Лучший тренер Европы

Виктор Борисович Жирнов

Роман о гениальном тренере по плаванию, который создает систему тренировок, позволяющую не применять допинг. Тем самым плывет против течения. К чему это приведет героя, читатель узнает, прочитав роман.

Глава8.Первые соервнования

Степану Павлюкову было неуютно жить в частном доме с удобствами на улице, кроме того ни теща, ни жена не умели готовить пищу так вкусно, как его мама Татьяна Степановна. Но зато на работу в бассейн не нужно было ездить на троллейбусе, а надо было идти всего лишь десять минут пешком. В бассейне треста Коммунарскстрой он проработал всего лишь год. Настоящая тренерская работа начнется в другом бассейне другого города, поэтому своих первых учеников Степан не запомнил, они для него оказались лишь учебными пособиями. Он учился неимоверно быстро, поглощая всю печатную продукцию по плаванию, которую мог достать. Тренировочные занятия и программы ему сначала приходилось просто сдирать из учебников и брошюр, но постепенно он научился делать свою собственную окрошку из тренировочных заданий и упражнений, вырабатывая свою собственную методику занятий. Иногда он натыкался на такие трудности, которые казались непреодолимыми. Например, он сам «престарелый» самоучка — пловец очень плохо делал повороты кувырком и старты, и не знал как обучить им учеников. Это его беспокоило до слез. Но проблема решилась сама, когда весной они со Стасом повезли команду бассейна на первенство области ДСО «Авангард» среди юниоров. Его ученики, десятилетние шкеты и перерослые пятнадцатилетки, мгновенно как обезьянки скопировали старты и повороты у более опытных пловцов из других городов так, что на третий день соревнований к Павлюкову подошел тренер из Рубежного и похвалил: «Ты, молодец, старты и повороты поставил своим архаровцам отлично!»

Соревнования! Раз завели о них речь, стоит на них побывать! Будем считать, что они начались в кабинете директора спорткомплекса, который своим разбойничьим свистом с балкона вызвал Павлюкова, (которому такая манера приглашения уже начинала надоедать), к себе в кабинет.

— — Степа, найди и приведи живого или мертвого Стаса. Срочно!!!

— — Где его искать?

— — Спустись в биллиардную, сбегай на городошное поле и, в худшем случае, зайди в котельную… если бухает! — Колюжный грозно выкатил и без того выпуклые глаза и показал Павлюкову огромный кулак: «Если бухает без меня в котельной, я ему покажу, где раки зимуют!»

— — Я пошел сразу в котельную, в городки и бильярд он без вас не играет!

— Ты у меня еще поговори! — рассвирепел директор, но Степан уже поспешно ретировался, понимая, что наступил тому на любимый мозоль. Через пять минут они со Стасом, державшимся подозрительно прямо, сидели напротив торжественно насупленных директора и завуча. Колюжный дико вращал очами.

— — Товарищи, к нам пришло Положение о первенстве ДСО среди юниоров. Дим Димыч, вам слово!

Завуч Зощенко был трезв, как стеклышко, и по этой причине прост в общении.

— — Ну, что, парни, сами ознакомитесь с Положением чуть позже, а я о главном: соревнования пройдут в городе Ворошиловграде с 17по20мая 1976 года, принимают участие спортсмены не старше 1959 года рождения, команда 10человек и два тренера, зачет по второму разряду… — он хотел еще что-то сказать, но директор его перебил.

— — Что делать будем, Станислав Вадимович? Насколько мне известно, вы так допились, доигрались, что у нас только четверо могут выполнить нормативы второго разряда и сделать зачет. Что это значит?

— — Что это значит?! — спросил Стас с вызовом в голосе.

— — А это значит, дорогой мой старший тренер, что мы займем не третье место сзади, как в прошлом году, когда еще Скворцов не ушел в армию, а Самойлова не родила, а самое последнее. И нас в тресте спросят ответственные товарищи: «За что вы деньги получаете? Разве мы вам не ставили задачу никогда не занимать последнего места, чтобы не привлекать к себе внимание контролирующих органов?»

Стас не отвечал, все молчали, и тишина становилась гнетущей. Гармонию тягостной коллективной задумчивости нарушала самодовольная улыбка Степана. Изумленный Колюжный ядовито спросил: «Ты что лыбишься, юноша? Думаешь, ты не полетишь вместе с нами вверх тормашками?»

— — Да у меня есть мысль, и я ее думаю! Думаю, что кроме Стаса есть у нас еще тренерские кадры, например, я, собственной персоной, могу вас утешить всех грешных.

