Адское депо

Виктор Емский, 2020

Веселая история о месте, куда после смерти отправляются души убийц, садистов, маньяков, религиозных фанатиков и прочих мерзавцев.

Глава вторая

Вечер того же дня

ЛЕНЬКА. Жора!

ЖОРА. Да.

ЛЕНЬКА. Тебе дятел нужен?

ЖОРА. Можно.

ЛЕНЬКА. Сейчас отправлю.

ЖОРА. Спасибо.

ЛЕНЬКА. Слушай, помнишь, я тебе говорил, что место, где мы торчим, странное.

ЖОРА. Ну?

ЛЕНЬКА. Вот и подумай. Ты сидишь в сосне, я в тополе. А куда подевались Стручок, Лошак и иже с ними? Ведь отморозки были похлеще нас.

ЖОРА. Наверное, где-нибудь нашлось место и для них.

ЛЕНЬКА. Вот и я о том же. Возникает вопрос: неужели остальные деревья вокруг нас — просто деревья?

ЖОРА. Ну ты, Ленька, даешь! Деревьев в мире гораздо больше, чем убийц.

ЛЕНЬКА. Тут ты прав. Но мне почему-то кажется, что к Куркуиловке это не относится.

ЖОРА. Да ладно тебе сочинять.

ЛЕНЬКА. Ты напоминаешь мне сноба, который тешит себя мыслью об

исключительности нашей цивилизации. Мол, никаких инопланетян не существует, потому что мы такие великие. Почему же ты думаешь, что в этом лесу всего два дерева наделены душами?

ЖОРА. Потому что все остальные молчат. Общаемся только мы. Значит, другие

деревья просто тупые чурки.

ГОЛОС. Сам ты тупая чурка!

Продолжительное мыслемолчание.

Следующий день. Утро.

ЛЕНЬКА. Жора.

ЖОРА. Да здесь я. Думай тише.

ЛЕНЬКА. Что это вчера было?

ЖОРА. А то ты не понял!

ЛЕНЬКА. Позовем?

ЖОРА. Давай.

ЛЕНЬКА. Эй, есть тут кто, кроме нас?!

ГОЛОС. Есть.

ЖОРА. Ты, то есть, вы — кто?

ГОЛОС Пан Контушовский.

ЖОРА. Контушовский?

КОНТУШОВСКИЙ. Нет. Пан Контушовский.

ЛЕНЬКА. А почему пан?

КОНТУШОВСКИЙ. Потому что я шляхтич, а не быдло, как вы.

ЖОРА. Во-о-н оно как? И где же ты находишься?

КОНТУШОВСКИЙ. Опять двадцать пять! Снова ни черта не помнят.

ЛЕНЬКА. Это ты про что?

КОНТУШОВСКИЙ. Не ты, а вы!

ЖОРА. Ага, сейчас! Шляхтич тут нашелся. Вассал его величества Дуба

Стоеросового! Предъяви сначала родословную, гнида трухлявая! Сам наверное при жизни говно возил!

КОНТУШОВСКИЙ. Так, хватит! Какими вы были хамами, такими и остались. Двумя словами — собачья кровь. Мало я в свое время таких как вы резал, вешал и на кольях рассаживал! Все!

ЛЕНЬКА. Эх, Жора, Жора… Зачем ты его спугнул?

ЖОРА. Да на кой ляд он нужен? Ишь ты, принц выискался! Пусть молча сидит, сволочь! Сусанина на него не хватило! А, может, именно на него и хватило? Ладно. Черт с ним. Думаешь, он тут один? Сейчас узнаем… Эй! Кроме этого зажравшегося дрища есть тут кто?

ГОЛОС. Есть, молодой человек.

ЖОРА. Здравствуй.

ГОЛОС. И тебе не хворать.

ЖОРА. Ты кто?

ГОЛОС. Не имеет значения.

ЛЕНЬКА. А как к тебе обращаться?

ГОЛОС. Можете называть меня Немо.

ЖОРА. Капитан Немо?

НЕМО. Какой капитан?

ЖОРА. Фильм такой был.

ЛЕНЬКА. И книга. Жюль Верн написал. «Двадцать тысяч лье под водой».

НЕМО. Фильмов я никогда не видел, а книги читал очень давно. Никакой я не капитан. Слово «Немо» использовано мной в значении понятия «никто».

ЖОРА. Ну, Немо так Немо. Где ты находишься?

НЕМО. В центре леса стоят три старых дуба.

ЛЕНЬКА. Я вижу.

НЕМО. Самый высокий из них — мой.

ЖОРА. И каков его возраст?

НЕМО. Когда я в него попал, ему было не более ста лет. Сейчас больше двух тысяч.

ЛЕНЬКА. Ничего себе! Это сколько ж надо людей положить, чтобы такой срок впаяли?

НЕМО. Необязательно. К каждому грешнику — индивидуальный подход. Не следует

считать, что в этом лесу отбывают наказание одни убийцы.

ЖОРА. И за что тебя сюда определили?

НЕМО. Вам не все ли равно?

ЖОРА. Просто интересно.

НЕМО. Мне нет дела до ваших интересов.

