Код команданте

Виктор Богданов

«Код команданте» – третья книга о приключениях двенадцатилетнего мальчика Мая, когда-то давно бывшего взрослым человеком в другом мире. Зато теперь он не взрослеет. Совсем. Вырос Император, выросли Ильмар и Тим, разделившие первые приключения вместе с Маем, а он продолжает оставаться двенадцатилетним. Но это совсем не мешает Древним Странникам возложить на его плечи ответственность по корректировке развития человеческих цивилизаций в разных мирах. И Май с ней справится вместе со своей командой.

Глава 4

Проснулся от пения птиц. Не соловей, но какая-то птаха заливалась вполне красиво. Открыл глаза: светло, небо голубое и безоблачное, лёгкий утренний ветерок ласково касался кожи и волос. Прислушавшись, уловил жужжание и писк разных летучих насекомых, а ещё звук работающего вспомогательного двигателя катера охраны. Звук этот был тихим и размеренным, что означило нормальный вариант несения службы, то есть катер просто стоит на якоре на своём месте, а не спешит куда-то полным ходом, готовя оружие к немедленному использованию. Всё тихо. Но внутренние часы говорили, что проснулся я раньше заказанного времени на тридцать пять минут, и это было неправильно. Обычный допуск внутренних часов был не более двух минут в любую сторону, но более получаса не вписывались ни в какие рамки. Значит, разбудило чувство опасности. Но и тут непонятка: обычно опасность сразу проявляла себя, то есть на неё были какие-то конкретные указания, но в этот раз ничего такого не было.

Я лежал, напрягая слух, и пытался понять, что разбудило меня раньше назначенного времен, но, как ни старался, не мог найти причину раннего пробуждения. Хотя… Сорочья трескотня, как помнится, не возникает на пустом месте. Если эти птицы подают голос, значит, их что-то потревожило. Или кто-то потревожил. А если судить по тому, что перекличка сорок слышится всё ближе, это может говорить о том, что этот кто-то или что-то приближается, но пока ещё не появился на берегу.

Выбравшись из-под покрывала, я подошёл к вчерашнему кострищу, благо до него было всего метров пять, проверил угли — от них уже не было даже тепла, а не только жара. Придётся разжигать новый костёр, благо мальчишки натаскали вчера достаточно дров.

Занимаясь костром, я определил азимут на трескотню сорок в лесу и не выпускал из вида тот участок леса, не показывая при этом, что меня там что-то привлекает. Костёр уже разгорелся и я пристроил над ним котелок с водой, когда мой глаз зацепился за оранжевое пятно, появившееся за ивовыми кустами в полусотне шагов от нашего бивака. За кустами кто-то прятался.

Делая вид, что занимаюсь костром и котелком, мне удалось-таки рассмотреть раннего гостя. Это был мальчишка лет десяти в оранжевой футболке и светлых, бежевого цвета, коротких штанах. Притаившись за кустом, он рассматривал меня и весь наш импровизированный лагерь. Сорока уселась над ним на ближайшем дереве и время от времени подавала голос. Уже гораздо реже, чем раньше. Видимо, сопроводив мальчишку до конца леса, посчитала свою задачу выполненной.

Когда вода в котелке закипела, сходил к шалашу, в котором с вечера сложили свои вещи, достал брикеты с кашей из наших запасов и вернулся к костру. Раскрошил брикеты в котелок и размешал отломанной палочкой. Ещё через несколько минут от котелка начал распространяться по берегу вкусный запах. Этот запах добрался до спящих кадетов и разбудил их. Зевая и потирая глаза, оба вскоре подошли ко мне.

— Доброе утро, воины! Выспались? Или не против ещё поспать?

— Разве тут до сна, когда так вкусно пахнет? — подавил очередной зевок Эл.

— Что у нас на завтрак? — без всяких экивоков поинтересовался Гран.

— Каша из концентрата.

— Это каша так вкусно пахнет? — искренне удивился Граник. — В нашей столовой она совсем по-другому пахнет.

— Сравнил! Там в электрическом столитровом котле на всю вашу братию одновременно варится, а тут на костре, да на свежем воздухе — понимать надо разницу!

— Жаль, больше нет кролика или фазана вчерашнего, — сглотнул слюнки Элик.

