Реликтовая популяция. Книга 1

Виктор Васильевич Ананишнов, 2013

Время давнее, но не в прошлом, а в будущем, когда человечество, вспыхнув научно-техническим прогрессом, растянувшимся на короткие столетия, породило много такого, чего не могла воспроизвести природа за миллионы и миллионы лет. Вспыхнуло и погасло. Причин тому – не счесть. Другие, непохожие существа, приспосабливались и становились хозяевами Земли. Чужаки совсем недавней древности мешали развитию новых видов быстро эволюционирующих живых существ. Не на жизнь сошлось старое и новое… Человечество превратилось в РЕЛИКТОВУЮ ПОПУЛЯЦИЮ…

Глава 8

Во второй половине дня, после краткой остановки на еду, Камрат стал отставать от своих попутчиков. Бесконечные каверны на дороге заставляли идти не напрямую, а всё время менять направление, обходить глубокие провалы, зарастающие так медленно, что прошло уже много веков, когда сюда падали устройства древних и разрывали крепчайший турус, а ямы так и остались.

Дробный перестук копытец К”ньюши поторапливал. Свим оборачивался, придерживал шаг.

— Ну что, малыш, устал? — наконец спросил он участливо и взял мальчика за руку.

Камрат неодобрительно посмотрел на него и промолчал.

Ему не хотелось само утверждаться. Назвал вот опять малышом… Руку всё время на плечо кладёт на правах старшего и покровителя… Так и пусть себе, решил он.

Свим его взгляд понял по-своему.

— Э, малыш. Да ты совсем разомлел. Слушай, — воскликнул он, словно чему-то несказанно обрадовался, — а давай я тебя на руках понесу.

— Зачем это? — поинтересовался Камрат.

— Как зачем. Отдохнешь немного… Вот так. — Свим подхватил мальчика руками снизу, как носят младенцев.

Первые мгновения Камрат не осознал произошедшего, потом его охватила гамма чувств: стыд, бешенство на Свима, бессилие. Последнее не в смысле, что он не смог бы справиться с дурбом, а в нежелании навредить складывающимися между ними отношений.

— Пусти! — крикнул он сдавлено. — Ты чего это?!

Свим засмеялся, плотнее прижал тело мальчика к себе.

— Да отдохни ты чуток! — попытался он урезонить брыкающуюся ношу.

— Я не устал, чтобы отдыхать! — вопил Камрат. — Да отпусти ты! Что привязался?

К”ньец фыркал от удовольствия наблюдать нешуточную схватку-возню, начавшуюся между людьми.

— Как хочешь, — Свим опустил мальчика, тот стремглав отскочил от него на несколько берметов, едва не угодив в яму с острыми краями туруса. Свим перевел дыхание, спросил его: — Ты чего такой тяжелый. — Маленький, маленький, а К”ньюша вон, раза в два тебя легче будет.

— Сам маленький. Разве не знаешь, почему я тяжелее? Он кошка, а я — человек. И больше никогда не бери меня на руки! Ты понял?

Свим захохотал, К”ньец зафыркал, вторя ему, а Камрат кипел в праведном возмущении и ничего смешного не находил…

Они ещё не знали, что пройдёт не так уж много времени, а не Свим Камрата, а Камрат Свима будет выносить на руках из под ударов недругов, что легкое тело К”ньюши заслонит их и выдержит натиск неведомой силы, напавшей на них невесть откуда, что…

Они еще ничего этого не знали…

Дурб смеялся, хопс фыркал, Камрат возмущался — это и только это было настоящим, а будущее терялось в туманной дали…

А Камрат и вправду не устал. Он лишь утомился от монотонности самой ходьбы и однообразия дороги. Одно, что столько он никогда не ходил. Другое — идёшь, идёшь, а по сторонам одно и тоже: кустарник, деревца, полянки. Чуть дальше, по обе стороны дороги унылый пейзаж — равнина, дорога уходит прямо вперёд — и это все ориентиры.

То ли дело в городе. Улица на улицу не похожи, иногда в такое место забежишь, что рот сам раскрывается от удивления. Да и ходить на такие дистанции он не умел, Калея даже его на такое и не настраивала. И ночь бессонная всё-таки сказывалась, наверное, хотя, бывало, он довольствовался сном в семь-восемь прауз. А те несколько минут, когда он прикорнул утром в ожидании открытия ворот, не в счёт.

К вечеру они дошли до развалин бывшего когда-то большого города. Когда в нём процветала жизнь, и как он прежде назывался, никто уже не знал. С того времени прошло пять тысяч, десять тысяч лет, а может быть и больше… Руины покрылись напластованиями земли, занесенной ветрами, поросли травой и кустарником, отдельные деревья гордо росли на самых высоких местах. Когда-то мощные стены с надёжной койной будто погрузились под тяжестью вниз.

