Андер. Книга первая

Виктор Викторов, 2023

Мир, где власть сосредоточена в руках аристократов. Мир, который неуловимо похож на мой, за одним исключением – здесь властвует Магия. Я умер в мире своём, но здесь обрёл шанс начать всё сначала. Единственный несовершеннолетний наследник Рода он Сворт, считавшийся психически нездоровым, вдруг становится нормальным, невольно запуская череду загадочных смертей и привлекая внимание тех, кого нужно было избегать всеми силами. И я не знаю, кто добьёт меня первым: Инквизиция или магический психоз, который выжжет мои мозги меньше, чем за месяц?

Глава 2

— Что ты с ней сделал? — резко спросил мужчина. — Отвечай! — он вспомнил, досадливо поморщился, а после чего щёлкнул пальцами, и ко мне вернулась возможность говорить.

— Абсолютно ничего, — ответил я, прокашлявшись. — Я её пальцем не тронул.

— Тогда как ты объяснишь это? — от него ощутимо повеяло угрозой.

Нужно сказать, что не прошло и двух минут после обморока сиделки, как мужчина, который со мной до этого говорил, чуть ли не ворвался в палату. И что-то мне подсказывало: он ожидал здесь увидеть уже, как минимум, расчленённый труп, но — не то, что я буду направляться со стаканом воды к распростёртому на полу телу, чтобы привести женщину в чувство.

— Я вышел из уборной, а она предприняла несколько попыток заговорить со мной. Естественно, я не стал отвечать, — если лёгким поклоном можно выразить сарказм, густо замешанный на насмешке, будьте уверенны — я это сделал. — Результат вы можете наблюдать сами, отец, — выделил я обращение, отслеживая реакцию.

Мужчина только сощурил глаза, совершенно не дёрнувшись.

Вот это самообладание. Его уже только за это стоило немного зауважать. Немного.

— Она тебе сказала? — он так посмотрел на сиделку, что стало понятно — в этом доме болтливость крайне не приветствуется.

Как я узнал, что это дом?

Да очень просто.

Если бы это было медицинское учреждение, то возле дверей обязательно выставили бы охрану. А так, как у меня наличествовала только сиделка в количестве одной «штуки» — значит охрана всё же была, но не в комнате, а в соседнем помещении, или где-то по периметру. Оцеплять клинику с таким размером палат слишком накладно, как по мне. Да и то, что ограничились сиделкой, говорило много о моём текущем положении.

Никто бы не стал в госпитале, даже в самом привилегированном, держать своего отпрыска, не имея возможности его постоянного контроля. Особенно, если последнему нужно молчать о чём-то. Для этого — требуется постоянно находится рядом с ним.

Это — явно не больничка.

Проще было сразу ввести меня в курс дела и решить, что со мной делать, а не откладывать разговор. Значит его ресурсы и время позволяют так поступать.

Да и что-то мне подсказывает, что произошедшее — не рядовое событие, которое подлежит огласке. Иначе, рот бы мне не запечатывали.

— Нет. Это мне подсказало зеркало в ванной комнате. Не учли?

Он досадливо поморщился, всё моментально поняв.

— Неплохо. Вижу, ты уже освоился? — а вот теперь мужчина продемонстрировал лёгкий интерес. — Как самочувствие? Голова не кружится?

— Спасибо, всё просто прекрасно. Только есть одно маленькое «но».

— Какое же? — мужчина внимательно наблюдал за мной, будто ожидая подвоха.

— Мне бы перекусить чего-нибудь. Это можно устроить?

— С ужином мы немного повременим. Так нужно. А пока прими подобающий вид. Твою одежду скоро принесут.

Сразу после его ухода ко мне зашла уже новая служанка, которая принесла одежду и обувь. Интересно, насколько здесь большой штат прислуги?

— Господин ожидает вас в своём кабинете, — прощебетало это белокурое создание, а я невольно залюбовался. — Вам помочь?

— Не стоит. Я справлюсь сам, — подхватив с кровати одежду, направился в ванную комнату.

Для себя отметил слегка удивлённый взгляд служанки и понял, что снова вылез из общепринятых шаблонов, но уже корректировать свои действия не стал.