ЛЕНЬКА. Ну, не хочешь говорить — не надо. Ответь лучше, много ли здесь таких

как мы?

НЕМО. Именно убийц?

ЖОРА. Нет. Бывших людей.

НЕМО. Полный лес. Почти каждое дерево имеет хозяина.

ЛЕНЬКА. Почему же они молчат?

НЕМО. Кто-то просто не хочет общаться. А кто-то лишен способности посылать

мысли.

ЖОРА. Почему?

НЕМО. Ты невнимателен. Я же говорил: к каждому грешнику индивидуальный

подход.

ЛЕНЬКА. А от чего это зависит?

НЕМО. Не нам об этом судить.

ЖОРА. Это все ясно. Но непонятно, что имел в виду этот придурок Контушовский, когда говорил, что мы опять ни черта не помним и остались такими же хамами, как и прежде.

НЕМО. Он имел в виду, Вася, что вы остались такими же грубиянами.

ЖОРА. Как ты меня назвал?!

НЕМО. Вася.

ЖОРА. Сам ты Вася! Я Жора!

НЕМО. А-а-а… В прошлый раз ты был Васей. А в позапрошлый…

.

ЖОРА. Ты что, спятил?!

НЕМО. Нет. Каждая душа имеет свой тембр мыслеголоса. И когда она появляется

снова после очередной человеческой жизни (ну, в данном случае — в этом лесу), то всегда узнаваема и отличима от других душ. Вот вы, например, можете отличить меня от пана Контушовского?

ЖОРА. Да.

НЕМО. Что и требовалось доказать.

ЛЕНЬКА. И когда мы были здесь последний раз?

НЕМО. Точно не помню, но где-то лет двадцать пять назад.

ЛЕНЬКА. И сидели в этих деревьях?

НЕМО. Нет. Раньше возле опушки был ельник. Вот там вы и росли. Этот ельник

вырубили, и пан Контушовский, помню, сильно негодовал по этому поводу. Дело в том, что в тот раз вы просидели в елках не более двух лет. Вот он и возмущался, считая это

несправедливостью. Хотя когда вас не стало, лес вздохнул с облегчением. Вы все два года сильно ругались с паном Контушовским. И каждый вечер хором мыслеорали свежесочиненные частушки про него. Нецензурные. Из-за такого бедлама никто вокруг не мог спокойно мыслить. Поэтому когда вас срубили, все деревья с радостью пожелали вам долгих лет жизни в человеческом мире. Но этого, к сожалению, не случилось. Опять вы здесь. И я чувствую — покоя нам теперь не видать.

ЖОРА. И как же меня тогда звали?

НЕМО. Тебя звали — Василий Романопуло. Жил ты в какой-то Одессе, где занимался своим любимым делом. То есть профессиональным бандитизмом.

ЛЕНЬКА. А как звали меня?

НЕМО. Тебя звали — Кукуй Джопуа.

ЛЕНЬКА. Как-как?!

НЕМО. Джопуа.

ЛЕНЬКА. Сам ты Джопуа!

НЕМО. Это мингрельская фамилия. Твои родственники возили из Грузии цветы и торговали ими в Одессе. Вася Романопуло захотел, чтобы они делились с ним (и, соответственно, его шайкой) прибылью. Твои родственники были против. Тогда Вася пристрелил парочку. Ты (с группой товарищей) поехал в Одессу спасать семейный, как сейчас говорится, бизнес. В результате вы оба перестреляли кучу народа и были убиты при задержании стражами порядка. Так здесь и оказались.

ЖОРА. Откуда ты все это знаешь?

НЕМО. Из слов тех, кто рассказывает. Другого источника знания здесь нет. Вы

рассказываете, а я запоминаю.

ЛЕНЬКА. У меня нет слов. И мыслей тоже. Всем пока.

На следующий день

ЛЕНЬКА. Жора, ты меня слышишь?

ЖОРА. Да, мой друг Джопуа.

ЛЕНЬКА. Пошел ты, Вася!

ЖОРА. Да ладно тебе, Ленька! Эй, Ленька! Эй! Обиделся, что ли?

Вечер того же дня

ЖОРА. Ленька! Эй, отзовись! Ленька!

Следующее утро

ЖОРА. Эй, Ленька! Ну что ты как маленький, ей-богу. Я больше не буду называть тебя так. Ну, прости меня…

ЛЕНЬКА. Дятла верни, хач-карагач!

ЖОРА. Прости, я про него забыл. Сейчас направлю. Ну, как тебе все это?

ЛЕНЬКА. Не верится.

ЖОРА. Я тоже ничего не помню о прошлой жизни.

ЛЕНЬКА. Может, он врет?

ЖОРА. Давай проверим?

ЛЕНЬКА. Как?

ЖОРА. Сейчас. Эй, пан Контушовский, отзовись!

КОНТУШОВСКИЙ. Что тебе?

ЖОРА. Вот скажи, как меня звали в прошлый раз?

КОНТУШОВСКИЙ. Василием.

ЖОРА. Ты подслушал наш вчерашний разговор с Немо?

КОНТУШОВСКИЙ. Больно надо.

