Код команданте

Виктор Богданов

«Код команданте» – третья книга о приключениях двенадцатилетнего мальчика Мая, когда-то давно бывшего взрослым человеком в другом мире. Зато теперь он не взрослеет. Совсем. Вырос Император, выросли Ильмар и Тим, разделившие первые приключения вместе с Маем, а он продолжает оставаться двенадцатилетним. Но это совсем не мешает Древним Странникам возложить на его плечи ответственность по корректировке развития человеческих цивилизаций в разных мирах. И Май с ней справится вместе со своей командой.

Глава 2

В последние несколько лет я свой законный отпуск брал всегда в середине лета. А почему бы и нет? В Империи сохраняется относительный порядок, никто нападать или совершать перевороты не собирается, особо неотложных дел, требующих немедленного моего вмешательства тоже нет — а, значит, самое время для отдыха. К тому же, те, кому это положено, всегда знали, где меня найти в случае необходимости. Необходимость такая случалась редко, поэтому к концу отпуска я успевал соскучиться по работе и с удовольствием приступал к исполнению своих обязанностей. Где только ни отдыхал я за последние годы: и на море; и в горах; путешествовал на верблюдах по бескрайней пустыне; сплавлялся на плотах и лодках по разным рекам и забирался в глухие леса с рюкзаком за спиной — в общем, можно сказать, во всех уголках Грандзоорской Империи. Причём часть отпуска всегда проходила где-то далеко, а другую часть я предпочитал проводить с удочками на берегу реки или исследуя промежуточное пространство, где находилась база Странников под управлением Хранителя Яна, для меня по-прежнему просто Янки.

Само собой разумеется, что везде меня сопровождал Ильмар, к этому году уже получивший чин капитан-лейтенанта императорского флота и успевший покомандовать средним разведывательно-ударным кораблём в последней войне за острова Малого Вулканического Архипелага. Их попыталась отжать у империи соседняя держава, давно облизывающаяся на них, так как там в изобилии водились разные природные богатства в виде минералов и металлов. Ничего из этой авантюры у соседей не получилось: высаженные на острова десанты были вскоре разбиты, а флот неприятельский серьёзно потрепали наши корабли. В тех боях отличились многие «майские львята», ставшие теперь львами, в том числе и Ильмар, получивший в итоге орден «Доблесть Империи». Награда им была заслужена по праву. Будучи в разведывательном рейде у берегов неприятеля, корабль под его командованием вступил в бой с тремя кораблями противника и вышел из него победителем, пустив на дно один корабль и серьёзно потрепав два других. А на пути домой ему ещё попался транспорт противника, перевозивший оружие и припасы для десанта на островах. Ильмар не стал расстреливать и топить судно, а взял его на абордаж и привёл в наш порт целеньким и с полными трюмами.

В это лето я не собирался ни на море, ни в горы, ни ещё куда-то, куда обычно стремятся отпускники. В записках Отшельника я обнаружил информацию, которая меня сильно заинтересовала. В одной, кажется в третьей, тетраде Вениамин рассуждал о том пространстве, в котором располагалась его база. За прожитые там годы, он основательно изучил её окрестности, устраивая себе длительные экспедиции. Результатом этих экспедиций стало его предположение, что база Древних Странников расположена в пространстве, которое имеет границы с множеством других пространств. Не с одним параллельным пространством, не с двумя, не с десятью и, даже, не с сотней или тысячей. В пространство с базой выходило такое множество разных миров, что сосчитать их количество было практически невозможно. Графически это можно представить центром цветка, от которого в разные стороны отходит бесчисленное количество лепестков. Используя мощнейшее оборудование базы, ему удалось сделать кое-какие вычисления, из которых выходило, что между опорными базами Странников всегда два разных мира-пространства. Эти два мира соприкасаются между собой и с одним из «промежуточных» пространств. «Промежуточными» Вениамин назвал миры-пространства, где в обязательном порядке стояла опорная база Древних Странников. Кстати, там же выяснилось, что к такому промежуточному пространству могло примыкать разное количество миров — от нескольких до огромного количества. К промежуточному пространству с базой Вениамина примыкало просто огромное количество миров, и можно было подумать, что это вообще Вселенский Перекрёсток. За время своей вахты он побывал примерно в трёх сотнях разных миров, но в этих записках их описания не было.

