именно в этот момент, в одном из цехов фабрики начался пожар. Многие годы ни до, ни после этого пожаров на фабрике не было, а тут случилось. Машины с высокими гостями развернули на самом подъезде к «АНОФ-2».

Опасения об убогости и ограниченности предстоящей работы в ЖКУ, основанные на моём знании жилищных организаций в Шуе, были быстро развеяны. Оказалось, что в «ЖКУ» довольно большое теплоэнергетическое хозяйство. Оно включало две угольные котельные, две большие бойлерные станции с обслуживающим персоналом, десятки километров тепловых сетей в нескольких поселениях. В зоне ответственности «ЖКУ» был практически весь жилищный фонд Кировска и нескольких посёлков, а также довольно большое количество жилых и социальных зданий в стремительно строящемся городе Апатиты. Моей задачей стало обеспечение надёжной работы оборудования и качественного теплоснабжения во всех этих населённых пунктах. Помимо общего технического руководства всем теплоэнергетическим хозяйством, в моё непосредственное подчинение была передана группа наиболее квалифицированных слесарей, в задачи которых входило выполнение только моих заданий по регулировке систем отопления. Наладка системы теплоснабжения Кировска была наиважнейшей задачей, а это как раз мой инженерный профиль.

Не теряя времени, я приступил к своим новым обязанностям и стал знакомиться с подведомственным хозяйством. В «ЖКУ» работало больше тысячи человек. На основной базе, помимо собственно Управления, были расположены мастерские сантехнической, механической, электромеханической и транспортной служб, гараж. Здесь же была центральная диспетчерская служба. Работа была хорошо организованна и велась на высоком профессиональном уровне. Рабочий персонал проходил регулярное повышение квалификации в учебном комбинате. Инженерно-технические работники имели профильное техническое образование. В жилых зданиях проводились не только плановые текущие ремонты, но и капитальные. Для этого «ЖКУ» имело два многоквартирных дома, в которые на время ремонта переселялись жильцы ремонтируемых домов. В эти годы активно сносились старые деревянные дома, построенные в 30 годы, и массово строились новые современные здания. В период 1971–1975 годов в Кировске, с населением меньше 40 тысяч человек, было снесено 280 ветхих домов. Комбинат «Апатит» (с 1975 года производственное объединение) в Кировске, Апатитах и посёлках за короткий срок построил полмиллиона квадратных метров жилья, 20 детских садов и яслей, спортивные сооружения. Новые здания зачастую подключались к существующим тепловым сетям, что приводило к изменению гидравлического режима и серьёзно влияло на теплоснабжение ранее подключённых зданий. Появлялись многочисленные жалобы жителей. Это серьёзно беспокоило руководство объединения, поскольку и котельные, и практически всё в городе было в его ведении. Следует отметить, что продолжительность отопительного сезона в Кировске была более девяти месяцев. Поэтому, расслабляться было невозможно ни зимой, ни в короткий летний период, за который нужно было успеть выполнить большой объём работ по подготовке к зиме. Мне потребовалось вникать в новые технические вопросы в процессе работы. Например, я совершенно не был знаком с устройством и особенностями систем отопления зданий. Поэтому, я был очень рад, посетив научно-техническую библиотеку комбината. Там я нашёл книги по интересующим меня темам и увидел множество различных технических журналов, в том числе по теплоэнергетике и санитарной технике. Помимо текущих номеров, я брал годовые подписки наиболее профильных журналов за пять последних лет и в большой рабочий журнал выписывал всю интересную информацию. Это мне очень помогло в пополнении своих знаний и позволило увидеть самые передовые технические решения в новом для меня деле. Специально, для переданной мне группы слесарей, я разработал курс занятий, в рамках которых разъяснил им особенности разных систем отопления и методы их наладки. Весь курс я записал в тетрадь, которая использовалась в «ЖКУ» и после моего ухода. Обучение слесарей тоже было для меня новым опытом, который пригодился гораздо позже, уже на более высоком уровне. Мне удалось быстро вникнуть в практические особенности работы, найти общий язык с подчинёнными. И я начал снимать накопившиеся проблемы. По сути дела я стал главным специалистом по вопросам обеспечения качественного теплоснабжения в большом количестве зданий. В условиях Крайнего Севера, эта была очень актуальная задача, требующая особого внимания. Насколько значима была тема теплоснабжения, свидетельствует то, что она была на постоянном контроле у руководства объединения «Апатит».

Заместитель генерального директора «Апатит» по быту Владимир Маркович Либерман фактически был самым влиятельным человеком в Кировско-Апатитском районе, отвечающим за жизнеобеспечение всего населения. В его ведении были мощные подразделения, которые не только обслуживали многочисленные здания, но и обеспечивали населённые пункты и производственные цеха водой и теплом. Ему подчинялись службы, эксплуатирующие жилой фонд и социальные объекты, комбинаты рабочего питания, медицинские и спортивные сооружения и почти вся торговля в Кировско-Апатитском районе. А также транспортная служба, следящая за состоянием дорог, и своевременной уборкой снега. Все наиболее важные решения, касающиеся благоустройства городов и качества проживания населения, принимались в его кабинете. Городские власти Кировска и Апатитов практически во всем зависели от объединения, они не имели таких больших возможностей для влияния на жизнь в городах. В. М. Либерман каждую неделю проводил совещания с начальниками подчинённых ему цехов. Несмотря на большой круг обсуждаемых тем, первым вопросом на совещаниях всегда было обсуждение ситуации с обеспечением теплом жилых и социальных зданий. По распоряжению Либермана я должен был присутствовать вместе с начальником «ЖКУ» на всех совещаниях и предоставлять информацию о количестве жалоб, снятых вопросах, оставшихся проблемах и о принятых мерах по улучшению теплоснабжения. После меня свои доклады делали начальники цехов «Пароснабжения», «Водоснабжения», «Ремонтно-Строительного» и другие. Здесь я мог решать организационные и технические вопросы с начальником цеха «Пароснабжения», в чьём ведении были котельные и тепловые сети. Участие в этих совещаниях было огромным опытом и наукой для меня, молодого, начинающего инженера. Они проводились очень чётко, корректно, соответствуя общей культуре управления в объединении «Апатит». Совещания Владимир Маркович вёл очень организованно и продуктивно, в том стиле, который соответствовал управленческой доктрине и порядкам, установленным генеральным директором «Апатита» Г. А. Головановым. Я оказался внутри огромного, хорошо отлаженного механизма, и как оказалось, на очень ответственном участке.

Оптимизация систем теплоснабжения оказалась не простой задачей. При каждом подключении новых зданий изменялись гидравлические режимы тепловых сетей. Поэтому приходилось постоянно контролировать показатели тепловых пунктов, рассчитывать и корректировать диаметры сопел в элеваторных узлах зданий для равномерного распределения теплоносителя в изменявшихся условиях. Для нормальной работы элеваторного узла, через который осуществляется отопление дома, важно поддерживать оптимальный перепад давлений в подающем и обратном трубопроводах (располагаемый напор). И это была не простая задача. Поскольку Кировск расположен в предгорье Хибин, разница по высоте нижних и верхних домов была более ста метров на очень небольшом пространстве. Поэтому, на тепловых сетях были установлены как повышающие, так и понижающие давление насосные станции. В процессе наладки приходилось соблюдать баланс между группами зданий до и после насосных. Поскольку многие соседние здания располагались на разных уровнях, это серьёзно затрудняло анализ гидравлических параметров и выявление проблемных участков. Оказалось, что эта новая для меня работа очень интересна с инженерной точки зрения. Теоретически я к ней был во многом готов, но не имел никакого практического опыта. Благодаря хорошему знанию гидравлики я придумал методику анализа гидравлического режима тепловых сетей с помощью косвенных данных из тепловых пунктов. С её помощью мне удалось найти несколько застарелых проблемных участков, которые, до этого не могли выявить. Например, пытаясь понять, почему резко отличались располагаемые напоры между соседними зданиями на улице Ленинградской, я сумел найти точное место на подающем трубопроводе тепловой сети, где происходила потеря давления. Трубу разрезали в том месте, где я указал. Она оказалась почти полностью забитой камнями с момента строительства. Очистив трубу, удалось снять жалобы на тепло сразу в нескольких домах. Такую же проблему я выявил и на «Третьей ферме» подведомственного совхоза «Индустрия». Таким же образом я смог обнаружить перемычку между трубопроводами в тепловых сетях. Её не удалили строители после опрессовки труб в одной из тепловых камер несколько лет назад. Такими открытиями я всех очень удивил. Огрехи были выявлены не в зоне ответственности «ЖКУ», а на сетях цеха «Пароснабжения». Устранение этих скрытых проблем существенно улучшило теплоснабжение нового квартала на Ленинградской улице.

На новой работе тоже не обошлось без инженерной ошибки. В Кировске одним из проблемных районов была улица Парковая. Там была смонтирована повысительная насосная станция. Но, в домах, которые она обеспечивала теплом, температуры воздуха в комнатах были не достаточно высокие. Посетив насосную станцию впервые, я обратил внимание на то, что направление вращения ротора не соответствовало направлению стрелки, выбитой на крышке корпуса. Я подумал, что проблема в неправильном монтаже насоса, и поручил слесарям развернуть насос на 180 градусов. Они моё задание выполнили, и оказалось, что ситуация стала ещё хуже. Давление воды на выходе уменьшилось. Поняв свою ошибку, я извинился перед слесарями, которые были намного старше меня, и попросил восстановить ситуацию. Я не смог сообразить, что крышку (симметричную) могли развернуть задом наперёд раньше, во время ремонта. Надо сказать, что эту ошибку я совершил после нескольких удачных решений и уже заслужил определённый авторитет. Слесари отнеслись с пониманием к моему проколу и никак не выразили своего неудовольствия от бесполезного мероприятия. Возможно, в мастерской, между собой они посмеялись над моей неопытностью. Мне об этом неизвестно, но об этом случае не напоминали. Теплоснабжение там мы всё-таки вскоре наладили.

