Эскизы к золотому ключику

Виктор Кобеев

Ранним утором таксист, ехавший по вызову, на окраине города нашёл труп молодой женщины. Муж погибшей, Анастасии Черновской, на которого падают первые подозрения, – журналист местного телевидения. В городе он хорошо известен своими горячими публикациями, в том числе и о связях криминала и работников правоохранительных структур. Что это? Банальная «бытовуха», о которой говорят соседи? Преступление, связанное с профессиональной деятельностью погибшей, или месть за попытку сказать правду?

Глава 3

Утром, как только я переступил порог своего кабинета, вернувшись с планёрки, раздался звонок внутреннего телефона.

— Александр Сергеевич, к вам посетитель, — сказал дежурный.

— Кто?

— Гражданин Черновский Олег Петрович.

— Пропустите, пожалуйста…

Через несколько минут в дверях появился и сам Черновский.

— Проходите, присаживайтесь, одну минуту, — из ящика стола я достал бланк протокола. — Олег Петрович, памятуя нашу вчерашнюю встречу на посту ГАИ и рекомендации доктора ещё раз хочу вас спросить, вы действительно желаете, чтобы наш разговор состоялся и готовы к этому?

— Да, конечно, я сам пришёл, и готов ответить на все ваши вопросы.

Но сказано это было как-то уж больно монотонно, будто передо мной сидел робот в человеческом облике, который просто воспроизводил речь с написанного текста. Хотя это вполне могло быть из-за таблеток, которые ему прописала доктор.

«Неужели явка с повинной?» — промелькнула мысль. Однако то чего мы ждём, часто не совпадает с тем, что потом происходит на самом деле.

— Паспорт с собой?

— Да, конечно, — он протянул мне документ в тёмно-коричневом кожаном переплёте, слегка потёртом на краях.

Записывая данные его паспорта, я исподволь наблюдал за своим собеседником, пытаясь уловить его настроение. Передо мной сидел высокий, темноволосый, спортивного телосложения молодой мужчина, с правильными и пропорциональными чертами лица. Никаких намёков на не симметрию, которая могла бы свидетельствовать о скрытых отклонениях в психике, хотя это только теория, и то весьма спорная. А по жизни? А в реальности законченные злодеи с ангельским лицом не редкость… Едва пробивающаяся ранняя седина на висках, делала его особенно респектабельным. Такому бы рекламировать услуги солидного банка, типа — «кредиты бизнесу без поручителей и переплаты», а он здесь, в полиции, и сейчас я будку задавать ему вопросы, каждый раз, отмечая про себя, правду говорит или нет. Однако, никакого беспокойства или показного равнодушия на лице… А ведь должен нормальный человек волноваться, попав в нашу «фирму», хоть немного, но должен. Или успокоительные таблетки работают, или передо мной гениальный актёр. А может и то и другое сразу.

— Александр Сергеевич, можно узнать? — видя, что я закончил записи, поинтересовался Черновский.

— Да, конечно.

— Я хотел бы ознакомиться с официальным заключением судебно-медицинской экспертизы, ведь в свидетельстве о смерти практически ничего не написано, лишь медицинский диагноз.

— К сожалению, Олег Петрович, это возможно только по решению суда, и здесь я помочь ничем не могу, к тому же документ будет готов лишь через пару дней. Пока могу сказать, что сейчас дело возбуждено по статье об умышленном убийстве. Сначала вашу жену ударили по голове, а потом задушили. Изнасилования, как такового, не было. И ещё, — я немного помедлил, наблюдая за реакцией Черновского, — она была на третьем месяце беременности. Вы об этом знали?

— Что?! — Олег встал со стула и подошёл к окну.

«Наверное, плохо стало», — подумал я, — Олег Петрович, сядьте на место.

Но в следующий момент… Черновский попытался взобраться на подоконник, но у стула, что стоял рядом с окном, отломилась ножка. Это и дало мне шанс.

— Назад! — крикнул я, и метнулся к окну. Оказавшись рядом с ним, изо всей силы дёрнул его за ремень и едва успел увернуться от падающего на меня тела. Ударившись о край стола, Черновский оказался на полу.

— Пусти…!

Он взвыл, пытаясь вырваться. Передо мной был действительно соперник сильный, а учитывая существенную разницу в весовой категории, исход нашей схватки мог оказаться весьма спорным, и скорее всего, не в мою пользу, если бы в дверях не появился Юра Кожевников.

— Юра! Вяжи его…! Полотенце в шкафу, успел крикнуть я. И лишь вдвоём мы с большим трудом смогли скрутить Черновского. Однако, как только это произошло, наш противник разом обмяк, словно надувной матрас из которого вытащили пробку.

— Саша, что с тобой, ты весь в крови?

— Нормально, всё. Это он опять скандалит, — я кивнул в сторону Черновского, который сидел на полу, прислонившись спиной к батарее, — похоже зацепился за стол, когда падал с подоконника. Выброситься в окно хотел.

В кабинет вошёл Палыч.

— Чугунов, Кожевников, что за шум, в чём дело?

— Андрей Палыч, свидетель пытался выброситься в окно, Кожевников помог мне предотвратить ЧП.

— Вижу, что ЧП, — хмуро заметил начальник. — Кожевников, звони дежурному по отделу, пусть подойдёт с аптечкой сюда и вызовет скорую. А ты Чугунов — со мной.