Интересно, то, что меня не стали повторно «затыкать», это оплошность или проверка? Подозреваю, что последнее.

Одежда была удобна. Что-то среднее между классическим и… спортивным костюмами. Выглядело строго, но движений совершенно не стесняло, при этом не выглядя мешковато. Тёмный цвет, довольно приятная на ощупь ткань…

В качестве обуви предлагались удобные мокасины из мягкой кожи, почти не чувствовавшиеся на ногах, но имеющие толстую гибкую подошву. Отличная обувь. Посмотрев в зеркало, я пригладил волосы, сделав пометку постричься по-другому. Опять же, если представится возможность, а на плечах останется эта самая голова, нуждающаяся в стрижке.

А сейчас — предстоит тяжёлый разговор с отцом того, в чьём теле я оказался.

В кабинете, куда меня проводили, кроме мужчины никого не было.

Переступив порог, я услышал, как за мной закрылась дверь и с интересом огляделся. Мужчина продолжал буравить меня взглядом, но не спешил ничего говорить, позволяя мне освоиться в новой для себя обстановке.

Попал я точно не в средневековье, что заподозрил ещё когда увидел ванную комнату, а сейчас — получил этому окончательное подтверждение. Вон та штука на рабочем столе — явно экран. Может компьютер, может телевизор, но явно что-то показывающая.

На полу кабинета — мягкий ковёр с длинным ворсом, занимающий почти всю площадь. Шкафы с книгами, стулья, массивный комод.

Посмотрев на потолок, увидел огромную люстру, но проводов не заметил. О скрытой проводке и электричестве здесь знают.

— Проходи, присаживайся, — показал мужчина на кресло по другую сторону стола.

Закрыв папку, которая лежала перед ним, он отложил её в сторону. Я успел заметить написанные от руки листы, но вот разобрать не смог. Слишком мелкий почерк.

— Итак, давай знакомиться заново. Меня зовут Норт он Сворт.

Что ни говори, а взгляд у него всё-таки тяжёлый.

— Андер, — не стал разочаровывать я его. — Андер… он Сворт.

— Верно, — Норт он Сворт кивнул. — Кем бы ты ни был там — это уже не имеет значения. Здесь у тебя другое имя, другая жизнь и другие обязанности.

— Обязанности? — изогнул я бровь. — Вот прям уже обязанности?

«Посмотрим, как ты отреагируешь на это!».

— Если в тебе есть хоть капля воспитания, ты не станешь меня больше перебивать, — глаза Норта опасно сузились, но он продолжил. — Я, надеюсь, не нужно говорить, что этот разговор должен остаться между нами?

— По-моему, у вас хорошо до этого получалось закрывать мне рот, — не смог промолчать я. — Но, да! Этот разговор останется между нами. Так уж получилось, что вы второй человек, который со мной разговаривает.

— Второй? — вскинулся он.

— Сиделка, — улыбнулся я. — Первой была сиделка.

Я уверен, что Норт прекрасно понял, что я его снова поддел, но он, что удивительно, никак не отреагировал. Делаю предварительный вывод, что ко мне не будут, или пока не хотят применять жёсткие методы донесения информации. Значит, будут договариваться сначала полюбовно. Ну что, же — послушаем.

— Ты не можешь молчать постоянно, — скривился он. — И в то же время, я должен быть уверен, что ты не сболтнёшь лишнего.

— Кому я не должен сболтнуть лишнего, и что подходит под эту категорию?

— Меня радует, что ты образован, — отметил Норт, не спеша отвечать. — Ты дворянин… был?

— Нет, но образование у меня действительно хорошее. Разное, скажем так, образование. Вот только боюсь, что здесь оно будет практически бесполезным или иметь слишком узкий диапазон применения, — сейчас я сознательно принижал свои способности, и это должно было подкупать собеседника. Обычно, люди стараются сразу подчеркнуть свою значимость, чтобы обрести какие-то гарантии, что останутся живы.

— Почему ты так считаешь? — с интересом спросил он.

