Пожиратели Миров

Виктор Владимирович Колесников, 2021

Космос – это жестокое место, и в его холодной тьме и ледяном мерцании далеких звезд нет места состраданию и доброте. Сильнейшие существа пожирают слабых, а великие цивилизации поглощают слабые культуры.Ни один из рода «Пожирателей миров» не должен жить. Каждая раса, переступившая черту, нарушившая законы вселенского порядка должна быть выскоблена из каждого уголка вселенной. Этот вид, именуемый себя людьми, тоже подлежит уничтожению…

Глава 2

Ветер раздувал паруса и трепал кормовой красно-желтый флаг. «Санта Леокадия», разбивая большие волны форштевнем, двигалась на запад. На краю земли, у самого горизонта, в утренней дымке можно было разглядеть галеон «Святой Себастьян». Берега уже скрылись из виду, и теперь оставалось только наблюдать за галеоном, сражавшимся с бушующим бескрайним морем. В этот день дул крепкий ветер, а волны безжалостно швыряли корабли по диагонали.

Вахтенным сегодня не позавидуешь, но в недрах «Санта Леокадии» тоже было несладко. Вся плохо закрепленная утварь летала из стороны в сторону. Матросы, ухватившись за специально подвешенную веревку, болтались в такт качке. Места, которого обычно для команды было в достатке, теперь не хватало. Солдаты заняли весь гондек и даже орлопдек, принадлежавший корабельным крысам, порой выраставшим размером с кота. На орудийной палубе стоял резкий кислый запах. Солдат, непривыкших к качке, рвало прямо на солому, разбросанную поверх досок, как оказалось, специально для них. На камбузе кипели не только кастрюли и казаны, но и коки, каждый из которых работал за троих. Им приходилось работать без отдыха в жутких условиях морского быта, ведь теперь нужно было готовить еще и на солдат. Конечно, большинство сухопутных вояк из-за морской болезни сегодня, а может быть, и завтра есть не станут.

Адмиральский салон заволокло табачным дымом. В нем собравшиеся офицеры склонились над картой, размышляя об ошибках составленного наспех генерального курса. После тщательной коррекции оставался открытым вопрос о заходе в бухту — пункт следования. Большинство из присутствующих считали, что Пинос нужно огибать с юга, тем самым дувший с юго-запада ветер будет кораблю попутным, что позволит проще и быстрее зайти в бухту.

Но Сантьяго Де Ла Вега — капитан фрегата — думал иначе. Он считал, что, минуя сушу с юга, можно получить фору в несколько часов и благополучно бросить якорь в бухте. Но если информация о крушении галеона просочилась и местные решили разжиться легкой добычей — они наверняка придут с севера и так же вдоль побережья Пиноса вернутся в свою родную бухту с ценностями, принадлежащим Испании. Поэтому, огибая остров с севера, капитан мог перерезать путь к отступлению, а, возможно, и вовсе предотвратить попытку ограбить «Сердце Изабеллы», если, конечно, охотники за легкой добычей не разберутся с богатством, пока «Санта Леокадия» следует к цели. Путь через северную оконечность острова давал еще одно важное преимущество. По пути к цели на берегу встретится городок Эль-Пинар. Это поселение, если огибать Пинос с севера, может стать портом-укрытием на случай шторма. Здешние воды были неспокойны, непредсказуемы и таили множество опасностей.

— Мы идем девять узлов, а могли бы двигаться не меньше одиннадцати, если бы не эти упитанные сухопутные крысы! — высказал свое недовольство мичман Гарсия Васкез. — Неужели эти блюющие свиньи нам так нужны? Еще пару дней качки в открытом море, и они сами начнут прыгать за борт! — Он глянул на появившегося моряка в двери. В салон передали графин с вином и фрукты.

— Ты просто не видел и не говорил с теми несчастными, которые вернулись из первой экспедиции, — сказал помощник капитана молодому человеку, который не придавал большого значения исчезновению первой экспедиции.

