Воспоминания человеческого детёныша о Великой Битве кромешной

Виктор Авива Свинарев

Провинциальный литератор. Военные и послевоенные годы и были детством. Это тяжело, но зато правка на всю жизнь. Детсад, школа, армия, техникум, работа, работа, университет, работа. строитель, слесарь, тракторист. Сейчас группа риска. Все как у всех! Патриотизм, сила, оптимизм, несколько неоправданный.Зато больше улыбки и смеха, как лекарства от всего. От самой нашей жизни, и уж тем более, от смерти!

Русский бог войны

айн, цвай, драй

И хотя авиация в три волны, то есть три раза подряд, обрабатывала передний край обороны русских Иванов и самолеты, которые к этому времени, лето 1943 года, несли с собой уже не триста каких-то жалких килограмма, а все полторы тонны бомб, на душе было тревожно. Эти русские стали воевать лучше, теперь никогда уж не видать сладкой картины для воина-рыцаря, как видеть убегающие спины разгромленного противника.

Но наша доблестная авиация превратит любое вражеское сооружение, блиндажи, окопы и танки в груду пылающих развалин и дымящиеся воронки, и вслед в бой за «BELGOROD» начался ураганный артиллерийский огонь из всех систем и до сих пор продолжала перемалывать передний край обороны «этих IVANов».

Правда. такому сильному противнику и трех волн авиационной бомбежки вместе с артиллерийской обстрелом явно было мало. Но только не сегодня, только не в этом 1943 году, который решит все.

Недаром наш фюрер ГИТЛЕР обещал безусловную победу своему народу и грозил остальным. Сейчас, здесь, собраны лучшие войска из всего мира. На вооружении у нас новые самолеты, пушки а, главное, танки! Абсолютно новые танки ТИГР и ПАНТЕРА с самой крепкой броней! Которую не возьмут русские пушки. Абсолютное оружие против «Русских Иванов», «ТИГРЫ» и «ПАНТЕРЫ», безусловно, взломают оборону русских и выйдут на оперативный простор! И судьба военной компании 1941—1943 года будет решена уже в этом году. И немецко-фашистские войска готовились к своей главной атаке в 1943 год, год который переломит ход войны в нашу пользу.

Командир танковой роты «SS» «штурмбанфюререр OTTO» все никак не мог оторваться от призового цейсовского бинокля, который вручил ему сам «ГИМЛЕР», за взятие Парижа. Острием атаки была назначена одиночная высота, приметная тем, что на самой вершине росло приметное дерево. Самое высокое точка на этой местности и весьма пригодное тем, что именно тут будет, воздвигнут флаг немецкого рейха.

Как знака абсолютной победы. Это даже стало предметом шуток неистощимого на выдумки «ФРИДРИХ» — командир подразделения танковой роты СС Викинг, состоящей из десяти ударных танков «ТИГР», которая была усилена ротой «ПАНТЕР», вместе с модернизированными танками «Т-4». По всему переднему краю заговорило армейское радио. Теперь все должны знать, что сейчас в бой их направляет сам Фюрер, который держал речь перед всей Великой Германией.

Весело пародировал речь вождя, наш бесшабашный и смелый Фридрих командир «Тигра.» Он наполовину вылез из командирской башенки своего танка и вместо микрофона держал перед лицом ручку черного пистолета Парабеллум

— Командир эсэсовской роты, представитель самой могущественной и всесильной нынешней и тысячелетней расы господ, смотрит на местность, где через пять лет, выйдя на заслуженный отдых, он станет помещиком, владельцем большого имения, с парой другой сотен рабов, из русских, представителей низшей человеческой расы.

— А мы приедем к нему в гости и будем наслаждаться настоящим баварским колбасками на берегу пруда! — кричат снизу штурмовики-эсэсовцы.

— Вон видите два холма и между ними озеро?! В нем мы, ветераны дивизии «СС Лейбштандарт Адольф Гитлер», — разведем карпов и форелей — подхватил гренадер Вальдемар.

— Я тоже хочу, чтобы было Айн! — Цвай!

— Драй! Гут!

— У меня будет тоже свое имение. И много-много красивых русских девок — закричал гренадер дивизии СС, стоящей на левом фланге южного фаса. Красивый молодой, настоящая бестия с голубыми глазами — Генри. В руках у него автомат, на боку эсэсовский кинжал, за поясом пара гранат с длинными ручками, в раструбе сапога скрыт пистолет Вальтер. У него с собой медицинская аптечка, шоколад для восстановления сил, цейсовский бинокль, высшего качества. В телячьем ранце хранится пара мин и ракетница.

За спиной у него Амстердам, Париж, остров Крит. Афины. Везде он был победителем. Африка и Югославия поклонились ему, вровень с Польшей. И какая-то Прохоровка, заодно с Белгородом, упадет ему в ножки, умоляя его и фюрера о милости к покорившимся им народам и странам.

Но тут все шлепнулись на землю. Русские открыли ответный огонь. Улыбки, веселые разговоры приутихли. Значит, эти русские еще живы и это после такой артподготовки, а еще у них остались тяжелые орудия. И надо рассуждать — это будет не последний сюрприз.

Но жизнь солдатская продолжается. Ударная группа новейших танков «Тигр» и «Пантера» выдвигалась через порядки гренадерской роты, мимо позиций усиленной роты второго штурмового батальона дивизии «СС Мертвая Голова». Именно сейчас и здесь, претворялась в жизнь идея, мечта, бред и кровожадные фантазии Адольфа Гитлера и его нацисткой партии.