— Я пока не буду отвечать на этот вопрос, — сдержанно улыбнулся я. — Это лишь предположение, могущее оказаться ошибочным.

Казалось, Норт ушёл в себя, задумавшись.

— Сколько тебе было лет? — признаться, его вопрос вызвал лёгкий ступор.

Ну, правда. Вот он я: сижу на кресле и спокойно рассуждаю неизвестно где и неизвестно с кем, в каком возрасте я — прежний умер. Абсурдность ситуации вызвала лёгкую улыбку.

— Двадцать четыре. Двадцать четыре и одиннадцать месяцев, если быть точным, — не моргнув глазом соврал я.

— Уже хорошо, — Норт кивнул. — Это меняет многое. Будет намного проще.

— Проще договориться со мной?

— И это тоже.

Я внутренне собрался, решив задать вопрос в лоб:

— Что вы от меня хотите?

Норт оценивающе меня оглядел, и мне очень не понравился его взгляд. Так смотрят на лошадь, которую уже купили, даже если в зубы не заглянули.

— Это довольно сложный вопрос, — начал он, но я снова его перебил.

— Давайте с вами сыграем в игру, которая упростит наше общение. Суть игры заключается в следующем: я задаю вопрос, вы — отвечаете наиболее полно, получая право задать вопрос мне, на который я обязан так же честно и исчерпывающе ответить.

Я предположил, что сейчас мне и это сойдёт с рук. Я добился чего хотел — заинтересовал его. И мои предположения оправдались.

— А как ты узнаешь, правдив ответ или нет? — прищурился Норт.

— Какой смысл мне или вам врать? — радушно улыбнулся я. — Идёт?

— Хорошо, — откинулся он в кресле. — Вот только мы поступим немного иначе.

Выдвинув ящик стола, он вытащил из него невзрачный браслет и бросил мне. — Надевай.

— Это часы?

— В принципе, и они тоже. Надевай говорю. Лучше на правую руку.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Что-то мне подсказывало: если я это не надену добровольно, Норт сделает это насильно, но мне явно не понравится.

Вопреки опасениям, никаких неприятных ощущений не возникло. Браслет слегка завибрировал, а там, где у часов должен находиться циферблат, несколько раз мигнуло. Через несколько мгновений я с изумлением понял, что огонёк подстроился под мой сердечный ритм и ненавязчиво начал мерцать в унисон.

— На правах «гостя» предоставляю тебе возможность задать вопрос первым. Думаю, в твоём положении, это будет справедливо.

— Благодарю, — я слегка поклонился. — Как я здесь оказался и главное — где?

— Это два вопроса, юноша. И, будь добр, оставь солтер в покое. Представь, что это коммуникатор.

Запомнив неизвестные слова, я ответил:

— Согласен, что два, но первый обязательно вытянет за собой и второй, так что их можно смело объединить в один. А вообще, как вам будет угодно.

— А у тебя есть хватка, — то ли похвалил, то ли осудил Норт. — Хорошо. Итак, в данный момент ты находишься в родовом поместье он Свортов…

К тому, что он мне рассказал, я был не готов. Да, я был готов услышать какую-нибудь фантастическую историю, но всё равно — услышанное меня немного выбило из колеи. Одно дело — предполагать и строить догадки, совсем другое — знать и получить подтверждение самым безумным из них.

Мир, в котором я оказался, был отдалённо похож на привычную мне Землю. Как выяснилось далее, название Земля — Норту ни о чём не говорило, как и перечисленные мной планеты Солнечной системы.

Здесь знали, что такое телефоны, автомобили, самолёты, банки, инфраструктура, но в то же время выяснилось, что у них до сих пор сохранилось что-то похожее на феодальный строй. Нет, как такового притеснения низших слоёв населения не было, но вот чёткое разделение на касты и сословия присутствовало.

Своим переселением в тело его сына я был «обязан» именно ему. Как я понял, он провёл некий ритуал, позволивший притянуть первую попавшуюся душу, которая оказалась отторжена. На просьбу о подробностях ритуала, он среагировал непроницаемой стеной, приказав вообще забыть это. Я понял, что здесь что-то нечисто.