— А о чем мне с ними говорить? Что таит Пинос? Я думаю, там, как и на других ближайших клочках земли, крабы да песок!

— В прошлой экспедиции участвовало три корабля, а смогли выжить только моряки, оставшиеся на рейде, — старпом осмотрел товарищей, которые притихли и удивленно, с интересом слушали его, — и еще несколько человек вернулись с острова. Но, что интересно, оба были убиты командой. Что действительно там произошло — никто не знает, но в конце концов уцелевший корабль был найден дрейфующим в море, а на борту находился только один матрос. И твердил этот безумец только одно: «Дьявол живет в каждом из нас»… — после его слов пауза затянулась.

Капитан фрегата Сантьяго редко делился своими чувствами даже с друзьями, и о его недобром предчувствии, переживаниях и намерениях офицерам ничего не было известно. Он не особо верил в россказни моряков, но в том, что это задание непростое и настоящей целью может быть вовсе не спасение золота — бывалый моряк не сомневался.

Сантьяго имел болезненный вид. Он был выше каждого из присутствующих в каюте. По гондеку, не пригибая головы, пройти капитан не мог. Взор его был недобрым. Шрам на всю скулу усиливал впечатление, что Де Ла Вега ненавидел каждого. Еще офицер был слишком молод для занимаемого чина. Излюбленным местом капитана был полуют, там он мог пропадать часами, даже в ураганный ветер или тропический ливень, конечно, если у морского волка не было неотложных дел в адмиральском салоне.

— Господа, ваши раздражения насчет солдат — это лишнее, уж поверьте. Скоро мы прибудем в Пинос и навсегда забудем об этих шныряющих по палубе бледных бедолагах, — капитан обошел стол и обступивших карту офицеров. — Лучше скажите, кому-нибудь из вас знаком «Святой Себастьян»? — На его вопрос ответили положительно практически все.

— Мой брат служил на нем и недавно вернулся из Старого Света, но пару месяцев назад был переведен на почтовую шхуну, — с явным разочарованием произнес Алонсо Мартинес, второй мичман фрегата.

— Знаешь, как зовут капитана?

— Кажется, Рауль Агилар.

— Вот как? Сейчас этим кораблем управляет некий Хосе Кабрера, о котором я ничего не слышал ни от друзей, ни в адмиралтействе, — на этих словах диалог был закончен.

Сантьяго покинул каюту и направился на палубу, прихватив подзорную трубу. Он и сам не мог объяснить тревогу, которая зародилась из небольшого зерна сомнения и выросла в шипастый кустарник, от которого теперь было не так уж просто избавиться, да и избавляться капитан теперь не хотел. Здесь, в опасных водах Карибского моря, было не принято идти в поход с неизвестным капитаном, а некий Кабрера был никому не известен.

О нем не знал ни один из офицеров Де Ла Вега. Сам же Сантьяго был на хорошем счету и в адмиралтействе, и у губернатора. О нем слышали даже те, кто сторонился вод, принадлежавших Испании. Хосе Кабрера — будто жест пренебрежения к нему. С другой стороны, решение о совместном с Хосе походе было принято на высшем уровне и, скорее всего, в самой Испании.

В подзорную трубу можно было хорошо рассмотреть галеон. Корабль шел на всех парах, ведь под тяжестью массивных скул легко таранил волны, меньше рыскал и подруливал к курсу. Команда даже в приличную качку работала на палубе. Они то доставали, то опускали в трюм железные черные клетки. Издалека было не разобрать, но однажды, подобные этим, Сантьяго видел у берегов Индии. Клетки предназначались для перевозки опасных хищных животных, таких как тигры. Чтобы лучше рассмотреть происходящее на галеоне, фрегату нужно было сбавлять скорость, но пока дул сильный ветер в нужном направлении — Де Ла Вега должен был выжать из «Санта Леокадии» все, на что она способна, ведь от времени зависел исход миссии. «Что же, у меня еще будет время рассмотреть этот странный галеон поближе, но только завтра на рассвете».