Согласно этим записям, мой родной мир граничил с похожим на него, но с отставанием лет на сто. Впрочем, это общее впечатление, сложившееся у Вениамина при посещении того мира. Он хотел найти переход в другое промежуточное пространство, где должна была находиться другая база Странников, и, соответственно, должен быть другой Хранитель. Но сколько попыток он ни предпринял, найти такой проход не смог. Зато обнаружил переходы в другие приграничные пространства. Вывод напрашивался сам собой, что Странники специально перекрывали Хранителям пути к другим Хранителям, так сказать «во избежание».

В записках Вениамина были указаны координаты нескольких переходов в наиболее понравившиеся ему миры. А ещё, оказывается, не только Хранители могли свободно перемещаться между пространствами. Нет, случайные перемещения людей из мира в мир, когда человек, сам того не желая, перемещается в другое пространство и ничего толком не понимает при этом, здесь не считаются. Тут речь идёт о целенаправленных переходах. Примером такого перехода Вениамин называл наше с Тимом первое появление в мире Грандзоора семнадцать лет назад. Да, мы с ним тогда вышли на «тропу Юргена» с конкретной целью, проверить, куда она приведёт, хоть и не представляли конечного результата. Такие вот перемещения, оказывается, под силу некоторым людям в силу их желания и характера. Про желания всё было понятно, а вот про характер не особенно.

Поскольку интересных мест в Грандзооре, куда бы стоило наведаться в очередном отпуске, практически не осталось, меня всё чаще посещала мысль, а не последовать ли примеру Отшельника и не заняться ли изучением соседних миров? Тем более координаты некоторых имелись в записях, и в голове смутно маячило подозрение, что оставлены они там не просто так. Вениамин ничего просто так не написал бы и не сказал, это я знал наверняка и помнил, с каким трудом приходилось вытягивать из него сведения о Странниках и всей этой кухне, куда мне угораздило попасть. Так я и решил поступить.

Ильмар уже несколько дней готовил нашу экспедицию, для чего переправил на базу в промежуточном пространстве легкий гравис, необходимое оборудование и вещи. Это нужно потому, что до некоторых указанных в записях координат достаточно далеко и пешком добираться пришлось бы не один день. Ещё Янка пообещал установить кое-какое оборудование собственного изобретения, чтобы нам было проще путешествовать.

Пока же я наблюдал за летней практикой кадетов, особо не вмешиваясь в сам процесс обучения. Командиры и инструкторы кадетов подбирались нами с особой тщательностью и были специалистами своего дела. А как же иначе? Эти ребята — будущее страны, её элита, и учителя должны быть соответствующие! По большому счёту, мой контроль за практикой был излишним, но мне нравилось смотреть за занятиями мальчишек, ведь уже из первых результатов в той или иной дисциплине можно делать намётки по дальнейший ориентации каждого кадета по тому или иному направлению подготовки.

За прошедшие годы Особый Императорский Кадетский Корпус стал самым престижным учебным заведением в стране. Определить сюда на учебу своих детей мечтал любой генерал или министр, не только из-за образования, но и с надеждой на последующую карьеру отпрыска. Но высокое положение или происхождение никак не гарантировали стопроцентного зачисления. Приёмная комиссия возглавлялась лично мной и назначалась самим императором по моему представлению. Первые три набора в ОИКК были сделаны исключительно из воспитанников детских домов. Но было слишком много обращений граждан к Его Величеству и ко мне с просьбами принять их детей на учёбу. Пришлось нам разработать правила и условия приёма воспитанников в кадетский корпус. К вступительным экзаменам, причём, весьма строгим, допускались те кандидаты, которые предварительно были основательно изучены офицерами корпуса по самым разным критериям. Поэтому заявления от родителей с просьбой принять их детей в ОИКК принимались за год до вступительных экзаменов. Написать такое заявление мог любой гражданин Грандзоорской Империи независимо от сословия, социального или имущественного положения. После этого в течение года кандидат на поступление изучался нами, и если мальчик соответствовал критериям отбора, он допускался до экзаменов. Дальше зависело только от знаний ребенка, его сообразительности и интуиции, потому, что экзамены и испытания были самые разные. Среди воспитанников детских домов отбор детей производился нами, как и прежде.

Из казарм Стойких Стрелков, где размещался корпус в первые годы, мы скоро переехали в новые здания, построенные с учётом специфики подросткового военного учреждения. Под комплекс корпусных зданий отлично подошёл один из городских участков земли, принадлежавший ранее Первому Герцогу. На нём герцог собирался построить себе новый дворец, но не успел. Участок конфисковали в пользу империи и на нём вскоре выросли новые корпуса и хозяйственные постройки кадетского корпуса.