— Сейчас, только умоюсь и рубашку сниму, а то вся в крови.

Я предстал перед грозными очами руководства, после того как немного привёл себя в порядок и переоделся, благо что в шкафу оказалась запасная футболка, предназначенная для физ. подготовки.

— Саша, что произошло?! — Палыч явно нервничал.

— Андрей Павлович, — начал я. — Всё нормально, обошлось…

— Нормально?! Обошлось, говоришь?! Что обошлось!? Не хватало нам сейчас ещё один труп получить! Главный свидетель с разбитым лицом в полиции?! И кто? Всем известный журналист с телевидения! Это нормально, ты говоришь?! Нет, с вами тут точно до пенсии не доживёшь, вперёд ногами понесут…

Однако немного, поутихнув, он продолжил.

— Вот тебе ручка, вот бумага, садись и пиши рапорт прямо сейчас на моё имя, по поводу случившегося, — и уже совсем спокойно добавил, — ты, что не мог его аккуратно снять с подоконника, так чтобы крови не было? Знаешь ведь, с кем дело имеешь. Зачем вообще допрашивал?

— Думал, явка с повинной…

— Думал, думал… вот и пиши теперь свою «явку с повинной», смотри, чтоб ничего не упустил и… ничего лишнего.

Ну что же, рапорт, так рапорт.

«Начальнику отделения майору милиции Гусеву А. П.»

Так и хотелось написать «во первых строках своего письма спешу сообщить…», однако сейчас не до шуток, просто не поймут. А потому…

«В связи с инцидентом произошедшим…числа,… месяца,… года, в кабинете №… в здании РОВД докладываю, что во время допроса по делу об убийстве гр. Черновской А. С., свидетель по делу — гр. Черновский О. П. видимо, потеряв контроль над собой, пытался выброситься из окна. Он неожиданно для меня встал со своего места, подошёл к окну и попытался взобраться на подоконник, но был мною остановлен. Однако во время борьбы он (гр. Черновский) получил лёгкие телесные повреждения. Поскольку гр. Черновский — физически сильный человек и вёл себя агрессивно, я попросил о помощи капитана Кожевникова Ю. В. который заглянул в кабинет, услышав шум борьбы.

Вдвоём мы обездвижили гр. Черновского для того чтобы предотвратить дальнейшие попытки суицида. Сообщаю, так же, что на допрос гр. Черновского я не вызывал, зная о его состоянии. Он пришёл добровольно. Этот факт может подтвердить дежурный по отделу — старший лейтенант Оськин. Хотел бы отметить и то, что перед допросом я осведомился о состоянии здоровья гр. Черновского, и его готовности отвечать на вопросы, на что гр. Черновский ответил, что готов к разговору»

Ст. оперуполномоченный ОУР капитан милиции Чугунов А. С. число… подпись…

Явно нелитературный шедевр, но ничего, переживём, поскольку подобная бумага должна быть написана только так, чтобы исключить всякое неоднозначное понимание. И поэтому даже если фамилия «Черновский» будет повторяться дважды в каждой строке — не страшно, лишь бы всем было ясно — кто, что, когда, и как натворил. Это главное. А то, что моё творчество прочтут многие начальники с большими звёздами на погонах — факт.

— Кажется всё, — я протянул лист бумаги Палычу.

— Кажется не всё… теперь мне скажи на словах, из-за чего Черновский полез в окно? О другом я даже и думать не хочу, сам понимаешь.

— Да вроде бы всё нормально было, он поинтересовался результатами судмедэкспертизы. Я вкратце сказал, о чём там написано, и объяснил человеку, что он сможет ознакомиться с результатами по решению суда, и всё.

— И всё?

— Ну да, сказал, между делом, что Черновская была беременна, он, похоже, об этом ничего не знал. И кто бы мог подумать.

— Кто тебя за язык тянул?! Ты что первый день на службе?! Ладно, пошли к шефу, там всё и расскажешь.

В приёмной, как ни странно, было пусто, секретарь, видимо, отлучилась по делу. Увидав нас через открытую дверь, начальник на секунду, оторвался от бумаг и пригласил жестом войти.

Между собой мы звали его просто — «Кирпич». Прозвище дело такое, иногда суть человека отражает куда лучше, чем страницы характеристик из личного дела. Просто так оно не приклеится. А тут… и квадратное лицо, и приплюснутый боксёрский нос, и маленькие, глубоко посаженные серые глаза, и полное отсутствие эмоций на этом «портрете». Я бы сказал даже не кирпич, а железобетон. О некоторых людях говорят — «у него на лице написано то, что он будет думать завтра». И у нашего шефа тоже написано, но только одно слово — «ни-че-го». Я ни разу не видел, как этот человек смеётся. Не слышал, как он кричит или стучит кулаком по столу. Он всегда говорил ровным и спокойным голосом, но если он сказал — «уволю…», значит, пора собирать вещи. Если пообещал помочь, значит поможет.

— Рапорт написал? — спросил начальник, и немного помедлив, добавил, — спортсмен.

— Так точно.

— Андрей Павлович, ты ознакомился?

— Да, конечно, — кивнул Палыч, — моя подпись внизу.

— Давайте, — шеф взял лист и пробежал глазами моё сочинение.

— А теперь, расскажи, как дело было, бумага — бумагой, а на самом деле?

— Да так и было, как написано, чего мне скрывать. Черновский не в первый разведёт себя неадекватно.