— Кролика нет, — кивнул я. — Вчера мы все над ним усердно потрудились, но у нас есть тушёнка, и если кто-нибудь из вас сейчас принесёт сюда банку, то каша получится с мясом.

— Я принесу! — Граник сбегал к шалашу и вернулся с банкой тушёнки.

Достав свой бастаган, я быстро вскрыл банку и вывалил её содержимое в булькающий крупой котелок. Запах из него стал ещё вкуснее. Мои мальчишки снова побежали к шалашу и принесли оттуда посуду и хлеб, расстелили на песке плащ-накидку и организовали не ней импровизированную сервировку стола. Чинно уселись рядом в ожидании завтрака. Посмотрев на них, я усмехнулся:

— А с чего вы взяли, что в походе не надо умываться по утрам? Я таких приказов не подписывал. Десять минут вам на водные процедуры!

Смеясь, мальчишки убежали к реке, а я нашёл глазами утреннего гостя. Он уже не стоял за кустами, а присел на корточки, но продолжал следить за нами. Помешав ещё раз в котелке, я, насвистывая первый пришедший в голову мотив, как бы невзначай приблизился на несколько шагов к кустам и, резко повернувшись в сторону прячущегося мальчишки, сказал:

— Не знаю, кто ты, но в такую рань на острове могут быть или туристы, или сбежавшие из дома и ищущие приключений мальчишки. Ты кто? Твоя оранжевая майка даже сквозь густую листву прямо кричит: «Кто ещё не увидел меня? Посмотрите — вот он я!» Прямо скажем, маскировка у тебя ненадёжная.

Мальчишка за кустом не шевельнулся и ничего не ответил. Видимо, для него оказалось неожиданностью, что его давно видит тот, за кем он наблюдал. Не испугался бы и не бросился убегать…

— Хватит прятаться, выходи. У нас завтрак готов, пойдём с нами кушать. Никто тебя здесь не обидит.

Гость думал недолго. Выпрямившись, он неуверенно вышел из кустов.

— Привет…

— Доброе утро, незнакомец. Меня зовут Май. С ребятами познакомишься сам. Как твоё имя?

— Сашка… Александр.

— Вот и познакомились. Голоден?

— Ну…

— Понятно! Тогда иди и вымой руки. Возьми моё полотенце, вон оно лежит, мыло у ребят есть. Давай бегом…

Гран и Эл, конечно же, удивились, увидев появившегося вдруг незнакомого мальчишку, но сохранили невозмутимость и доброжелательность. А что им оставалось? С ними рядом есть старший, то есть я, и старший разберётся во всём, так чего же голову ломать? Если появился кто-то незнакомый и старший не высказывает беспокойства — значит, так оно и должно быть.

— Ты как здесь оказался? — спросил Сашку Элик, когда закончили с кашей и перешли к чаю.

— Я просто хотел дойти до реки.

— Ну, дошёл, вот она, — Гран мотнул головой в сторону воды. — А зачем тебе это? Тем более в такую рань.

Санька как-то непонимающе посмотрел на нас, словно что-то соображая и одновременно удивляясь.

— Сами не знаете, что ли?

— Чего мы не знаем? — это уже я спросил.

— Надо дождаться полдень, когда солнце будет в самом зените, а потом просто искупаться.

— Так иди и купайся, чего время тянуть? — пожал плечами Граник.

— Ещё полдень не наступил. Раньше лезть в воду нет смысла.

— Почему? Ты же уже мыл руки в реке вместе с нами.

— Вымыть руки — это не считается. Да чего вы, ребята, разыгрываете меня, как будто сами не знаете?

Элик и Граник вопросительно посмотрели на меня. Они не знали, как им реагировать и что делать дальше. А что я? Я был озадачен не меньше кадетов. Посудите сами: на острове, где нет никакого жилья и куда мало кто заглядывает вообще, вдруг появляется мальчишка. Причём, мальчишка явно городской и одет именно по-городскому, как будто утром погулять вышел в ближайший лесок. Да здесь вообще на много километров нет никакого жилья, кроме летней резиденции самого императора, где живу я и разбит летний лагерь кадетов. Есть ещё полубатальон стойких стрелков, осуществляющий охрану резиденции, там есть несколько офицерских семей с детьми, но этого мальчика я никогда не видел. К тому же резиденция за рекой и в полутора десятках километров отсюда. Да и сложно поверить, что мальчишка из империи не знает команданте Мая, когда его портрет красуется почти в каждом учебнике рядом с портретом самого императора.