— — И чем же ты, праведный, утешишь, кроме своей персоны?

— — Я планирую на этих соревнованиях выполнение второго разряда своими учениками, в количестве четырех персон!

Больше всех удивился Стас

— — Ты что с бодуна?

Но директор его одернул.

— — Он не пьет в отличие от тебя, молодой человек!

— — Скажу больше, предполагаю, что мы можем занять даже четвертое место сзади!

— — Молодой человек, а не рано вам делать такие заявления?

— — Забьем на бутылку армянского коньяка!

— — Ну что же от коньяка армянского не откажемся!

— — Откажитесь, уверяю вас!

Старые кадры неуверенно переглянулись, не зная, стоит ли, всерьез, воспринимать слова этого хвастунишки.

Плавание, пловцы! Где, как не на соревнованиях по плаванию, вы увидите столько прекрасных скульптурных тел: гибких, пластичных, космических! С каких планет эти юноши и девушки, стоящие перед прыжком воду на тумбочках бассейна, как на пьедесталах античных богов? Симфонию красоты этих божественных тел поют не только мускулы, которые великолепны именно тем, что не подавляют чудовищными пошлыми узлами раскаченного мяса как у бодибилдеров, отравленных анаболиками, а поют гимн торжеству гармонии и меры, когда даже решетки пресса только проглядывают, а не кичатся размером кубиков… Гимн совершенству человеческого тела завершают стройные ноги, узкие бедра, гордая объемность грудной клетки и лихой разворот широченных плеч! Судья на старте, праздничный, в белых брюках и рубашке, стреляет из пистолета, и атлеты, как птицы, взметнулись вверх, потом залетели в воду и поплыли, пластикой повторяющихся движений, соперничая с артистами балета. Но в балете, на сцене, только пластика, а в бассейне неторопливые движения тел, стрелами рассекающие воду, рождают еще и ощущение скорости и полета. Древние греки понимали космическую природу поэзии полетов стремительных могучих тел в водной среде в условиях полуневесомости. Они говорили с осуждением: «Он не умеет ни читать, ни плавать!» И все понимали, что речь идет о человеке, не обремененном культурой. На бортиках бассейнов люди в белых одеждах, люди двадцатого века, понимающие в этой космической музыке еще больше чем греки, они профессиональные дирижеры этого оркестра, судьи и тренеры! Зрители на трибунах слышат эту музыку, этот гимн под названием «Остановись, мгновение!». Они ощущают мистический характер происходящего на их глазах действия, поэтому это уже не просто зрители, это соучастники мистерии, вместе с пловцами, судьями и тренерами! Праздник красоты, движения и физической культуры человечества!

Степан Павлюков за девять месяцев работы в бассейне треста успел стать тренером средней квалификации, поэтому уже не был лишним на этом празднике жизни, но еще оставался зеленым салагой в тренерской среде. Да и квалификация его была лишена главного: понимания, что не каждый может стать хорошим пловцом, умения отбирать талантливых учеников, обладающих врожденным чувством воды и делать это вовремя, то есть до десятилетнего возраста. Он пользовался, по неопытности, можно сказать, демократичным принципом комплектации спортивных групп, принимая всех, кто желал заниматься плаванием. О таком явлении как «чувство воды» он узнал позже, когда на первом курсе заочного факультета Киевского института физкультуры слушал лекции ректора Владимира Платонова. Ректор, в прошлом пловец, рассказывал как его приятель, заслуженный тренер СССР, работал на Кубе. Дело в том, что телосложение негров по всем параметрам является идеальным для занятия плаванием. Опытные тренеры всегда отбирают в ученики стройных, узкобедрых и гибких. Приятель был воодушевлен: стройных, узкобедрых и гибких прудом пруди. Думал: «Ну, мы покажем всему миру, что Куба — это родина великих пловцов!»

Поработал несколько лет, сначала радовался великолепным показателям по общефизической и специальной силовой подготовке, а потом увидел, что больше второго разряда по плаванию добиться от кубинцев не получается! Кожа негров так устроена, что не ощущает потоки воды, так чтобы руки, ноги и все тело сами находили опору там, где водяные потоки множатся, утолщаются, а не там, где образуются разряженные участки воды. Прыгает такой атлет в воду, работает руками, как мельница, ногами тарабанит, как конь, но при этом буксует и отстает от лениво разминающегося мастера, имеющего чувство воды. Визуально молодой тренер Павлюков, конечно, такое явление наблюдал, даже использовал специальные упражнения для повышения мощности гребка, но не знал еще, что это в большей степени качество врожденное. Было ему еще много, на первый взгляд, мелочей, неведомых, но необходимых, которых Павлюков не знал. Хорошо, что он это понимал и был готов как губка впитывать опыт других, более опытных наставников, приехавших на соревнования.