Наряду с комбинатом «Апатит» в районе была и мощнейшая строительная организация «Апатитстрой», которая возводила все промышленные и гражданские объекты в регионе. Как я отмечал, в те годы строилось очень много производственных мощностей и жилищно-коммунальных объектов. Кировск и Апатиты стремительно разрастались. Строители придумали новую очень выгодную для них технологию монтажа систем отопления. При изготовлении наружных стеновых панелей зданий, во внутреннюю часть панели на заводе закладывали змеевик из стальных труб с малым проходным сечением, который потом быстро подключался к отопительной системе. Монтировать стояки и устанавливать отопительные приборы в квартирах уже не требовалось. Выигрыш во времени строительства зданий и в трудозатратах был колоссальный. Но, мастера-сантехники сразу информировали меня о серьёзной озабоченности, связанной с этим техническим решением. Через два — три года поток теплоносителя через отопительные панели сокращался. Трубы почти полностью забились ржавчиной, в новых зданиях появились проблемы с отоплением. «ЖКУ» было вынуждено устанавливать во многих квартирах обычные чугунные радиаторы. Поскольку забитые трубы были и в подвалах, я отмёл первую напрашивающуюся возможную причину — плохую эксплуатацию. Теоретически могли быстро коррозировать верхние участки системы отопления, если бы в летний период они оказались не заполненными водой. Но, на трубы в подвале это не распространялось. Значит, проблемы были связаны с качеством воды. В Кировске вода в котельную подавалась из глубоководного озера Большой Вудъявр. Кстати, в Апатитах, где вода для тепловых сетей бралась из озера Имандра, такой проблемы не возникло. Качество воды было совсем другим. Чтобы окончательно разобраться с проблемой, я нашел в Киеве крупнейших специалистов в вопросах качества воды и пригласил их в Кировск. Они провели необходимое тестирование, подтвердили мои опасения относительно особенностей воды и дали соответствующее заключение. Вода была кристальной чистоты, очень «мягкой» и агрессивной с химической точки зрения. В процессе эксплуатации это способствовало быстрой коррозии и зарастанию труб заложенных в панели. Получив отчёт этой уважаемой организации, я доложил ситуацию на совещании у В. М. Либермана. Продемонстрировал и полностью заросшие трубы в относительно новых домах. Поняв, что перспективы не блестящие, он добился организации совместного со строителями совещания у генерального директора объединения Г. А. Голованова. В совещаниях у генерального директора обычно присутствовали только начальники цехов, заместители директора и главные специалисты объединения соответствующего профиля. Но, Либерман договорился о моём участии в качестве главного докладчика. Он был прав, лучше меня суть проблемы не знал никто. На совещании я доложил о сложившейся ситуации с системами отопления и о заключении учёных по качеству воды. После чего предложил отменить эту технологию строительства в Кировске. Возмущению руководства «Апатитстроя» не было предела. Оппонентами были серьёзные мужики, опытные специалисты, руководители высокого ранга. Я в их глазах был молодым инженером, не соответствующим их высокому руководящему уровню и опытности. Они попытались подавить меня своим авторитетом и, как это часто принято у строителей, «взять на горло», ссылались на отсутствие сходных проблем в Апатитах. Но, я не стушевался и стоял на своём, чётко аргументируя свою позицию. Естественно, её поддерживали начальник «ЖКУ» Белань и Либерман. Голованов внимательно отнёсся к моим доводам, совсем молодого специалиста, и, невзирая на возмущение представителей треста «Апатитстрой», принял решение в мою поддержку. После этого совещания в Кировске вернулись к традиционной технологии монтажа систем отопления.

В общем, спокойно мне не работалось, я выявлял проблемы и искал пути их решения. Теплоэнергетическое хозяйство я привёл в полный порядок. Заставил всех руководителей служб и домоуправлений отремонтировать помещения теплоцентров, побелить стены, покрасить трубы, наладить освещение и установить надёжные замки. Не обошлось и без конфликтов. Один из ветеранов, начальник участка, в штыки встретил мои требования по наведению порядка в теплоцентрах. Пришлось этого, человека в годах, в жёсткой манере поставить на место. Но, это был единичный случай. Поскольку я быстро снимал проблемные вопросы во многих местах, руководители служб, руководство ЖКУ и домоуправлений, относились ко мне с большим уважением. В теплоцентрах вывесили схемы с указанием фактических размеров сопел элеваторов. Их укомплектовали термометрами и манометрами. Я ввёл обязательную практику гидропневматической промывки систем отопления в летний период только по стоякам, а не всего дома сразу. Это помогло удалить из систем отопления огромное количество накопившейся грязи. Обязательным ежегодным мероприятием при подготовке к зиме я сделал ревизию всех вентилей в подвалах и на чердаках. Это позволило отказаться от порочной практики отключения зимой отопления во всём доме при устранении неисправности в отдельной квартире. Свою группу наладки я научил правильным методам балансировки систем отопления по стоякам. Таким путём мы существенно улучшили температурные режимы в квартирах, расположенных по торцам зданий. Мне вместе со слесарями снова потребовалось побывать в подвалах всех зданий. Балансировка велась по оценке температуры воды в обратных стояках систем отопления. Нужно было вентилями подрегулировать подачу теплоносителя так, чтобы температура обратной воды во всех стояках была примерно одинаковой. Никаких приборов для измерения температуры на поверхности труб не было, поэтому измерительным прибором была собственная ладонь. Ощупав тысячи стояков, я научился довольно точно определять их температуру в диапазоне от 35 до 60 градусов. К сожалению, эта регулировка давала результат только на один сезон. Летом вентили ремонтировались и настройки сбивались. На следующем этапе мы перешли к шайбированию стояков, что снимало проблему на долгие годы. Жалоб на тепло становилось всё меньше, и я мог больше времени уделять модернизации хозяйства. Благодаря отличной технической библиотеке я имел возможность быть в курсе всего передового опыта страны. В те годы в Свердловске (Екатеринбург) создали первую в стране систему автоматической диспетчеризации тепловых пунктов. К тому же, я узнал, что главный инженер «Свердловской ТЭЦ» разработал простейший регулятор температуры для систем горячего водоснабжения зданий и изготавливал их в своих мастерских. Это было очень интересно. Существующие тогда регуляторы были сложной конструкции и, фактически не работоспособны. Поэтому, в течение отопительного сезона слесарям приходилось неоднократно во всех домах вручную изменять систему горячего водоснабжения. В относительно тёплые дни вода в квартиры подавалась из подающего трубопровода. В морозы, когда котельная увеличивала температуру теплоносителя выше 65 градусов, переключались на обратный трубопровод. Это было очень хлопотно и не комфортно жителям. В новом регуляторе единственным рабочим органом был стальной сильфон, заполненный бензолом, легко расширяющейся жидкостью. При повышении температуры в корпусе регулятора выше номинальной, сильфон расширялся и установленный на нём клапан уменьшал количество горячей воды, поддерживая заданные 60–65 градусов. Сильфоны изготавливались на оборонном предприятии. Подобные регуляторы были пригодны и для систем приточной вентиляции. Я съездил в Свердловск, где был встречен очень приветливо в городской Администрации. Мне всё показали и устроили экскурсию по городу и окрестностям. На встрече с главным инженером ТЭЦ мы договорились о поставках регуляторов в Кировск, и вскоре начали их массово устанавливать в жилых и социальных зданиях. Их наладкой также занималась моя группа. Кировск был первым городом в СССР, полностью оснащённый этими регуляторами. В те годы, в отличие от нынешних времён, во всех общественных зданиях (школах, детских садах, больницах) в обязательном порядке работали системы приточной вентиляции. На них мы тоже установили регуляторы этого типа. Причём, регулятор для систем вентиляции я усовершенствовал, оснастив его устройством отключения вентилятора при снижении температуры воды после калориферных установок ниже критических значений. Это обеспечивало защиту калориферов от замерзания. Можно было оформить патент на изобретение, но, тогда я об этом не думал.

Для ознакомления с реальной ситуацией и затем при устранении неполадок я многократно посещал все теплоцентры, чердаки и подвалы подведомственных зданий. Но, у меня были и другие задачи, не только в Кировске. Изучив все подведомственные объекты, в разных поселениях, мне очень не понравились четыре из них. Это были две небольшие котельные в Старых Апатитах и две бойлерные в посёлке Белореченский. В котельных кочегары (в основном женщины!) вручную таскали уголь и забрасывали его в топку лопатами. Причём, один из чугунных котлов фактически разваливался, и мне потребовалось срочно решать, как его заменить. Я сам выполнил расчёт и сделал эскиз нового котла из стальных труб, который был сделан в мастерских «ЖКУ». Возникли сложности монтажа котла на место. Обсуждался вариант разбора крыши котельной и установки котла через проём с помощью крана. А я вспомнил опыт, полученный в студенческом строительном отряде, когда мы с помощью бульдозера «вслепую» натягивали провода сразу на несколько десятков столбов. Я принял решение втаскивать котёл через оконный проём бульдозером, который должен был расположиться с противоположной стороны котельной. В задней стене котельной пробили дыру, сквозь котельную протянули трос от бульдозера и прицепили к нему котёл. Потом потихоньку по сделанным направляющим втащили его на место. Вся процедура заняла несколько минут. Через два года мне удалось закрыть обе угольные котельные, подключив эти районы к новым городским тепловым сетям от Апатитской ТЭЦ. Я выполнил наладку тепловых сетей не только в Старых Апатитах, но и на большой птицеферме подсобного хозяйства «Индустрия».

Противоположная картина была в бойлерных посёлка Белореченский. Здесь, наоборот, персонал мучился от безделья. Он нужен был только для того, чтобы включить насосы после внезапного прекращения электроснабжения. Сначала я разработал и внедрил схему автоматизации бойлерных, что позволило отказаться от обслуживающего персонала. Это было моё первое рационализаторское предложение на новой работе. А затем я вовсе ликвидировал эти бойлерные, модернизировав тепловые сети в том районе, путём монтажа групповых элеваторных узлов, что было не типичным решением проблемы. Типичной считалась установка теплоцентра в каждом доме. Но, такой возможности не было, поскольку это были двухэтажные деревянные дома без подвалов. Но, я нашёл выход в этой ситуации. Моя группа наладки успешно справлялась с оптимизацией систем теплоснабжения зданий. Весь комплекс выполненных работ привёл к существенному улучшению ситуации с обеспечением зданий теплом и горячей водой. Областная инспекция «Госэнергонадзора» ставила меня в пример другим энергетикам области. Меня приглашали в Мурманск, чтобы я делился опытом на совещаниях теплоэнергетиков области, а также через телевидение. Через два года меня повысили в должности, назначив начальником энергетического участка «ЖКУ» и подчинив дополнительно службу электриков и лифтовое хозяйство. Потребовалось изучать новое оборудование и налаживать отношения с новыми людьми и инспекциями.

Одним из видов моей деятельности было участие в рабочих комиссиях по приёмке в эксплуатацию построенных жилых зданий и детских садов. В СССР действовал чёткий порядок, регламентирующий ввод в эксплуатацию зданий различного назначения. В новых зданиях придирчиво проверялось всё, от подвала, до чердака. Сначала дом обследовала рабочая комиссия. В неё входили специалисты разного профиля. Проверялись все коммуникации, места общего пользования и каждая квартира. Тщательному контролю подвергались отделочные работы, электрика, сантехника, столярные изделия. Сотрудники «ЖКУ» были крайне заинтересованы в таких проверках. Поскольку незамеченные ими огрехи позже выявлялись жильцами и начинались тяжбы между жильцом, «ЖКУ» и строителями. Строители обязаны были устранить все замечания, и только после их устранения в дом приглашалась государственная комиссия. Она имела полномочия подписания акта-приёмки и выдачи разрешения на заселение дома. Напоминаю, что всё жильё в СССР предоставлялось работникам предприятий бесплатно, в порядке действующей очереди. В каждом доме 10 % квартир передавались городским властям для их распределения бюджетникам и по льготным очередям: военнослужащим, участковым, инвалидам, туберкулёзникам и так далее, тоже бесплатно. Их очередь продвигалась даже быстрее, чем на предприятиях, строящих дома для своих работников. После ликвидации СССР эта система разрушена, новая не создана. У муниципалитетов нет денег для выкупа жилья у собственника или строительной компании.