— Ну, то, что мы знаем — мы знаем, — я сделал многозначительный вид. — Нам хотелось бы знать, что знаешь ты? Мы имеем на это право, потому что пришли сюда раньше тебя. Согласись, ты поступил бы на нашем месте так же, если бы пришёл первым.

— Не знаю, может быть, тоже спрашивал бы… — смущённо улыбнулся Сашка.

— Вот видишь! Тогда чего удивляешься вопросам? Давай, колись сразу обо всём, что знаешь!

И мы услышали совершенно удивительную историю…

Среди юного поколения города Летянинска издревле существовала легенда, что если в полдень в день летнего солнцестояния, которое совпадает с полнолунием, искупаться в реке, понырять, поднять со дна пять раковин-жемчужниц, вскрыть их, и если хоть в одной найдётся даже самая маленькая жемчужина, то… Вот ни за что не догадаетесь, что тогда будет! Я бы тоже не догадался. Но Сашка на полном серьёзе, без тени сомнения на лице, а, наоборот, с полной убеждённостью заявил, что нашедший жемчужину сможет… летать!

— Чего-о-о? Летать? — Граник чуть не поперхнулся чаем.

— Ну, не совсем, как птицы, конечно. Крылья не появятся, но спрыгнуть с крыши или с дерева и не разбиться, не переломать руки и ноги — это возможно. Прыжок будет больше похож на планирование, чем на падение.

— А зачем это надо? — пожал плечами Элик. — Разве это полёт, если взлететь с земли невозможно, а только прыгать с крыши или с дерева? Ну, повыпендриваешься раз или два перед приятелями или девчонками, а на самом деле ничего полезного. Вот если бы можно было не с крыши, а полететь по-настоящему — вот тогда было бы здорово!

— К сожалению, люди не летают, как птицы, — внёс я свою лепту в разговор. — Это возможно только в сказках или с помощью волшебства. Мы с вами не в сказке и волшебников среди нас нет. А вообще — было бы, конечно, неплохо уметь летать. А то пока ещё наши изобретатели и конструкторы додумаются до надёжных и быстрых самолётов и вертолётов — можно состариться и умереть. Наши-то летающие аппараты лишь чуть быстрее наземных видов транспорта.

С самого начала, как только попал в этот мир, я не переставал удивляться, что при достаточно высоком уровне развития военной техники, включающей танки и боевые грависы, артиллерию и военные корабли, авиация была практически в зачаточном состоянии. Ну, примерно на уровне развития её во время первой мировой войны в моём мире. Кроме как для связи её здесь не использовали. Машины были с маломощными, слабенькими моторами, из дерева, фанеры или ткани. Никакого боевого применения пока ещё ни разу не зафиксировано. Почему конструкторско-изобретательская мысль не работала в этом направлении, мне было непонятно.

Сашка на мои слова удивлённо на меня посмотрел:

— Ну почему же наши самолеты медленные? Разве скорость в восемьсот километров в час это медленно?

— Восемьсот? Ты шутишь? Самая новая седьмая модель развивает скорость до ста десяти километров в час, — рассмеялся Элик.

— Вы чего? — удивлению Сашки не было предела. — Из какого каменного века вы выбрались? Или продолжаете меня разыгрывать? Какие сто километров? Какая седьмая модель? Истребитель ФИ — 51 может разгоняться до трёх скоростей звука, а это почти километр в секунду! В секунду! Правда, это экспериментальный истребитель. А ФИ — 44, ФИ — 46, и другие, восемьсот в час дают свободно! ФИ, если вы не в курсе, означает «фронтовой истребитель».

— Успокойся, Саша, всё мы знаем, это мы проверяем тебя, — с улыбкой сказал я, сделав знак своим ребятам, чтобы не развивали эту тему. — Но, согласись, самолёты — самолётами, а человеку по воздуху без него летать не суждено.

— Обычному человеку не полететь, — кивнул мальчишка, — но тот, кто найдёт сегодня жемчужину, имеет все шансы научиться летать без крыльев, а уж планировать, как я сказал, с крыши или дерева — так это ему будет раз плюнуть! Нужное это умение или нет — не знаю. Наверное, кому-то нужно, кому-то нет. Но я не против попробовать. Да и вы тоже, раз пришли сегодня сюда, верите, что это возможно.