Глядя на древний город со стороны, можно было строить любые беспочвенные предположения о причинах его запустения. Таких городов на Земле хватало: войны, отказы систем жизнеобеспечения, выморочность жителей, землетрясение — всё могло быть. Оттого создавалось впечатление, что странно изрытая земля с резкими провалами и выбросами вверх на большой площади когда-то подверглась варварскому нападению или пережила ужасную встряску — её исковеркали, изломали и так и оставили. Либо позабыли привести в порядок, либо бросили в назидание потомкам.

Остатки города, полуразвалившиеся здания, располагались по обе стороны дороги, и на всём её протяжении путники могли их использовать для остановки на ночь. Здесь располагались пункты для восстановления сил вьючными торнами, здесь кормились за обменные рахмы несколько десятков человек и выродков, предлагавшие желающим уединиться и не толпиться перед раздаточными, подстилки с крышей над головой и кое-какую снедь.

Вглубь городских развалин заходить никто не отваживался, там могли водиться дикие или воинственные гурты с извращёнными нравами.

Туда, в забытые кварталы руин, не заглядывали даже тескомовцы.

Войдя в город, Камрат приободрился. Свим уже сказал о ночёвке, которую они проведут здесь, и мальчик, осматриваясь с жадным любопытством — первый в его жизни брошенный древний город. Тем не менее, каждое мгновение ожидал от Свима или К”ньеца, в данном случае для него не имело значения, кто это сделает — человек или хопперсукс, заветной фразы, и их долгая изнуряющая ходьба наконец-то закончится, и можно будет отдохнуть целую ночь.

Однако обжитые места с раздаточными остались позади, справа и слева встречались только руины с редкими зазывалами провести ночь именно в их убежище, а его новые друзья не реагировали на заманчивые предложения и шагали всё дальше. Солнце уже прочно зацепилось за горизонт, окрасив его кровавыми полосами, а они всё шли и шли. Свим несколько раз, обращаясь к Камрату, произносил:

— Потерпи, малыш!

— Мы что, решили из города выйти? — спросил мальчик и тут же получил ответ.

— Здесь, — кратко мяукнул К”ньец и свернул на неприметную тропинку, ведущую к высокому, поросшему лесом холму.

Под холмом за раскидистым кустом таилась невысокая, Камрату по грудь, дверца под цвет руины, над которой образовался холм.

К”ньец присел перед дверью, обнюхал ее по периметру, шевеля усами и двигая ушами.

— Чисто, — деловито сообщил он. — Но кто-то подходил сюда и пытался её открыть. Похоже, — он втянул носом воздух, — крысы. Но не дикие.

— Этого нам ещё не хватало. — Свим помял губы пальцами. — Давно они здесь побывали?

— Дня два назад.

— Куда ни шло. Будем надеяться на лучшее. Открывай! — распорядился дурб и взял Камрата за руку. — Пригнись!

За миниатюрной дверцей оказалась небольшая совершенно пустая комната — прихожая — с довольно высоким потолком, достаточным, чтобы Свим мог выпрямиться. Из прихожей выходили сразу три двери. Правда, от самих дверей ничего не осталось — одни проёмы. Один из них, центральный, был проломлен снизу с обеих сторон, словно сквозь него протаскивали что-то широкое и невысокое. Через него спутники Камрата прошли дальше.

Темнота не мешала выродку ориентироваться, Свим шёл следом за ним также более чем уверенно, поскольку бывал здесь неоднократно. Зато Камрат умудрился вначале обо что-то споткнуться, а затем и удариться коленом.

— Ты поосторожнее, — напомнил ему Свим, — тут когда-то перекрытие межэтажное проломилось.

Мальчик промолчал. По нему, так надо было раньше предупредить, а не после того, как он саданулся коленом.

В центре подвального, а может быть, какого-то этажа древнего здания, куда они пришли, скупо освещённого вечными светильниками, в виде невысокой тумбы был сооружён открытый сверху очаг, рядом примостилась горка хвороста, высушенного до ломкости. И стоило только хопсу поднести огонь к костерку дров в очаге, как они загорелись веселым ярким пламенем и лучше осветили помещение.

— Посиди, малыш. Сейчас что-нибудь приготовим на ужин горячего.

— Я не хочу.

— Но-но! — строго прикрикнул Свим. — Есть надо, а ждать придётся не долго. Потерпи уж.

И пока Камрат мутным взглядом блуждал по стенам, освещенным колеблющимся светом костерка, и равнодушно отмечал их крепость, К”ньец колдовал у очага и вскоре сунул в одну руку мальчику кусок хлеба с подогретым прителем, а в другую — кружку горячего сладковатого навара, отдающего запахом коввты, однажды опробованной Камратом по настоянию бабки Калеи.

Ужин не занял много времени. Камрат тут же заснул прямо у очага. Блаженная улыбка застыла на его грязноватом лице — он забыл вытереться рукавом куртки.