Завершая повествование о ситуации с обслуживанием жилищного фонда, хотел бы отметить следующее. В СССР, в отличие от сегодняшней ситуации, действовала гораздо более эффективная система строительства, ремонта и обслуживания жилых зданий. В ряде городов, таких как Кировск, этим занимались крупные градообразующие предприятия. В большинстве населённых пунктов основной жилищный фонд и объекты социально-культурного назначения находились в ведении городских властей. Но, система управления жилищным фондом была одинаковая. В непосредственной близости к жильцам располагались домоуправления, с квалифицированным персоналом. В домоуправлениях можно было решить любые возникающие вопросы, касающиеся обслуживания и ремонта жилья. А так же улаживались спорные вопросы, возникающие между жильцами. Если вопросы не решались в домоуправлении, была возможность обратиться в вышестоящую организацию, в городскую администрацию или в горком партии. Никаких судебных тяжб по жилищным вопросам не возникало. Жильцам не нужно было собирать общие собрания для решения различных вопросов. Не нужно было брать ипотеку на приобретение квартиры. Очереди на жильё в ряде городов были большими, поэтому некоторые люди строили кооперативные квартиры. Причём, никаких явлений с обманутыми дольщиками не могло возникнуть в принципе, и цены на квартиры не росли в период строительства. Если квартиру, полученную бесплатно, нельзя было продать или завещать, то с кооперативной квартирой всё это было возможно. Но, и с бесплатными квартирами проблем не было. Их можно было обменять, а так же прописать в ней близких людей, например внуков, которым она позже доставалась. Платить взносы за капитальный ремонт жилья тоже не требовалось. Техническое обслуживание, ремонт инженерных систем и сантехники в квартирах, также как и общедомовых коммуникаций, выполнялись бесплатно. Причём, руководили этими работами, как правило, специалисты, окончившие техникумы по соответствующим специальностям. Они контролировали техническое состояние зданий и сооружений, планировали проведение необходимых работ с учётом их технического состояния. В этой работе очень хорошо помогали нормативно-технические и методические документы, разработанные Академией коммунального хозяйства имени К. Д. Памфилова. Эта Академия была в подчинении Министерства Коммунального хозяйства РСФСР и являлась ведущим научно-исследовательским центром. Академия разработала более 120 методических материалов, устанавливающих правила действий по всем вопросам, касающихся коммунального хозяйства.

Этими методиками я регулярно пользовался при выполнении различных расчётов. Рабочий персонал в жилищных организациях тоже был квалифицированным. Как правило, они заканчивали профессионально-технические училища, которых было много по всей стране. Не буду идеализировать реальное состояние дел. Основные преимущества я отметил. Наряду с положительными факторами, были и проблемы. Эта сфера всегда финансировалась по остаточному принципу. Зарплаты тоже были несколько ниже, чем в промышленном секторе. Поэтому, частенько в эту сферу попадали люди не самого высокого профессионального уровня, не сумевшие найти работу в промышленности. Но, к «ЖКУ» объединения «Апатит» это не относилось. Здесь тоже был полный порядок и дисциплина.

В объединении «Апатит» активно работали комсомольская, партийная и профсоюзная организации. Наиболее важные вопросы, затрагивающие интересы персонала или жителей городов, генеральный директор объединения «Апатит» рассматривал на коллегиях только с их участием. Объединение помимо жилья и детских садов, имело свой профилакторий, спортивный комплекс, учебный комбинат, пионерские лагеря в Калинине (Тверь), Бердянске и санаторий в Адлере, а затем и в Форосе. Отдохнуть в них могли за небольшие деньги. Правда, попасть в санатории на море было не очень просто. Мы смогли лишь однажды посетить Адлер и один раз Форос. Всегда была очередь, основные цеха имели определённые преимущества. А мой брат Валерий много лет направлялся на всё лето в пионерский лагерь в Бердянск в качестве водителя, и вместе с ним там отдыхала вся его семья.

Я проявлял активность и во всех не производственных мероприятиях, включая спорт, рационализаторскую и комсомольскую работу. Это заметили. Меня приглашали на работу в городской комитет комсомола. А после этого, если не понравится комсомольская работа, обещали устроить на Кольскую атомную электростанцию, где были очень высокие зарплаты. Но, такая карьерная перспектива мне не понравилась. От комсомольской работы я отказался, ответив, что предпочитаю инженерную деятельность.

Работа в «ЖКУ» была разнообразной и объёмной. После назначения начальником энергетического отдела я изучал новые технические дисциплины — электрическое и лифтовое хозяйство. Тем не менее, к концу третьего года работы и приближением срока окончания договора, меня уже начала тяготить эта деятельность. Основные проблемы мне удалось решить, а рутина уже надоедала. Я мечтал о работе теплоэнергетика в промышленности, полностью соответствующей полученному образованию. Помог тот же Чекрыгин, он понимал меня, и хотел бы расширить круг моих полномочий. Накопившихся проблем было достаточно и в других подразделениях. Но, ссориться с заместителем директора объединения по быту, он не хотел. К тому же, сначала начальник «ЖКУ» Белань, а затем и Либерман стали меня уговаривать занять должность главного инженера ЖКУ. Либерман говорил, что это большая честь получить в 26 лет такую должность в организации, где работает, более тысячи человек и очень большое количество объектов. Конечно, я бы сразу получил благоустроенную квартиру. Передо мной открывались серьёзные «чиновничьи» перспективы. По сути дела, предстояло управлять коммунальным хозяйством двух городов и десятка посёлков. Но, я отказался, поскольку очень хотел работать в энергетике. Мой дядя потом поругал меня за то, что я не занял «номенклатурную должность». В то время это означало попадание в «высшую лигу», из которой назначали на другую руководящую работу. Григорий Михайлович вскоре нашёл компромиссное решение. Специально для меня создали новую должность в цехе «Пароснабжения». Но, рабочее место мне отвели в отделе главного энергетика объединения «Апатит». Большим начальником удалось договориться, что в новой должности я продолжу курировать вопросы теплоснабжения городов и буду помогать в решении сложных вопросов. Я благодарен начальнику цеха «Пароснабжения» Валентину Филипповичу Чепурину. Он согласился на это решение, потеряв в какой-то степени одну штатную единицу. Меня он знал уже три года по совместной работе. Еженедельно мы вместе участвовали в совещаниях у заместителя директора. Нам регулярно приходилось решать текущие и аварийные вопросы в теплоснабжении.

Таким образом, следующие два года, с начала 1977 до конца 1978 я работал одновременно в Управлении объединения «Апатит» и в цехе «Пароснабжения». В спортивных соревнованиях я участвовал то за одно подразделение, то за другое, в зависимости от обстоятельств и пожеланий коллег. Такой статус помог мне хорошо познакомиться, как с коллегами в цехе «Пароснабжения», так и в Управлении объединения. Основное рабочее место было в здании Управления «Апатит», но и в цехе я бывал регулярно, изучая оборудование и занимаясь его режимной наладкой. Остроту проблемы смягчило то, что в это время в Кировск приехала моя однокурсница из ИЭИ, Нина Борисовна Бородулина. Её взяли на работу в «ЖКУ», где она успешно работала долгие годы. Заместитель директора по быту и начальник «ЖКУ» на меня всё-таки обиделись. В «ЖКУ» были «утеряны» документы, подготовленные для принятия меня в члены КПСС. Я лишился надежды на скорое получение квартиры, так как в других цехах очередь двигалась достаточно медленно. К тому же, я оказался, как бы и не работником цеха, в котором фактически числился. Это тогда не сильно беспокоило, у нас с женой было две комнаты в самом центре города и детей пока не было.

Отдел главного энергетика ОАО «Апатит»

Мне в очередной раз, после Белгорода, повезло со старшим наставником. На этот раз это был Григорий Михайлович Чекрыгин. Он был лет на семнадцать старше меня и довольно давно работал в службе главного энергетика. Григорий Михайлович застал ещё тот период, когда приходилось ездить по многочисленным энергетическим объектам на конной упряжке, закреплённой за отделом. Он предоставил мне все возможности для профессионального роста, не принуждая засиживаться в кабинете. Наоборот, Чекрыгин поощрял мои инициативы во всех вопросах и давал возможность посещать различные объекты. Он направил меня общаться с высококвалифицированными специалистами по наладке котлов из пуско-наладочной организации. У нас обнаружились и общие интересы. Григорий Михайлович был сильным шахматистом. Я вписался в шахматный коллектив Управления, который всё свободное время, в обеденных перерывах, посвящал шахматной игре в блиц-партиях. Наша команда тогда была сильнейшей в объединении. Уволившись из «ЖКУ», я продолжил заниматься основными проблемными вопросами теплоснабжения жилфонда. Помимо этого в мои новые обязанности стали входить вопросы наладки тепловых сетей на всех объектах объединения «Апатит», а также оптимизации работы котельных. В цеховых службах не было теплотехников, и там накопилось много вопросов моего профиля. Новая работа в отделе главного энергетика объединения полностью соответствовала моему образованию и мне очень нравилась.

В ведение цеха «Пароснабжения» входили котельные и тепловые сети, обогревающие Кировск, прилегающие посёлки и рудники, за исключением мелких котельных «ЖКУ». Всего в цехе «Пароснабжения» тогда было 6 котельных, в которых установлено 32 котла общей производительностью 650 Гкал/час. Котельные работали на мазуте. Это предъявляло более высокие требования к эксплуатации, чем при работе на газе, и доставляло дополнительные хлопоты персоналу. Чаще всего я посещал котельную Кировска, самую мощную на тот период времени. Раньше она была первой тепловой электростанцией на Кольском полуострове. Но, после ввода в эксплуатацию «Кировской ГРЭС» турбины в котельной демонтировали. На меня очень благоприятное впечатление произвёл начальник цеха, Валентин Филиппович Чепурин. Это был очень профессиональный, требовательный специалист, обеспечивший качественную бесперебойную работу всего теплоэнергетического хозяйства. Рабочий день он начинал с обязательного обхода котлов в котельной Кировска, проверки, как отрегулированы горелочные устройства, должным ли образом выглядят факелы в топках. Затем беседовал со старшим оператором смены, после чего, получив необходимую информацию, шёл в кабинет и проводил планёрку с ИТР. При нём был порядок и высокий профессиональный уровень эксплуатации. Наладку котельного оборудования проводили специалисты пуско-наладочного управления из Балашихи. Меня приставили к ним в качестве помощника, и я получил возможность научиться методам режимной наладки котлов. Приобретя необходимый опыт и нужное оборудование, я вместе с коллегой из отдела Евгением Павловичем Глинкой начал сам выполнять эту работу. Мы составляли режимные карты после выполнения капитальных ремонтов котлов и выявляли, на каких режимах работы они наиболее эффективны.

Я, продолжая интересоваться передовым опытом эксплуатации теплового оборудования в стране, узнал, что в Риге на заводе «ВЭФ» имени В. И. Ленина были автоматизированы системы вентиляции. Завод был удостоен Государственной премии СССР за массовое производство продукции высшего качества. Транзисторные радиоприёмники «ВЭФ» первыми в мире имели гарантийный срок три года. Например, транзисторные приёмники немецкой фирмы «Грундик» имели гарантийный срок всего три месяца. Приёмники «ВЭФ» были очень популярны в Советском Союзе. Юные владельцы любили их выносить на улицу и громко транслировать понравившиеся мелодии. В те же годы в Орле начали производить регуляторы для тепловых пунктов. Их даже установили в Москве на Новом Арбате в знаменитых зданиях-книжках. Сначала я посетил Ригу и ознакомился с оборудованием на заводе «ВЭФ». Затем с коллегой по автоматизации посетил завод в Орле. В заводском теплоцентре были смонтированы эти регуляторы, и коммерческий представитель завода, демонстрируя их, рассказывал потенциальным покупателям прелести регуляторов. Я, посмотрев запись самопишущих приборов, усомнился в том, что автоматика работает. Поэтому, не дослушав лектора, направился к коллегам в отдел главного энергетика, эксплуатирующим это оборудование. Я поделился своими сомнениями, и они откровенно рассказали реальную ситуацию. Оказалось, что регуляторы «не доведены до ума», а в «рекламных зданиях» в Москве постоянно сидит квалифицированная группа слесарей, обеспечивающая их работоспособность. Поняв реальную ситуацию, от покупки приборов мы отказались. К сожалению, уровень отечественных средств автоматизации был очень не высоким.