Оглядываясь назад, сам удивляюсь, что всё это было сделано нами, ведь объём работы сам по себе был немаленьким, а если учесть, что постоянно что-то мешало спокойно претворять замыслы в жизнь, то объём этот можно смело увеличить в два раза, а то и в три. Ну, хвала Создателям, в последние годы всё спокойно и идёт в соответствии с нашими планами.

Сегодняшнее утро выдалось тихим и солнечным. Ленивый ветерок лишь слегка шевелил волосы на голове, пока я занимался зарядкой. Сделав небольшую пробежку по территории, размялся на спортивных снарядах, а потом решил добежать до реки и искупаться. Покинув спортивную площадку, пробежал мимо поста охраны, кивнув вытянувшемуся при моём появлении стрелку, преодолел короткую аллею с садовыми деревьями и цветочными клумбами, добежал до внешнего поста охраны. Здесь дорожка раздваивалась. Одна вела к пирсу, где ошвартовались два катера охраны и мерно покачивался белый теплоход, а другая к расположенному неподалеку на берегу палаточному лагерю кадетов. Кадеты прибыли неделю назад, но я до сих пор не заходил к ним в лагерь, наблюдая за занятиями со стороны и принимая ежедневные доклады руководителя практики.

Намеченный мной путь вёл к пирсу, но, как раз в тот момент, когда я достиг развилки, со стороны палаточного лагеря донеслись бодрые звуки трубы, игравшей сигнал побудки. Этот сигнал подействовал на меня, словно магнит на стальной шарик и вместо дороги к пирсу, ноги сами повернули на дорожку к палаточному лагерю. Посмотрим, как проходит утренний распорядок у мальчишек.

Перед рядами палаток дорогу перегораживал шлагбаум, который, заметив, что я подбегаю, тут же поднял выскочивший из будки часового дежурный кадет, со штыком от легкого карабина на поясе. Открыв мне дорогу, мальчишка вытянулся, вскинув руку к околышу форменного берета.

— Здравия желаю, господин команданте!

— Доброе утро, кадет! Как проходит дежурство?

— Никаких происшествий или замечаний, господин команданте!

— Кадет, я же не в форме, можно так громко не кричать. И не звоните дежурному офицеру, я не с проверкой, а просто мимо пробегал. Понятно?

— Так точно!

Пробежав ещё двести метров, выбежал к палаткам, перед которыми уже выстраивались кадеты в одних спортивных шортах. Один из офицеров, также с голым торсом, как и мальчишки, командовал построением. Чтобы не мешать ему, я остановился у крайней палатки, наклонился, перевязал шнурки на обуви. Кадеты строились спинами ко мне и меня не видели, но офицер заметил и сделал попытку подойти, но я отрицательно махнул рукой, чтобы не заморачивался докладом и занимался своим делом.

Выслушав доклады старшин классов о наличии кадетов, офицер скомандовал, и строй двинулся к спортивной площадке, почти сразу перейдя на бег. Я пристроился к хвосту строя, не вплотную, конечно, а в нескольких шагах от последней шеренги. Вместе с кадетами пробежал около полутора километров, а когда строй остановился и приступил к упражнениям, добежал сразу до перекладины и стал заниматься на ней. Мальчишки заметили меня и, то и дело, поглядывали в мою сторону. Это меня не напрягало — пусть смотрят! Моё физическое состояние было на уровне! Сделав с десяток подтягиваний, тут же перешёл к подъёмам переворотом, чередуя их с выходом силой. Покрутившись так на перекладине какое-то время, спрыгнул и присел отдохнуть на скамью рядом со спортивными снарядами. Кадеты тем временем заняли перекладины и брусья. Я усмехнулся, подумав, что мальчишки сейчас попытаются показать мне свои умения. И они, действительно, завертелись на снарядах со всем старанием. Офицер подошёл ко мне, поздоровался:

— Доброе утро, господин Май!

— Доброе, Ярис Дмитриевич. Смотрите, как ваши подопечные стараются — любо-дорого смотреть!

— Видели, как Вы занимались, вот и стараются, — усмехнулся поручик.

— Может, почаще забегать сюда по утрам? Полезное дело получится, если всё время пример брать будут.

— Вы для них и без того личность легендарная. А увидев сегодня вашу ловкость на перекладине, считайте, что часть свободного времени теперь будут проводить на спортивных площадках по собственной инициативе.

