Семь кругов над Русью

Виктор Каирбекович Кагермазов, 2018

Книга повествует о временах, когда Русь в геополитической борьбе столкнулась с самой могучей державой древности Византийской империей. О том кто и как, а главное, зачем продвигал чужую веру на земли Руси. Книга рассказывает об укладе русичей, об их обычаях, о восприятии окружающего мира, о дворцовых интригах Византийского двора, о борьбе за престол. Книга написана на исторических фактах, хотя и дополнена версиями автора. Эта книга поможет читателю окунуться в прошлое, прочувствовать дух той эпохи.

Тайное становится явным

Сразу от патриарха Василий с пятью своими чернецами отправился в дорогу. Ещё за день до этого он получил сообщение от соглядатаев, что Цимисхий стоит лагерем в десяти оргиях от Константинополя. Это сильно облегчало исполнение поручения патриарха. Предместья столицы — это не опасные долины Фракии. Как только Василий со своими людьми скрылся за поворотом дороги, из лощины, вслед ему, двинулся десяток всадников. Это был отряд улумов, возглавляемый Саввой. Понимая, что затевается что-то большое, и от его действий зависит многое, Василий мчался во весь опор. Неотступно за ним двигался отряд улумов, скрытно, стараясь ни чем себя не выдать. Когда вдали стали видны походные шатры, преследователи свернули в лес, и там затаились.

Ещё издали Василию стало понятно, что Иоанн Цимисхий не просто так явился под стены Константинополя, с ним прибыла часть его воинов, судя по количеству поставленных палаток, не меньше трёх друнг. Всё вокруг было заполнено шумом от этого войска: ржанием лошадей, звоном походных кузниц, криками командиров.

Когда Василий приблизился к лагерю, навстречу ему выдвинулось несколько всадников оцепления, один из них выкрикнул:

— Стой! Куда прёте, кто такие, почему близко к лагерю?

— Мне нужен Иоанн Цимисхий, у меня к нему послание!

— Давай сюда, я передам! — бесцеремонно сказал один из них.

— Нет! Велено только в руки, — не согласился Василий.

— Ах ты, прихвостень церковный, да я тебя! — пригрозил стражник, замахиваясь плетью.

Но тут раздался топот лошадей, и к ним из ближайшего леса стремительно приблизился отряд всадников, все в дорогих доспехах, у одного в руке штандарт орла.

— Что тут происходит? — спросил один из них.

— Вот, чернец требует пропустить его к самому Цимисхию! — объяснил этериот.

— Пусть следуют за мной, я Варда Склир!

Отряд рысью проследовал в лагерь, Василий со своими людьми следом за ним.

На небольшом пригорке стоял шатёр, выделявшийся не только багровым цветом, но и размером. Его сплошным кольцом окружали воины.

— Жди! — приказал тот, кто назвался Вардой Склиром.

Чуть погодя, пола шатра приоткрылась, показался этериот, он жестом позвал Василия. Пригнувшись, Василий вошёл в шатёр. Впереди, в дальнем углу, склонившись над столом, стоял Иоанн Цимисхий.

Наслышанный о полководце Василий представлял его могучим воином, и был удивлён, когда к нему подошёл человек небольшого роста, с грустными светлыми глазами, с жидкими русыми волосами, едва прикрывающими большой покатый лоб. Правда, он был крепко сложен и, в бугристых руках чувствовалась сила. Цимисхий с интересом посмотрел на Василия, затем хриплым голосом спросил:

— Ну, говори! Что за спешка, что за секреты?

Василий протянул послание, и стал наблюдать, как меняется выражение лица у Цимисхия по мере прочтения патриаршего свитка. И когда, прочитав, тот кинул послание в горевшую лампу, понял насколько всё опасно, а он волей патриарха втянут в эту круговерть интриг. Иоанн Цимисхий пристально посмотрел на Василия, затем вкрадчиво спросил:

— А что, чернец, кто ещё знает об этом послании?

Василий быстро смекнул, что к чему, и удивлённо ответил:

— О каком послании спрашивает храбрейший? Я не о каком послании не слышал! А сюда попал волей случая, кони с дороги сбились по пути в Константинополь!

— Хорошо, коль так! Ну, если ты случайный путник, может, хоть отобедаешь с нами, в дороге наверно утомился, проголодался? — предложил Цимисхий.

— Нет храбрейший, если позволишь, то я сразу отбуду к развилке дорог, а еду и вино можно взять с собой! — ответил Василий.

Цимисхий распорядился, чтобы выдали всё, что нужно, а сам, подойдя в упор к Василию, тихо сказал:

— Скажи Полиевкту, я всё понял, немедля приступаю к выполнению. Всё, иди!

Чернец откланялся и вышел.

Оказавшись за пределами лагеря, Василий облегчённо вздохнул, он всегда боялся сильных мира сего, боялся, как камнепада в горах, того и гляди зашибёт летящей булыгой. По пути обратно он со своими людьми свернул к лесу, на небольшой поляне разожгли костёр, стали вечерять, обильно запивая вином, данное им в дорогу.

— У Цимисхия хорошее вино, — отпив из кожаного бурдюка, сказал Василий.

— Захватив город, его воины первым делом обшаривают винные погреба, все знают о его пристрастии к вину. Правда, он много и раздаёт, это тоже все знают, — отозвался на разговор один из чернецов.

— Поручение Полиевкта выполнено, можно и отдохнуть. В лагере у Цимисхия меня трясло. Кто знает, что в голове у человека, который месяцами в походах, постоянно проливает кровь, и своей рукой перерезает глотки? — удобно ложась головой на седло, сонно сказал Василий.