— Все в порядке, капитан? — послышался голос старпома позади.

— Хуан, ты видел когда-нибудь, чтобы трюм галеона был занят клетками?

— Я не вижу ничего подозрительного в этом. Возможно, это новый способ перевозки золота?

— Посмотрим. Но пока я считаю, что новый капитан «Святого Себастьяна» отправился на остров с совершенно другой целью, и она, как мне кажется, куда важнее, чем оставленные там деньги, — не отводя взгляда от галеона, произнес капитан.

— Вы главный, так что вам виднее, но как по мне, этот капитан — очередной выскочка из Старого Света, прибывший за славой и деньгами, а клетки?.. Возможно, в клетках он будет хранить золото, чтобы собственные люди его не растащили. Как вам такой вариант?

— Имеет право на существование, но все равно в это верится слабо.

— Я смотрю, ветер к вечеру не собирается успокаиваться. Мне распорядиться, чтобы удвоили вахты? — Сантьяго кивнул, и старпом, отдав честь, покинул полуют.

«А что, если и команда на галеоне прибыла издалека? Кто эти люди и почему именно они идут с нами на это задание, ведь в адмиралтействе есть бывалые местные капитаны?», — капитан облокотился на леера. Завтра в полдень на траверзе покажется Тринидад, а это ровно половина пути до цели. Он наслаждался сильным ветром, дувшим в нужном направлении, и, как всегда, просил его наполнять паруса, чтобы корабль уверенным ходом шел к цели. Сантьяго разговаривал с ветром как с великим, древним божеством. От ветра и его направления на западе Карибского бассейна зависело очень многое. Штиль мог настичь корабль внезапно, и для того чтобы вернуться в Мансанильо, фрегат придется гнать, огибая Кубу с севера, так как западный ветер у берегов Пиноса был скорее божьим даром, чем просто потоком воздуха.

Раздались восемь ударов в рынду, а это означало, что меняется вахта и настало время обедать. Еду Сантьяго принесут прямо в каюту, а после трапезы он мог бы отдохнуть.

***

Хосе Кабрера лично руководил погрузкой клеток на галеон и присутствовал в трюме, пока их расставляли по местам. Они были выкованы на Карибах по чертежам лучших испанских инженеров. Почти все клетки были расставлены в трюме. Они крепились к шпангоутам корабля металлическими скобами. Прутья решетки могли выдержать натиск слона.

В трюме находились матросы. Крепкие бывалые моряки протаскивали громоздкие кубы из прутьев на заранее приготовленные места, а их щедро осыпал бранью боцман, чтобы обленившиеся и вечно отлынивающие от работы военные выполняли работу быстрее.

— Ну, что вы возитесь с этими курятниками? Вы хотите, чтобы за вас это сделал Филипп Четвертый, а? — Если бы в руках одноногого боцмана был бич, он наверняка бы им воспользовался. — Еще чуть-чуть, и эти клетки нужно будет доставать, а вы их еще в трюм не загрузили, черти! — Хромая и шатаясь то ли от рома, то ли от суровой качки, боцман прошел по темному сырому трюму к последней клетке, совершенно не поддававшейся усилию десяти моряков. — А ну-ка, парни, поднажмите. А не то сами окажетесь в ней! Я вам это обещаю!

Кабрера не вмешивался в работу боцмана, да и людей, данных ему для выполнения миссии, было не жаль. Он прекрасно понимал, что остров Пинос станет для большинства из них могилой, главное — чтобы численности команды хватило для управления галеоном и транспортировки груза на корабль, остальное капитана совершенно не беспокоило.

— Капитан, вас ожидает отец Томас, — Хосе непроизвольно вздрогнул, но этого, к счастью, никто не заметил. Последнее время капитан пребывал в скверном настроении, был раздражительным и беспокойным. Особенно здесь, в полумраке трюма у зловещих черных клеток, которые предназначались существам, пришедшим, как полагал инквизитор Томас, из глубин преисподней, нервы Кабрера были на пределе.