— В самом деле?

— Несомненно! Позвольте поинтересоваться: Вы пришли с какой-то целью?

— Нет. Бежал на пирс искупаться, а тут труба побудку сыграла — вот и решил заглянуть к вам.

— Понятно! А то я подумал…

— Неправильно подумали. Всё произошло спонтанно. Ну, не буду никого смущать своим присутствием. Продолжайте по распорядку, а я по своему плану.

До пирса добежал быстро. Вахтенный матрос козырнул, когда я пробегал мимо. Проскочил мимо катеров, яхты и остановился на краю пирса. Здесь был сделан уходящий в воду трап, что использовался для тренировки водолазов и подводных пловцов. Я же использовал трап для купания. Прыгал с пирса в реку, а по трапу выбирался назад из воды. Так поступил и сейчас. По утрам я обычно обходился без купального костюма. Да и кого здесь стесняться? Посторонних и лиц женского пола поблизости не наблюдалось, так чего разводить лишние условности? Раздевшись, разбежался и прыгнул в воду, пока ещё не очень хорошо прогретую летним солнцем. Наплававшись, что продолжалось, впрочем, не очень долго, выбрался обратно на пирс и попрыгал на одной ноге, чтобы из ушей вылилась вода. Рядом уже стоял старый боцман с яхты и протягивал мне большое махровое полотенце.

— Доброе утро, Ефимыч! — я взял полотенце и стал растираться им.

— Опять в холодную воду головой вперёд… — осуждающе посетовал боцман. — Рано ещё для купания, вода не прогрелась, лето только началось.

— Не ворчи, Ефимыч, ты же знаешь — я привычный.

Ефимыч не всегда был боцманом. Раньше он был стойким стрелком и принимал участие в нашем противостоянии с первым герцогом. Он был в числе взвода стрелков, сопровождавших вместе со мной ребят на Вольный Остров и принявших бой с силами мятежников. Позже тоже неоднократно оказывался среди тех, кто был рядом со мной во многих передрягах. В полку Стойких Стрелков Ефимыч дослужился до чина старшего унтер-офицера и когда пришло время уволиться с военной службы, попросил оставить его на любой должности. Семьи у старого вояки не было, идти ему куда-то от привычного окружения и начинать новую жизнь смысла никакого. Сначала его пристроили здесь при летней резиденции императора, но потом заметили, что у него проявляется интерес к катерам. Определили на императорскую яхту вторым рулевым, и он хорошо справлялся с этой должностью. Только потом, через пару лет, стал боцманом. Скажу честно — хорошим боцманом. Как пожилой человек, живущий рядом с подростком, он считал себя обязанным заботиться обо мне. Хоть он и знал меня все эти семнадцать лет, но в его глазах я продолжал оставаться мальчишкой, ведь ни капли не взрослел. Вот и сейчас он включил в себе заботливого старика.

— Привычный, он… застудишь себе что-нибудь смолоду, потом в старости икаться будет…

— Ефимыч, не переживай, не застужу. В той стране, где я жил раньше, некоторые люди даже зимой плаванием занимались. Их «моржами» называли. А здесь уже лето, так что вполне нормальная температура.

— Слышал я уже про ваших «моржей», только не видел никого, — хмыкнул старик. — А если я чего-то не видел, то в такое не верю.

— Но меня ты знаешь уже много лет.

— Знаю и каждый раз, видя вас, удивляюсь вашей юности. Неправильно это. Мальчики должны взрослеть, становиться мужчинами.

— Я же говорил, что уже был взрослым.

— Помню, — снова вздохнул Ефимыч. — Только, глядя на вас, этого не скажешь. Если бы не эти шрамы на теле, как у бывалого солдата, то вообще…

— Да, этого добра у меня хватает. Но не прятаться же мне за чужими спинами!

— Мальчики не должны воевать, для этого есть солдаты.

— Знаешь, Ефимыч, в моей стране говорили: «Война всегда достаётся мальчикам». И это действительно так, потому что у каждого поколения была своя война.

— Что же это за страна такая? И где она находится?

— Название её тебе ни о чём не скажет. А где находится? Это для каждого по-разному получится. Кому-то всего полчаса хода, а кому-то и за всю жизнь не дойти, — вернув боцману полотенце, я стал одеваться.

— Загадками говорите…

— Зато правда. И по-другому сказать не получится.

— Ну и правильно. Нечего всем подряд знать, откуда к Вам приходят гости и куда они потом деваются.