Чернецы из охраны патриарха пили вино, ели положенные им в дорогу припасы, весело разговаривали у костра, не подозревая, что за ними из леса пристально наблюдают люди Саввы. А улумы терпеливо ждали, когда чернецы изрядно напьются и уснут. Чем ближе к полуночи, тем меньше слышались разговоры на поляне у костра. Василий заснул первым. Сказалась усталость от напряженного дня. Он негромко похрапывал, иногда что-то говорил сквозь сон. Изрядно напившись, уснули и остальные, а чуть погодя исчезло и пламя от костра, лишь в темноте большим красным пятном светились раздуваемые ветерком угольки.

Вдруг раздался глухой крик совы, и на поляну со всех сторон бесшумно вышли улумы. Они быстро приблизились к спящим и перекололи их мечами, оставив в живых одного Василия. Его, крепко связав, погрузили на собственного коня. Отряд в кромешной тьме двинулся в обратную дорогу. Уже почти рассвело, когда улумы вернулись в охотничий дворец, но императора не застали. Он уже отбыл в Константинополь, получив послание от императрицы Феофано.

— Этого в подземелье, я сейчас приду, — показывая на Василия, сказал Савва.

Сделав некоторые распоряжения, и отправив двух улумов с поручением в Константинополь вслед отбывшему императору, он спустился в пыточную. Там у столба раздетый и перепуганный стоял чернец Василий.

— Давай говори, что знаешь, крыса чёрная, не заставляй меня ломать тебе кости, которые так мерзко хрустят. Или ты хочешь, чтобы с тебя шкуру содрали? А может, желаешь, чтобы тебе глаза выжгли? — угрожающе сказал Савва.

— Мне ничего не известно, я просто отвёз послание, — запинаясь, ответил чернец.

— Кому отвёз, что в нём написано? — давил на него начальник улумов.

У Василия от страха в голове была полная сумятица, мысли лихорадочно плясали, он понимал, если что-то лишнее сболтнёт, ему конец.

— Купца, который торгует церковной утварью, его надо было пригласить к патриарху, — ответил быстро Василий.

Савва посмотрел на улума стоящего рядом, тот взял железный прут и ударил Василия по коленке, чернец взвыл от боли.

— Не хочешь по-хорошему, хочешь, чтобы тебе глаза выжгли? Говори, с кем встречался? Ведь я и так знаю, что ты был у Цимисхия в лагере, но хочу услышать это от тебя, тем самым дать тебе возможность остаться в живых!

При последних словах Саввы, к Василию приблизился улум с раскалённым докрасна длинным шилом. Перепуганный Василий выкрикнул:

— Я был послан патриархом к Цимисхию!

Улум поднёс раскалённое шило ещё ближе к глазам.

— Патриарх назначил тайную встречу, больше я ничего не знаю, клянусь!

— Вот как!? — безразлично сказал Савва, что же, мы тебя отпускаем!

И глядя холодно на Василия, добавил:

— К праотцам!

После его слов улум медленно, прожигая плоть, вонзил раскалённое шило в глаз чернеца Василия. Жуткий крик потряс своды подземелья. Савва, отвернувшись, глядя на пламя лампы, после недолгого молчания сказал:

— Соберите всех улумов сюда, для нас наступают сложные времена! Нет, пусть все соберутся у Рассветного холма, там есть пещеры, и торопитесь, медлить нельзя!

Савва, обладавший природным чутьём, понимал, что над ним и его людьми нависла смертельная угроза. Похоже, что дни императора Никифора Фоки были сочтены. Ведь к Савве стекались сведения не только из дворца Букелиона и столицы Константинополя, но и из отдалённых провинций, а эти сведения говорили в основном о недовольстве мерами, принятыми императором. А ведь он предупреждал императора, что нужно поменьше заигрывать с народом. И с церковью нужно было жить в согласии, не урезать её влияние, незыблемое, могущественное, столько веков скрепляющее всю Византийскую империю. Теперь делать было нечего, всё складывалось против василевса. Опальный Цимисхий со своими друнгами в одном переходе от столицы, тайная переписка патриарха с паракимоменом, ещё его улумы вызнали, что начальник этериотов Лев Велент на днях посещал резиденцию Полиевкта. Были сведения, что даже жена императора Феофано, и та была втянута в заговор. Савва жалел, что не застал Никифора Фоку в охотничьем дворце после своего возвращения с засады на чернеца Василия.

Своим срочным отбытием по просьбе жены в Константинополь, император загнал себя в ловушку. Вокруг него теперь были одни заговорщики, и помочь ему Савва уже не мог. В его распоряжении было всего сотня улумов, а они воины ночи. В открытом бою против этериотов Велента им не выстоять. Время было упущено. Проникнуть в Букелион незаметно вряд ли получится. Надежда была лишь на то, что отправленный улум отдал послание с предупреждением вовремя, и Никифор Фока сам примет меры, возьмёт под стражу изменников. Но эта надежда была призрачной. Савва понимал, что теперь его встреча с этим загадочным Луткерием становилась жизненной необходимостью. Он постарается убедить этого интригана взять его на службу. Только вот, как убедить венецианца в необходимости тайной службы, скорее всего у него и так везде свои соглядатаи. Обеспокоенный полный сомнений прибыл Савва к рассветному холму, к месту сбора своих людей. Ему второй раз предстояло полностью поменять свою жизнь, и что ждало его впереди, одним Богам было известно.