— Скорее уж — адекватно, — констатировал Кирпич, только нам от этого не легче. Что сам думаешь?

— Если играет, то просто гениально. Будем разбираться.

— Пока разбираться будем с тобой, Чугунов, — начальник положил мой рапорт в отдельную папку. — Я отстраняю тебя от исполнения обязанностей до окончания служебного расследования по причинам вполне понятным. Этим займётся мой заместитель, ты можешь идти. С приказом ознакомишься у секретаря. Кстати, табельное оружие у тебя где?

— В оружейной комнате, как положено.

— Ладно, иди, только из города никуда не уезжай, а ты, Андрей Павлович, останься, есть у меня к тебе некоторые вопросы.

Вот уж, действительно, хочешь рассмешить судьбу, расскажи ей о своих планах. Сегодня у меня много ещё чего запланировано, но все мои прожекты приравнялись к нулю, потому что свидетель которого я не вызывал, хотел выскочить в окно с третьего этажа, а я ему не позволил этого сделать, и я же ещё и крайним остался! А хотел ли он, или как? Интересная ситуация… однако, в интересной ситуации оказался именно я сам. Ну что же, утро вечера мудренее, как говорят в сказках. Но и в моём интересном положении есть один приличный плюс. Служебная проверка ещё не началась, а я уже свободен как в поле ветер, но зарплату мне всё равно платить будут, никуда не денутся, положено по закону. А пока я предоставлен сам себе, надо бы заскочить к родителям, у которых квартирует мой сын Пашка, поскольку детский сад закрыли неделю назад на ремонт, а жена в больнице.

— Саша, ты никак на обед решил заглянуть? — дверь открыла мама, из-за спины которой выглядывало любопытное лицо Пашки.

— Ну да, здесь был недалеко по делу, вот и решил зайти.

— Правильно сделал, я сейчас на стол соберу, минут через пятнадцать всё будет готово.

— Пап, а ты мне сказку почитаешь, пока бабушка обед готовит?

— Конечно Паша, а какую?

— Пошли, покажу, — и мы отправились в комнату. — Вот эту про Буратино, Пашка достал с полки старенькую книжку в потёртом переплёте.

Знакомая вещь, надо же, сохранилась. Когда-то нам с братом её читала мама.

— Паша, может другую сказку, эту ты знаешь, да мультик ты видел раз десять.

— Нет, папа, давай эту, ещё разок. Читать лучше, чем мультик смотреть. Вот с этого места.

Пашка открыл книгу и ткнул пальцем в страницу.

— «Солнце в Стране Дураков ещё не встало, а работа кипела во всю», — начал я свой монолог.

— Папа, а где эта страна дураков? — меня перебил сын.

— Паша, это же сказка, её придумал писатель — Алексей Толстой, страны дураков на самом деле не существует.

— А-а-а…, — разочарованно протянул сынишка, — а я думал, она есть, значит и Буратино тоже писатель придумал, и золотого ключика не было? — он вопросительно посмотрел мне в глаза.

— Конечно же, нет, — я перевернул страницу.

Хотя мне иногда начинает казаться, что я даже знаю, где та страна, о которой писал граф Толстой. Но Пашке об этом говорить пока не стоит, а вот «ключик», правда не от той двери, за которой счастье, а совсем от другой — тяжёлой и с железным засовом, что закроется за настоящим, а не сказочным злодеем, мне поискать придётся, чует сердце.

— Мальчики! — с кухни раздался голос мамы, — мойте руки, садитесь за стол, обед готов.

Давно нормальной домашней пищи не пробовал, самому готовить и некогда и лень, а обеды в кафе — всё равно не то. Однако даже если я отстранён от службы, то те, с кем мне нужно встретиться этого пока не знают, а терять полдня… какой смысл? Ситуация однозначно разрешится, сейчас главное найти мотив и не упустить время. Меня ждёт врач со скорой помощи, которая была на посту ГАИ, и которой мне хочется задать только один вопрос. Однако надо заскочить домой и надеть нормальную рубашку, а то в белой футболке с ромбом на груди и большой прописной буквой «Д» неприлично и по городу ходить, не то, что появляться на деловой встрече. Вообще-то «скорая», это её подработка, а доктор — научный сотрудник института психического здоровья, и сегодня она на своей основной работе.

Миновав вахтёра, который даже не оторвался от своей газеты с кроссвордами, чтобы поинтересоваться — «куда и зачем?», я поднялся по широкой лестнице с чугунными литыми перилами на третий этаж, и оказался в крошечном кабинете, в котором помещались лишь два стола, шкаф с книгами, да шифоньер для одежды. Тут одному-то повернуться толком негде, не то, что работать вдвоём.

— Присаживайтесь, — доктор кивнула на свободный стул, — слушаю вас, Александр Сергеевич…

— Доктор, — начал я, — только единственный вопрос. Там, на посту ГАИ, я не стал об этом говорить. Вы абсолютно уверены в искренности поведения Черновского?

— И стоило ради этого ехать сюда? Можно было и по телефону спросить, хотя вы, наверное, правы. — «Если хочешь провалить дело — позвони по телефону», — так ведь говорят? — женщина улыбнулась.

— Надо же! Не только я так думаю.