— Если мы искупаемся и найдём жемчужины, мы сможем летать, говоришь? — прищурился Граник.

— Планировать точно сможем.

— Ты говорил про шанс научиться летать? Ты знаешь кого-то, кто научился летать?

— Говорят, это возможно. Лет двадцать назад был такой мальчик, он мог подпрыгнуть и полететь по воздуху.

— Так давно? А сейчас куда он делся?

— Вырос, конечно, и стал взрослым, — смутился Сашка. — А летать можно только пока ты не стал взрослым.

— А делся-то куда этот взрослый?

— Говорят, уехал в другой город…

Вот и подтверждение моим подозрениям, что мальчишка не из этого мира. Никаких «фронтовых истребителей» в этой реальности нет, и в ближайшие годы не появится. Тем более, летающих со скоростью выше скорости звука. Интересно, откуда ты взялся, Сашка, и как сюда попал? Уходить мальчишка тоже не торопится, намеревается дождаться полдень и искупаться, да ещё попытается найти жемчужину, насколько я понял из его слов. Летать, скорее всего, от такой находки он не станет, и это, наверное, одно из ребячьих поверий в его мире. Но вот само его появление перед моими глазами — это уже что-то! Понять бы только — что? Или простое совпадение с моими мыслями в последнее время, или какой-то знак свыше. Какой? Тоже ещё предстоит понять.

Улучив момент, пока Сашка бегал за кустики, я кратко проинструктировал своих кадетов, чтобы не удивлялись всему, что они могут услышать от мальчишки, и чтобы не задавали ему никаких вопросов.

— А про какие это «истребители» он говорил? Разве может что-то летать со скоростью восемьсот километров в час? — посмотрел на меня неверящим взглядом Элик.

— Может, и летает. И у нас когда-нибудь будут такие самолёты. Но вот именно про такие вопросы я и говорю. Не задавать! Слушайте, говорите сами, но вопросов лишних не надо. Просто посмотрим и послушаем, что нового нам скажет этот мальчик.

— Зачем это надо? — спросил Граник.

— Запомните на всю жизнь: тот, кто умеет слушать, даже от случайно встреченного человека может узнать много нового и полезного. Сегодня вам представился такой случай. Слушайте, а потом мы поговорим о том, что нового вы узнаете от этого Саши.

— Но, чтобы он больше говорил, надо задавать вопросы, — неуверенно покачал головой Элик. — Странно будет, если мы просто будем слушать его с открытыми ртами и молчать.

— Молчать не надо, надо аккуратно поддерживать разговор. А вопросы, если понадобится, я сам задавать буду.

Очень полезное умение правильно вести беседу и задавать наводящие вопросы. Вскоре я уже довольно много знал и о Сашке, и о городской легенде о летающем мальчике. Выслушав её до конца, я вспомнил другую легенду из совершенно другого города, услышав которую и отнесясь к ней легкомысленно, я попал в этот мир. Нельзя недооценивать ребячьи легенды, в которые они верят. А если этим легендам много лет, иногда даже несколько столетий, то достоверность её проверить очень сложно или совсем невозможно. Выдумка это или что-то подобное было на самом деле, из текста самой истории не понять. Но уже по опыту общения с малолетним непоседливым и вечно ищущим приключений народом, подтверждённым личным опытом, могу сказать, что там, где есть мальчишечья легенда в которую они искренне верят, возможно всё. И чем невероятнее легенда, чем авантюрнее передаваемая из уст в уста история — тем больше вероятность того, что в неё можно влипнуть по самую макушку!

