Мальчик со старой фотографии

Виктор Владимирович Богданов

В наше время часто можно услышать о пришельцах из будущего, инопланетянах и НЛО. А если вдруг встретиться с представителем прошлого века, да еще таким же мальчишкой, как ты? Сначала старая фотография, потом встреча с незнакомцем у костра, и потянулась ниточка нового приключения. Чем оно закончится для Женьки, его друзей и подружившегося с ними мальчика из прошлого века? Об этом рассказывает третья повесть о Жене Метелкине и его друзьях.

2. Когда-то давно в городе

— Сережа! Не забудь после школы сходить в лавку за керосином! — крикнула мама, выглянув из окна кухни во двор.

— Хорошо, мама! Я помню!

Мальчишка с пшеничными волосами, бежавший к выходу со двора, остановился и обернулся назад. По-летнему теплый сентябрьский ветерок пузырем раздул его свободную белую рубашку, перекрещенную лямками штанов, концы ярко-алого пионерского галстука взметнулись вверх словно языки пламени костра. Он широко улыбнулся, показывая щербинку на зубах, и помахал маме рукой. Потом поправил на плече лямку холщовой сумки, в которой лежали учебники и тетрадки, и стремглав выбежал со двора к уже поджидавшим его приятелям.

Стайка празднично одетых мальчишек с новенькими красными галстуками быстро затерялась среди спешивших по своим делам взрослых людей. Многие из них улыбались вслед веселой компании, а некоторые просто не замечали их, озабоченные своими делами. Один дядька в полувоенном френче и сапогах — так одевались многие служащие разных контор — проводил компанию внимательным холодным взглядом. Причем смотрел он на мальчишек украдкой, делая вид, что просматривает свежую газету, наклеенную на круглую тумбу недавно установленную рядом с домом, со двора которого выбежал мальчик. Его взгляд царапнул по спине мальчишку и тот, словно почувствовал что-то, с недоумением оглянулся, но дядька сделал шаг в сторону и спрятался за тумбой. Приятели тут же окликнули его и он, пожав плечами, убежал вслед за ними.

Когда мальчишки скрылись из вида, дядька не спеша перешел через улицу и направился в противоположную сторону, деловито помахивая на ходу желтым кожаным портфелем. Но направился он совсем не в какую-нибудь контору, а дошел до окраинной улицы и скрылся за калиткой, ведущей во двор небольшого частного дома, два окна которого выходили на улицу и, несмотря на день, были занавешены плотными шторами. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, он толкнул дверь и вошел в сумрачное помещение.

— Ну что? Ты видел его? — раздался откуда-то из глубины полутемной комнаты скрипучий старческий голос.

— Видел, — почтительно ответил вошедший.

— Он подойдет для нашего дела?

— Да, подойдет. Мальчишке девять дет, он здоров — я проверил его медицинскую карточку. Отца нет, мать работает на фабрике. Других родственников в школьном деле не зафиксировано. Если нейтрализовать мать, его никто искать не будет.

— Теперь у нас есть все три ребенка. Это хорошо. Нам нельзя привлекать к себе внимание.

— Я позабочусь о матери, хозяин.

— У меня осталось мало времени. Всё должно произойти в день осеннего равноденствия — только тогда их жизненная сила сможет стать моей.

— Я помню, хозяин. Всё будет в порядке.

— Надеюсь. Иди пока. Помни — времени мало. Мальчишки должны быть здесь двадцать первого сентября. Я сам приготовлю все что нужно.

Почтительно поклонившись, дядька попятился к двери и, оказавшись на крыльце, тихо прикрыл её.

— Ребята, успокойтесь, — учительница постучала указкой по столу пытаясь утихомирить полтора десятка галдевших, словно галки на дереве, мальчишек и девчонок. — Что подумает о дисциплине в отряде ваш новый вожатый?

— Какой вожатый? — спросила в мгновенно наступившей тишине одна из девочек. Пионерский отряд в классе был создан всего неделю назад и это был их первый настоящий пионерский сбор.

— А вы разве не знаете, что у каждого отряда есть свой вожатый?

— У нас пока нет никакого вожатого.

— Уже есть, Маша.

Учительница подошла к двери, открыла её, и в класс вошел молодой человек. Всё с интересом разглядывали его.

— Здравствуйте, ребята, — неловко поздоровался он.

— Здрасьте… — разноголосо раздалось со всех сторон.