Работая в отделе главного энергетика, мне представилась возможность контактировать с научными и проектными организациями. В первую очередь это был Институт физико-технических проблем энергетики Севера Кольского научного центра Российской Академии Наук, проектные институты «Механобр» и «Гипроруда», и другие организации. В СССР очень сильно была развита отраслевая наука. При ведущих министерствах создавались специализированные отраслевые научные организации. Они обеспечивали, как методическое руководство текущей деятельности предприятий своих отраслей, так и внедрением в производство передовых достижений науки. Техническим специалистам в текущей работе очень помогали методические материалы, подготовленные в таких научных организациях. Учёные отраслевых институтов были призваны оказывать техническую помощь предприятиям, внедрять нововведения, повышающие эффективность производства. Они помогали внедрять новые технологии и оборудование, первоначально разработанные в оборонном комплексе. Мне довелось общаться со многими учёными и специалистами таких организаций.

Интересным было сотрудничество со специалистами «Атомпроекта». Они рассматривали варианты расширения «Кольской Атомной Электростанции». Один из вариантов предусматривал создание на её базе атомной теплоэлектроцентрали. Она должна была вырабатывать как электрическую, так и тепловую энергию. В те годы это было популярное направление использования энергии атома. Подобные проекты предусматривались, например, для города Горький (Нижний Новгород) и для Мурманска. При работе АЭС образуется большое количество сбросного тепла, которое теоретически можно использовать для теплоснабжения населённых пунктов. В случае принятия такого варианта за основу, можно было существенно сократить поставки угля и мазута и существенно улучшить экологическую ситуацию. Но, были нужны крупные потребители тепловой энергии. «КАЭС» размещалась в 10 км от посёлка Полярные Зори и в 35 км от города Кандалакша. Их тепловых нагрузок проектировщикам не хватало для обоснования варианта. Поэтому, они приехали к нам с целью изучения потребностей в тепловой энергии. Для меня была странной сама идея подачи тепла в Кировск от «КАЭС». Расстояние между объектами было больше 70 км. С учётом особенностей местности протяжённость трассы получилась ещё больше. Но, проектный институт работу выполнил, издав три солидных тома технико-экономического обоснования. С моей помощью были подсчитаны все тепловые нагрузки, определены предварительные места прокладки теплотрасс и сделано технико-экономическое обоснование. Конечно, на такой трассе были бы большие тепловые потери. Не знаю, это ли повлияло на принятие решения, или негативные отношения к атомной энергетике после Чернобыльской катастрофы. Но, вариант теплоснабжения Кировска от «КАЭС» не был одобрен. Она расширялась в традиционном варианте. В те же годы учёными «Кольского Научного Центра» оценивались возможные выгоды от варианта теплоснабжения Кировска от «Апатитской ТЭЦ». Но, это было только на уровне научных статей и перспектив не имело. Ведомственная разобщённость, неясные экономические выгоды и разные интересы сторон («Апатит» и «АТЭЦ») препятствовали глубокой проработке такой возможности.

Что касается работы именно в отделе главного энергетика, то в мои обязанности входило нормирование потребления воды, тепла и топлива цехами объединения, а также составление отчётов для Министерства. В связи с тем, что потребность объединения «Апатит» в энергии была огромной, энергопотребление и расходование воды на технологические процессы контролировались Министерством химической промышленности. Это осуществлялось путём установления лимитов потребления и постоянного жёсткого контроля. При этом я столкнулся с неожиданными показателями. Удельные расходы всех видов энергетических ресурсов на обогатительной фабрике «АНОФ-1», построенной в 1931 году в Кировске, оказались заметно лучше, чем на современной фабрике «АНОФ-2», которая была введена в эксплуатацию в 1963 году и продолжала модернизироваться в 70 годы. На «АНОФ-1» я налаживал систему теплоснабжения, поэтому, хорошо знал ситуацию. Фабрика была спроектирована в конце 20-х годов в очень компактном исполнении. Это объяснялось как ограниченностью отведённой промплощадки, так и ограничением в энергетических ресурсах. В этих условиях проектировщики смогли найти очень экономные технические решения. Все инженерные коммуникации были небольшой протяжённости, а кирпичные стены и совмещение нескольких основных переделов в одном корпусе способствовали экономии тепловой энергии. По этой же причине вентиляционных установок тоже было не много. Фабрика была очень удобно размещена, в непосредственной близости от котельной, на берегу озера Большой Вудъявр, из которого брала воду. Хвостовое хозяйство, куда сбрасывалась пульпа (смесь породы с водой, после извлечения из неё апатита) располагалось значительно ниже фабрики, поэтому перекачка пульпы не требовала больших затрат электроэнергии. Вакуумные фильтры были барабанной конструкции и хорошо отжимали концентрат перед сушкой. Это способствовало экономичному расходу мазута в сушильных барабанах. В конце 90-х годов у меня была возможность посетить несколько горных предприятий в Швеции. Они были спроектированы подобным образом, и расходы энергии на тонну продукции были в 3–4 раза ниже, чем в объединении «Апатит». Возможно, при проектировании «АНОФ-1» использовался опыт Швеции, где была хорошо развита горная промышленность, или привлекались западные специалисты. Ведь, ещё в 18 веке царь Пётр I посылал в Швецию людей для изучения горного дела. В 20 годы СССР активно использовал знания иностранных инженеров. «АНОФ-2» проектировалась с конца 50-х годов и постоянно расширялась. Первоначальная мощность в 1,4 млн. тонн апатитового концентрата была увеличена в 10 раз. Проектировали промышленную площадку фабрики с размахом, создавая максимум удобств персоналу, и не обращая особого внимания на будущие потребности в энергии. Было построено много просторных корпусов на довольно большой территории. Комплекс зданий и сооружений «АНОФ-2» занял площадь 120 гектаров. Самым грандиозным стал корпус мельнично-флотационного отделения. Его длина 700 метров, ширина 150 метров и высота 45 метров. Фабрика была оснащена новым более совершенным и производительным оборудованием, специально созданным для неё. Для обогрева и проветривания этих корпусов было установлено большое количество систем приточной вентиляции, потребляющих значительное количество энергии. В период проектирования «АНОФ-2» на экономию энергии внимания ещё не обращали. Рядом строилась мощная тепловая электростанция. Дефицита энергоресурсов, какие существовали в период проектирования «АНОФ-1», не существовало. Энергопотреблением обеспокоились позже, в конце 70-х — начале 80-х годов. Причиной послужило то, что в предыдущие годы были введены в эксплуатацию многие тысячи промышленных предприятий и построено огромное количество многоэтажных жилых домов и социальных объектов. Добыча топлива становилась всё труднее. Поэтому КПСС и Правительство предприняли ряд шагов, стимулирующих бережное отношение к топливным ресурсам и энергии. Процессы контролировал Госплан. Он требовал от отраслевых министерств и крупных предприятий разработку и реализацию планов по экономии топливно-энергетических ресурсов. Министерства при утверждении норм и лимитов соответственно требовали от предприятий ежегодного снижения энергопотребления. Согласно решениям XXVI съезда КПСС до 90 % стоимости сэкономленных топлива и энергии оставляли в распоряжении предприятий. Часть этих средств расходовалась на поощрение персонала, добившегося экономии энергетических ресурсов. Предприятия были обязаны отчислять в Фонд развития производства до 35 % стоимости сэкономленных топливно-энергетических ресурсов (ТЭР) на реализацию мероприятий по их экономии и утилизацию вторичных энергетических ресурсов (ВЭР). Стало поощряться строительство объектов, направленных на экономию ТЭР и утилизацию ВЭР. Это была эффективная государственная политика, направленная на повышение энергетической эффективности в промышленности. Мы разрабатывали мероприятия, которые были направлены на достижение этих целей, направляли их в министерство, а потом отчитывались перед ним об их выполнении.

Энергетическая служба на горно-обогатительном, да и на любом промышленном предприятии является вспомогательной, обеспечивающей ведение главного процесса. Ведущую роль играют представители профильных специальностей. В нашем случае это были обогатители и горняки. Они определяли техническую политику предприятия. Их интересы подчас не совпадали с генеральной линией Министерства на постоянное снижение энергопотребления. По ряду позиций горняки и обогатители были правы, поскольку ухудшались горно-геологические условия, руды становились более бедными, что объективно повышало потребность в энергетических ресурсах. Кроме того, технологи занимались повышением качества концентратов, более эффективным извлечением полезных компонентов из руды. Например, они внедряли новые, эффективные с технологической точки зрения реагенты, требующие более высокой температуры воды. А значит, требовалось увеличивать потребление тепловой энергии от «Апатитской ТЭЦ». В сушильном переделе внедряли дисковые вакуум-фильтры и фильтроткани, более эффективные, по их мнению, но вызывающие увеличение расходов топлива. При этом технологи не заморачивались технико-экономическими обоснованиями своих мероприятий. Предлагая нововведения, они опасались подписываться под теми конкретными достижениями, которые они обещали дать. За это нужно было нести ответственность. Планируя свои мероприятия, они лишь показывали ожидаемые технологические преимущества, без учёта дополнительных затрат. Между энергетиками и технологами начинались трения, поскольку мы требовали точных технико-экономических расчётов, которые могли быть использованы нами для выполнения расчётов норм энергопотребления и увеличения лимитов. Добиться от министерства увеличения норм и лимитов было очень непросто. Нужно было подготовить убедительные доводы и расчёты-обоснования. Жёсткий контроль был установлен за потреблением топочного мазута. Заявки сначала согласовывались с министерством, а затем согласовывались с Госпланом, который утверждал удельные нормы расхода мазута на сушку концентратов и общие лимиты его потребления. Там тоже требовали от министерства предоставления убедительных доводов. Осознав сложившуюся ситуацию, технологи были вынуждены более ответственно подходить к нововведениям и предоставлять конкретные целевые показатели, используя которые, можно было разработать обоснования для министерства и Госплана. Работа по обоснованию норм потребления топлива тоже входила в мои обязанности. И, как правило, проблем с согласованием норм и лимитов не возникало.

Вместе с учёными Института физико-технических проблем энергетики Севера КНЦ я занимался аналитикой, публиковал статьи в академическом журнале Научного Центра. Материалов для этого было достаточно. Директор Института И. Р. Степанов предлагал мне заняться научной работой с последующей защитой кандидатской диссертации. Потом были предложения и от других представителей науки, из Ленинграда, с которыми мне приходилось сотрудничать. Моя инженерная деятельность, результатом которой было множество рационализаторских предложений и изобретений, действительно имела основания для оформления кандидатской диссертации. Но, время на это я тратить не хотел. Я полагал, что лучше быть хорошим инженером, чем рядовым научным работником. К тому же, в то время в моём понимании, настоящими учёными могли считаться только люди, изучающие фундаментальные науки, и делающие новые открытия, а не те, кто занимался прикладными вопросами. Скорее всего, я был не прав, но тогда считал именно так.