Наверное, сам природный авантюризм мальчишек способствует тому, что с ними случаются самые невероятные истории, такие, какие случиться не могут нигде, никогда, ни по какой причине, потому что этого просто не может случиться! Но они случаются! То, что просто в силу природных и физических законов не может произойти — происходит! А то, что не может сбыться никогда и ни при каких обстоятельствах — сбывается! Вот умом взрослого человека понимаешь, что этого не может быть и не должно быть, но все «умные взрослые» аргументы, вдруг, разбиваются о чистый и ясный, убеждённый взгляд мальчишечьих глаз и негромкие, с нотками превосходства в собственной правоте, слова растрёпанного и конопатого чуда в коротких штанишках, стоящего перед тобой: «Это у вас, взрослых, невозможно, а у нас — вот оно, смотрите сами!» И ты видишь, что то, чего не может быть, есть! Вон оно. Стоит (лежит, висит, летит, плывёт и т.д.), можно не только видеть, но и подойти и потрогать, а то и самому принять участие в каком-то действии или событии. И ты забываешь о всех известных людям физических или иных законах, о всех известных им теориях и гипотезах, понимая, что тут поработала всего одна малоизвестная теория, которой наплевать на все законы физики, природы и общества — Теория Невозможных Возможностей!

Но пока ещё у меня оставались вопросы к Сашке и надо их прояснить.

— Скажи, Саша, — спросил я, отправив кадетов тренироваться в стрельбе из лука, — много ли ребят, по твоему мнению, знают эту городскую легенду и как часто кто-то пытается дойти до реки?

— Легенда старая, её, наверное, знают все, а вот насчёт реки… тут не всё так просто… — Сашка как-то неуверенно посмотрел на меня.

— А что такое?

— Я слышал, что раньше многие пытались дойти в такой день до реки, только это почти никому не удавалось. Понимаешь, очень редко, кому удаётся дойти до реки. Я сам удивляюсь, что мне удалось добраться сюда, и к тому же увидеть здесь вас троих.

— Что же такого в этом удивительного?

— А ты сам разве не знаешь?

— Не знаю. Мы с ребятами не из твоего города, а из другого. У нас нет такой легенды.

— Да? Тогда откуда вы?

— Потом скажу. Ты не ответил на мой вопрос. Так что же удивительного?

Сашка нерешительно посмотрел на меня, словно оценивая, стоит ли ему отвечать на вопрос, потоптался немного, потом виновато улыбнулся, словно был виноват в том, что потом сказал:

— Понимаешь, Май, рядом с Летянинском нет никакой реки, поэтому найти её никто не может. У меня получилось случайно.

— Почему случайно? Разве ты не хотел найти реку?

— Хотел, конечно! Но куда идти, если никто не знает дорогу? Вот поэтому говорю, что получилось случайно.

— Получается, что тебе невероятно повезло! Как думаешь, почему?

Сашка на какое-то время задумался, видимо, вспоминая что-то, потом продолжил:

— Ближайшая река от Летянинска протекает в восьмидесяти километрах. У нас есть большое озеро, но никакой реки нет. А по легенде до реки дойти пешком плёвое дело. Вопрос в том, куда идти? Никто и нигде не говорит и не рассказывает о направлении, где и как искать реку. Поэтому у нас очень много разных мнений, где может быть эта дорога. Одни говорят, надо искать за озером, другие — в противоположной от него стороне, а третьи — о пустыре за железнодорожным вокзалом. Кто-то утверждает, что найти реку можно только тогда, когда идёт дождь и его струи стекаются вместе, образуя реку. А кто-то говорит, что это озеро в этот день вытягивается в реку. В общем, точной дороги никто не знает, и указателей никаких нету.

— Интересно! Как же ты сюда добрался?

— У нас частный дом на окраине. Есть сад и огород. Вчера вечером, когда ложился спать, бабушка сказала (она знала, что я сегодня собирался пойти искать реку), что реку никогда не найдёт тот, кто ищет её где-то. Она подчеркнула именно ИЩЕТ ГДЕ-ТО. «Река сама позовёт и скажет, как до неё добраться» — сказала бабушка. Я проснулся на рассвете, меня как будто кто-то позвал. За окном было тихо, даже птицы ещё не проснулись. Встал, оделся и вышел во двор. Ещё с крыльца увидел, что в саду стоит туман. Понимаешь, в саду туман стоит, а во дворе и на улице его нет! Я такого никогда не видел. Ноги сами понесли меня в сад. За садом у нас небольшой участок с посаженной картошкой, а тут я прошёл через окутанный туманом сад, и за ним не было грядок с картошкой. Сразу за садом начинался лес, которого там никогда не было! По лесу я шёл совсем недолго. Минут двадцать, наверное. Потом наткнулся на небольшое озеро, совсем неподалёку отсюда, а потом уже увидел реку и вас на берегу. Вот так я попал сюда.