Святой отец Томас был адептом испанской инквизиции. Этот святой человек прибыл в Новый Свет сразу же, как поползли первые слухи об острове Пинос. Томас считал, что известие о чертовщине от уцелевшего моряка — не что иное, как божья благодать, ведь за многие годы десятки судов пропали у берегов Пиноса, и только одному испанскому моряку удалось выжить.

Была ли это божья благодать или просто так сложились обстоятельства — Хосе не знал. Но клетки, выполненные по специальному заказу инквизиции, предназначавшиеся для чего-то очень сильного и, по всей видимости, могущественного, будоражили его нервы, а слухи о вратах в ад окончательно уничтожали в нем те качества, без которых в море и на этом задании делать было нечего. Послан ли этот выживший моряк с небес или, напротив, является вестником смерти, будет известно только тогда, когда сапоги конкистадоров ступят на берег Пиноса.

Хосе вошел в адмиральский салон. На одном из кресел развалился инквизитор Томас. На столе, сбившись в кучу, скользила посуда. Часть съестного и столовые приборы валялись на полу. Не пробив и четвертой склянки, святой отец принялся уплетать изысканные блюда. Капитан не мог долго находиться рядом с ним. «Бедные коки, — Хосе задумался о команде. — Настоящий ад сегодня творился на камбузе, где готовили кулинарные изыски этому троглодиту», — несмотря на мысли, капитан улыбнулся, пожелал приятного аппетита и занял место за столом.

— Я смотрю, вы не чтите морских законов?

— Очень даже чту, но пустой желудок вызывает тошноту. Чуть что — сразу приступ. Я решил есть каждые два часа.

— Необычный у вас организм. Зачем я вам понадобился?

— Я хотел обсудить одно важное дело. Тот матрос, уцелевший, его следует придать анафеме и сжечь.

— Я не могу так просто взять и убить человека, мои люди этого не поймут.

— Капитан, если нужны основания и вам мало воли и слова божьего, которое я гордо с достоинством несу людям, то я могу сказать следующее, — как оказалось, вывести Томаса из себя собеседнику ничего не стоило, — сегодня он пытался бежать! Этого разве мало?

— Для казни — мало.

— Капитан, безусловно, главный в этом гробу, кишащем крысами, — вы, но я бы хотел напомнить, что вы находитесь в моем подчинении и мою волю должны выполнять, — отец Томас разговаривал с набитым ртом, — а если нет, то едва корабль причалит к первой же испанской колонии, вы узнаете, что такое божья кара! Надеюсь, это понятно?

Дерзость этого святого заставила капитана незаметно для Томаса и его двух охранников потянуться к сабле. Два человека, охранявшие инквизитора, были крепкими парнями, но Хосе они показались некомпетентными телохранителями. Охранники стояли слишком далеко от инквизитора и не следили за движениями капитана. В распоряжении Хосе было два пистолета, из которых военный моряк мог убить зевак за мгновение, после чего медленно и с наслаждением вскрыть живот святого отца. Конечно, это был самый короткий путь на эшафот, так что Томаса придется потерпеть до окончания миссии, одним из организаторов которой был сам Филипп Четвертый.

— Я вас прекрасно понял. Жечь отреченных от церкви на корабле нельзя, я могу предложить два варианта. Первый — это повесить на рее, а второй — предать святому огню, но только на берегу. Как только высадимся на остров — сразу исполним вашу волю.

— Вот и замечательно. Я рад, что мы нашли общий язык, — после неприятной беседы капитан спешно покинул каюту.