— О каких гостях говоришь, Ефимыч?

— Тех, кто появляется у Вас, не проходя через охрану.

— А, эти… Ну, ты один из немногих, кто знает о них.

— Да, понимаю. Только ведь и они уже выросли и повзрослели, а кое-кто уже два десятка лет всё в том же младенческом виде пребывает.

— Не в младенческом, а в подростковом. Я тоже взрослею, только медленнее остальных. Так получилось и обратно не переделать.

— Понимаю, но ничего поделать не могу — для меня Вы остаетесь тем же мальчиком, какого я впервые увидел тогда, в дни первого мятежа герцога.

— Ещё скажи, что у тебя иногда возникает желание отшлепать меня за какую-нибудь шалость.

— Ой возникает! Возникает! Особенно когда лезете куда ни попадя очертя голову!

— Ефимыч, жить старыми воспоминаниями вредно. У нас тихо уже несколько лет и лезть никуда не приходится. Я, вон, даже в весе прибавил за последний год от тихой и спокойной жизни.

— И много прибавили?

— Полтора килограмма без малого.

— Да уж! Существенная прибавка, — старик иронично хмыкнул, — прямо пухлячком стал…

Ефимыч частенько в общении со мной ненароком переходил с «вы» на «ты». Это меня не напрягало и не оскорбляло. Он был третьим человеком в Грандзоорской Империи, кто мог обратиться ко мне на «ты» после самого Императора и Ильмара.

— Для мальчишки моего возраста — существенно. Настоящий двенадцатилетний пацан должен быть стройным, тощим и вечно голодным. А если я начну жиром обрастать, то, глядишь, даже от тебя убежать не смогу, если тебе вдруг захочется применить ко мне воспитательные меры. А это, в свою очередь, нанесёт непоправимый урон дисциплине кадетов, если они узнают или увидят, как боцман воспитывает самого команданте, прямо скажем, совсем патриархальными методами.

Мы засмеялись, представив себе последнюю картинку.

— Чайку выпьешь? — спросил боцман. — Я поставил чайник. К чаю тоже есть чего.

— Пойдём, после купания горячий чай — то, что надо!

Чай пили в кают-компании яхты. Можно было, конечно, расположиться в моей каюте, но зачем? Мы же не в плавании. За чаем я напомнил Ефимычу, что через два дня на яхту придёт кадетский экипаж и всё должно быть готово к их приёму и размещению.

— Не впервой чай, всё уже готово, — кивнул боцман, — только сам-то пересмотри привычки свои.

— Это какие же?

— Они тут жить будут, вахту круглосуточную нести, а ты по утрам прибегаешь и голышом в воду прыгаешь. Так сказать в совсем непрезентабельном виде. Пример с твоей стороны не очень хороший.

— Договорились! — рассмеялся я. — Придётся в каюте переодеваться. Ты посмотри там, есть ли всё необходимое, а то мне некогда. Позвони если что-то надо, я распоряжусь.

— Чего уж там, сделаю. А с ребятишками в плавание пойдём? До сих пор плана практики нет, а если предполагается плавание, надо запасы пополнить ну и всё остальное. И капитан ещё не вернулся.

— Знаю, Ефимыч. Вот он вернётся и тогда будет ясно с плаванием. Сам пока не могу тебе точно сказать, когда, насколько и куда отправимся, но поход будет в любом случае.

— Потом, так потом. Главное, чтобы не в последний момент объявили о плавании. Не люблю спешки. Когда спешишь — обязательно что-нибудь забудешь.

— Ефимыч, ты теперь не в полку служишь, а на флоте. На флоте всегда всё срочно, незамедлительно или ещё вчера надо было! Мог бы привыкнуть уже.

Старик поворчал немного и допил свой чай. Я тоже. Попрощавшись, пошёл обратно. Бежать после чая или любой другой выпитой жидкости я не люблю — она в животе булькает, и мне кажется, что все вокруг это бульканье слышат. Понимаю, что думать так полный бред, но вдруг на самом деле слышат?