— Знакомьтесь, — улыбнулась учительница, — Миша будет вожатым вашего отряда. Он работает слесарем на нашей фабрике и комсомольская ячейка направила его к вам. То есть к нам. Теперь не только у меня будет голова болеть за ваши проказы, но и у него. Впрочем, я надеюсь, что Миша научит вас порядку и дисциплине.

— У — у — у… — раздалось откуда-то с последней парты.

— Да, да, Лавриков, — учительница по голосу узнала недовольного.

— Чего сразу Лавриков? Может, не я это вовсе.

— Кто же? Конечно, я только что слышала твой голос. Тебе научиться дисциплине не помешает в первую очередь. Но не будем отвлекаться. Вы уже целую неделю являетесь пионерами, а настоящего отряда пока нет. Миша, начинайте, пожалуйста, сбор.

Учительница показала ему на свое место, а сама тихонько села за пустую парту. Садиться Миша не стал. Он немного помялся на месте, словно мальчишка старшеклассник, прошелся пятерней по своим волосам и неловко улыбнулся всем присутствующим.

— Я вообще-то первый раз вожатым… — словно оправдываясь, начал он. — Меня, конечно, инструктировали в комитете комсомола, но как только я вошел сюда — начисто всё забыл… И, если честно, волнуюсь и… боюсь…

Доверительный голос вожатого вызвал улыбки у ребят и расположение к нему. Сережа даже подумал, что если он не постеснялся признаться в своих страхах, значит совсем не вредный человек.

— А вы сначала познакомьтесь с ними, — подсказала учительница.

— Меня зовут Михаилом, можно просто Мишей, — благодарно улыбнулся учительнице вожатый. — У меня есть список вашего… нашего отряда, но давайте лучше по-простому: назовите каждый себя сам. Согласны?

— Согласны! — тут же вскочила с места девчонка с торчащими в разные стороны косичками. — Я Маша Васильева! Люблю вышивать крестиком.

— Очень хорошо.

— Я Федя Корочкин, — встал следующим наголо стриженый мальчик. — Люблю футбол.

Один за другим вставали со своих мест мальчики и девочки, называли себя и добавляли что-то ещё — или что они любят делать, или кем хотят стать. Когда очередь дошла до Сережки, он встал, поправил чуть сбившуюся лямку штанов на плече и сказал:

— Сережа Семечкин. Когда вырасту, я стану летчиком. А ещё я немножко умею играть на барабане.

— Правда?! — улыбнулся Миша. — Нам в отряде как раз нужен будет барабанщик!

— Сережка здорово барабанит, я слышал, — встал рядом его друг. — Меня зовут Павел, а фамилия у меня смешная — Попов.

— Почему смешная? — Миша посмотрел на Павлика.

— Потому что бога нет, а Попов — это от попа в церкви. Когда я вырасту, то обязательно поменяю фамилию. А кто будет дразниться, тот по шее получит.

Легкий смешок пробежался по классу.

Когда встал и назвался последний из ребят, Миша уже освоился со своей ролью и заметно оживился. Учитель за своей партой легонько кивала головой в знак одобрения и его поддержки, сама в разговор нового вожатого и ребят не вмешивалась. Ответив на несколько ребячьих вопросов, Миша перешел к делу. Оказалось, что просто вступить в пионеры — ещё только половина дела. Чтобы отряд был по-настоящему отрядом надо было разбиться на звенья. Каждому звену полагалось иметь какое-то дело, за которое они должны отвечать. А ещё, что больше всего понравилось Сережке, в каждом отряде должны быть барабанщик и горнист. И свой флаг. В их же отряде ничего этого пока не было.

С разбивкой на звенья разобрались быстро. Разделились на три звена и выбрали звеньевых — своего рода пионерских командиров. По совету учительницы, за каждым звеном закрепили по несколько ребят из класса, ещё не принятых в пионеры, которым нужно было помочь подтянуться в учебе, чтобы их тоже можно было принять в отряд попозже — в ноябре. Другие дела, как выразился Миша, сами найдут ребят в ближайшее время.

Хоть барабанщиком хотелось быть каждому мальчишке, но все же общим голосованием назначили на эту почетную должность именно Сережку, который продемонстрировал ребятам с помощью двух карандашей и поверхности парты как он сможет справиться с этим делом — отстучав походный марш. На горне играть не умел никто, поэтому эта должность в отряде пока оставалась свободной.