— Александр Сергеевич, я занимаюсь такой работой, что говорить об абсолютной уверенности вряд ли можно. Вы, наверное, это понимаете. Если же речь идёт о моём мнении, то извольте. У меня сложилось общее впечатление, что действительно Олег Петрович испытал тяжёлый стресс. Профессиональный опыт позволяет говорить именно так. Сказать, что это был хорошо отрепетированный спектакль, не могу. Хотя, подчёркиваю, сто процентной гарантии не даю принципиально.

— Тогда ещё вопрос, если позволите. Можете ли вы нарисовать психологический портрет Черновского?

— Вынуждена разочаровать вас, уважаемый господин детектив, более — менее достоверно сказать, что представляет человек, и целого дня не хватит, не то что, тех двадцати минут, что я общалась с ним. Тем более что мне не до этого было. Но я думаю, что он по темпераменту скорее — холерик. Вы знаете, что это такое?

— Да, психологию проходили, но некоторые мимо, — сознался я.

— Ну а если так, напомню, чём речь. Эти люди, как правило, импульсивные, порывистые, склонные к бурному проявлению чувств. Иногда могут быть и непредсказуемыми. Обычно они стремятся к лидерству. Одним словом — неуравновешенный тип нервной системы, возбуждение преобладает над торможением. Очень часто они преувеличивают случившееся. С ними сложно иметь дело. Кстати, как Олег Петрович?

— Сегодня опять скандал устроил, уже у нас в отделе. Однако вы правы, доктор, с таким человеком сложно иметь дело.

— Вы его допрашивали? Зачем?! Ведь говорила же что нельзя этого делать, ну хотя бы пару дней подождали, чтобы он стабилизировался.

— Да он сам пришёл, никто его не вызывал, а потом опять — «неуравновешенное поведение».

— Отложите насколько возможно разговор с ним, если не хотите проблем. Это моё мнение.

И моё — тоже. Тем более что проблемы уже появились, доктор, прямо как в воду глядела. Но то, что мне нужно, я узнал, а потому, пора и честь знать.

— Спасибо доктор, вы мне очень помогли, — я попрощался и вышел из кабинета.

Та же лестница, тот же вахтёр пенсионного возраста, люди в белых халатах и больничной «спецодежде», запах лекарств. Сразу чувствуешь, куда попал. Больница она и есть больница, хотя называется — «Институт…»

Мне вспомнилась сказка о золотом ключике, которую я читал пару часов назад своему сыну. На долю секунды появилось чувство, что этот ключик где-то совсем рядом, вопрос — где? В том, что мне рассказала доктор? Или…? Навстречу прошла медсестра, ведя за руку подстриженного наголо высокого парня, в серой больничной пижаме. Вдоль коридора санитарка везла на больничной каталке тюки с бельём, из дверей грузового лифта появился, крепкий мужчина с лестницей-стремянкой в руках и чёрным пластмассовым кейсом для инструмента, следом за ним — доктор удивительно похожий на Мефистофеля, в белом халате и со стетоскопом, висевшем на груди. Больница, как больница, ничего необычного. И всё же… откуда сомнения?

Однажды, давным-давно, ещё мальчишкой, в предисловии к какому-то остросюжетному роману, я прочёл о том, что если в работе детектива присутствует «интуиция» или «случай», то автор нарушает законы классики, ибо в этом жанре всё должно быть подчинено строгой логике, которой следует сыщик. Книга для того и пишется, чтобы разрисовать его таланты. Надеяться в розыскной работе на случай, конечно же, нелепо, но баек на эту тему в жизни хватает за глаза. Вон и Палыч рассказывал, как гонялся за грабителем три месяца подряд, а повязал его в двух шагах от райотдела, в магазине, куда зашёл по пути, купить минералки, потому что жара достала. Вот тебе и случай! Да и интуиция интуиции тоже — рознь. Анекдоты про внутренний голос все знают, но есть нечто такое, что мы замечаем краем глаза, но не придаём этому значения до поры до времени. Есть, но, при этом, где-то, там, за кулисами нашего сознания стоит суфлёр и шепчет — «влево посмотри, посмотри влево, там именно то, что ты ищешь». «Шёпот» совсем тихий, настолько тихий, что слов не разобрать. Но его слышно, и это настораживает. А потому — ещё раз по привычке я «отмотал плёнку назад».

«…Разговор с доктором, больничный коридор, лестница, санитарка с бельём, медсестра, подстриженный наголо больной, рабочий со стремянкой, врач — Мефистофель, вахтёр — пенсионер…» — нет, ничего необычного. А если так, пора домой, хотя можно ещё по пути заскочить в строительную фирму, тем более что поговорить с людьми по-человечески я не успел. Нарушать дисциплину, так уж нарушать до конца. Хуже не будет, нужно лишь предупредить Лучанова о своём визите. Однако, — «аппарат абонента временно недоступен, перезвоните позже…». Мне пришлось связаться с секретарём.

— Сожалею, — ответила женщина, — Анатолий Романович с вами встретиться не сможет, он сейчас в больнице и выйдет не скоро.

— Что с ним, если не секрет?

— Сердечный приступ, однако, он предупредил своего заместителя и меня о вашем возможном визите. Мы работаем до шести вечера. Можете обращаться напрямую к нашим сотрудникам, если что-то будет нужно, я готова вам помочь, — и она положила трубку.

Вот тебе и раз. Хотя ничего удивительного, постоянная нервотрёпка никому на пользу не пошла. И Лучанов тоже не из железа. А мне надо поговорить с подчинёнными Черновской, теперь уже бывшими.