Да, всё просто и неожиданно для мальчишки! Совсем как для нас с Тимкой, когда мы с ним ступили на тропу Юргена. «А, может, Сашка такой же, как я, бывший взрослый?» — мелькнула на секунду шальная мысль, но я тут же отмёл её, как совершенно невозможную. Если бы он был таким, как я, то я сразу понял бы это. Взрослого в теле ребенка распознать очень даже просто, как бы он ни пытался «замаскироваться» или подстроиться под поведение подростка. Всё равно в поведении, словах и действиях, даже в непроизвольных жестах, взрослость выдаёт себя. Нет, Сашка не взрослый, а обычный мальчишка, случайно прошедший очередной неведомой тропой между мирами. Случайно? Вот в этом я уже не уверен. Такого «случайного» шанса судьба, или провидение, или кто там неведомый распоряжается этими делами, просто так никому не даёт! А уж если этот неведомый «кто-то» дал мальчишке возможность проскочить в другой мир, то, скорее всего, у него далеко идущие планы. На этого мальчишку планы.

— А как пойдёшь обратно? Дорогу найти сможешь? — улыбнулся я.

— А чего её искать? Тут же недалеко совсем — я помню дорогу, — спокойно пожал плечами Сашка и посмотрел на солнышко. — Скоро полдень будет, не знаешь?

— Не торопись, время ещё есть. Иди с ребятами из лука постреляй. Стрелял когда-нибудь?

— Мы играли в индейцев.

— Самодельные игрушки не в счёт. Этот лук настоящий.

Мы по очереди стреляли в мишень на берегу. Сначала я учил всех, как правильно держать лук и стрелу, целиться и натягивать тетиву, а потом, когда стало уже хоть что-то получаться, объявил конкурс на самого меткого стрелка. Ну, насчёт меткости, конечно, слишком громко сказано. Всем троим мальчишкам хорошо, если попадали в большой лист лопуха с двадцати шагов, что случалось не так уж и часто. Но ребята вошли в азарт и продолжали состязание, бурно реагируя на каждое попадание и расстраиваясь при промахе.

Короткий двойной сигнал ревуна катера распорол тишину над рекой. Это был вызов меня на связь. Причём вызов срочный. Оставив ребят, я отошёл в сторону и достал рацию.

— Что случилось?

— Господин команданте, вы распорядились связываться в любое время, когда будут новости о капитан-лейтенанте Ильмаре. Есть новости.

— Хорошо, говорите.

— Господин Ильмар прибыл в летнюю резиденцию и в настоящее время собирается на глиссере сюда. Прибудет, ориентировочно, через полтора часа.

— Понятно. Что ещё?

— Больше ничего.

— Спасибо. Заметите катер Ильмара — мяукните один раз сиреной, я буду знать.

— Есть! Принято! Просигналим, как только появится на радаре.

— Кстати, насчёт радара: никаких нарушений в работе радиолокации или радиосвязи сегодня не фиксируете?

Капитан катера ответил с небольшой заминкой, что не ускользнуло от меня.

— Нет, господин Май, никаких особых нарушений или поломок не зафиксировано.

— А не особых? Может, помехи какие-то необычные или непонятные?

— Есть одна необычная помеха, но она не на воде и на несение нашей службы не влияет.

— Подробнее, капитан.

— Помеха в виде пульсирующей отметке на суше. Появилась на рассвете и до сих пор видна на экране. Как будто своеобразный маячок сигналит. Через равные промежутки времени сигнал то горит ярче, то тускнеет. Точно, как маяк светит.

— Где этот сигнал, уточните.

— На острове в пяти с половиной километрах от вашего лагеря. Но мы проверили тот район другими средствами наблюдения и ничего угрожающего или настораживающего не обнаружено. Думаю, это что-то из разряда атмосферных помех, возникающих спонтанно и пропадающих также спонтанно. Никакой опасности нет, мы держим под контролем все подходы к вашему лагерю.

— Хорошо, капитан. Спасибо. Отбой.