В 1978 году мне потребовалось вновь вплотную заняться наладкой тепловых сетей. В те годы шла огромная работа по реконструкции горно-обогатительной фабрики «АНОФ-2». Строились мощности по производству нефелина, расширялись мощности по производству апатитового концентрата. Но, возникла большая проблема с «Колэнерго». Система теплоснабжения фабрики была полностью разрегулирована, температура обратного теплоносителя, возвращаемого на «АТЭЦ», была чрезмерно высокой, что запрещалось «Правилами пользования тепловой энергией». При превышении потребителем среднесуточной температуры обратной сетевой воды более чем на 3 градуса против температурного графика, теплоснабжающая организация имела право снизить отпуск или полностью прекратить подачу тепловой энергии потребителю. Этим правом они воспользовались, не разрешая вводить в эксплуатацию нефелиновое производство. У объединения «Апатит» и «Колэнерго», в которое входила «АТЭЦ», периодически возникали трения по вопросам электроснабжения. Речь всегда шла об очень больших деньгах. А теперь у «Колэнерго» появился мощнейший козырь, позволявший «прижать» «Апатит» и принудить идти на уступки, воспользовавшись буквой «Правил». Стройка была Всесоюзной ударной комсомольской, ход строительства был под контролем руководства страны. Назревал большой скандал. Персонал фабрики не мог справиться с ситуацией. Поэтому, главный энергетик объединения направил меня на фабрику для решения этой проблемы. Обследовав тепловые центры фабрики, я увидел печальную картину. Распределение теплоносителя между отдельными ветвями систем отопления обеспечивалось не с помощью дроссельных шайб, как это должно быть. А путём прикрытия запорных задвижек большого диаметра. Это категорически запрещалось, поскольку было не эффективно, и вдобавок приводило к износу уплотняющих колец самих задвижек. Стало понятно, что необходимо выполнять комплексную наладку всей системы теплоснабжения путём расчёта и установки дроссельных шайб. Эта было мне хорошо знакомо по предыдущей работе в Кировске. Я изучил доступную документацию, которой оказалось явно недостаточно. В проектной документации я нашёл тепловые нагрузки в целом по корпусам и частично по теплоцентрам. Для того чтобы выполнить наладку мне нужно было знать тепловые нагрузки не только каждого теплоцентра, но и по каждому ответвлению, идущему от теплоцентра на отопление тех или иных производственных площадей. Поэтому, для уточнения данных, пришлось обходить все фабричные корпуса, фиксировать количество и устройство отопительных элементов, сверять их с чертежами систем отопления, а затем рассчитывать их тепловые нагрузки и необходимые расходы теплоносителя. По многим вентиляционным системам тоже нужной информации найти не удалось, я был вынужден фиксировать типы калориферов, их количество и подсчитывать тепловые нагрузки. После этого я сделал расчёты всех тепловых установок и рассчитал гидравлический режим тепловой сети. Затем я рассчитал диаметры отверстий дроссельных шайб и выдал задания на их изготовление. Выполнение расчётов в те годы существенно отличалось от того, как их выполняют сегодня даже школьники. В те годы у меня, как у всех инженеров, единственным инструментом для выполнения расчётов оставалась логарифмическая линейка и простенький калькулятор. После выполнения расчётов предстояла главная работа — установка сотен дроссельных устройств (шайб) во всех цехах, а затем их корректировка, при необходимости. Местные «специалисты» встретили меня в штыки, они впервые вынуждены были заниматься такой работой, и явно этого боялись. Тем более заниматься этой работой их обязывал молодой незнакомый парень. Руководителями службы были люди в возрасте, из той же категории инженерных работников, которые из-за войны не смогли в своё время получить инженерное образование. Понять необходимость моих заданий им было сложно. Мастер участка, который должен был обеспечить эту работу, прихватив изготовленную шайбу, ходил жаловаться на меня главному инженеру фабрики Геннадию Николаевичу Смирнову. Ему в голову не могло прийти, что через маленькие отверстия в шайбах, диаметром несколько миллиметров, можно обеспечить нормальную работу систем отопления и вентиляции. Но, руководство фабрики доверяло мне, благодаря рекомендациям Чекрыгина. Начальник «АНОФ-2» Александр Дмитриевич Маслов был замечательный человек, и в близких отношениях с Чекрыгиным. Благодаря их доверию, я заставил всё сделать так, как рассчитал и спланировал. Я не боялся ответственности за конечный результат, поскольку был полностью уверен в своём профессионализме. В итоге всё получилось прекрасно, система теплоснабжения была приведена в качественное состояние, и Госэнергонадзор разрешил подключение новых мощностей.

Это было моё первое знакомство с фабрикой, на которой позже мне довелось проработать более десяти очень интересных лет. В то время на фабрике началась подготовка к внедрению оборотного водоснабжения. Предстояло сокращать потребление чистой воды, в том числе, отказываться от тёплой воды, получаемой от «Апатитской ТЭЦ». Об этой уникальной схеме я расскажу позже. Проектных решений по подаче тепла в технологию взамен низкотемпературного тепла «АТЭЦ» не было. Обдумывая возможные варианты обеспечения теплом «АНОФ-2» в условиях водооборота, я вспомнил об одном из пунктов «Правил пользования тепловой энергией». Он гласил, что потребитель, снижающий температуру обратной сетевой воды ниже температуры, предусмотренной графиком, не оплачивает количество тепловой энергии, которое он использовал за счёт такого снижения. Только что мне случилось серьёзно потрудиться, чтобы выполнить требования Энергонадзора, касающегося соблюдения утверждённого температурного графика. Поняв, что «Правила» имеют серьёзную силу, я подумал, почему бы не заставить и партнёров руководствоваться их положениями. Ознакомившись с энергетическим хозяйством фабрики, я заметил интересную ситуацию. Оказалось, что трубопроводы чистой воды, подаваемой из озера Имандра, проходят на территорию фабрики в непосредственной близости от тепловых камер, через которые проходили тепловые сети на апатитовое и нефелиновое производство. Учитывая эту благоприятную ситуацию и положение «Правил», я решил проработать вариант нагрева чистой технической воды, подаваемой на фабрику путём дополнительного охлаждения теплоносителя систем отопления, возвращаемого на «АТЭЦ». Я разработал схемы расположения двух бойлерных станций и рассчитал параметры необходимого оборудования. Получался очень интересный вариант. В этих бойлерных можно было глубоко охладить теплоноситель и получить более 50 Гкал в час тепловой энергии, за которую согласно «Правил» можно было не платить. Это были очень большие деньги. Я ознакомил с расчётами и схемой своего непосредственного руководителя, Чекрыгина. Он сначала посчитал это недоразумением. Но, это полностью соответствовало тем «Правилам», которыми воспользовалось «Колэнерго» и Энергонадзор, чтобы замедлить ввод объектов нефелинового производства. Мы ознакомили с моими предложениями главного энергетика объединения Игоря Алексеевича Писарева. Он тоже скептически отнёсся к реализации такой возможности. Но, согласился со мной в том, чтобы посмотреть на реакцию «Колэнерго». Я подготовил письмо в адрес генерального директора «Колэнерго» с предложением официально подтвердить, что всё низкотемпературное тепло, полученное «АНОФ-2» от «АТЭЦ», не будет подлежать оплате. Не веря в положительное решение, главный энергетик всё-таки посетил «Колэнерго». И те, руководствуясь «Правилами», вынуждены были официально подтвердить, что наши запросы будут удовлетворены. Это было удивительно для моего руководства. Проверив реакцию наших партнёров и, поставив их перед угрозой больших финансовых потерь, мы всё же не дали ход реализации этой схемы. Обсудив ситуацию, мы пришли к выводу, что получение такого огромного количества тепловой энергии бесплатно не может быть справедливым. Мы могли выиграть в платежах за тепло для «АНОФ-2». Но, очевидно, что «Колэнерго», понеся существенные финансовые убытки, предприняло бы усилия для пересчёта тарифов на тепловую энергию не только для промышленных потребителей, но и для населения. К тому же, они могли занять более жёсткую позицию во взаимоотношениях по электроснабжению объединения «Апатит». Исходя из этих соображений, мы просто сохраняли такую угрозу для «Колэнерго», не собираясь её реализовывать. И, не пойдя на этот шаг, улучшили общий фон взаимоотношений между двумя крупными организациями. Главный энергетик получил хороший козырь для решения с «Колэнерго» ряда проблемных вопросов в электроснабжении.

Вскоре, в том же 1978 году, в городе Апатиты начали создавать «Предприятие тепловых сетей». До этого почти все тепловые сети обслуживало объединение «Апатит», а магистральные сети и часть городских — «АТЭЦ». Уже был назначен директор предприятия, не специалист в теплоснабжении, а мне было предложено стать главным инженером. Руководство «Колэнерго» мне пообещали трёхкомнатную квартиру в Апатитах и служебную машину «Волгу». Перспектив на получение квартиры в объединении «Апатит» в моей ситуации в обозримом будущем не было. А у нас уже росли две дочки, проживать в неблагоустроенном жилье становилось не комфортно. Поэтому я дал согласие на это предложение. Мои документы одобрили в Мурманске, и всё было готово к моему переходу. Но прежде, чем подать заявление об увольнении я всё рассказал своему непосредственному руководителю Чекрыгину. Он с пониманием отнёсся к моему положению и о нашем разговоре сообщил Писареву. К моему большому удивлению, примерно через час меня пригласил на разговор генеральный директор объединения Г. А. Голованов, руководитель огромного предприятия на котором работали тысячи инженеров! Оказалось, что Писарев, рассказал ему о моей ситуации, и они обсудили, как меня сохранить в объединении. Георгий Александрович очень внимательно выслушал меня, уточнил мои проблемы и спросил, хочу ли я продолжать работу в объединении. Я сказал, что очень хотел бы, но семейные обстоятельства вынуждают перейти на работу с более привлекательными жилищными условиями. Голованов спросил, согласен ли я стать заместителем главного энергетика по теплоснабжению на «АНОФ-2»? Если соглашусь, то мне помогут с получением квартиры. Этой должности ещё не существовало, её решили создать специально для меня. Я ответил согласием, и уже после новогодних праздников, с января 1979 года начал работать на «АНОФ-2». Так я в очередной раз отказался от «номенклатурной» должности. В тот период на фабрике накопилось огромное количество проблем моего профиля. Одну из них я уже снял, выполнив наладку теплопотребляющих систем. Но, назрела более серьёзная работа. При освоении оборотного водоснабжения на фабрике столкнулись с серьёзными трудностями. Эти сложнейшие проблемы предстояло мне решать вместе с новыми коллегами.