В вестибюле строительной фирмы меня вновь встретил Мельников.

— Привет, Саша, опять к нам?

— Здравствуй, Михалыч. Куда же мне ещё податься? Что с директором случилось, ты знаешь?

— Народ, говорит, — Мельников понизил голос, — что как только полиция заинтересовалась делами, после твоего визита, так он сразу в больницу залёг. Вот так Саша. Ох, люди, люди… — охранник покачал головой.

— Понятно, а где у вас тут планово-экономический отдел?

— Поднимешься на третий этаж, по коридору четвёртая дверь, на ней написано — «ПЭО».

В этот момент раздался звонок телефона, стоявшего перед вахтёром. Я кивнул Михалычу и направился к лифту. В большой, достаточно просторной комнате, был отгорожен стеклянной перегородкой «аквариум» — рабочее место начальника отдела. На его двери остался прямоугольник, видимо от таблички.

«Король умер, да здравствует король!», то есть — королева, или свято место пусто не бывает. Быстро народ ориентируется, хотя о чём речь? Производственная необходимость, от которой никуда не деться. Сантиментам на работе не место. За столом сидела молодая не в меру располневшая женщина и бодро стучала по клавиатуре. Увидав меня в дверях, она кивнула, и, не отрываясь от компьютера, проговорила:

— Присаживайтесь, пожалуйста, одну минуту…

После того как работа была закончена, женщина спросила:

— Вы из полиции?

— Да, а что заметно?

— Конечно, взгляд у вас такой, знаете ли… профессиональный, оценивающий. Вы по поводу Насти Черновской?

— Да, конечно. Вы раньше в компетентных органах не работали? — в тон ответил я. — А то за одну минуту определили, откуда я и зачем. С кем дело имею?

— Извините, не представилась. Я заместитель начальника отдела — Ирина Дмитриевна Губина. Сейчас исполняю обязанности начальника отдела. Так что же вас интересует?

— Ирина Дмитриевна, проще будет, если я задам вопросы, и вы ответите на них. А не наоборот.

— Прошу прощения, я по привычке, — она немного смутилась, или сделала вид, что смутилась. — Десять лет работы руководителем, даже в ранге заместителя, делают своё дело, и я привыкла сама ставить задачи и спрашивать за исполнение.

— Давайте уточним, десять лет начальником здесь?

— Да, в этой фирме я уже достаточно давно, пришла сюда сразу после университета. И вот сейчас сделали и. о. начальника.

— Если я правильно понял, вы были в своей должности ещё до прихода к вам Черновской?

— Именно так. Нашим отделом руководила женщина пенсионного возраста. Директор держал её исключительно из-за того что она была очень хорошим и опытным специалистом. Вместе они проработали много лет. Но потом она заболела и уволилась.

— А почему вас не поставили на её место?

Однако я коснулся больной проблемы. По лицу моей собеседницы пробежала лёгкая тень.

— Не ко мне вопрос, видимо руководство посчитало, что Черновская более выгодная кандидатура. Но как бы там ни было, — Губина тяжело вздохнула, — отношения с Настей у меня сложились даже более комфортные, чем с предыдущим начальником, правда, не сразу. Я сначала даже хотела уволиться, но Черновская отговорила. А потом — сработались. Как специалист, она имела хорошую подготовку. Знаете, язык просто не поворачивается говорить о ней в прошедшем времени.

— Ирина Дмитриевна, меня интересует последний месяц. Что необычного, на ваш взгляд, произошло, кто уволился, кого приняли на работу. Быть может, что-то бросилось в глаза?

— Вы, наверное, уже осведомлены о скандалах вокруг нашей компании? — продолжала моя собеседница. — Так вот, только, только всё начало успокаиваться и такая потеря! Просто рок какой-то. А последний месяц… — она задумалась на мгновение, — последний месяц, он как бы предшествовал этому несчастью. Вроде бы, всё по мелочи, то тут, то там. Но всё будто бы складывалось одно к одному. И сложилось…

— Подробнее Ирина Дмитриевна, что за проблемы появились и откуда?

— Да если бы мы знали откуда!? Наверное, и Настя была бы жива, вы сейчас бы здесь не сидели. Я даже точно сказать не могу, с чего всё началось. Об аудиторской проверке вы уже слышали и почему её нам её назначили, тоже, наверное, знаете, — произнесла доверительно Губина.

— Да конечно.

— Как положено, нас предупредили заранее, чтобы мы подготовили все материалы. И мы, конечно же, вместе с бухгалтерией срочно начали наводить порядок в документации. Я этим занималась тоже, но итоговый отчёт был у Насти на компьютере. Когда всё уже было почти готово, слетела операционная система и не просто слетела, а вышел из строя винчестер, вы это представляете?

— Отчасти, а в чём причина? Установить удалось?

— Наш айтишник информацию с винчестера восстановил, но не полностью, и нам пришлось часть данных собирать заново, а сроки ведь никто не переносил! Он сказал, что возможно, возникли какие-то проблемы с электричеством. Но как такое могло произойти? Совсем непонятно.

— Быть может вирус? — я сделал пометку в блокноте.

— Да откуда? У нас локальная сеть, и никакого общения с интернетом напрямую. Все компьютеры, что могут работать с флешками или выходить в интернет можно по пальцам пересчитать. Потом проверяли, ни у меня, ни у Насти, ни на других машинах вирусов не было. Так, толком, ничего не нашли. Но работать пришлось очень плотно. Раньше восьми вечера мы домой не уходили. Потом ещё гарантийное письмо потерялось, — моя собеседница развела руками.