— Совсем мальчишка обессилел, — проговорил Свим, нарушая затянувшееся молчание, и глубоко вздохнул. — Мы всё-таки зря его за собой потащили. Не находишь?

Выродок изогнулся в спине с ленивой грацией, подбросил в огонь хворостину, задумчиво покачал головой.

— Я размышлял о том же всю дорогу.

— Ну да. Двух лишних слов за день не сказал.

— Потому и не сказал.

К”ньец смотрел на огонь не моргая. Сколько уже Свим с ним был знаком, а так и не научился читать по его глазам, о чём он сейчас думает.

Вообще, у выродков, чем их прародительский вид по таксономическим признакам дальше отстоял от приматов и человека, тем меньше находилось точек вот такого визуального молчаливого общения, хотя по идее их мозг создавался разумным самим человеком, древними людьми, по образу и подобию, так сказать. Однако первоначальная идентичность после многих тысячелетий независимой эволюции расстроилась, верх стали брать специфические особенности каждого в отдельности вида. Они обладали жестикуляцией, непривычной для людей и несвойственной им; образ мышления выродков также отличался от человеческого, и никогда с уверенностью нельзя было предсказать, каким действом с их стороны закончится тот или иной эпизод общения с ними, легко прогнозируемый у нормального человека, но совершенно непредсказуемый у путров.

Конечно, за два без малого года знакомства и практически неразделённого непосредственного общения между ними, приучили Свима ко многим сугубо рефлекторным реакциям К”ньеца на различные случаи их кочевой беспокойной жизни. Но вот что выскажет выродок выродков в любой момент времени по адекватному, казалось бы, вопросу, если он даже смотрит тебе в глаза, угадать до сих пор не научился. К”ньец мог промолчать, либо заговорить на совершенно другую тему, а потом, спустя некоторое время, опять вернуться к обсуждению давней тематики.

И сейчас он не ожидал от хопса такого развернутого монолога, которым тот разразился.

— И думал… И ты подумай!., — Начал он уверенно, без подмяукивания. — Ты когда-нибудь встречал таких вот малышей, в одиночестве идущих по дороге или хотя бы вознамерившихся идти?.. Нет? Я тоже. Понимаешь, когда мы подходили к лазу в стене из этого вонючего Керпоса (Свим удивленно вскинул на него глаза, но прерывать не стал), мне вдруг показалось, что сейчас должна произойти встреча с кем-то. И последствия этой встречи будут для нас необычными…

— Естественно, я же тебе уже тогда сказал о пророчестве Индриса. И… э-э… почему из вонючего Керпоса?

К”ньец осуждающе фыркнул и на вопрос не ответил, а продолжал гнуть своё.

— При чём тут Индрис? Да и что такого, собственно, он тебе наговорил? Одни намёки, никакой определенности. Я тогда перед лазом о его предсказании думать позабыл. Мне тогда почему-то хотелось непроизвольно думать о встрече и её последствиях. И мы… встретили. Его. Камрата… Да, может быть, здесь всё случайное совпадение… — Хопс помолчал, глаза его опять немигающе смотрели на тлеющие угли очага. — Перед тем, как встретить тебя здесь в первый раз… Помнишь? — Свим кивнул. Конечно, помнил. Выродок забрёл именно в этот подвал по чистой случайности и едва не поплатился за это жизнью от тяжелого меча Свима, увидевшего в его появлении вторжение на свою территорию, найденную и обжитую им лично. — Значит, помнишь. Так вот тогда у меня было точно такое же ощущение. По сути дела, я в тот раз инстинктивно искал тебя, а нашёл меня ты, поджидая здесь. Или наоборот… И наконец, мы могли уйти из города днём раньше, да у тебя появилась неожиданная мысль ещё раз встретиться с Токаном… Или днём позже, если бы не тескомовцы в городе, внезапно вышедшие из своего гетто.

Свим посопел, переваривая высказывание друга-выродка, потом иронично посмотрел на него.

— И это всё, что ты смог надумать за целый день?.. Да, ладно, — примирительно сказал он, видя подергивание головой К”ньецем, выражавшее обиду на замечание со стороны человека. — Давай-ка, К”ньюша, погодим. Погодим загадывать себе загадки — что, почему и зачем? Пока он не в тягость… Надо бы его проверить где-нибудь по дороге на халимантийность и признак Укаши.

— Возможно. Только зачем?

Свим усмехнулся.

— Честно сказать, не знаю. А с другой стороны, почему бы и не проверить? Интересно… Что-то в нём есть, а что, никак не пойму. Ускользает. А проверим, глядишь, и для твоих рассуждений будет какая-то зацепка.

— Ты меня понял слишком прямолинейно, Впрочем, проверяй. Я же пойду, посмотрю, что вокруг делается. Да и поймаю на ужин что-нибудь поаппетитнее.