С текущими делами управился к обеду. Даже поговорил с Димой (императором Грандзоора) по телефону. Он пожаловался, что никак не может вырваться из столицы ко мне в летнюю резиденцию. То государственные дела не пускают, то наследник Славка приболеет, то ещё что-то произойдёт. Был бы принц постарше, я бы сам занялся его воспитанием и закалкой, но с восьмилеткой пусть пока занимаются родители и няньки. Пара советов, что спросил Дима, были больше формальными, чем необходимыми императору. Чувствовалось, что спрашивал он меня чисто из вежливости. Ну да этого следовало ожидать — он давно вырос и набрался собственного опыта и, как советник, я уже мало чем мог ему помочь. Я это отлично понимал, кладя трубку в конце разговора. Всё чаще в голове возникала мысль, что как бы тут хорошо ни было, но моя задача в этом мире уже выполнена или почти выполнена. Почти — это потому, что должен же мне быть какой-то знак, что пора готовиться к новому переходу, к новому миру и к новой роли в другой обстановке, ведь не зря же меня оставили таким, какой я есть. Стало быть, где-то ещё будет нужна моя помощь в таком виде, не будут же они ждать тысячу лет, пока я повзрослею. «Кто эти «они?» — спросите вы. А я не знаю. Знаю только, что без них тут ничего не обходится. Поэтому я продолжал изучать записки отшельника Вениамина, надеясь в них найти ответы или путь к этим ответам.

«Мои многолетние исследования феномена случайных перемещений отдельных индивидуумов из одного мира в другой вполне укладываются в найденную мной формулу Странников, как часть более обширной теории „Невозможных возможностей“. Это та часть, что касается чисто перемещений из мира в мир. Такое случается довольно часто, если слово „часто“ может быть сказано применительно к спонтанным межпространственным перемещениям. Даже ещё более редкие групповые перемещения между мирами тоже происходят с достаточной регулярностью и укладываются в вышеназванную теорию. А вот перемещение Виктора-Мая с Тимом поставило меня в тупик. Не само перемещение, что можно назвать обычным делом, а то, что один из них остался таким же, каким вошёл в переход, а другой вошёл в него пожилым человеком, а вышел мальчишкой! С первого взгляда это не укладывалось в теорию „невозможных возможностей“ и о подобных прецедентах мне было неизвестно. Я запаниковал».

О! В записках появились знакомые имена! Раньше в наших беседах с Отшельником мы этой темы не касались. Только на самой первой нашей встрече, когда я узнал о теории «невозможных возможностей», и историю самого Вениамина, как он оказался здесь. Оказывается, он в то время запаниковал, а по виду его об этом не сказал бы. Что там у него дальше…

«Да, запаниковал! Любой в моём положении запаниковал бы. Но не сразу с их переходом, а после первого разговора с Виктором, когда узнал, что переход изменил его внешность. Кроме того получалось, что это я невольно стал тем, кто спровоцировал их межпространственный переход. Это мои периодические визиты в их мир породили легенду о Юргене. Но кто мог предположить, что десятилетний мальчишка станет сторожить меня у перехода, а потом захочет пройти по моему следу, да ещё потащит с собой взрослого человека, представив всё в виде игры? Уж я точно об этом не думал! Ну а то, что солидный человек поддастся на уговоры мальчишки и при переходе представит мальчишкой себя — так вообще такой мизерный шанс, что при любых расчётах даже в учёт не берётся. Тем не менее, всё невозможное и неучитываемое с точки зрения логики нормального человека сложилось и сошлось вместе в одной точке пространства-времени и в результате Виктор, перейдя границу двух реальностей, из взрослого мужчины преобразился в двенадцатилетнего подростка. Преобразился телом, но не умом и опытом прожитых лет. В том смысле, что у подростка остались память, знания, умения и ум взрослого. Вот от этого я и запаниковал!

Ох, и пришлось мне поломать голову в первые недели их пребывания здесь! Тем более, что Виктор неожиданно для меня согласился помочь Сопротивлению и был подведён к самому малолетнему императору Грандзоорской империи. И, опять же, никто не мог предполагать, каких он добьётся результатов, находясь рядом с императором. Команданте Май — теперь это имя известно не только в империи, но и за её пределами! Да и сама империя изменилась основательно.

Впрочем, кое-кто всё же предполагал, что и как должно поменяться в империи, ведь позволили они Виктору снова вернуться сюда подростком и продолжить начатые с его подачи реформы после того, как они с Тимом вернулись в свой мир. Мало того, что просто позволили — они специально через меня проинформировали его о возможности снова вернуться в этот мир подростком и остаться им на многие века вперёд. Они знали, что он вернётся, приняв предложенные условия. Даже не хочу задаваться вопросом, зачем ИМ несовершеннолетний мальчишка на тысячи лет? Как вариант могу лишь предположить, что внедрение подростка куда-нибудь происходит проще, чем взрослого человека. Тут всё очень просто — подростка (по сути — ребенка) серьёзно никто не воспринимает. А зря! Пример появления Команданте Мая в Грандзооре и последовавшие за этим события говорят совершенно другое. Если все события, связанные с команданте Маем, были срежессированы кем-то и произошли по их плану, то следует признать, что есть силы, которые не оставляют нас своим вниманием и при необходимости корректируют развитие отдельных стран или даже цивилизаций. Иначе произошедшие события расценить просто невозможно.