— Что за письмо?

— Обычная практика, если наш заказчик не может рассчитаться вовремя, пишет официальное письмо, где просит пролить срок оплаты или реструктурировать задолженность. Но мы сами в долгах как в шелках, и нам надо перед банком отчитываться. Банкиры — тоже люди, там многое решают личные связи. Но бумага-то всё равно нужна! А тут была, и нет её! У секретаря зарегистрирована, Настя за неё расписалась и… потеряла. Правда потом нашли.

— Как, где?

— Вы не поверите! У Насти и нашли. Прилипла к днищу лотка для бумаги, который стоял на её столе. Ведь десять раз перетряхивали всё, а чтоб к днищу?! Я такое первый раз в жизни увидала. Черновская потом говорила, что вообще этот злополучный лоток никогда не трогала. Как письмо туда попало непонятно.

— Быть может, кто из ваших коллег постарался? Или техничка со стола пыль протирала? Вы дверь закрываете, когда уходите из кабинета по делам?

— Уборщица у нас работает давно и никогда ничего на столе не трогает, а дверь мы действительно не запираем, потому что здесь стоит сетевой принтер. Больше места не нашлось. И Настя тоже никогда её не закрывала на ключ, зачем? — Губина пожала плечами. В нашем отделе всегда люди, а если уж все уходят, то входную дверь, конечно, мы запираем на замок.

— Ирина Дмитриевна, несколько слов об отношениях в коллективе…

— Знаете, если уж говорить по правде, то вы, наверное, имеете право подозревать в чём-то меня более всех других.

— Почему вы так думаете?

— Ну как же. Карьерный вопрос, это даже не квартирный, испортить может кого угодно, не только москвичей. По ситуации получается, что именно Настя мне перешла дорогу своим появлением здесь, и сейчас, вроде как, сбылись мои честолюбивые мечты, я заняла достойное место, — и, немного помолчав, она добавила, — вроде как. Ибо нет никаких гарантий, что приставка к должности «И.О.» исчезнет. Мой опыт и квалификация не самые главные аргументы при назначении.

— А что же тогда?

— С работой сейчас туговато, а с должностями топ менеджеров ещё сложнее. Поэтому руководители фирм пользуются этим как рычагами влияния — «я взял твоего человека на приличную работу, а ты, ну ты понимаешь…». И так везде. Рабочих лошадок всегда найти можно. Поэтому я абсолютно не уверена в том, что стану хозяйкой этого стеклянной каморки. У меня-то нет ни высоких покровителей, ни знаменитых и богатых родственников.

— Значит и Черновская тоже сюда пришла не просто так?

— Просто или нет, сейчас уже не важно. А был ли соблюдён баланс интересов, судите сами. Как вы думаете, почему я выкладываю всю подноготную? — заинтересовано спросила Губина.

— Вы уже сказали — чтобы отвести от себя возможные подозрения и…

— И, я не то, что не уверена в своём назначении, я просто не сомневаюсь в том, что здесь будет сидеть другой человек. И я точно знаю, что перед тем как Лучанов лёг в больницу, к нему на собеседование приходил возможный кандидат на эту должность. Даже знаю кто, и чей это родственник. А высокопоставленны чиновникам из областной администрации отказывать не принято, вы же понимаете. Поэтому, вряд ли останусь здесь. Для меня гибель Насти это… — она отвернулась к окну. — Какая уж тут карьера.

— И ещё вопрос, Ирина Дмитриевна, какие отношения были у Черновской с подчинённым, с руководством?

— Два в одном? — женщина грустно улыбнулась. — Давайте по порядку. С начальством — никаких проблем. Нет, конечно, были мелкие конфликты, но это рабочие моменты. С подчинёнными…? То есть с нами? Сначала её коллектив просто не принял. Нет, никакого бойкота, конечно, и все её распоряжения исполнялись, но — дистанция. Вот она чувствовалась везде и во всём. Причины, были. Сам по себе женский коллектив — это уже сложные отношения. А тут — молодая, энергичная, умная женщина, недурна собой, муж — известный человек в городе. Обычная зависть. Но это постепенно ушло. Всё нормализовалось, по крайней мере, внешнего отчуждения не чувствовалось. Так было до последнего времени.

— Ирина Дмитриевна, щекотливый вопрос, но всё же… служебный роман?

— Многие были бы не против, но Настя держала потенциальных претендентов на расстоянии вытянутой руки, а может и дальше.

— Всех?

— Да всех, кого я знаю. За тех, кто мне неизвестен, ручаться не могу. А потом, что-то изменилось. Появилась раздражительность, она стала кричать на людей. Словом, отношения испортились. Я попыталась с ней поговорить, но Настя только отмахнулась. Потом как-то раз вскользь обронила, что у неё и дома с мужем проблемы появились. Скандалы начались. Однажды, я вернулась раньше с обеденного перерыва, и услышала, как она разговаривала по телефону с ним. Настя стояла у окна и не заметила, как я вошла. Разговор шёл на повышенных тонах, разве только мата не было. Потом она бросила трубку и расплакалась. Мне пришлось её успокаивать.

— Что, по-вашему, явилось причиной скандала?