— Тьфу! — искренне сплюнул Свим с омерзением на лице.

— Опять? Сам же корешки какие-то и листочки, выращенные в хабулине, безвкусные жуёшь. И мясо… Варёное. — Усы у хопперсукса дернулись вверх. — Ф-фу! Ни жизни в нём, ни удовольствия в еде. Естеству противно!

— Иди, иди! — Свим шутливо замахал руками на выродка, вздумавшего поохотиться в развалинах на какую-нибудь дикую тварь. Сам он о подобном даже думать себе запрещал. Поймать живое и терзать его зубами тут же, поедая. Брр!.. — Иди, я ещё посижу, на связь выйду, новости послушаю.

К”ньец неторопливо отстегнул пояс с мечом, кинжалом и пукелем, положил его на пол у очага, пояснил:

— Без него свободнее. Цепляется, стучит. Мне надо быть тихим

И выскользнул из помещения через один из проходов, только копытца мягко простукали и стихли вдалеке.

Убрав остатки еды, Свим переполз к стене и оперся об неё спиной. В этой помещении всегда было сухо и стены не промерзали даже зимой. Сейчас прохладный фундамент былого строения показался даже теплым и располагающим к отдыху. Поёрзав справа от себя по стене ладонью, он нащупал пластинку, отвечающую за яркость свечения вечных плафонов и, нажав на неё несколько раз, почти полностью притушил свет, скрестил ноги, подвигал лопатками, устраиваясь поудобнее. Но не расслабился, а пододвинул к себе ближе заплечный мешок и вынул из него черную продолговатую, в ладонь, коробочку. Приложил пальцы правой руки к едва заметным выемкам.

— Слышу тебя, — донёсся из коробочки шелестящий голос.

— Новости?

— Ты вышел из Керпоса?

— Да.

— Тогда для тебя будет интересным вот что. В Туклу вошёл дум Тескома. По проверенным данным ищут старуху с мальчиком лет четырнадцати-пятнадцати. Они как будто ушли из Керпоса недавно, улизнув от тескомовцев, которые их там обложили… Между Пентой и Рубеной у дороги объявилась банда численностью до пятидесяти разумных, во главе с неким Монжором. По-видимому, имя не настоящее, кличка. О нём нам ничего не известно. Теском сообщение о банде игнорировал, в район её возможного обитания никого не послал… В Примето спокойно… Место встречи для обмена сведениями прежнее… Общие новости?

— Давай.

— На планету прибыло не менее двух десятков новых самаберсов… Болото Второе в лето может стать проходимым. Создаём группу для достижения Узла Перехода у Скалы… Всё.

— Спасибо! От меня новости. Сегодня к полудню примерно в десяти свиджах к западу от Керпоса проявился збун средней тяжести. Сейчас нахожусь в условленном месте, квадрат сто сорок восьмой. Со мной хопперсукс К”ньец из клана Хиков. О нём у вас есть данные. И мальчик. Имя простое — Камрат. Выходил из Керпоса один ночью через лаз. Пятнадцати лет. Идёт в Примето. Всё.

— Принято.

Свим положил коробочку — личный кавоть — в мешок, задумался.

Новости, услышанные из Центра Фундаментальной Арены, едва ли его обеспокоили. Всё как всегда: передвижения тескомовцев, банды бродяг, погода… Хотя интерес Тескома к старой женщине и мальчику как-то ненавязчиво ассоциировался с Камратом и его бабкой Калеей. Ведь он так и не сказал, что его погнало из города.

Дурб всмотрелся в рассеянную слабым светом темноту, где у потухшего очага спал Камрат.

Странно. Зачем Тескому нужен такой вот мальчик? Он, конечно, в чём-то необычный, но в таком возрасте иногда дети могут показаться такими — необычными. Однако стоит ли из-за этого за ним охотиться? На дорогах так неспокойно, банды наглеют, а Теском ввязался в никчёмное дело. А… если подумать, то зачем такому мальчику бежать из города? Одному. В ночь… А бабка-то его куда девалась? Он говорит о ней как о здравствующей, в дорогу его собирала, одной бренды положила, на целый дум хватит… Хороши же старушка с мальчиком, если на их розыск брошен целый дум. Что-то тут не так. Не вяжется с обычностью. Десятая часть дума тескомовцев способна справиться с бандой того же Монжора за день. Пусть их там и вправду до полусотни опритов…

Он сегодня подустал — ночь не спал и долго шли. Обычно сюда из Керпоса добирались засветло, да збун исправил расчётное время…

Мысли его поплыли от подступающего сна….