Больше всего времени ушло на обсуждение названия отряда. Предложения были самые разные: от того, чтобы присвоить отряду имя одного из вождей революции до известных людей или героев Гражданской войны. Совсем неожиданно одна из девочек предложила не присваивать отряду имя какого-то конкретного человека, как делали во всех пионерских отрядах, а дть ему имя какого-то события, например «пионерский отряд имени Всемирной Революции». Идея всем понравилась. Но называть отряд именем Всемирной Революции было бы слишком напыщенно, как сказала вмешавшаяся учительница, поэтому пришлось выбирать из других предложений, горохом посыпавшимся со всех сторон. Но больше других всем понравилось предложение вожатого Миши. Он предложил присвоить отряду имя «Парижской Коммуны». Точно так же именовалась фабрика на которой он работал. Что такое Парижская Коммуна никто из ребят толком не знал. Миша тут же коротко рассказал своим новым подопечным когда эта коммуна была и как трагически закончилась, задушенная войсками французского короля. Там даже был один геройский мальчик по имени Гаврош, который погиб на баррикадах смеясь над стрелявшими в него солдатами и распевая веселые песни. Оказывается, про него даже в книжке написал какой-то французский писатель. Услышав про геройского мальчишку, ребята захотели назвать свой отряд его именем, но учительница снова отговорила их от этого. В итоге отряд все же получил свое название. Отныне в третьем классе их школы появился пионерский отряд «имени Парижской Коммуны».

Сережка обрадовался и огорчился одновременно. Обрадовался, что стал отрядным барабанщиком, и огорчился оттого, что настоящего барабана пока не было. Но Миша обещал «выбить» барабан для своего отряда в фабричном комитете комсомола. Это немного успокоило Сережку — он готов был приступить к выполнению своих обязанностей прямо сейчас.

А ещё Миша пообещал, что они будут ходить в походы и петь песни у костра — это его обещание понравилось абсолютно всем и больше всех остальных.

Расходились все после своего первого сбора веселые и довольные. Перед домом Сережка попрощался с друзьями — ему предстояло сделать ещё кучу дел, ведь они жили с мамой вдвоем и у него были свои домашние обязанности.

Вбегая в свой двор, Сережка снова почувствовал царапающий его спину взгляд. Уже второй раз за сегодняшний день. Но, оглянувшись, не заметил никого, кто бы разглядывал его. Прохожие, как всегда, спешили по своим делам и не обращали на него никакого внимания. Пожав плечами, решил, что всё это ему только показалось, и тут же забыл.

*

Барабан Сережка получил через неделю. Миша не говорил, что когда он рассказал про своих пионеров, к которым он сразу привязался, друзьям на фабрике, они, чтобы помочь новому вожатому, просто скинулись кто сколько мог на барабан для ребятишек. Миша купил его в недавно открывшемся в городе большом коммерческом магазине. В таких магазинах можно было купить всё что угодно, но за большие деньги. В стране всё ещё действовала карточная система на хлеб, основные продукты и товары первой необходимости. По карточкам товары были дешевле, но их количество было ограниченным. Например, в день на человека можно было купить только фунт хлеба. Это при предъявлении карточки. В коммерческом же магазине хлеб продавался свободно, но в пять раз дороже. Дела с одеждой тоже были не лучше. По выдаваемым специальным ордерам на детей можно было купить пару рубашек на год или несколько метров материи, из которой что-то можно было сшить самостоятельно. Большинство мам так и делали: брали по ордеру подходящий материал и сами шили своим детям рубашки, платья и штаны. Новая обувь у ребят была большой редкостью, в основном ботинки им покупались на барахолках, уже кем-то ношеные. По этой причине Сережка с друзьями всё лето бегали босиком — берегли свои ботинки и чулки для школы.

Красивый красный барабан с начищенными медными ободами крепился на удобном и мягком кожаном ремне. Он сразу же влюбился в свое сокровище. Полированные кленовые палочки так и просились в руки. Стоило ими только коснуться туго натянутой кожи, как барабан издавал веселую, чуть звенящую дробь. Сережка был на вершине счастья и первые два дня разве только спать не ложился вместе с барабаном, замучив барабанным боем всех соседей по дому. В конце концов делегация соседей с завязанными полотенцами головами попросила маму, чтобы её сын нашел другое место для занятий своей музыкой.

Пришлось подчиниться. Теперь Сережка вставал рано утром и, схватив в обнимку свой барабан, убегал за недалекую окраину города и там, в утренней тишине и прохладе давал волю и себе и барабану. Он спешил выучить все положенные барабанные марши и другие сигналы к предстоящему вскоре большому осеннему пионерскому сбору. Их отряд впервые будет принимать участие в таком мероприятии и на него, барабанщика Сережку, будут смотреть не только пионеры из его отряда, но и из всех других отрядов школы. А свои барабанщики были в каждом отряде. Ударить лицом в грязь он не только не хотел, но и не имел права — это значило бы подвести весь отряд имени Парижской Коммуны.