Я не случайно спросил о помехах капитана катера. Сашка пришёл из другого мира, это мне понятно. Шёл он, по его словам, не так уж долго и далеко, а это значит, что где-то тут неподалеку возник проход в его мир. Или из его мира — это, как говорится, смотря с какой стороны смотреть. Но с какой ни посмотри, а пробой межпространственных границ, создание прохода между мирами — это нарушение пространственно-временного континуума. А такое нарушение непременно должно сопровождаться каким-нибудь возмущением этого самого континуума. Физическим, электромагнитным, волновым или любым другим. Но, каким бы ни было, оно должно хоть как-то фиксироваться приборами наблюдения. Это я понял два десятка лет назад, когда старый отшельник нашёл место перехода обратно в мой родной мир для меня и Тима. Не смог бы он найти точное место, если бы его следы не фиксировались хоть какими-то техническими средствами.

То, что места переходов видны на экранах локаторов я убедился, когда поселился в летней императорской резиденции, непосредственно на территории которой был такой переход. Да, это был переход между Грандзоором и моим миром. Причём переход постоянный. Это был выход в этот мир той самой тропы Юргена, по которой я перешёл сюда. Так вот, на экранах локаторов наших катеров я обнаружил отметку точки перехода. Моряки считали эту отметку обычной постоянной помехой, но я сравнил её с топографической картой, и она тютелька в тютельку совпала с точкой выхода межпространственного перехода. О своём открытии я ни с кем не делился. Не нужно посторонним знать лишнего, ни к чему это. А сейчас я просто проверил своё давнее открытие. Наличие сегодняшней «помехи» подтверждало возможность фиксации точек подобных переходов имеющимися в распоряжении местной цивилизации техническими средствами. Пусть пока эти отметки считаются помехами, но при необходимости потом, когда-нибудь, можно будет научиться отфильтровывать их от обычных помех.

Убрав рацию, достал часы и надел их на руку. До полудня оставалось ещё сорок минут и не следовало пропускать время, всё же Сашка появился здесь с определенной целью. Прикинув, что можно сделать за сорок минут, присоединился к продолжающим стрелять из лука мальчишкам.

— Ну, мои воины, чем порадуете своего вождя? Как успехи? Готовы ли вы выйти с другими воинами на тропу войны?

— О, великий вождь! Как мы ни стараемся выполнить поставленную задачу, но пока наши успехи очень скромные. Не может ли великий Оцеола показать своим бестолковым воинам мастерство в стрельбе из лука? Дать нам ещё один урок? — тут же поддержал игру Граник.

Оглядевшись, заметил неподалеку несколько створок речных раковин, поднял три штуки и протянул Гранику, попросил воткнуть их в песок в тридцати шагах от нас. Он убежал, нагрёб в отдалении три небольших холмика из песка и воткнул в их вершины створки раковин. Отсюда они казались слишком маленькими, чтобы в них можно было попасть стрелой.

— Может, поближе переставить? — с сомнением покачал головой Элик. — Слишком далеко, а цель очень маленькая.

— Наверное, ты прав, — кивнул я, — но менять не будем. Самому интересно, попаду или нет?

Осмотрев лук и выбрав стрелу, вышел на два шага вперед. Ветра не было, снести стрелу в сторону ничего не могло, если только сам не выстрелю мимо. Но — да, далековато поставил. Ну да ничего, как говорил мой дедушка в подобных случаях: — «Не корову же проигрываем!» Прицеливался долго. Наконец, стрела свистнула, и перламутровые осколки от первой раковины брызнули в стороны. А как же иначе? Наконечники у моих стрел настоящие, калёного железа. Мальчишки восхищенно вскликнули. Я не стал тянуть время и быстро выпустил ещё две стрелы. Ещё одна раковина разлетелась перламутровыми осколками, а последнюю створку стрела просто сбила с места не разрушив — наверное, лишь вскользь коснулась её. Но, в любом случае я не промахнулся.

— Вот так должен стрелять воин племени семинолов, если не хочет лишиться своего скальпа!

За несколько минут до полудня я инструктировал ребят, как вести себя на воде. Ну, в смысле напомнил, чтобы далеко не лезли, не заплывали. Течение реки здесь было не очень сильное, но я не знал, хорошо ли умеют плавать мои кадеты и Санька, поэтому запретил им заплывать дальше двадцати шагов от берега. Берег и дно здесь песчаные и глубина понижалась плавно, что было хорошо в любом случае, ведь ещё предстояло нырять за ракушками. Хоть все трое уверили меня, что плавают хорошо, всё равно придётся присматривать за ними. Я хотел сначала скомандовать катеру подойти к нам поближе для дополнительной страховки, но потом передумал. Ну, будет стоять немного ближе, только какой толк от этого? Да никакого. Если только не будет стоять прямо тут, где будем купаться. Поэтому не стал дёргать катер.