Что-то знакомое показалось в имени или прозвище Монжора. Слышал или говорил с кем-то о нём? Бродяга, сколотивший банду… Сколько их уже было. Сколько ещё будет. Не сидится людям и примкнувшим к ним путрам в городах и кланах…

Свим почувствовал тяжесть в членах… Он ещё вяло подумал о самаберсах. Новых два десятка прилетело. Откуда? Они летают? Кто они или что они? До сих пор ни одного самаберса поймать не удалось, так что лунное, якобы, их происхождение, на котором настаивают некоторые аналитики Фундаренцы и не только они, проблематично и в то же самое время интересно, необычно. Иначе-то, откуда они берутся? Или появляются?..

Болото Второе высохнет… К Узлу Перехода пойдут… пойдут…

Он задремал и вздрогнул от шороха в одном из выходов подземелья. Насторожился. Рука легла на рукоять меча.

— Это я, — предупредил К”ньец и смутной тенью возник рядом с человеком. — Разбудил?

— А-а. Что-то ты сегодня рановато возвратился. Охота не впрок? — Свим хотел съязвить, но не получилось придать голосу нужной интонации. — Это я пошутил, К”ньюша. Приляг! — дурб хлопнул ладонью о пол рядом с собой.

Хопс неторопливо поднял свой пояс, опоясался, фыркнул.

— Не до сна, — сказал он певуче. — Всего в двух канторах к центру развалин и столько же от дороги расположился неясный гурт.

— Кто?

— Я от них далеко был и ветер дул в их сторону. Барсуки… Крысы… Зайцы… Неясно. И речь у них необычная. Вначале показалось: говорят на ландук. Всё как будто похоже на него, а вот слова они произносят как дети, коверкая. Детский лепет… И шумно там у них очень. Оружием трясут, костры жгут большие. И — одни самцы. Может быть, следует посмотреть?

— Обязательно посмотрим. Попозже. Мальчишка пусть пока поспит. Потом…

— А я не сплю. Я с вами пойду.

Камрат проснулся неожиданно и слышал весь разговор.

На его внезапное пробуждение и заявление К”ньец по обыкновению фыркнул, а Свим досадливо буркнул:

— И чего тебе не спится? Ведь утоптался за день. А завтра опять идти. Да и делать тебе с нами там нечего!

Мальчик легко поднялся.

К своему удивлению он не чувствовал усталости, тело ощущалось легким и отдохнувшим. Ему хотелось попрыгать или побежать куда-нибудь. Когда он спал, с ним что-то произошло, от чего появилась уверенность в своих силах и решимость действовать, двигаться. Там, во сне, он с кем-то беседовал — размытая тень чья-то затерялась в сознании после того, как он проснулся — и узнал о себе какую-то новость… Или то была подсказка к чему-то?.. Нечто похожее на разрешение не уставать, не поддаваться слабости, проявить свои способности…

— Я знаю ландук, — сказал он, игнорируя недовольство Свима. — А то, что К”ньюша назвал детским лепетом, то это восточный вариант языка — ландук-прен.

— Ишь ты. Ну, малыш, ты говоришь как по писанному, — Свим не скрывал своего изумления.

— Так бабка моя говорила, когда учила меня этому языку. Ландук-прен — восточный вариант.

Камрат подошёл поближе к спутникам, присел на корточки.

— Тебя послушать, так твоя бабка — кладезь мудрости.

— Бабка Калея знает всё! — твердо подтвердил Камрат. — И умеет тоже всё.

— Однако! Получается, что она ходячая архива? Такого не бывает, — усомнился Свим в заявлении мальчика. — Кстати, а где сейчас твоя бабка?

Камрат шмыгнул носом. Неохотно проговорил:

— Не знаю. Она ушла из города вчера ещё днем. А куда, не сказала. А я не спрашивал. Если она что не говорит, то зачем я её буду спрашивать?

— Оно так. Но ты почему не вышел из города с нею днём, а полез под стеной через лаз и ночью?

Камрат хотел промолчать, не нравились ему вопросы Свима.

— Чего молчишь? — напомнил тот о своем желании узнать поподробнее о причине ухода мальчика из города.

— А что говорить? Она просто приказала мне выйти ночью через лаз у Восточных ворот и идти в Примето. Я так и сделал.

— К”ньюша, ты слышал? Объяснил, называется. Ему приказали, он пошел ночью и… — Свим на несколько мгновений остановился, пораженный пришедшей в голову мыслью. — А скажи, Камрат, какие у неё отношения с Тескомом?

— С Тескомом? — голос мальчика предательски дрогнул, уж слишком свежа была в его памяти вчерашняя угроза.

Он стал лихорадочно обдумывать ответ на вопрос. Почему Свим вдруг заговорил о Тескоме? Что если он знает о нападении тескомовцев на их дом и о желании их убить бабку? Или ещё хуже — сам переодетый тескомовец… Нет, он через лаз не пошёл бы, а с ним поступил бы по-другому… Или он просто так поинтересовался?

Камрат терялся в догадках и никак не мог произнести первое слово — правды или выдумки.

Его замешательство не осталось не замеченным Свимом.