Он же спрашивал меня больше о том, какими знаниями я обладаю, что умею, где учился и чему, периодически посматривая на моё правое запястье. Вопросы были грамотные. Я понял, что ему нужно понимать, что я из себя представляю, поэтому свои ответы корректировал в сторону профессиональных навыков, которыми обладал в той жизни.

За это время «показания» солтера его не насторожили, хотя я намеренно соврал ему несколько раз. Значит, прибор либо не действует на меня, либо частота сердцебиения у меня остаётся прежней.

— Когда умерла его мать, мой сын замкнулся в себе. С ним работали лучшие целители, но так и не добились результата.

— И вы решили переместить в его тело меня? Для чего? Чтобы знать, что в оболочке вашего сына существует совершенно другая личность? — для меня это было настолько дико, что я даже не старался подбирать слова, чтобы не задеть его чувств.

— Прежде, чем судить меня, на минуточку представь, что твой наследник, в которого ты вкладывал знания, дарил любовь, вдруг замыкается в себе, а потом просто тихо сходит с ума. И ему никто, — зашипел Норт, — никто не хочет помочь! Хотя могли бы!

— У вас не существует способа излечения таких больных? — задал я вопрос, чтобы подкорректировать ход беседы.

Одновременно я сделал в голове заметку: узнать, почему ребёнку могли помочь, но не захотели, по словам Норта.

— Если бы это был ребёнок Правящего рода, с ним бы уже работали лучшие специалисты. Но мой род, увы, не Правящий.

Спрашивать его на тему: всё ли он испробовал для того, чтобы поставить сына на ноги, я, естественно, не стал. И так понятно, что вариант с подселением сознания был последним вариантом.

— И что вы хотите от меня? Чтобы я стал вашим сыном?

На миг в его глазах промелькнуло такое бешенство, а я понял, что последняя фраза была сказана зря.

— Моего сына уже не вернуть! И никто, слышишь, никто не сможет заменить моего мальчика, а тем более стать им! — он выпрямился и вышел из-за стола. — Мне не нужен сын! Мне нужен наследник, Андер. Тот, кто сохранит наследие, сумеет защитить и не даст угаснуть нашему роду.

— И как вы себе это представляете? Наверняка в поместье куча людей, которые видели Андера в прежнем состоянии. А потом он вдруг излечился?

— Насчёт этого можешь не беспокоиться. В поместье кроме меня, прислуги с охраной и твоих сестёр больше никого пока нет. Сёстры ещё малы, так что проблем не возникнет. А для прислуги заготовлено логическое объяснение. Естественно, спрашивать напрямую у тебя, или у меня, никто не посмеет, но слухи, которые пойдут, можно будет подкорректировать в нужную сторону.

— Хорошо, с этим понятно, — продолжал раскладывать я по полочкам информацию. — А как вы объясните мою потерю памяти? Я же не знаю ничего, что положено знать вашему наследнику.

— А кто сказал, что ты её потерял? — удивился Норт, потянувшись ко мне через стол, он прикоснулся к солтеру на моём запястье.

В следующее мгновение, лампы в люстре кабинета мигнули, а моё тело скрутил спазм всепоглощающей боли. Будто током ударило. Кажется, я дико орал.

— Знаешь, юноша… Солтер — это уникальнейшая разработка. Да, бывали случаи, когда его обходили, но для этого нужна специальная подготовка, которой у тебя просто не может быть, — по голосу было понятно, что Норт улыбается. — Поэтому, ты сам меня вынудил. Придётся спрашивать по-другому.

Новая вспышка боли бросила меня на пол.

* * *

В себя приходил медленно. Боль словно не хотела выпускать меня из своих когтистых лап, периодически вонзаясь в мозг, будто раскалёнными спицами.

Попытавшись пошевелиться, с нарастающей паникой понял, что нахожусь я вовсе не в кабинете, не у себя в палате, хоть и в кресле, а в каком-то неизвестном помещении. Несмотря на комфортную температуру, здесь было сыро и пахло как-то знакомо, из чего я сделал вывод: помещение подвальное. Именно это было первой ассоциацией, как только я принюхался.