Настала пора рассказать о замечательном руководителе и учёном, генеральном директоре объединения «Апатит» Г. А. Голованове. Георгий Александрович Голованов был легендарной личностью, доктором технических наук, профессором, депутатом Верховного Совета СССР. Под его руководством комбинат «Апатит» превратился в одно из крупнейших предприятий в своей отрасли не только на территории СССР, но и во всём мире. Георгий Александрович руководил огромным производственным комплексом, работающим в экстремальных природных условиях, и не допускающим сбоев в работе. Дополнительно к этому он нёс основную ответственность за жизнедеятельность населённых пунктов, поскольку комбинат был градообразующим. К себе и подчинённым он был очень требователен, и создал чёткую профессиональную систему управления огромным предприятием, охватывающую все уровни от первого руководителя до низшего звена. О своём стиле и методах работы руководителя он рассказывал в «Записках директора» и других публикациях. Свою систему управления Георгий Александрович создавал на научной основе и совершенствовал длительное время с учётом собственного опыта. Голованов строго выполнял все свои обещания, с этим позже столкнулся и я на своём опыте. По его мнению, «отсутствие самодисциплины в конечном итоге приводит к потере порядочности (почти исчезнувшее качество в нынешних деловых взаимоотношениях), которая проявляется в попытках объяснить свои промахи ошибками подчинённых». Он полагал, что «разбросанность в действиях директора непременно приведёт к таким же явлениям сначала у его заместителей, а затем и у других подчинённых». Самым наглядным проявлением низкого уровня самодисциплины он считал неточное по вине руководителя начало запланированных мероприятий. Он заранее откладывал совещания или другие мероприятия, если была угроза его личного опоздания хотя бы на пару минут. Что касается проведения совещаний, обязательным требованием были, аккуратный внешний вид, исполнительность поручений, чёткость в докладах и дисциплина. Если кто-то опаздывал, то, невзирая на должность, к совещанию он не допускался и затем наказывался. А если совещание не могло быть продуктивным без участия опоздавшего, то оно отменялось. Это было известно всем, поэтому, такое случалось крайне редко. Оптимальной продолжительностью любого совещания он считал один час, после истечения которого, внимание участников заметно падает. Он был убеждён в том, что подавляющее число вопросов при чёткой работе можно обсудить за это время. Иногда, при необходимости, назначалось повторное совещание по той же теме. К нему готовилась дополнительная информация, позволявшая глубже разобраться в обсуждаемых вопросах. Принятые решения строго контролировались отделом качества. Заместители директора, главные специалисты наделялись довольно большими правами с соответствующей ответственностью, но, главную линию проводил директор. Голованов был непримиримым к любителям алкоголя. Его заместители и главные специалисты вынуждены были воздерживаться от спиртного в воскресенье, если знали, что в понедельник нужно будет присутствовать на совещании у генерального директора. Наиболее громким был случай, когда во время поездки из управления «Апатит» на совещание, проводимое на «АНОФ-2», он почувствовал запах перегара от своего заместителя. Голованов остановил машину на середине дороги и предложил своему заместителю её покинуть. Это было в зимнее время в нескольких километрах от Кировска. Затем он уволил этого руководителя, поскольку это был не первый случай подобного рода. Ещё один значимый случай был связан с увольнением главного инженера объединения «Апатит», доктора технических наук. Это был очень уважаемый и заслуженный человек, позже ставший лауреатом Премии Совета Министров СССР. Поводом для его увольнения стало то, что ему в ремонтном цехе сделали книжную полку, за которую он не вовремя расплатился. Информация дошла до генерального директора, и он принял соответствующее решение. Для всех это было шоком. Неизвестно, стал ли основанием для расставания только этот случай, или накопились другие причины. Принятие решений по обоим руководителям, дались ему непросто, но это были чёткие сигналы работникам всех уровней огромного предприятия. Не терпел он и обмана. Однажды, один из сотрудников отдела новой техники, Артём Тарасов, направил в Москву одну из заявок на оформление изобретения. Требовалась подпись генерального директора, но Голованов в это время был в столице. Говорили, что Тарасов, желая ускорить процесс, подпись на сопроводительном документе подделал. После возвращения из Москвы, Голованов, узнав об этой проделке, сразу же уволил Тарасова. Мой хороший товарищ Алексей Краснов работал вместе с Тарасовым в одном отделе и очень хорошо о нём отзывался. Этот случай характеризует, насколько высоки были требования к сотрудникам и их морально этическим качествам на советском предприятии. Превышение полномочий и несоблюдение принципов порядочности дорого обошлись молодому инженеру. Но, ему повезло. В середине 80-х годов были изданы законы, разрешавшие кооперативам заниматься любым незапрещённым видом деятельности, в том числе и торговлей. Вернувшись в Москву, Тарасов, как инициативный человек, занялся мелким бизнесом, поставляя из-за границы компьютерную технику. Дела пошли очень успешно, и он стал первым российским миллионером. Причём, первым членом КПСС, оплатившим партийные взносы с этой немалой суммы.

В своих «Записках директора» Георгий Александрович отметил крайне негативное отношение к использованию родственных связей на предприятии. Ни жена, ни друзья не должны каким-либо образом высказывать заинтересованность в решении производственных вопросов. Он был против того, чтобы дети работали на предприятии своего отца, директора. Так он поступил и со своим сыном, который окончил Горный институт и защитил кандидатскую диссертацию по обогащению руд. Его сын был назначен главным инженером на «АНОФ-2» уже после того, как отец в 1983 году прекратил работу в объединении «Апатит». Удивительно писать об этом в 2020 году. Всё изменилось коренным образом. Даже у высоких государственных руководителей «пристроены к делу» и жёны, и дети. И, как ни странно, все они становятся очень «эффективными предпринимателями», быстро становясь обладателями многих миллионов, подчас миллиардов. А также владельцами дорогой собственности в России и в зарубежье. Более того, многие из высокопоставленных чиновников, находясь на государственной службе, становятся гражданами других стран.

Большое внимание Голованов уделял кадрам инженерно-технических работников, непрерывному росту их профессионализма. Для этого очень многое делалось на «Апатите». Он сам защитил докторскую диссертацию по вопросам обогащения апатитового концентрата. Главный инженер Владимир Васильевич Гущин был горняком, доктором наук. Автор 152 научных работ. Ряд специалистов основных профессий защитили кандидатские диссертации по этим тематикам. Для подготовки и защиты диссертаций в объединении были созданы необходимые условия. Генеральный директор и главный инженер объединения руководили аспирантами, каждый по своему профилю. По мнению Голованова, во-первых, это помогало решать задачи совершенствования производства, а во-вторых, такие специалисты могли со знанием дела оценивать результаты исследований, выполненных научными институтами. А их приходилось привлекать очень много, поскольку перед «Апатитом» постоянно ставились задачи ускоренного развития и модернизации производства. Тесное сотрудничество с научными организациями и постоянное совершенствование технологических процессов были очень кстати для научной работы и горняков и обогатителей. Запомнилось и одно из его «крылатых выражений». Разбираясь в причинах производственных неурядиц и заслушав объяснения провинившихся, что им чего-то не хватает. Он, поняв истинную причину неурядиц, произносил Ленинскую фразу: нам нужен НЭП. Только он имел в виду не Ленинскую «Новую Экономическую Политику», а «Наведение Элементарного Порядка». Он был абсолютно прав, никакая новая техника не даст нужного эффекта в условиях бардака.

Следует отметить, что после ввода в эксплуатацию фабрики «АНОФ-2» в 1963 году и вплоть до конца восьмидесятых годов, когда была построена «АНОФ-3», это развитие могло осуществляться только за счёт реконструкции «АНОФ-2». Без реализации достижений научно-технического прогресса поставленные задачи решить было невозможно. Для решения сложных технологических вопросов на фабрику приглашались научно-исследовательские и проектные организации, работающие в разных научных направлениях. Модернизировались почти все технологические процессы и энергетическое хозяйство фабрики. Благодаря решению Голованова и Писарева, мне посчастливилось в этом активно участвовать. Это были очень интересные годы работы, полностью отвечающие моим инженерным запросам и профессиональному образованию, полученному в институте.

Заместитель главного энергетика АНОФ–2

Территория промышленного района фабрики располагается в 5 км от города Апатиты, в долине реки Белой, у подножия горы Вудъяврчорр. Решение о проектировании и строительстве «АНОФ-2» было принято в 1959 году. Технический проект фабрики выполнен Ленинградским институтом «Механобр» с привлечением других организаций. Трест «Апатитстрой» был генеральным застройщиком. «АНОФ-2» получила статус Всесоюзной Ударной Комсомольской Стройки. Об этом свидетельствует надпись на арке. За ней расположено здание Управления фабрики, там было моё рабочее место в течение 11 лет. Справа и за управлением видны строящиеся корпуса обогатительного производства. Как и первые стройки в Хибинах, её строительство не обошлось без труда заключённых. Старожилы фабрики рассказывали, как их колонной под конвоем приводили на территорию строящихся ГРЭС и фабрики до прибытия на работу гражданских строителей. В сентябре 1963 года фабрика была пущена в эксплуатацию и уже в декабре её мощность составляла 2,5 миллиона тонн апатитового концентрата в год вместо планируемых 1,4 миллиона тонн. Объектом шуток стал местный журналист, осветивший знаменательное событие. Он восторженно написал о том, что «после команды начальника фабрики подали напряжение, и ток медленно потёк по проводам». Через полгода выявились первые проектные ошибки. Произошло обрушение двух пролётов строящегося здания главного корпуса. Конструкции кровли не выдержали снеговых и ветровых нагрузок. По счастливой случайности никто не погиб. С тех пор фабрика постоянно реконструировалась и расширялась, а с проектными ошибками пришлось разбираться и мне через многие годы. В 1965 году был официально основан город Апатиты, строящийся, в том числе, для работников «АНОФ-2» и «Апатитской ТЭЦ». Модернизация фабрики не прекращалась, её мощности стремительно увеличивались. В 1977 году фабрика уже вырабатывала 11 миллионов тонн апатитового концентрата в год. Максимальная выработка апатитового концентрата в 1987 году составила 15 миллионов тонн. «АНОФ-2» стала крупнейшим обогатительным комплексом в мире. За сутки она перерабатывала полторы тысячи вагонов руды (более 100 тысяч тонн) и отгружала более 700 вагонов концентратов. Энергопотребление фабрики было больше, чем, например, на крупном автомобильном заводе АЗЛК, заполонившим легковыми машинами «Москвич» всю страну.

На «АНОФ-2» я прибыл в качестве заместителя главного энергетика сразу после новогодних праздников 1979 года. На фабрике осуществлялся очередной этап реконструкции, после которого мощность фабрики увеличивалась до 14 миллионов тонн апатитового концентрата в год. Одновременно с этим начиналось освоение водооборота и освоение комплекса по производству нефелинового концентрата. Обеспечение работоспособности такого большого энергетического хозяйства было довольно сложной задачей. Особенно в условиях Крайнего Севера и крайне высокой загруженности технологического оборудования. В мои служебные обязанности входило обеспечение технического руководства эксплуатации огромного теплоэнергетического хозяйства, систем снабжения сжатым воздухом и ряда технологических процессов, связанных с потреблением топлива, тепловой энергии и воды. В него входили: три компрессорные станции с 12 компрессорами, две вакуум-насосные станции с 30 вакуум-насосами, два склада мазута на 42 тысячи тонн (статус республиканской нефтебазы), 18 мощных сушильных установок, огромные вентиляционные системы и системы аспирации (удаление и очистка воздуха от пыли). А так же все коммуникации, обеспечивающие производство паром, горячей водой, сжатым воздухом, питьевой и технической водой. Особенно мощной и разветвлённой была система водоснабжения фабрики.

Работа на таком производстве была очень напряжённой. Мне довелось работать с людьми, которые смогли успешно справиться со всеми трудностями начального периода. Многие из начальников отделений и инженеров работали на фабрике с самого первого дня. Они привыкли к очень жёстким требованиям, которое предъявляло сложное непрерывное производство. В первое время многим из них приходилось ночевать на фабрике до тех пор, пока не нормализовалась вся технологическая цепочка. К работе все относились очень ответственно, не считаясь с личным временем. Не простой была работа и в последующие годы. По информации генерального директора объединения Якимова Павла Николаевича, сменившего Голованова в 1983 году, на «АНОФ-2» был самый высокий в стране коэффициент использования технологического оборудования. Например, на фабрике была 31 мельница для измельчения руды. Планом была предусмотрена одновременная работа 30 мельниц, одна из мельниц поочерёдно выводилась в ремонт. Так же напряжённо было со всем другим оборудованием. К тому же, без остановки производства, проводилась реконструкция фабрики, что создавало множество дополнительных проблем. Любой сбой приводил к снижению выработки концентрата и невыполнению государственного плана. В этом случае поднимали на ноги всех, кто мог помочь решить возникшую проблему. Поэтому, дома телефон я держал около подушки, чтобы сразу поднять трубку и не будить детей ночными звонками. Но, при всём этом, руководство фабрики и объединения уважительно относилось к личному времени работников. Никаких обязательных «посиделок» и совещаний по окончании рабочего дня не было. Производство было организовано таким образом, что персонал, работавший посменно квалифицированно справлялся со своими обязанностями. Исключением были аварийные ситуации, требующие вмешательства главных специалистов. К сожалению, жёсткий режим в условиях Крайнего Севера серьёзно сказывался на здоровье руководителей и специалистов. За годы моей работы на фабрике несколько моих коллег, ровесников, умерли в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Об этом я упоминаю, предваряя рассказ о событиях, связанных с появлением в буржуазной России «эффективных менеджеров», укравших у государства такой гигант. С получением квартиры всё-таки возникли проблемы, несмотря на распоряжение генерального директора. Его заместитель по быту В. М. Либерман, которому было поручено выделить мне квартиру, помня мой отказ работать главным инженером «ЖКУ», не хотел выполнять поручение. Руководству фабрики он сказал, что теперь это забота фабрики, а не его. А на «АНОФ-2» была своя очередь на получение квартиры. Я не ходил жаловаться. Поэтому мне приходилось ездить на фабрику из Кировска.