ЛЕНЬКА. А как звали меня?

КОНТУШОВСКИЙ. Кукуем Джопуа.

ЛЕНЬКА. Сам ты Джопуа. Меня зовут — Леонид Циммерман!

КОНТУШОВСКИЙ. Еще один жид прибыл!

ЛЕНЬКА. Да пошел ты на доски для сортира!

ЖОРА. Ха-ха-ха!

КОНТУШОВСКИЙ. Да пошли вы туда оба! На внутреннюю отделку!

На следующий день

ЖОРА. Ленька!

ЛЕНЬКА. На связи.

ЖОРА. Дятел вернулся?

ЛЕНЬКА. Да. Что-то он больно толстым стал. Скоро летать не сможет от ожирения.

ЖОРА. Эй, Немо!

НЕМО. Слушаю.

ЖОРА. Скажи, а где сидит Контушовский. И, вообще, кто он такой?

НЕМО. Из трех старых дубов в центре леса самый высокий мой. А самый

молодой из них — обитель пана Контушовского. Мы, так сказать, соседи. Но молодость дуба — понятие относительное. Контушовский появился здесь двести с лишним лет назад. И, по всем признакам, сидеть ему еще долго.

ЛЕНЬКА. Надо же, какой срок. Видать, эта гнида народу перебила — не чета нам. И чем

же он занимался в той жизни?

НЕМО. Он рассказывал, будто служил главным палачом у региментаря Иосифа

Стемпковского, который во второй половине восемнадцатого века занимался

казнями захваченных в плен гайдамаков. Это было на Украине. Но мне почему-то кажется, что он врет. Скорее всего, он сам и есть Стемпковский, которого в народе прозвали Черным Осипом.

ЖОРА. Ты говорил, что дуба три. Кто хозяин среднего?

НЕМО. Очень таинственная личность. Он занимает дерево около восьмиста лет, но редко с кем общается. За это время мы перекинулись с ним всего несколькими общими фразами. И я до сих пор не знаю, кто он такой. Но чувствую, что крови на нем не меньше, чем на пане Контушовском.

ЖОРА. Слушай, а бабы здесь есть?

НЕМО. Гм… Не встречал. Скорее всего, для них приспособлен другой лес… Все,

не могу больше общаться! Недалеко от меня стоит молодой бук. Туда только что кого-то вселили. Весь трясется… Понаблюдаю. Бук живет не менее пятиста лет. Видимо, интересная личность прибыла.

ЛЕНЬКА. Жора, и что ты об этом думаешь?

ЖОРА. Пока ничего. В голове — точнее в стволе — не укладывается. А кто такие гайдамаки?

ЛЕНЬКА. Это что-то типа казаков. На правобережной Украине они жгли панские усадьбы и воевали за свободу. То есть пытались освободить украинцев от польских оккупантов.

КОНТУШОВСКИЙ. Слова-то какие! Оккупанты. Свобода. Да они — самое мерзкое

голоштанное быдло! Разбойники, грабители, насильники и убийцы!

ЖОРА. А ты, выходит — голубь сизокрылый?

КОНТУШОВСКИЙ. Я не голубь. Я пан Контушовский. И то, что я делал — делал

правильно. И горжусь этим. Я не убивал, я мстил. Я наказывал гайдамаков за зверства, которые они чинили мирному населению.

ЛЕНЬКА. Ну прямо Герой Речи Посполитой.

КОНТУШОВСКИЙ. Да, я герой, а вы…

ЖОРА. Слушай, герой, тебя кто в разговор звал? Никто. Вот и заткнись!

ЛЕНЬКА. Погоди, Жора. Продолжай, Контушовский.

КОНТУШОВСКИЙ. А что тут продолжать? Рассказывать что-либо быдлу — все равно,

что бисер метать свиньям. Как ты там в этот раз назвался? Циммерманом? Посмотрел бы, что гайдамаки в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году творили с твоими соплеменниками. А особенно — с соплеменницами. Сам бы в палачи прибежал записываться!

ЛЕНЬКА. И что они творили?

КОНТУШОВСКИЙ. Потом расскажу. Сдается мне, что прибыл еще один известный негодяй. Типа вас. В молодом буке напротив меня я чувствую мысленный запах этого мерзавца. Господи! Ну, сколько же времени можно меня так мучить! Если ты засадил меня сюда, то огради хоть от этих трех скотов! Никогда еще они не собирались все вместе!

ЖОРА. Каких трех скотов?

КОНТУШОВСКИЙ. Двое из них — вы. А третий только что появился.

ЛЕНЬКА. И кто это такой?

КОНТУШОВСКИЙ. Да пошли вы все туда, откуда прибыли!

ЖОРА. Эй, придурок, ты куда делся?

ЛЕНЬКА. Контушовский, отзовись!

ЖОРА. Смылся, гад. Интересно, кто же там прибыл?

ЛЕНЬКА. Мне кажется, если Контушовский так хорошо его знает, значит,

он — личность общительная. Подождем до завтра.

ЖОРА. Хорошо. Пока.

ЛЕНЬКА. Пока.

Продолжительное мыслемолчание