— Тут и думать нечего, — решительно заявила Губина. — И так ясно — ревность. Дело в том, что накануне, мы задержались на работе допоздна. Настя вместе с мужем в этот вечер куда-то собиралась идти. Когда стало ясно, что вовремя мы не управляемся, и придётся остаться, она позвонила ему. С этого всё и началось. Потом нас отвёз домой главный инженер. Он тоже был здесь после работы. Я осталась в машине, а он проводил Настю до дверей подъезда. Вот и всё, собственно. Наверное, и Черновский видел это из окна. На следующий день у них и была ссора. Я потом сказала ей, что могу поговорить с её мужем, объяснить то, что на самом деле было. Она ответила, что будет только хуже. Он может подумать, что я её выгораживаю.

В такие конфликты лучше не встревать, это точно. Вот так вот всё и складывалось.

— Когда была ссора?

— Точно не помню, примерно за неделю до её гибели.

Что же это получается? Завал на работе, задержки допоздна, ревность. Два человека говорят об одном и том же, только разными словами. Карьерный вопрос, похоже, не актуален. Если верить аудиторам, профессиональная деятельность — тоже. Все неприятности, случившиеся с Черновской на работе, всего лишь стечение обстоятельств. Расстроенные нервы, рассеянность, ошибки, которые ещё больше накаляют обстановку… Остаётся чистая бытовуха. Или что-то не так? Интересно, что же произошло с компьютером, если вирусов так и не нашли? Чтобы винчестер просто так поломался? Надо бы поговорить со специалистом, может он что скажет.

— Ирина Дмитриевна, кто у вас занимается компьютерами и как найти этих людей?

— Их у нас всего двое, один обслуживает сами машины и множительную технику, «железо» как они говорят, а второй — он старший, Слава Ельцов, работает с программным обеспечением. Комната, где они работают, в конце коридора. Прошу прощения, — Губина взглянула на часы, висевшие на стене — мне срочно нужно закончить подготовку документов для финансового директора, он едет в командировку.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — я вышел в коридор.

А вот, похоже, и тот, кто меня интересует. Из двери, возле лестничной клетки, показался невысокий рыжий парень, напоминающий Вини пуха. Он поставил на пол монитор и достал ключи, чтобы запереть дверь.

— Молодой человек, — окликнул я его, — одну минуту, подождите, пожалуйста.

— Слушаю, в чём дело? — «Вини пух» был в некоторой растерянности.

— Я из полиции, капитан Чугунов. У меня есть несколько вопросов к вам.

— Да, да, конечно, — парень поднял с пола монитор и открыл дверь ногой, — заходите.

Технари везде одинаковые, что есть, то есть. Наверное, это даже не профессия, а образ жизни. Стоит оказаться в помещении, где обитает эта публика, сразу становится ясно, куда попал. Принтеры, копиры, мониторы, — везде, на столах, стеллаже, на полу и друг на друге. Остаётся загадкой как эти люди ухитряются ориентироваться в таком бардаке. И как непременные атрибуты — обязательно чайник, рассыпанный сахар и три немытых стакана на столе, как минимум. Но то, что я увидел на стене, удивило, даже меня. А там, там была картина, — урбанистический пейзаж, но не просто полотно в рамке, а как сейчас говорят — инсталляция. Картина, собранная из печатных плат, винчестеров и ещё какой-то электроники.

— Ну как, нравится? — перехватив мой взгляд, хозяин этой среды обитания ничуть не смутился.

— Несколько необычно, — заметил я.

— Это всё сделано из списанной техники. На запчасти никуда не идёт, а сдавать на извлечение драг металлов некому. Не берут люди. Раньше была одна фирма, но ребята закрылись. Говорят, инспектора всякие проверками замучили. Вот потому проще выбросить на свалку. Простите, не представился, Ельцов Вячеслав Витальевич, можно просто — Слава. Садитесь, пожалуйста, — «просто Слава» убрал со стула, стоявшего около окна небольшой принтер. — Слушаю внимательно.

— Если внимательно, — начал я, — то меня очень интересует, что произошло с компьютером Анастасии Черновской?

— Знаете, что скажу, — неуверенно начал Слава, — мне до сих пор самому неясно, что тогда случилось. Вы представляете, как устроен компьютер?

— В самых общих чертах.

— Вот, посмотрите сюда, — он кивнул в сторону своего «пейзажа», — вот эта серенькая коробочка посередине — винчестер, где записывается вся информация.

— Я в курсе.

— Он устроен таким образом, что внутри его вращается магнитный диск с бешеной скоростью. Над ним висят головки как у старых магнитофонов, которые считывают информацию. Только, совсем крошечные, и находятся они в тысячных долях миллиметра от поверхности диска.

— И что?

— Обычно, если происходит заражение вирусом, стирается информация, но физических повреждений нет, а тут головки оцарапали диск, и восстановить полностью все данные просто не удалось. То есть произошло физическое крушение «винта». Мне пришлось просить помощи своих знакомых инженеров, чтобы хоть что-то считать.

— Слава был вирус или нет?

— В интернете я встречал информацию о том, что такие вредоносные программы вроде бы есть, но до этого не сталкивался.

— То есть, вирус?

— Не могу сказать точно, удалось восстановить только то, что касалось отчёта, да и то не всё.

У меня мелькнула слабая надежда.

— Слава, где сам винчестер?

— Как где, выбросил, — Ельцов удивлённо посмотрел на меня, — этого добра, вон, сколько на стене висит. Было бы что-нибудь стоящее, обязательно прилепил бы. А так — стандартный «винт», ничего интересного.