Руки и ноги, надёжно зафиксированные широкими кожаными ремнями, полностью исключали возможность двигаться. Кресло, смахивающее на стоматологическое, только массивнее, держало своего «пациента» надёжно.

Рванувшись несколько раз, убедился, что никакого эффекта, кроме больно впившихся в локтевые сгибы и коленные суставы лямок, это действие не дало. Повернув голову, заметил спокойно стоящего рядом Норта и наблюдавшего за моими действиями.

— Какого хрена ты творишь? — отбросив всякую вежливость, прошипел я. — Что я не так сделал?

— Ты мне соврал, — последовал ответ. — Как минимум шесть раз. И я бы очень попросил тебя выбирать выражения.

— А я тебя вообще просил меня выдёргивать сюда? Ты меня спросил, хочу ли я попасть в другой мир? Я бы и у себя жил спокойно, без твоих вот этих идиотских тестов и вопросов.

— И снова ты мне соврал, — губы Норта тронула печальная улыбка. — В своём мире ты умер. Окончательно умер. И без твоего желания скорой кончины, ты бы здесь не оказался. Так что не утруждай себя выдумыванием той счастливой жизни, в которой бы ты и дальше жил, если бы не мой ритуал.

— Да что ты вообще знаешь о моей жизни?

— Если ты помнишь, подробности о ней я и пытался узнать. Но ты решил, что мне можно скормить ложь, а я этого не замечу.

— Что ты собираешься делать со мной? Пытать?

В его глазах промелькнуло удивление.

— Знаешь, родись ты здесь, я бы счёл это оскорблением, — Норт он Сворт задумался. — Сравнить родового аристократа с тюремщиком… Более гарантированный способ заиметь врага нужно ещё попытаться придумать.

— Тогда зачем ты меня пристегнул к этому креслу?

— Видишь ли… Ты сказал, что у тебя нет знаний о реалиях этого мира. А если я тебе скажу, что я дам тебе их?

Тон, которым он это произнёс, мне очень не понравился. На язык просилось закономерное: «но», которое я и озвучил.

— В чём подвох?

— В обычных условиях — это совершенно безопасная. Но в твоём случае всё немного сложнее… — он замолчал.

— А давай ты не будешь здесь замирать в МХАТ-овских паузах, а коротко и внятно объяснишь мне всё? — вспылил я.

— В каких паузах, прости? — удивился Норт.

— Неважно. В чём риск именно в нашем случае?

— Я уже говорил, что мой сын в последнее время был нездоров, поэтому слепок его памяти, который я хочу передать тебе, был сделан недавно… Понимаешь?

Он как-то виновато посмотрел на меня, а я всё больше впадал в растерянность. Не понимая, что такое слепок памяти, тем ни менее я уже нутром чуял, что в его последних словах кроется опасность для меня.

— Стоп! «Слепок памяти». Это какая-то запись воспоминаний? Я правильно понимаю?

— Ну если говорить проще, то — да. Только не запись, а полная копия всего, что Андер когда-то слышал, видел и ощущал до того момента, пока в его теле не появился ты.

— И как нужно смотреть этот слепок?

Норт он Сворт молчал, а до меня постепенно начало доходить, что именно он собирается сделать.

— Не хочу! — рванул я ремни я в очередной попытке. — Освободи меня сейчас же!

— Не могу, — с сожалением развёл руками он Сворт. — Ты должен.

— Я тебе ничего не должен, упырь! — заорал я. — Отпусти меня сейчас же. Я буду кричать!

— Сколько угодно. Эта комната накрыта «Пологом молчания», так что даже, если здесь произойдёт взрыв от разбалансировки магических потоков или прорыв из Преисподней, всё равно никто ничего не услышит. Ты меня дослушаешь?

— Я не хочу тебя слушать и участвовать во всём этом! Освободи меня немедленно!

— Хорошо, я тебя освобожу! Только позволь обрисовать твоё дальнейшее будущее. А после этого я тебя отпускаю, и иди куда пожелаешь. Устраивает?

Прожигать его ненавидящим взглядом — единственное, что мне оставалось в этой ситуации. Видя, что я молчу, он Сворт начал говорить.