Вечером в день приезда тренеры собрались в огромном люксовом номере у легендарного и хлебосольного Николая Котова. Кудрявый, благородно толстый сорокалетний красавец Котов, был фанатически преданным делу опытным тренером и душой всякой компании, не пьянеющим пьяницей, способным выпить литр водки без очевидных последствий, знающий бесконечное количество анекдотов, которые рассказывались им с актерским мастерством. Степан, как самый молодой тренер, был отправлен за водкой. Когда он зашел в номер с провизией, Котов как раз начал очередной анекдот: « Спрашивают француза, что лучше иметь жену или любовницу. Тот отвечает, что любовницу лучше, встречает тебя всегда ухоженная, хорошо одетая и создает атмосферу любовной радости.. Русский утверждает, что жена лучше, сварит борщ, нальет сто грамм, утешит и приласкает, не требуя от тебя никаких выкрутасов и прочего французского пижонства. Спрашивают тренера по плаванию. Жену и любовницу! Жене скажу, что у любовницы, любовнице, что у жены, а сам в бассейн, и тренирую, тренирую…»

— — Ты, Котов, опять про себя рассказываешь! — сверкнула глазами Людмила Тимофеева и

первоначальный здоровый приличный смех коллег перешел в гомерический хохот. Только Павлюков не знал, что она любовница Котова, который на самом деле подолгу пропадал в бассейне, тренируя своих подопечных до эйфории, состояния похожего на опьянение. Выползая на бортик бассейна, его юные пловцы бодрились, окликая друг друга: «Проплыли мы немного! Скажи, Серега! Да, Константин! Проплыли мы немного, проплыть бы еще стоко и это будет лишь пустяк, но не ништяк!»

Котов насупился, притворно изображая гнев, потом резко повернулся к Степану и потребовал выпить «за пополнение наших чокнутых рядов» и налил всем полные до краев стаканы.

— — Все чокаются! — грозно скомандовал похожий на боцмана, в этот момент, Котов. Дружно зазвенели граненные гостиничные стаканы.

— До дна пить тем, кто не пьяница, необязательно!

Но было поздно, молодые тренеры, не знавшие фирменной шутки тамады, выпили до дна. До дна выпили и несколько опытных тридцатилетних тренеров, действительно любившие зеленого змия сверх меры. Пожилой худой до костей, с впалыми щеками, Армен Казарян, вернувшийся к тренерской деятельности после пятнадцатилетнего перерыва, ужаснулся: «Слюшайте, рыбята молодые, как можно водку стаканами полными пить. В наше врэмя так никто не дэлал!» Его друг и старший тренер полный, представительный и элегантный грузин Иосиф Чеквитадзе тоже неодобрительно покачал головой, обращаясь к работающему с ними в Стаханове Геннадию Гунченко: «Ты хэрэшэ рабэтэешь, но так пить нэльзя. Сопьешься выгэню!» Геннадий, похожий на артиста Збруева, смотрел на него глазами грустного клоуна и с виноватой улыбкой: «Не сопьюсь! Коллектив не даст! Коля, налей еще!»

Степан Павлюков много водки не пил никогда до этого. Но стакан по команде опрокинул. Возникла реальная угроза опьянеть до соплей, до пьяного словесного поноса и позора… До полного падения! Мордой пьяной в винегрет! Вкус водки сегодня ему неожиданно понравился как никогда, поэтому опрокидывал стакан он лихо и со смаком, чувствуя на себе испытывающие взгляды старших коллег. Но потом в голове зашумело, стало весело и захотелось рассказать, как он всех уважает. Выручил Геннадий Гунченко, имевший привычку после первого стакана рассказывать о своих подающих надежды учениках.

— — Посмотрите завтра на мою девочку на стометровке баттерфляем! Гибкая, ноги хлесткие, бедра с мой кулак, плечи как у Степана, всех сделает!

Котов смотрел на него пристально, с деланной серьезностью.

— — Говоришь, плечи как у Степана?!Степа, подойди сюда!

Павлюков, собрав всю волю в кулак, вышел в центр комнаты. Николай подошел к нему, прищурился, примериваясь, и подмигнул компании.

— Ну и плечи! Скорее всего, это не девочка!

— Степан не девочка, я и без тебя знаю! — возражал вяло Гунченко.