— Да, с Тескомом, — подхлестнул он мальчика.

— А какие у неё отношения с Тескомом? У бабки-то? — быстро проговорил Камрат, всё еще не представляя, как выкрутиться из создавшегося положения, если Свим что-то об этом знает. — Никаких у неё отношений. Мы с бабкой никого из тескомовцев знать не знали… А что?

Подозрения Свима, хотел он того или нет, неожиданно стали сливаться с сознанием обнаружения и сопоставления каких-то реальных событий. Неужели разыскиваемый Тескомом мальчик — Камрат? Тогда старуха при нём — его бабка Калея? Это же… Мутные звезды!.. Он ощутил вокруг себя почти осязаемую тесноту и опасность грядущих дел и событий, требующих немедленных решений, пока они не наступили. Ведь в центре этого клубка могут оказаться он, хопс и… мальчик.

Первым побуждением было желание сейчас замять разговор, а завтра, нет, уже сегодня выгрести с К”ньецем из засасывающего омута, оставив в нём жертву — мальчишку. И то! С тескомовцами и без него будут неприятности — каждый патруль душу вытряхнет проверкой. Но то дело привычное, не в первый раз произойдёт, да и не в последний… Зато попасться к ним с разыскиваемым…

— Фу-у! — тяжело выдохнул Свим и тут же подумал: «ну, какой же он преступник? Если только что бабка натворила? Так старуха же…»

— Что, что… Да ничего, — медленно протянул он каждый слог. — К слову пришлось.

Они молча посидели в темноте. Чувствовалось нарастающее напряжение. К”ньец приподнялся, шумно пофыркал

— Что-то случилось, Свим? — наконец спросил он. — Ты взволнован и напуган.

— Ещё не знаю, случилось или нет. Но… Мутные звезды и збун в придачу!

В дурбе взбунтовалось сокровенная часть его «я». Он же всю жизнь мечтал о чём-то именно таком. Странном! Непонятном! Непредсказуемом! За поиском того бросился в Фундаментальную Арену, да так ещё и не нашёл. Впрочем, он никогда не мог сформулировать своё чувство вечной неудовлетворённости к тому, что делал… Почему, ну почему он должен бояться Тескома и его бойцов? У него свой путь и, возможно, вот сейчас здесь, в этой древней руине, он встанет в его начале и пройдёт, по предупреждению Индриса, до конца…

И тогда…

На этом его трезвый разум возобладал. Надо ещё выяснить, остановил он себя, есть ли под его волнующими кровь размышлениями какой-то реальный фундамент или только одни фантазии. Для этого надо любым способом разговорить Камрата. И Свим начал издалека спокойным голосом:

— Вот что, малыш. Хочешь ты этого или нет, но так уж случилось, и ты попал в нашу с К”ньюшей компанию. Идти нам до Примето придётся долго. За это время может произойти всякое. Мой тебе совет. Либо ты нам рассказываешь о себе всё, либо…

— Но что я должен рассказать? — искренне удивился Камрат. — Я уже и так вам всё рассказал. И о бабке Калее и о себе. И что иду в Примето… А Теском…

— Так что Теском?

— Теском, — повторил мальчик. — Я не знаю! — в его выкрике послышалось отчаяние — от того, что он собирался сказать и от нового переживания вчерашнего. — Я не знаю, почему они решили убить бабку. И меня… — он осёкся и прерывисто вздохнул.

— Та-ак! — Свиму показалось, что мальчик плачет, потому строго приказал: — А ну, перестань! Ты уже мужчина. Вот так… Говоришь, решили убить бабку?

— Да. Один из них так и сказал: надо её убить сразу. Хвастун! Бабку нельзя…

Его удалось разговорить. Он в подробностях поведал собеседникам об увиденных тескомовцах на площади, где подрался со своими постоянными соперниками, о внезапном решении бабки уходить из города, о тескомовцах, ворвавшихся в их дом, об их разговорах и криках, о желании получить у стражей ворот сведения, не проходили ли мимо них бабка с мальчиком…

–…Потом я встретил вас, — закончил мальчик.

Свим и К”ньец молчали в течение всего рассказа Камрата.

— Что же вы такого с бабкой натворили? — Даже выродок не смог сдержать своих эмоций. — Теском, как я знаю…

— Ничего ты не знаешь, — перебил его Свим. — Мне передали новости. Там знают, что Теском послал целый дум на поиски Камрата и его бабки.

— Целый дум? — мяукнул хопс. — Две сотни бойцов! Тогда что же… И правда, что такого могут натворить старуха и мальчик? — К”ньец высказал то, что минутами раньше задавал себе Свим. — В Центре знают, что Камрат с нами?