Поднимаясь каждое утро чуть ли не с рассветом, он тихонько, чтобы не разбудить маму, одевался и на цыпочках выбирался из дома. Но разве можно обмануть маму? Она каждый раз просыпалась когда сын только начинал одеваться, но не подавала вида, что не спит. Когда Сережка осторожно прикрывал за собой дверь, она вставала и из окна смотрела, как он, ежась от утренней прохлады, проходит через двор и улыбалась ему вслед. Возвращался сын довольный и немножко усталый, быстро съедал нехитрый завтрак и убегал в школу, гордо неся свое сокровище на виду у всех прохожих.

Школьные и пионерские дела занимали всё свободное время ребят. Миша, работавший на фабрике в первую смену, сразу после работы спешил к своим ребятам. Подготовить отряд к предстоящему сбору было нелегко. Времени до большого осеннего сбора оставалось немного, а ребят ещё предстояло научить ходить строем под барабан, нескольким песням, подготовить к предстоящим на сборе конкурсам. Забот у нового вожатого хватало. К тому же надо было ещё следить, чтобы успеваемость пионеров не упала, а наоборот, повышалась, чтобы ребята сносно разбирались в событиях, происходящих в стране и в мире. Но нельзя было забывать и про стажировку в местном отделении милиции — фабричный комитет комсомола выдал ему комсомольскую путевку на работу в милицию. Стажировка, от результатов которой зависело возьмут Михаила на работу в милицию или нет, подойдет к концу как раз перед очередной годовщиной Октябрьской Революции. В отделение милиции он спешил уже вечером и там принимал участие в нелегкой милицейской работе — засадах, облавах и задержании преступников. У него даже был револьвер системы «наган», который он ребятам не показывал, пряча его во внутреннем кармане своей куртки, во избежание лишних вопросов со стороны любопытных мальчишек.

Работая по вечерам в милиции, Миша знал, как много ещё всяких преступников и недобитых белогвардейцев вокруг. Их злость на новую власть распространялась не только на государственные структуры, но и на простых людей, мирно и добросовестно трудившихся в городах и селах. Эти недобитки вредили молодому государству где только могли и как могли. Они устраивали диверсии на фабриках, заводах и транспорте. Портили и уничтожали оборудование, жгли посевы и урожай молодых, начавших только организовываться колхозов. Убивали партийных, комсомольских и советских активистов. В своей озлобленности враги не щадили даже детей. В соседнем городе толпа озлобленных и пьяных базарных торговцев закололи вилами двух пионеров, появившихся на рынке с красными галстуками на груди. Всего лишь за то, что они носили эти галстуки. В другом уезде, в одной из деревень, кулаки сожгли только что построенную школу, а увидевшего их мальчика и его младшую сестренку разорвали, привязав за руки и за ноги к лошадям.

У Миши сердце леденело при одной мысли о том, что что-нибудь подобное может случиться с его ребятами, к которым он успел привязаться и которых полюбил как своих младших братьев и сестер. Он дал себе слово, что как бы не сложилась его судьба в дальнейшем, будет он работать в милиции или нет, но за своих ребят, да и не только за своих, он любого врага задушит голыми руками.

Конечно же, ему хотелось, чтобы его стажировка прошла успешно и его взяли на постоянную работу в милицию. Но в последние дни, с головой окунувшись в школьную жизнь своих ребят, он всё чаще стал подумывать над тем, не пойти ли учиться дальше и самому стать учителем. Уж больно по душе ему было возиться со своими непоседливыми и любопытными подопечными.

Больше других Мише нравился Сережа Семечкин — барабанщик его отряда. Умный и целеустремленный мальчик учился хорошо и всегда отзывался на любую просьбу друзей, а с врученным ему барабаном не расставался никогда, лихо управляясь с будто летавшими в его тонких пальцах барабанными палочками. Очень аккуратный. Рубашка и короткие штанишки всегда были выглажены, старенькие ботинки начищены до блеска. Все дырки на чулках всегда аккуратно заштопаны, чего нельзя было сказать о других мальчиках. Обаятельная улыбка Сережки могла обезоружить кого угодно. Мишу она всегда обезоруживала. Этого мальчишку без преувеличения можно было назвать лицом отряда имени Парижской Коммуны.

Разве можно представить, что что-то плохое может случиться с таким мальчишкой, как Сережа? Нет, Миша этого никогда не допустит!