Примерно через год после моего назначения, у генерального директора Голованова было организовано совещание по проблеме обработки цистерн с мазутом на новом складе «АНОФ-2». О технических деталях я расскажу позже. Здесь отмечу только то, что на этом совещании мне удалось убедительно защитить интересы объединения «Апатит» в серьёзных тяжбах с представителями Октябрьской железнодорожной дороги. Голованову напомнили, что его указание о предоставлении мне квартиры не было выполнено. И он обязал немедленно решить этот вопрос. Что и было сделано в декабре 1980 года. Почти через два года после моего перевода на «АНОФ-2» нашей семье дали квартиру в Апатитах, ближе к новому месту работы.

В новый коллектив и режим работы я вписался довольно быстро, несмотря на то, что здесь был совершенно другой пульс, характерный для непрерывного производства. В этом смысле работа существенно отличалась от того режима, в котором я трудился в «ЖКУ» и отделе главного энергетика. Прежняя работа в котельных в чём-то была подобна, но, масштабы и уровень ответственности стали многократно выше. Мне помогло то, что до этого я практически целый год ездил на фабрику, обследовал все объекты и познакомился со многими будущими коллегами по работе. На фотографии запечатлены те сотрудники отдела главного энергетика, с кем я начинал работать на «АНОФ-2». Я справа, в центре главный энергетик Валентин Николаевич Аввакумов. Слева сотрудницы отдела и начальник подведомственной службы. В кабинете прохлаждаться было некогда. В мои обязанности входило обеспечение надёжной и безопасной работы всех коммуникаций и теплоэнергетического оборудования, которое должно было обеспечить стабильную и качественную работу основного технологического оборудования. Параметры энергоносителей должны были выдерживаться в строго заданных пределах. В спецовке, с каской на голове и рацией в кармане я проводил в цехах и на территории фабрики времени больше, чем в костюме за рабочим столом. В связи с тем, что фабрика работала на пределе своих возможностей, каждый сбой в работе требовал немедленных действий по его устранению. Поэтому, с первых дней мне приходилось руководить устранением возникающих проблем в разных подразделениях вместе с руководителями и инженерами этих подразделений. Очень часто аварийные ситуации возникали в ночное время и выходные дни. Иногда они не относились к моим прямым обязанностям, но я никогда не отказывался помочь разобраться и устранить проблему. «Аборигены» фабрики, работавшие здесь с момента её ввода в эксплуатацию, быстро признали во мне «своего». Я был рад, что получил доверие этих людей, к которым относился с большим уважением. Руководство фабрики и начальники отделений тоже увидели во мне инициативного и профессионального коллегу. Атмосфера в коллективе была здоровой и доброжелательной. Правда, в ряде случаев потребовалось проявить характер, чтобы добиться нужных результатов. Теперь моя жизнь была теснее связана с городом Апатиты, к территории которого прилегала фабрика. На фотографии вид на Апатиты со стороны озера Имандра. Вдали, у подножия Хибин виднеется Кировск.

Работа на фабрике была очень трудной, напряжённой, но очень интересной с инженерной точки зрения. Здесь пригодились все знания, которые я получил в институте на факультете «Промышленной теплоэнергетики». Я быстро убедился, что моё инженерное образование было обширнее, чем у технологов, как правило, окончивших горный институт. В своих чисто обогатительных вопросах они разбирались отлично и выпускали лучший в мире апатитовый концентрат. Но, всё, что касалось второстепенных процессов их же основной технологии, например, перекачки жидкостей, использования сжатого воздуха, вакуума, технологии сушки, постепенно перекочевало от технологов ко мне. Это происходило по просьбе начальника или главного инженера фабрики, предлагавших оказать помощь технологам в решении проблемных вопросов. Мне потребовалось вникать во множество новых сложных процессов, с которыми раньше на практике встречаться не доводилось. Система теплоснабжения фабрики мне уже была хорошо знакома. Теперь нужно было ознакомиться с основными технологическими переделами и глубоко вникнуть в те процессы, которые стали моей зоной ответственности. Для меня сначала было много нового, поскольку многое оборудование я знал только теоретически. С технологией сушки, вентиляцией, насосным и компрессорным оборудованием я был знаком ещё с института. Умел выполнять расчёты, касающиеся, как оборудования, так и соответствующих систем с их использованием. Теперь потребовалось управлять его практической эксплуатацией, обеспечением эффективности работы и надёжности. Поэтому, всё свободное время я тратил на изучение специальной технической литературы по этим тематикам. Да, и с основной технологией я познакомился, чтобы лучше понимать задачи и проблемы коллег. В этом снова помогла очень богатая техническая библиотека, на этот раз фабричная. В ней я нашёл всё, что касалось технологических процессов и того оборудования, с которым мне предстояло работать.

На фото ниже показаны два центральных пролёта главного корпуса «АНОФ-2» протяжённостью 700 метров. Слева пролёт с флотационными машинами, производящими апатитовый концентрат. Справа мельничный пролёт, в котором установлены шаровые мельницы и классификаторы. Эти два пролёта занимали примерно половину объёма главного корпуса фабрики. С правой стороны от мельниц размещены приёмные бункера руды, протяжённые конвейеры, различные вспомогательные помещения и мастерские. А с левой стороны от флотации на такую же длину размещался пролёт, где установлены сгустители концентрата. Всё огромное пространство было насыщено десятками километров различных инженерных коммуникаций, которые обеспечивали работу основных технологических процессов.

Поскольку я оказался на фабрике первым специалистом такого профиля, передо мной открылась масса возможностей применения своих знаний для оптимизации технологических процессов. А там было чем заняться. Собственно теплоэнергетическое хозяйство фабрики было довольно большим, и требовало постоянного внимания. Но, фактически, более ответственным, и требующим особого отношения оказалось энерготехнологическое оборудование и протекающие там процессы. Это было напрямую связано с основным производством и требовало безотлагательного вмешательства при нештатных ситуациях. Руководство фабрики часто привлекало меня к решению не простых технологических вопросов. Мой непосредственный руководитель, главный энергетик, не хотел за них отвечать, так как, согласно должностным инструкциям, это была ответственность главного технолога фабрики. На совещаниях у главного инженера и начальника фабрики он отметал все «энерготехнологические» вопросы. А главный технолог, обогатитель, не мог их решать профессионально. Поэтому, возникла «разрегулировка управленческих функций». Столкнувшись с этой ситуацией, я попытался упорядочить систему управления путём названия моей должности «главным энерготехнологом», с прямым подчинением главному инженеру фабрики. Но, эта идея не понравилась ни главному энергетику фабрики, ни главному энергетику объединения. Статус энергетической службы в таком случае мог понизиться. Постепенно взаимоотношения упорядочились. По ряду вопросов мне приходилось выходить за рамки службы главного энергетика и контактировать непосредственно с главным инженером фабрики. Я получил больше полномочий и большую степень свободы в принятии решений.

Поскольку я оказался на фабрике первым специалистом такого профиля, передо мной открылась масса возможностей применения своих знаний для оптимизации технологических процессов. А там было чем заняться. Собственно теплоэнергетическое хозяйство фабрики было довольно большим, и требовало постоянного внимания. Но, фактически, более ответственным, и требующим особого отношения оказалось энерготехнологическое оборудование и протекающие там процессы. Это было напрямую связано с основным производством и требовало безотлагательного вмешательства при нештатных ситуациях. Руководство фабрики часто привлекало меня к решению не простых технологических вопросов. Мой непосредственный руководитель, главный энергетик, не хотел за них отвечать, так как, согласно должностным инструкциям, это была ответственность главного технолога фабрики. На совещаниях у главного инженера и начальника фабрики он отметал все «энерготехнологические» вопросы. А главный технолог, обогатитель, не мог их решать профессионально. Поэтому, возникла «разрегулировка управленческих функций». Столкнувшись с этой ситуацией, я попытался упорядочить систему управления путём названия моей должности «главным энерготехнологом», с прямым подчинением главному инженеру фабрики. Но, эта идея не понравилась ни главному энергетику фабрики, ни главному энергетику объединения. Статус энергетической службы в таком случае мог понизиться. Постепенно взаимоотношения упорядочились. По ряду вопросов мне приходилось выходить за рамки службы главного энергетика и контактировать непосредственно с главным инженером фабрики. Я получил больше полномочий и большую степень свободы в принятии решений.

Принимая на себя дополнительные функции, не относящиеся к энергетической службе, мне предстояло упорядочить взаимоотношения с механиками, в том числе и с главным механиком объединения. Поскольку на меня переложили ответственность за всю систему водоснабжения фабрики, я стал выяснять, как обеспечено поддержание огромного количество трубопроводов в технически исправном состоянии. Оказалось, что их балансовая стоимость превышала стоимость технологического оборудования, и средств на их ремонт по нормативам выделялось достаточно много. Согласно ранее сложившимся взаимоотношениям между энергетиками и механиками, средства на ремонт трубопроводов выделялись службе главного механика объединения и от него перенаправлялись на фабрику. Но, главный механик фабрики не считал трубопроводы технической воды своими. В устранении аварийных случаев он не участвовал, их техническое состояние его не беспокоило. Поэтому, на ремонт водоводов деньги он не тратил, используя их на другие цели. Естественно, меня эта ситуация не могла устроить. Я предложил главному механику фабрики либо взять ответственность за техническое состояние трубопроводов на себя и обеспечить их ремонт за счёт получаемых средств от главного механика объединения. Либо, передать мне часть средств, соответствующих амортизационным отчислениям. Поскольку на фабрике взаимопонимания найти не удалось, я вынес вопрос на уровень управления объединения. Естественно, это очень не понравилось главному механику объединения «Апатит», но ситуацию пришлось разрешать. С тех пор возникла «нелюбовь», и у партнёра иногда возникало желание выставить меня и энергетическую службу в неприглядном виде. На этой почве однажды произошёл комичный случай. Рано утром мне сообщили, что раздувается скандал по поводу того, что из-за низкого давления сжатого воздуха, не работает один из серьёзных станков в ремонтно-механическом цехе, расположенном на территории фабрики, и срывается выполнение срочного заказа. Главный энергетик объединения попросил меня до диспетчерского совещания у заместителя директора по производству, выяснить ситуацию и доложить. Я сразу же направился в этот цех, не предупреждая начальника, который затеял этот скандал. На входе в цех я увидел нормальные показания манометра, стало ясно, что проблема не наша. Подойдя к неработающему станку, я заметил, что питающий шланг дырявый, и воздух свистит из всех щелей. Я предложил мастеру цеха заменить шланг. Это было сделано при мне и станок начал работать нормально. Главному механику об этом доложить не успели, и он гневно выступил на совещании. Здесь его ожидал полный конфуз, после того, как главный энергетик объяснил реальную ситуацию. Виноватой оказалась не энергетическая служба, а его подчинённые. Эти случаи показывают, что и в здоровом коллективе могут возникать конфликты интересов. Но, это были лишь частные случаи. Внутри коллектива фабрики мы обычно решали все вопросы по справедливости. А Главный механик был очень уважаемым человеком. Располагая огромными ресурсами в виде централизованных служб и сторонних организаций, он оказывал очень существенную помощь рудникам и фабрикам в обеспечении ремонта оборудования, а значит выполнении плановых показателей. Естественно, это очень ценилось начальниками цехов.