— Откуда? Просто о мальчике я сказал. Но кто он, если мы с тобой только что сами узнали. Но ты прав, передать в Центр надо… Да, задал ты нам задачку, малыш. Это же надо, против двоих мобилизовать целый дум тескомовцев! — Свим покрутил головой, словно таким образом надумал разогнать туман таинственности с произошедшего. — Он сейчас по всем дорогам расползётся патрулями, а в самой Тукле оставят не меньше крина. Та-ак! Туклу придётся обходить стороной…

— Ты решил? — подал голос выродок.

— Мы решили, — после продолжительной паузы отозвался Свим. — Да, К”ньюша?

Теперь долго не произносил ни да, ни нет выродок.

Камрат завозился, тоскливо думая, что опять, как утром, ему придётся собраться и уходить.

— Успокойся, малыш! К”ньюша?

— Я согласен, хотя не представляю, что нас может ожидать.

— Я тоже. Но Туклу придётся обходить. Обходить-то обходить, но что-то я не припомню там никаких обходных дорог. Тебе они известны? — Хопс не отозвался. — К”ньюша?.. Что-то случилось?

— Идут! — ответил выродок. — Мимо… Много… Тот гурт… Могут заглянуть и сюда.

Свим подхватился.

— Ты к выходу! Мы с Камратом будем в бункере. Ты посмотри, но не долго, не ввязывайся и приходи к нам. Идём, малыш. Быстрее!

Свим схватил Камрата за рукав куртки и, не слушая его вопросов, потащил в темноту, провёл через пролом в стене соседнего помещения и вывел к лестнице, ведущей вверх. Лестница, быть может, и не слишком многоступенчатая, но мальчику она показалась бесконечной — будто на небо поднимались.

— Сюда, малыш, сюда! И… соблюдай тишину.

— А кто там? — сразу же решил выяснить своё недоумение Камрат. — От кого мы прячемся? Мы что, не можем…

— Прошу тебя, помолчи! — прошипел Свим. — Мутные звезды!… К”ньюша узнает, расскажет… Он, кажется, идёт.

Камрат прислушался, однако в голове у него как будто что-то гудело, и он ничего не расслышал.

Каморка, их приютившая, насчитывала едва ли больше одного квадратного бермета, и когда в неё втиснулся возбужденный выродок, мальчика прижали в угол.

— Это те, о ком я говорил. Кричат… Сейчас скажу… Понте кальке! Да, они именно так кричат.

— Смерть негодяям! — перевёл Камрат, локтями стараясь освободить для себя больше пространства.

— Та-ак, — неопределённо протянул Свим. — Не хватало ещё, чтобы рядом с нами произошла драчка.

— Она уже началась. Слышишь?

Крики разъярённых противников и приглушённый стук мелеронового оружия, возможно, даже мечей, достиг ушей спутников. Жаркая схватка шла прямо над ними. Сверху сыпалась и падала комьями земля.

— Отсюда надо уходить, — решил Свим и пояснил: — Здесь кровля ненадежная, одна дерновина. Они там, наверху, по ней ещё немного потопчутся, и начнут сюда проваливаться. Нас присыплет, а то и придавит ненароком.

— Куда уходим? — деловито осведомился хопс.

— Лучше всего в сто пятидесятый. Подальше отсюда. Веди, К”ньюша!

— А мой мешок? — спохватился Камрат. — Я же его там оставил. В мешке бренда…

— Помолчи о бренде! Мешок у меня. Держи, — выродок сунул мальчику мешок прямо в руки. — Возьми Свима за руку и не отставай!

— Я его лучше сам держать буду, — и Свим вновь вцепился в рукав куртки мальчика.

— Не дави так…

Шум боя стал слышнее. И как бы подтверждая предположение Свима, сверху глухо рухнула куча земли и с нею вниз кубарем скатилось не менее десятка разъярённых разумных. Они словно не заметили перемены поля сражения и продолжали ожесточённо рубиться, непостижимым образом различая в темноте чужих и своих.

— Крысы! — сквозь зубы процедил Свим.

— Они, — пригнулся К”ньец, как бы готовясь к прыжку.

— Что за день такой неудачный? — продолжал бубнить Свим. — Встречи с этой дрянью нам ещё не хватало.

Они остановились у стены и стояли, прижимаясь к ней, потом медленно и осторожно ступая, чтобы не привлекать к себе внимания, пошли вдоль неё. Так они успели сделать всего несколько шагов.

— А-ах!!

Еще несколько выродков, обвалив бóльшую половину кровли, упали вместе с нею в нижнее помещение или бывшее когда-то подземелье, и незамедлительно продолжили выяснение отношений друг с другом.

Вопреки первому предположению по звукам, доносившимся до того, мечей у них, похоже, не было, вооружение состояло по большей части из длинных ножей из мелерона, но некоторые неплохо владели чигирами — палками с тяжелыми, из мелерона же, но протравленного, шарами-набалдашниками. Чигиры ставились под сомнение как честное оружие и их в некоторых бандеках уже запретили, но в Сампатании Теском и кугурум ещё не наложили на них свои запреты.