Котов смотрел на него сурово, только ямочка на его гладко выбритом подбородке почему-то дергалась…

— — Да и я знаю, что Степан не девочка совсем, в душе сегодня с ним мылся. Я говорю, что девочка твоя не девочка совсем!

Гунченко покраснел, но пошел в контратаку.

— Ты что ее проверял? Я не проверял, ей 18 лет всего!

— В том то и дело, что я не проверял, а проверить нужно и не мне, а всем нам! — заявил бесцеремонно Николай Петрович.

Геннадий Гунченко выглядел испуганным, но не сдавался.

— Армен Рафаилович, запишите в протокол, что Котов нас подбивает на статью, а я возражаю! — сказал он, дурашливо усмехаясь.

Серые глаза Николая Котова приобрели стальной оттенок.

— Армен Рафаилович, как главный судья соревнований, прошу вас как судью на протоколе отметить, что Геннадий Петрович Гунченко, по моему подозрению, занимается мошенничеством: привез двадцатилетнего мальчика и выдает его четырнадцатилетнюю девочку. Я предложил провести половую экспертизу, методом тестирования мазка из полости рта. Гунченко категорически отказывается подвергнуть экспертизе участника и оскорбляет главного судью гнусными подозрениями!

Смеялись до слез, Гунченко громче всех. К нему подскочил представитель облсовета ДСО «Авангард» Лев Наумович, лысенький старенький еврей с тремя зубами во рту, но со значительным выражениям лица и орденскими колодками на пиджаке, он хихикал тонким голосом, вытирал слезы и повторял: «Нет, ты понял!? Гнусные подозрения! Хи хи хии! Гнусные подозрения! Ты понял?!» Тем временем, смех немного отрезвил Степана, и ему стало легче делать вид, что ничего неординарного с ним не происходит.

Он имел врожденное чутье, которое ему передалось от матери, поэтому понял, что Котов ставит задачу его подпоить ради смеха. Как продержаться до конца вечера? Лихорадочные поиски выхода, результата не давали. Отказаться пить вместе со всеми? Нельзя! Делать полглотка и отставлять стакан? Тамада не даст, найдет громкие тосты, которые неприлично игнорировать. Незаметно выливать водку в пустую бутылку под столом? Николай не отводит от него насмешливых глаз. Уйти, придумав уважительную причину? Но он ждал с нетерпением, когда речь пойдет о работе. Тем временем приложились еще два раза, и хотя теперь Котов наливал понемногу, Степан понимал, что пропадает! Как не старался Николай Котов с притворным гневом запрещать говорить о работе, постепенно беседа приплыла в профессиональное русло. Каждое слово коллег Павлюков впитывал как губка. И было что впитать, так как речь пошла о профессиональных секретах. Но мысль о неминуемом грядущем пьяном позоре отравляла радость постижения тайн ремесла. В конце концов, он решил наступить на горло собственной песне и уйти. Не было другого выхода! Но как уйти, если сам Котов рассказывает, как добивается от своих подопечных энтузиазма при прохождении длинных тренировочных отрезков, а Казарян поделился опытом постановки мощного гребка с высоким локтем, а Гена Гунченко… Интересно! Как оторваться и уйти? Невозможно! Надо! Вон Котов уже собирается провозгласить новый тост. Пить или не пить? Вот в чем вопрос! Внезапно взглядом наткнулся на блестящие черные понимающие глаза Казаряна, смотрели друг на друга несколько секунд. Армен Рафаилович после этого встал и подошел к Котову, потом забрал у него бутылку: «Слушэй главнэй, дальше будем соблюдать кавкэзскый обычэй, тэмэдой будет самый старший! Ты нам молэдэж нэ спаивэй!»

Глава 10 Я буду первым!

На следующий день в девять утра перед разминкой участников, Степан, успевший проплыть для зарядки километр, стоял под душем бодрый и счастливый, но растерянный, так как совсем не знал, чем занимаются тренеры на соревнованиях, если не задействованы в судействе. Его выручил Стас, который тоже вошел в душ после освежающего заплыва: «Степа, иди на балкон и смотри, учись, команду я возьму на себя. А ты там присмотрись к девушкам — зрительницам!» Команда была понятна, не обременительна и соответствовала его чаяниям. Смотреть и учиться! Занял место на балконе, рядом с двумя студентками пединститута и сидел, и смотрел.