Правда однажды мне пришла мысль, что на образе Команданте Мая Виктора учат. Да, именно учат! Ведь события в Грандзооре оказали существенное влияние на одну страну, но не на всю реальность в целом. Хотя, может, прошло ещё слишком мало времени, чтобы оценить влияние Команданте на весь мир этой реальности. В любом случае это хорошая практика для него. Но если это действительно так, то, что ждёт Виктора в будущем, какие миссии и в каких мирах ему предстоит выполнять — об этом известно лишь Создателю или самим Странникам.

Сейчас же меня больше интересует сам факт превращения взрослого в подростка. За прошедшие годы мне удалось буквально по полочкам разложить условия появления и перевоплощения. Сумма необходимых условий-событий постепенно оформилась сначала в событийную формулу, как составную часть теории невозможных возможностей, но потом развилась в более чёткий код. Этот код я назвал «Кодом Команданте», в честь первого его представителя».

Дочитав до этого места, я положил закладку и закрыл тетрадь. Взволнованно походил по комнате, остановился у открытого окна. Если бы был сейчас взрослым, то обязательно злоупотребил бы чего-нибудь внутрь, или наполнил комнату вреднючим табачным дымом. Хорошо, что уже не взрослый и могу здраво и без специфического допинга осмыслить прочитанное.

Постояв какое-то время у окна, связался с дежурным офицером и поинтересовался, нет ли каких новостей от Ильмара. Даже по недоумённому голосу дежурного было понятно, что тот безмерно удивлён, ведь он докладывал мне буквально пару часов назад последнее сообщение от него. Следующий доклад от капитана должен быть или к вечеру, или завтра утром. Пришлось сделать вид, что забыл о докладе. Отключив связь, подумал, что, может, сходить в свой мир, проверить Тима? Но, опять же, оговоренный день встречи только через неделю и своим появлением могу поставить его в неловкое положение — мальчишка давно вырос. Остаётся испытанное средство — отправиться в лес или на реку.

В спальне переоделся в камуфляжный комбинезон, на пояс нацепил бастаган — нож десантников и разведчиков, подумав, сунул в кобуру легкий «корнет», достал из шкафа всегда снаряжённый небольшой рюкзак, с которым можно было отправиться на охоту или рыбалку дня на три, закинул за плечи колчан со стрелами и взял длинный охотничий лук. Подумал, вернулся в кабинет и прихватил переносную рацию — без связи оставаться не следует, хоть и мирное время.

Проходя мимо дежурной комнаты, предупредил дежурного офицера, что могу отсутствовать пару дней. Определил время для контрольной связи и вышел из летней резиденции. Постоял, прикидывая для себя возможный маршрут, и направился в сторону пирса. Снова дойдя до развилки, чуть подумал и опять повернул в сторону палаточного лагеря кадетов.

По распорядку у кадетов было свободное время, когда они занимались всем, что им угодно. Чем угодно заниматься мальчишкам в двенадцатилетнем возрасте? Часть кадетов я увидел на футбольном поле гоняющими мяч, кто-то сидел на лавочке с книжкой или ещё с чем-нибудь, кто-то просто прогуливался в компании с приятелями. Заметив меня, мальчишки вытягивались в струнку и застывали, провожая глазами. Под их взглядами я дошёл до офицерской палатки, но, прежде чем войти в неё, остановился и, оглядевшись, поманил к себе парочку застывших неподалёку кадетов. Вручил им свой лук со стрелами, сказал ждать меня и не поломать ничего, только потом вошёл в палатку.

Командир роты кадетов о чём-то говорил с офицерами. Тут же были несколько инструкторов из числа унтер-офицеров и сержантов. Видимо, командир проводил служебное совещание или очередную планёрку. При моём появлении все поднялись со своих мест.

— Здравствуйте, господа! Извиняюсь за прерванное служебное совещание, но я ненадолго отвлеку вашего руководителя. Штаб-майор, попрошу на пару слов…

Мы вышли из палатки.