Чёрт, чёрт, чёрт! Действительно сегодня не мой день. Свидетель едва в окно не выскочил, рубашку пришлось выбросить, от службы отстранили, вещ. док, который мог бы поставить точку в деле утрачен. Точно, моя звезда удачи где-то за горизонтом, и когда она появится над головой, не ясно. Однако звёзды — звёздами, а дело — делом, нужно всё выяснять до конца.

— И ещё вопрос. Каким образом возможен доступ к вашей локальной сети?

— Вы имеете в виду съёмные носители?

— И выход в интернет тоже.

— У нас всего двенадцать компьютеров, которые могут использовать флешки. В сеть могут выйти пять, DVD дисководов нет ни на одной машине. Это анахронизм. Директор сразу сказал мне, чтобы я оставил самый минимум пользователей с такими возможностями. «Люди приходят, на работу работать, вот пусть и работают, а не в игрушки играют или соц. сетях торчат» — его слова.

Я после проверял все эти машины на наличие вирусов — там всё чисто.

— Окончательная версия?

— Целых две, поломка самого дисковода, — Слава постучал по винчестеру на своём «пейзаже». — Любая техника, даже самая надёжная имеет право на отказ, и проблемы с электричеством. Там, где в сети одновременно работает более пятидесяти персоналок, такое возможно, источники бесперебойного питания в этом случае не помогают. Технически эта проблема мало изучена. Я думаю, что так и было — какое-то перенапряжение в сети. У нас и сигнализация глючила, мне об этом мастер по обслуживанию говорил, они даже что-то там заменили. Если такое произошло, когда Анастасия Сергеевна включала или выключала компьютер, то может быть и «винт» накрылся из-за этого. Фатальное стечение обстоятельств, как говорится. Это пока всё что могу сказать.

Действительно — фатальное, надо же, как не везло Черновской. И у меня с этим делом тоже косяки сплошные. Может, астральная инфекция? Говорят, есть нечто подобное. Тьфу! Придёт же такое в голову, однако пора домой. Мои грустные размышления прервал звонок сотового телефона. На связи был Палыч.

— Саша, чем занят? — спросил он.

— Домой еду, расслабляться собираюсь после утреннего стресса, — соврал я.

— Это хорошо, сегодня отдохни, а завтра в отдел с утра.

— Так меня же отстранили.

— Ну да, начальство решило только от этого дела, а тебе что больше заняться нечем? Так я тебе работу найду.

— Всё понял, буду.

Если вытаскивают на службу, значит, никто всерьёз не верит в то, что я выколачивал признательные показания у журналиста недозволенными способами. Это радует. У меня даже настроение приподнялось. А раз так, то можно и пивка попить, тем более что сегодня футбол и никто ворчать не будет, зато что, мне заняться больше нечем, кроме как смотреть, на то, что двадцать два здоровых мужика бегают за одним мячиком. Тем более что брат угостил вялеными кальмарами, которых он привёз из командировки с Дальнего Востока. Это куда лучше, чем чипсы со вкусом красной икры, или то, что продают в красивых пакетиках под названием — «деликатес».

Кальмары, пиво, любимая команда рвёт противника на части, как Тузик грелку… время летит незаметно. А раз так, то отдых получился, что ни говори. И погоду на завтра дежурная метео секс бомба пообещала не такую жаркую. Жить можно. Интересно, что ещё есть по другим каналам? Умный человек придумал лентяйку, в смысле — пульт дистанционного управления. Не надо всякий раз прыгать к телевизору, чтобы потыкать кнопки, если что-то не нравится. Можно хоть каждую секунду переключать, правда, выбор не очень, чтобы очень, не смотря на кажущееся разнообразие. Спорт, еда в разных вариантах, постоянные разборки кого-то с кем-то, пара каналов для детей. Ага, ну, надо же! И тут Буратино со своей командой. Только вот друзья у него какие-то странные… Атремон вовсе и не пудель, а огромная серая дворняга, Карабас похож на доктора — Мефистофеля из института психического здоровья. Папа Карло — вылитый бомж, совсем мелкого роста, а Пьеро вообще — работяга в синем комбинезоне. И золотой ключик почему-то торчит в замочной скважине электро щитка на лестничной площадке. Да что же это такое?! Неужели креативные режиссёры и до детских сказок добрались! Но изображение! Контрастное, чёткое, никаких помех! Наверное, новый цифровой канал с виртуальным 3 D запустили по указу Президента. И щиток, вот он, прямо перед носом, всего лишь в шаге от меня.

Интересно, что же там, внутри этого шкафчика? Я попытался протянуть руку, чтобы повернуть ключ, но она будто налилась свинцом и никак не желала слушаться. Наконец мне удалось сделать то, что я хотел, но пальцы схватили лишь пустоту. В кисть будто воткнулись десятки иголок. Пьеро, Артемон, похожий на волка, и Карабас с бородкой театрального злодея, в мгновение ока исчезли. А я…, а я опять на диване, и на экране деревянный мальчик Буратино разговаривает с мудрой черепахой Тортилой. Вот чёрт! На часах — одиннадцать дня. Ну и кальмары! Наверное, спец посол. Спал как удав, почти половину суток, даже будильника не услышал, и рука затекла. Это всё пиво. И приснится же такое. Наскоро позавтракав и пообедав заодно, я помчался на работу.