А там, внизу, происходило драматическое зрелище. Играла музыка, по бортику бассейна двигались тренеры с секундомерами на груди, у них под ногами бурлила вода, от большого количества плывущих в разные стороны разными стилями тел. Разминка шла полным ходом. Неискушенному зрителю трудно было представить, как могут не сталкиваться 20—30 человек на каждой двадцатипятиметровой узкой дорожке. Но они не сталкивались! А когда тренеры стали вызывать, по одному, своих учеников, заставляя их прыгать в переполненную ванну бассейна, со старта на двадцать пять метров на время, по секундомеру, даже Степан на первых порах зажмуривал глаза, так как казалось столкновений не избежать. Нет! Раздавался свисток, спортсмен сигал в воду и молотил в полную силу свои двадцать пять метров, не обращая внимания на других разминающихся атлетов. В крайнем случае, остальные сами с удивительной ловкостью уступали дорогу рассекающему воду скоростному «скутеру». Интересно было наблюдать за тренерами, которые походили на виртуозных музыкальных дирижеров, самых разнообразных, неповторимых оркестров, по какому-то неизвестному замыслу собравшихся вместе в ограниченном пространстве двадцатипятиметрового бассейна. Каждый, вроде, играл свою партию по своим нотам, но музыка складывалась общая и звучала с репродуктора: « Нам победа как воздух нужна! Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена!» Вон важно вышагивает с правой стороны ванны Гриша Костолевский, высокий, широкоплечий, длинноногий, с шевелюрой соломенного цвета, похожий на норвежского викинга, характерно покачивая головой из стороны сторону, взглядом полководца, но с нарочитой рассеянностью оглядывая свою армию. Время от времени, он поглядывает на секундомер и внезапно, забыв про свисток на шее, кладет два пальца в рот и громко свистит. Это значит, что его купающиеся (так принято в спортивном плавании называть тех, кто плывет, не напрягаясь, в свое удовольствие) подопечные должны до следующего разбойничьего свиста плыть быстро. На другой стороне бассейна по-медвежьи ступает Леня Четверухин из Антрацита, действительно похожий на маленького медвежонка. Он часто мигает глазками, приглаживает остатки волос с пробором от уха, и, ласково посвистывая время от времени в свисток, приглашает к себе: то одного, то другого подопечного и что-то долго негромко, чуть ли не на ухо, ему объясняет. Потом посылает его на тумбочку, засекает на секундомер 25 метров, достает из нагрудного кармана белой рубашки ручку и блокнот и аккуратно что-то записывает. А Котов бегает вокруг ванны бассейна, машет руками, свистит грозно и в свисток и на пальцах, кричит, ругает всех, кажется, что он сейчас поубивает своих подопечных и остальных подвернувшихся под руку заодно! Но это оптический обман, внимательный взгляд определит, что этот грозный Марс в отличном настроении и готов всех расцеловать, потому что уверен, что первое место займет его команда. Павлюков, кожей, почувствовал его настроение, и у него перед глазами выросла картина, на которой он, семь лет спустя, запечатлен вместо Котова! Оп па! Дорогой читатель, давай щелкнем выключателем и уйдем от подробного описания этих соревнований. Наша повесть о лучшем тренере Европы, о том, как он из негра в бассейне, превратился за короткий срок в гениального тренера, а эти его первые соревнования интересны именно тем, что вызвали в нем желание стать первым. Взгляд с балкона на возбужденного ожидаемой победой Котова, как удар молнии, воспламенил его честолюбие. Степан увидел профессионалов, понял, что у каждого есть чему поучиться и что с ними нужно держать ухо востро, чтобы не споили и не затоптали. Он вдруг получил непонятным способом уверенность в том, что спустя несколько лет станет лучше их всех! Задача была очень трудной, так как в пьяных беседах коллег прозвучало, что без химии, без специальных небезвредных для здоровья восстановителей при современных объемах тренировок не обойтись и в плавании. Его как током ударило, когда это услышал, даже протрезвел, но молниеносно пришло решение пойти своим путем без сверхнагрузок и химии. Через два дня, к концу состязаний в нем твердо созрел план найти более достойную дорогу к вершинам спорта, вопреки всем общепринятым стандартам. Как Ленин он себе сказал: «Мы пойдем другим путем!»!

В автобусе по дороге домой, он не сводил глаз с протоколов соревнований, где попадались строчки с именами его учеников, попавших в зачет, то есть выполнивших второй разряд, а рядом волнующая дописка: тренер Павлюков! Тренер Павлюков имел все основания считать себя триумфатором: четыре его ученика, как он обещал начальству, попали в зачет, что дало возможность команде треста Коммунарскстрой подняться с обычного предпоследнего места на четвертое снизу. Делать ему, Павлюкову, в этом заведении больше нечего, первые университеты пройдены, а дальше с этим споенным коллективом ему не по пути! Ни с кем ему не по пути, своя у него тропинка!