— Вариант первый. Ты отказываешься, и через несколько часов я сообщаю, что мой единственный наследник скоропостижно скончался. Я не оставлю угрозу в твоём лице за своей спиной. Вариант второй: ты соглашаешься на слияние со слепком, получаешь доступ ко всем воспоминаниям, а потом принимаешь решение — нужно ли тебе это или нет.

— Да мне в любом случае это не нужно! — взъярился я. — Как ты не можешь понять, что ты мне чужой, как и весь этот грёбанный мир! Да, я хотел бы прожить новую жизнь, но неужели нельзя по-другому договориться? Нанять учителей, списать на потерю памяти в конце концов? Обязательно мне в голову пихать личность твоего сумасшедшего сына?

— Ты не до конца понимаешь, зачем я это делаю. Всё дело в том, что у Андера был дар.

— Дар чего?

Норт сделал щелчок пальцами, и я увидел, как на его ладони заплясал воздушный смерчик, постепенно удлиняясь, пока не достигнул примерно полуметровой высоты.

— Всё дело в том, что, если мы не попытаемся, и я тебя отпущу, рано или поздно тебя убьют.

— За что?

— Не за что, а для чего! Тебя убьют только за то, что ты слаб. А когда выяснится, что у тебя отсутствует дар — ты не проживёшь и получаса, — и видя, что я открываю рот, чтобы снова задать вопрос, он добавил, — Вот для этого я и настаиваю на слиянии. Твой разум достаточно силён для того, чтобы не раствориться в личности моего сына, сошедшего с ума. Я уверен, ты справишься. Но те возможности, которые ты обретёшь, будут хоть какой-то, но гарантией твоего выживания в дальнейшем.

— А вот у меня нет уверенности, что всё пройдёт нормально.

— Верю, — Норт он Сворт подошёл к стоящему у стены комоду. — Но у тебя и выбора нет, как видишь, — он достал из него шкатулку и приблизился с ней к изголовью кресла.

— И всё-таки, я вынужден отказаться от столь заманчивого предложения, — после недолгих раздумий решил я. — В моей голове, кроме меня, мне больше никто не нужен.

— Очень жаль, — притворно вздохнул он Сворт. — Я так и предполагал. Ты просто не оставил мне выбора.

Почувствовав, как мои виски больно сжало, я дёрнулся, но безрезультатно — на голову было водружено что-то похожее по ощущениям на металлический обруч, который при соприкосновении сжался, плотно охватив лоб и виски, чуть выше удерживающей голову кожаной полосы.

Сзади щёлкнуло, что-то похожее на застёжки, и я почувствовал, что моя шея онемела, будто вкололи анестезию.

— А теперь придётся немного потерпеть, — в его руках появился прозрачный заострённый прут из странного материала, похожего на стекло, и у меня внутри похолодело.

Сплетя пальцы в знакомый знак, Норт снова лишил меня речи, а затем аккуратно расстегнув мне рубашку, без предупреждения вогнал этот штырь мне в солнечное сплетение.

Тело выгнуло дугой, а затем я почувствовал, что в груди зародилась сверхновая и полностью выжгла меня изнутри.

Вы не знаете, что такое боль!

Когда в условиях полевого допроса тебе загоняют под ногти зубочистки, ломают пальцы или просто банально бьют, вы и понятия не имеете, что такое боль настоящая.

Когда твоя кровь резко вскипает чтобы превратиться в бурую пыль и уже в таком состоянии двинуться огнём по венам…, когда глазные яблоки лопаются от жара, а ты, чувствуя всё это даже не можешь пошевелить головой…, когда тебе остаётся только молиться, чтобы твоё сердце остановилось, прекратив мучения слабого тела и обезумевшего рассудка…, когда ты не можешь даже закричать, чтобы выплеснуть всё, что в тебе разверзлось… — вот, что значит боль.

Проклятый штырь раскалился настолько, что в полутёмном помещении появилось новое солнце, опаляющее и ослепляющее. Рассудок заволокло красным, а потом всё потонуло во вспышке взрыва, и мои мучения прекратились.