На последней минуте снял с руки часы и освободился от последней одежды — никого здесь нет и стесняться некого. Мальчишки переглянулись и сделали то же самое, после чего мы с криками и воплями рванули в воду.

Сначала просто поплавали в догонялки и поплескались, как плещутся все мальчишки во всех мирах — шумно и весело. Понаблюдав некоторое время за умением плавать всех троих и убедившись, что держатся на воде уверенно, я присоединился к ним. Раковины жемчужниц искали ногами. То есть просто ходили и осторожно щупали ногами дно, ведь речная вода не прозрачная, как в стакане, и лишь в небольшой полоске у берега можно рассмотреть что-то в воде. А там, где вода уже по колено, дна совсем не видно. Вот мы и искали жемчужниц ногами, а найдя — ныряли за ними. Найденные раковины складывали на берегу каждый в свою кучку, потому, что Санька сказал, что искать жемчужины можно только в тех раковинах, которые сам поднял со дна, только тогда всё будет так, как положено, как надо. Кадеты мои отнеслись к этим словам серьёзно, а я лишь улыбнулся в душе — а как же иначе, все мальчишечьи правила должны выполняться неукоснительно! Как говорится: делай, что положено, а там всё само получится. Свои пять жемчужниц я собрал первый.

— Кто умеет вскрывать раковины? — поинтересовался я, когда все собрались на берегу со своей добычей.

Мальчишки вертели жемчужниц в руках, переглядывались, пробовали раскрыть створки руками. Конечно, ничего у них не получалось.

— Можно разбить камнем, — предложил Элик.

— Нельзя, — возразил Сашка. — По правилам их надо открыть, а не разбить.

— Так не открываются же, — пожал плечами Граник.

— Есть у кого-нибудь хоть какое-то конкретное предложение? — спросил я.

Все трое пожали плечами, переглядываясь.

— Можно разложить их на берегу под солнышком и через какое-то время от жары створки раковин сами приоткроются. Но этого может и не случиться со стопроцентной вероятностью. Моллюски могут просто умереть от жары, не ослабив мышцы. А есть ещё один вариант, и для этого надо использовать нож. Какой вариант выберем?

— Нож! — хором воскликнули мои кадеты, а Сашка только кивнул после них.

Граник и Эл сбегали за своими ножами и принесли мой бастаган. Я взял первую жемчужницу и показал, в каком месте и как подрезать мышцу створок. Раковина оказалась пустой. Ну, в смысле, моллюск там, конечно, был, но вот жемчужины не нашлось. Потом проконтролировал, как справляются со своими раковинами Эл и Гран и протянул нож Сашке. Тот повертел его в руках, удивляясь необычной форме, потом осторожно, словно чего-то опасался, взял в руки первую из своих жемчужниц, вздохнул и как-то виновато посмотрел на меня, словно ища поддержки.

— Не тушуйся, подрезай. Ты же пришёл найти жемчужину, так ищи! Не вскрыв раковину, жемчужину не найдёшь.

Сашка ещё раз вздохнул, сжал губы и провёл ножом в нужном месте. Сморщив нос, мальчишка поковырялся в содержимом и отбросил всё в сторону. Внутренности ракушек ничего замечательного собой не представляют.

— Пусто…

— Было бы чудом, если бы ты нашёл всё в первой же раковине. Кстати, если бы нашёл, что сделал бы с остальными?

— Выбросил бы обратно в реку — пусть живут!

— А вдруг там была бы ещё одна жемчужина или даже в каждой по штуке?

— Ну и что с того? Мне нужна только одна.

— Отдал бы другу или кому-то другому, вместе бы летать стали.

— Нет, не стали бы вместе, — замотал головой Сашка, — ведь всех их я нашёл, значит и полёты были бы только мне даны.

— Не всё ли равно, кто нашёл? Главное — у кого жемчужина… — проворчал услышавший нас Граник.

Сашка ничего не ответил, просто удивленно посмотрел на него, вздохнул и принялся за вторую раковину. Кадеты мои тоже усердно потрошили свои жемчужницы.