Дыра, пробитая упавшими выродками, позволила сиянию полной луны, поднявшейся уже высоко над горизонтом, хотя и сумрачно, но заглянуть в провал и осветить пространство. Стали заметны детали, до того невидимые в темноте. Одеяние у всех крыс не отличалось разнообразием — короткие серые плащи под цвет шерстки, перепоясанные едва ли не у самых ног узкой бечевой. Пожалуй, в такой одинаковости им трудно было ориентироваться, чтобы узнавать принадлежность к той или иной враждующей стороне. Зато ясно было, что дерутся две группы: те, кто решил, наверное, мстить тем, кто относился к противной стороне — жертвам. Впрочем, такое относительное деление, как оказалось на поверку, не помогало выявлять, кто есть кто. Дерущиеся визжали, пищали и перекликались, дабы узнать своих, или показаться своим и не стать пострадавшим от своих.

Люди и хопс собирались продолжить своё продвижение, но тут кто-то их крыс заметил затаившиеся у стены три посторонние тени. Заметил и намерился приобщить их к общему побоищу.

Обычно выродки, даже в пылу выяснения отношений между собой, на людей, при отсутствии угрозы с их стороны, не нападают, если ими не руководят и не направляют их действия люди же.

Только не крысы!

С ними человек, а они с ним враждовали во все времена, когда грызуны были ещё дикими. Выродки-крысы, став разумными, получив разум из рук человека, не изменили, а лишь усугубили противостояние роду человеческому. Уступая людям в физической силе, в умственных способностях, росте и мастерстве ведения боя, но вооруженные холодным оружием, они представляли опасного противника, берущего числом, — а вид их, наделённый врожденной хитростью, изворотливостью и необычайной плодовитостью, процветал. Экологическая катастрофа, ударившая по млекопитающим и птицам, насекомым и земноводным, обошла стороной крыс и даже прибавила им приспосабливаемости в новом мире.

Кланы, а особенно гурты крыс-выродков, во всех бандеках пользовались дурной славой. Неистребимая врождённая, быть может, эволюцией злоба толкала их против любого, будь то даже такие же крысы. Они постоянно нападали на людей, на кланы и гурты выродков-не крыс, себе подобных. Бесконечная борьба со всеми на сотнях фронтах истощала их силы. Кроме того, путры — выродки и хопперсуксы — под водительством людей и сами время от времени намеренно прореживали численность озлоблённых разумных грызунов. Не будь этого, Земля давно бы лишилась иных обитателей, кроме крыс.

Выбитые, казалось под корень, кланы и гурты непостижимым образом воскресали, будто из воздуха и вновь бросались в бесконечную битву.

Вот и сейчас гурт или нечаянно встретившиеся два гурта выясняли отношения, а заметив людей, многие из них решили напасть и на них.

— Понте кальке!

Свим, прикрывая широким телом мальчика, был наготове, и первый бросившийся на него выродок поплатился жизнью, так и не до кричав до конца призыв убивать негодяев. Ещё один, молотя перед собой чигирем, подсунулся под тяжелые меч и руку дурба. С подпорченной шкурой он отскочил назад и завертелся волчком от боли и ненависти к обидчику, не давшему себя убить, внося в сумятицу схватки еще большую неразбериху.

В провале, как понял из выкриков крыс Камрат, больше провалилось жертв, чем мстителей. Раненный и убитый Свимом относились как раз к мстителям. Неожиданная помощь воодушевила группу, на которую было произведено нападение, и она поспешила добить оставшихся обидчиков. Они перестроились, в результате чего люди и хопс остались у них за спиной.

— Бежим! — крикнул К”ньец, оценив ситуацию.

Они друг за другом юркнули в низкий пролом в стене, пронеслись вдоль какого-то захламленного коридора, выскочили на поверхность уже в нескольких кантарах от схватившихся в рукопашной крыс.

Луна освещала округу мутно-мертвенным светом. Можно было оглядеться и выбрать дорогу. К”ньец запетлял между рухнувшими стенами, деревьями и кустами, уверенный, что бегущие за ним люди не потеряют его из вида и не отстанут. Земля гасила топот его копытец, хвост в основании поднялся и изогнулся дугой.

Ступени вниз… поворот, ещё поворот… Уютная каморка, подобная оставленной, чуть меньше, но с таким же очагом и запасом хвороста…

Здесь они остановились, перевели дух.

Отдышавшись, Свим сказал, покачав головой:

— Всё-таки что-то произошло в бандеке.

— Тебе бы сказали, — возразил К”ньец, разводя огонь. — Ты же новости слушал?

— Слушал. Но Центр может ещё не знать.

— А ты уже знаешь?

— Было бы всё в порядке, мы бы давно спали… — Свим зевнул во весь рот. — Спать хочу! Спать! И вам советую поспать.