В течение всего периода работы на фабрике, помимо эксплуатации теплоэнергетического оборудования, мне приходилось заниматься вопросами её реконструкции. При мне увеличивались мощности «АНОФ-2» по производству апатитового концентрата с 12 до 15 миллионов тонн в год, внедрялось оборотное водоснабжение и вводилось в эксплуатацию новое производство нефелинового концентрата. Заслуживают внимания взаимоотношения со строительно-монтажными организациями разного профиля. Они проделали огромную работу по строительству и модернизации фабрики. За исключением первого этапа строительства обогатительного производства, а затем нефелинового комплекса, им многие годы потребовалось прокладывать новые коммуникации и монтировать оборудование в действующих цехах, рядом с работающим оборудованием. Работа для них была такой же не простой, как и для персонала фабрики. Она осложнялась не только стеснённостью, но и необходимостью увязывать свои действия с персоналом фабрики. Это касалось размещения материалов, использования грузоподъёмных механизмов, подключения к существующим коммуникациям. Поэтому, мне, как и моим коллегам, приходилось постоянно уделять внимание вопросам координации производства и ведущихся работ по модернизации и расширению производства.

В связи с огромным объёмом строительно-монтажных работ и большим количеством задействованных организаций, на фабрике каждый понедельник проводились совместные совещания (штабы) под руководством заместителя генерального директора объединения «Апатит» и руководства треста «Апатитстрой». Совещания происходили в актовом зале в присутствии многих десятков специалистов фабрики, руководители треста и многочисленных строительных и монтажных организаций. Руководители размещались за столом, установленным на сцене, им хорошо был виден весь зал и каждый выступающий. Ведущая роль на этих совещаниях принадлежала заместителю управляющего трестом «Апатитстрой» Анатолию Петровичу Легашову, который контролировал исполнение решений предыдущего совещания и ставил задачи строителям на следующую неделю. Рядом с ним всегда располагались заместитель генерального директора объединения «Апатит» по капитальному строительству Сергей Николаевич Елин и начальник «АНОФ-2» Александр Дмитриевич Маслов, а позже Анатолий Петрович Пахомчик. На совещаниях обязательно присутствовали главный технолог, главные специалисты и кураторы Управления капитального строительства объединения. Им приходилось решать часть назревших вопросов и контролировать своих подчинённых на фабрике. Решения, принимаемые на этих совещаниях, были равносильны приказам для исполнителей обеих сторон. Каждое совещание начиналось с проверки выполнения решений, принятых на предыдущем совещании. Здесь начиналось самое интересное. Поскольку в выполнении каждой общей задачи было задействовано до десятка различных организаций, чёткое соблюдения графика каждым участником, являлось важнейшим условием, чтобы сдать готовый объект в установленный срок. Требования к исполнителям были жёсткими, что в целом обеспечивало достижение поставленных целей в назначенные сроки и с хорошим качеством. Стиль этих совещаний отличался от совещаний в объединении «Апатит». Если руководители треста совещания вели чётко и уважительно, то начальники многочисленных строительных организаций, ответственные за выполнения своей доли работ, подчас пытались устроить настоящий цирк. Подчас кто-то не успевал выполнить свою задачу и не предоставлял своевременно фронт работ следующей организации. Чтобы не подвергнуться опале, провинившиеся руководители начинали выкручиваться всеми доступными способами. Первым делом было свалить вину на своих партнёров или ИТР фабрики, которые якобы были виновны в несвоевременном выполнении их смежных задач. Здесь все должны были быть начеку и тут же отметать «наезды» партнёра. Иногда, кто-то из руководителей не мог присутствовать на совещании, посылая своего заместителя, который не был на предыдущем совещании. В этом случае проще всего было свалить вину на эту организацию, чем подрядчики периодически пользовались. Ряд специализированных организаций не подчинялись управляющему «Апатитстроя», а имели своих руководителей в Ленинграде или других городах. Если начальникам своих подчинённых организаций управляющий трестом мог устроить настоящую головомойку и пригрозить серьёзным наказанием, то с этими подрядчиками подобным образом он поступить не мог. Но, меры воздействия находились и на них. Поэтому, несмотря на многочисленные сложности, объекты всё рано были готовы к установленному сроку. В ответственные периоды на совещаниях присутствовал секретарь Кировского горкома партии, управляющий треста «Апатитстрой» Виктор Фёдорович Новиков и генеральный директор объединения «Апатит», Г. А. Голованов, что повышало ответственность руководителей.

Хронометраж я не вёл, но капитальному строительству приходилось уделять не менее четверти своего рабочего времени, а иногда значительно больше. Самой большой ответственностью для меня и большой нагрузкой стало решение вопросов по привязке новых трубопроводов к существующим коммуникациям. Кардинально изменялась схема водоснабжения фабрики. Во всех подразделениях и на территории между ними прокладывались десятки километров труб для подачи оборотной воды с диаметром от 50 мм до 1,4 метра. Частично оставалась в работе система подачи чистой воды в отдельные цеха и технологические процессы. Схема получалась довольно сложная, и без меня строители ничего не могли делать. Проектный институт «Механобр» показал на планах, где должны быть проложены новые водоводы оборотного водоснабжения. А указать, как их провести в работающем цехе, где конкретно разместить, где подключить, не мешая обслуживанию действующих коммуникаций и оборудования, стало моей ответственностью. Мне приходилось разбираться с существующими сетями по всем переделам и увязывать их с новым проектом. Поскольку на оборотную воду переводились почти все процессы, очень часто приходилось в систему оборотного водоснабжения переводить водоводы, ранее подававшие чистую воду. При этом возникало много аварийных ситуаций и сложных эксплуатационных вопросов, для решения которых я и был делегирован на фабрику.

Не всегда строительно-монтажные организации соблюдали наши требования к организации работ, что приводило к аварийным ситуациям. Особенно, «махновщиной» отличалось строительное управление «СУ-1», занимавшееся прокладкой новых наружных водоводов. Подчас, об их появлении на территории фабрики мы узнавали после того, как прекращалось электроснабжение производственных объектов. Это означало, что они без нашего уведомления, не соблюдая правила производства земляных работ, уже начали раскапывать новую траншею и порвали электрический кабель. Много дополнительных хлопот монтажники доставляли и, работая в цехах, рядом с действующим оборудованием. Учитывая то, что люди на производстве и так были вынуждены работать с большим напряжением, присутствие очень большого количества посторонних людей и выполняемые ими работы дополнительно осложняли ситуацию. Но, коллектив фабрики был очень профессиональным, умел работать в сложных условиях. Поэтому, срывов плановых заданий по производству апатитового концентрата не было, и все мероприятия по реконструкции фабрики выполнялись в соответствии намеченными планами.

С первых дней работы на фабрике, мне пришлось решать множество сложных технических задач. По энергетической части в первое время регулярно возникали проблемы с обеспечением сжатым воздухом и особенно водой. Это сразу же приводило к сбоям технологических процессов, и естественно в любое время приходилось выезжать на производство для наведения порядка. Поскольку нештатные ситуации часто случались в выходные дни и в праздники, с употреблением спиртных напитков приходилось быть очень аккуратным. Многие вопросы постепенно удавалось решить самостоятельно. Но некоторые технические проблемы, связанные с модернизацией фабрики и внедрением оборотного водоснабжения, были довольно сложными. Поэтому их приходилось решать совместно с научными, проектными и пусконаладочными организациями. Это были Ленинградские институты «Механобр» (головной проектный), «ЛИСИ» (Инженерно-строительный институт) и «ЛЕННИИХИММАШ», «Углеавтоматика» из Донецка, Харьковский «Южгипрошахт», Белорусский «ВНИПИэнергопром». Такая обширная связь с наукой дала возможность решить целый ряд серьёзнейших технических задач на самом высоком уровне науки и техники. Проектные институты проделали огромную работу по развитию производственных мощностей объединения «Апатит». Как правило, проектная документация была выполнена на высочайшем уровне. Но, иногда случались и проектные ошибки, некоторые из которых мне довелось исправлять сначала на «АНОФ-2», а позже и на рудниках. Расскажу и об этом.

Внедрение системы оборотного водоснабжения

Именно внедрение водооборота стало одним из важнейших направлений моей деятельности в первые годы работы на фабрике. С начала ввода в эксплуатацию, фабрика сбрасывала в озеро Имандра большое количество загрязнённых стоков. В 1977 году объём этих стоков достиг 400 тысяч кубометров в сутки и к 1980 году стал ещё больше. Фабрика стала потреблять огромное количество чистой воды на технологические нужды, до 20000 кубометров в час. Те же 20000 кубометров сильно загрязнённой воды после технологических процессов на фабрике и небольшого отстоя в хвостохранилище, сбрасывались в озеро Имандра, сильно его загрязняя. Озеро является питьевым для города Апатиты. Создавалась серьёзная экологическая проблема. Поэтому правительство заставило объединение «Апатит» прекратить сбросы, путём введения системы оборотного водоснабжения. Понимание о необходимости внедрения водооборота возникло ещё в середине 60-х годов на стадии разработки проекта модернизации «АНОФ-2» до мощности в 10 миллионов тонн апатитового концентрата. В 1967 году у специалистов комбината «Апатит» появилась возможность приступить к планомерным научно-исследовательским работам. Перед учёными, проектировщиками и специалистами объединения стояли очень серьёзные задачи. Подобного опыта внедрения систем оборотного водоснабжения при обогащении руд не было, ни в отечественной, ни в зарубежной практике. Никто прежде не реализовывал подобных мероприятий с такими огромными объёмами воды. К решению задачи были привлечены ведущие научные институты страны. Вместе с Центральной Лабораторией ПО «Апатит» этой тематикой занимались институты «ГИГХС (Государственный научно-исследовательский институт горно-химического сырья)», «Механобр», «ЛИСИ», «Горный институт» Кольского Научного Центра. В 1969 году комбинат «Апатит» выдал институту «Механобр» задание на проектирование комплекса оборотного водоснабжения «АНОФ-2». Многолетние совместные исследования по разработке технологии обогащения апатито-нефелиновых руд в условиях использования оборотной воды позволили подобрать правильный реагентный режим. Это позволяло приступить к поэтапному переводу фабрики на водооборотное водоснабжение. «Механобр» выполнил рабочий проект, и его реализация началась. Проект предусматривал, что загрязнённая вода частично отстоенная в хвостохранилище должна была не сбрасываться в озеро, а возвращаться на фабрику. Рядом с хвостохранилищем построили насосную станцию оборотного водоснабжения и от неё проложили водоводы до фабрики. В сентябре 1978 года началось опробование оборудования и подача оборотной воды на фабрику. Работа была важнейшей, и находилась под контролем руководства страны. На первом этапе планировалось достичь 30 % водооборота с доведением этого показателя в 1982 году до 90 %. При этом планировалось постепенное сокращение потребления свежей воды и объёма, сбрасываемых фабрикой промышленных стоков в озеро Имандра. Но, персонал фабрики сразу столкнулся с большими неприятностями, негативно отразившимися на функционировании основного производства. Запуск новой системы водоснабжения сопровождался крупными авариями. При первой же подаче оборотной воды, на фабрике лопнула по корпусу огромная чугунная задвижка, диаметром 1,2 метра. Её габариты были полтора метра в длину и почти 4 метра в высоту, а вес 7,5 тонн. Заменить её было очень не просто. Следующую неприятность ощутили в мельнично-флотационном отделении. Начала снижаться температура пульпы, что стало головной болью для технологов. Ухудшались технологические показатели. А впереди предстояла масштабная реконструкция системы водоснабжения во всех подразделениях «АНОФ-2». Персонал фабрики не совсем был готов к решению возникающих проблем. Моё назначение на фабрику было обусловлено необходимостью квалифицированного вмешательства в эту ситуацию.

Конец ознакомительного фрагмента.