Команда состояла из военных моряков, прибывших на Карибы из Испании. Эти храбрые люди не знали, что их ждет на тех берегах. Следовали военные моряки на остров для отлова диковинных, невиданных ранее зверей. Некоторые, те, что поумней, задумывались о присутствии инквизитора и подчиненных ему солдат. На корабле в самых темных и дальних помещениях, а потом и в кубриках, на палубе и даже на реях слышался шепот и разговоры команды. Паника среди команды распространялась очень быстро. Люди боялись неизвестного, а сплетни накаляли обстановку.

Хуго не был склонен к мятежам или бунтам и всегда вел себя весьма смиренно, но, когда среди моряков начали распространяться разговоры о том, что цель экспедиции — это не что иное, как спуск в ад, молодой человек смог пересмотреть свои жизненные принципы и стать одним из зачинщиков бунта. Цель экспедиции матросам была не просто непонятна, а казалась поистине чудовищной, и ни один из членов команды не хотел в угоду короля и церкви идти на верную и необратимую смерть. «Пусть лучше дома их будет ждать участь пирата — виселица, чем добровольно сквозь шторм и ураган под бравые песни прийти в дом дьявола. Нет уж, этому не бывать!» Хуго был молод и хотел жить в этом, пусть и не добром, но все же созданном для людей мире. Там, далеко, за шестью тысячами миль его ждали, а моряк обещал вернуться.

В солнечной Испании Хуго был не одинок. В маленьком, покосившемся на бок доме у моря жил отец. Иссохший, дрожащий, но все равно, как часовой, он каждое утро с надеждой, полными слез глазами, встречал своего единственного сына. Как только юноша открывает глаза и видит яркие желтые солнечные лучи, он думает о своем отце и о том, что, если не сможет вернуться домой, папа тоже умрет. Именно поэтому, невзирая на риск быть арестованным или даже убитым, матрос пробирался между днищевыми стрингерами прямо под настилом второго дна. Риск был взвешен, решение принято. Он оказался в обители плесени и шума бьющей воды о корпус по личной инициативе. Собрав единомышленников — большую часть команды галеона, не меньше двухсот пятидесяти человек, он предложил соратникам подробно расспросить пленного матроса, которого держали под стражей на самом нижнем ярусе трюма, где располагался балласт. Два стража, охранявших узника, были из числа личной охраны инквизитора. Через них к пленному морякам было не пройти. Посовещавшись, команда приняла решение добраться до темницы под полом. Путь этот был сложным, ведь двигаться приходилось в кромешной тьме, воздуха под настилом второго дна было очень мало, а места хватало едва проталкивать себя только вперед. Ползти Хуго пришлось на спине, чтобы потом, не вскрывая доски, можно было поговорить с заключенным. Для того чтобы вытащить юношу, к его лодыжке привязали веревку.

Даже в самом начале пути, когда мятежник скрылся между досок, дыхание стало частым, а вдохнуть полной грудью он не мог — так тесно обнимали его днищевые стрингеры. «Может, есть другой путь или найдется кто-нибудь меньше меня»? — Хуго судорожно пополз обратно, но в ужасе осознал, что обратно двигаться не получается. Одежда стала мокрой от пота. Глаза искали источник света, но ни малейшей щели, откуда проходили свет и кислород, поблизости не было. Несмотря на то, что он не прополз и метра, голосов практически не было слышно. «Меня не услышат, забудут, предадут! Я задохнусь, застряну здесь навсегда, меня ни за что не найдут»! — от мыслей, раздирающих его изнутри, выступили слезы. Он закрыл глаза и пытался дышать. Делал короткие частые глотки воздуха. Вспомнил свой дом и отца, а затем, оттолкнувшись пятками, пролез немного в глубину. Остановился. Подышал. Не открывая глаз, Хуго начал медленно продвигаться вглубь продольных массивных, сковывающих его, как ему казалось, давящих досок. Он делал остановки для отдыха, чтобы не увеличивать пульс. Двигаясь быстрее, насколько это было возможно, он начинал задыхаться. Там, на другой стороне корпуса, находилась камера с пленным.