— Я, собственно, вот о чём: собрался на пару дней в лес, и подумал, что одному будет скучно. Вот и зашёл к вам в надежде, что порекомендуете кого-нибудь из своих подопечных мне в спутники. Такого, чтобы не был полным профаном в туристическом деле, не молчуна, но и не трепло какое-то. С кем интересно было бы поговорить. Есть такие?

— У меня все такие! — ответил штаб-майор. — Можете любого выбирать и не пожалеете.

— Так уж и все?

— Безусловно! Кроме того, любой кадет сочтёт за честь пойти с Вами! — он обернулся к кадетам, что стояли рядом, держа мои лук и стрелы, и спросил у них: — Я правильно говорю, кадеты? Любой из вас с удовольствием будет сопровождать господина команданте куда угодно, хоть к чёрту на рога!

— Так точно! — хором ответили ребята, а один, что был чуть ниже ростом товарища, добавил: — Хоть к чёрту на рога, хоть ещё дальше! С Вами — куда угодно!

— Вот как! Куда угодно? А почему? — спросил я уже этого кадета.

— С Вами не страшно, потому, что там, где Вы — там Победа!

Ого! Вот это сказал парень! Он даже не знает, что в моём мире фраза «Там, где мы, там победа» — девиз морской пехоты. Оценивающе посмотрел на него. Чуть смуглая, словно у цыганёнка, кожа. Под форменным беретом чёрные, как смоль, кудряшки волос, неожиданно зелёные глаза. Черты лица правильные, тонкие, можно сказать «благородные». Интересно, почему память не подсказала фамилию и имя кадета, ведь большинство из них я знаю? Значит, за год своей учёбы паренёк не засветился с проказами или плохой учёбой. Но и в числе первых, скорее всего, тоже не числится.

— Представьтесь, кадет.

— Кадет первого курса Элфиус Васитус, господин команданте! — по-уставному представился мальчик.

— Васитус? Полковник Васитус, бывший командир полка Стойких Стрелков ваш отец?

— Нет. Он мой дядя. Папа у меня горный инженер, ищет полезные ископаемые.

— Племянник полковника Васитуса, рад видеть вас среди наших кадетов! Мы с вашим дядей в своё время славно потрепали мятежников! Достойный офицер, и подготовил много отличных бойцов! Как он поживает на заслуженной пенсии? Я предлагал ему должность преподавателя в нашем корпусе, но он отказался.

— Я знаю, господин команданте, он рассказывал. Сейчас дядя скучает без настоящего дела. А не принял он Ваше предложение потому, что я хотел поступать сюда, и чтобы никто не подумал, что поступил по его протекции.

— Даже так? Но он ушёл в отставку три года назад, если мне память не изменяет.

— Так точно, три года. Уже тогда я сказал, что буду поступать в корпус. Он помогал мне подготовиться.

— Похвально, кадет! Надеюсь, вы будете так же честно служить Империи и лично Императору, как и ваш дядя!

— Так точно! Буду!

— Молодец! Ну а как насчёт того, чтобы составить мне компанию на несколько дней?

— Я буду рад сопровождать господина команданте! — мальчишечья рожица расплылась в улыбке.

— Господин Май, не знаю ваших планов, но, может, одного помощника вам будет недостаточно? — спросил штаб-майор. — Может, следует взять двоих или троих кадетов?

Я посмотрел на молча ожидающего, с робкой надеждой на лице, второго кадета и мгновенно застывшего с такой же надеждой Элфиуса, и улыбнулся:

— Пожалуй, вот этой парочки мне будет достаточно. Со вторым кадетом познакомлюсь по ходу дела. За полчаса успеют собраться?

— Они постараются, — ответил за кадетов их командир. — Что им взять с собой?

— Ночевать будем под небом, поэтому одеться в полевую одежду. Каждому иметь аварийный комплект выживания, тесаки, сухой паёк на два… нет, на три дня. Взять лёгкие карабины и по тридцать патронов. Не забыть предметы личной гигиены. Пожалуй, этого достаточно.

Кивнув, майор позвал из палатки одного из инструкторов и отдал нужные распоряжения. Радостные кадеты убежали за инструктором, а мы с майором вернулись в палатку, где я пообщался с офицерами и инструкторами, так сказать, на неофициальные темы, или, по-простому говоря — поболтали за чашкой чая за общим столом.

Полчаса на сборы кадетам не хватило, но восемь минут перебора в подобной неожиданной ситуации опоздание небольшое. Для первого раза простительно.