Тяжелые, с непробиваемой броней, танки перемолотят все живое впереди, и пехота пойдет добивать уцелевших, смотреть и подсчитывать пленных. Железным тараном проломят все три оборонные линии Курского выступа, вновь займут Белгород. И победным маршем, летним блицкригом, возьмут реванш за поражение под Сталинградом и замкнут кольцо окружения под селом с длинным названием «PROKHOROVKA».

Штурбанфюрер OTTO снял свою заслуженную офицерскую фуражку с серебряным черепом и костями и надел стальную каску с эсэсовскими молниями на боку. Это позади завели мощные моторы новые немецкие танки. Отто берег свою стальную каску. Она прошла с ним путь славный боевой путь, начиная от Дании и Франции до норвежских островов. И все, солдаты и три фельдфебеля, его роты были настоящими тевтонскими воинами, прирожденными убийцами и охотниками. Это за их плечами лежали покоренные: Дания, Франция, Голландия, Норвегия.

Наши солдаты лучшие в мире, наши танки стали непобедимыми, и немецкий железный кулак разобьет и уничтожит любое вражеское подразделение. Вон на замену самолетов отработавших по позициям противников опять летит новая волна бомбардировщиков. Каждый, кто сопротивляется новому порядку, будет уничтожен. Да, именно так!

Да здравствует немецкий новый «ORDNUNG!»

Наконец это произошло, немецкий военный гений, возглавляемый непобедимым фюрером, вместе со всем немецким народом, возьмет у этих русских реванш за зимнее поражение под Сталинградом, когда даже сама природа помогала этим «Русс Ivan».

Сам Иван, ефрейтор пулеметного звена третьей роты никаких этих планов высшего военного командования и лично этого гада-фюрера не знал, и знать не хотел. Но предполагал, что в этот летний день, в эту неделю всем придется худо. И сейчас он был занят только тем, что изо всех сил старался вытянуть из бомбовой ямы, сброшенное очередным взрывом, туда свое военное снаряжение. Записанный в его красноармейскую книжку пулемет системы «Максим».

Пулемет был большой, тяжелый, за его щитком Иван чувствовал себя, как в башне легкого танка, а прицельность, дальность стрельбы — тут было все в ажуре, лишь бы имелось в наличии вода и патроны. Осторожно, чтобы не повредить прицельную рамку, разгреб рыхлую землю, сам ствол был, к счастью Ивана, чист от грязи, значит теперь, предстоит следующая задача: собрать разбросанные ящики с патронными лентами.

Два ящика пробиты осколками и чуть помяты, поэтому надо выкинуть битые патроны, а в ленту вставить целые. Это легко сказать, но вот делать через эту головную боль, когда руки пляшут, словно на гармошке играешь. Помогал ему «дядя Федор», так звали старого призывника, ему уже было за тридцать лет с гаком, и он ни разу во время пулеметной учебы он так и не выбил ни одной десятки из ростовой мишени.

Вот почему его то его направили в расчет красноармейца Ивана Твердохлебова, командира пулеметного отделения, рассчитав, что в среднем меткость будет соответствовать норме, тем более, что немцы наверняка проломят оборону.

С работой, с которой школьник выполнил бы за пять минут, расчет справился за целых полчаса. Спешили, поливая землю своей кровью. Так они за время бомбежки были избиты, замучены. У дяди Федора кровь шла из ушей, его оглушила бомба. Ивана тоже приложило головой о бруствер окопа. Ящики с патронными лентами оказались такие тяжелые и неподъемные, что еле-еле вдвоем разобрались со всем своим хозяйствам.

У самого командира расчета голова гудит от контузии, хоть всего и одна бомба, но все равно худо, голова иногда так кружится, словно он на качелях. Вновь установили пулемет Максим на свое место, подтянули все поближе и подготовились к бою. Все торопливо и без слов, потому что…

Вдалеке гудело, это по всему южному фасу Курской дуги начинала наступление немецкая армада и впереди. на острие удара знаменитые на весь мир эсэсовские дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «СС Мертвая голова».

Стал ефрейтор Твердохлебов окликать своих товарищей, может, кто уцелел после такой бомбежки и артиллерийского обстрела и сделал вывод — они остались одни. Одни — это значит он и его подручный, дядя Федор. Плохо и то, что дали ему в подручные такого нерасторопного. Собирал патроны и три раза ему на ногу наступил. И так это больно, что все мысли пропадают. Только хотел обругать его, как подручный говорит:

— Иван, Иван, так ведь у тебя нога сломана или что там, сапог кривой и полон крови!

И тут ефрейтору Ивану Твердохлебову все стало понятно. Это место и есть его могила. Никуда он отсюда уже не уйдет и никто ему теперь не поможет. И нога перестала ныть про свою боль. Жутко даже стало. Все. Конец. Пришли. Приплыли корабли в родную гавань. Заколотили последний гвоздь.

— Давай перевяжу тебе, или хоть накрою чем-нибудь.

— Ты вначале третий ящик с патронами ко мне поднеси, а потом делай, что тебе угодно — разозлился Иван: — Сам знаешь, немцы кофей уже выпили, значит, скоро в бой пойдут, у них все по расписанию, тут не до ноги.

В горячке, в шоке от тяжелой раны, от того что никуда ему не уйти от смерти, Иван все говорил и говорил ненужные се1йчас слова. А потом отдышался и добавил

— Ладно, не обижайся. Пока время есть, просто сверху перевяжи мне ногу и уложи ее удобнее.

— Это можно! — повеселел напарник. А потом тихо спросил у своего старшего:

— Как ты, командир, думаешь, придут ли нам на помощь?!

— Ты ведь у нас по гражданской профессии учитель! Ты ранен, ты еще можешь уйти в тыл, учителя нам по деревням знаешь как нужны, а мне с моей ногой оставаться тут навсегда. И если будешь уходить, то давай сейчас. Уходи, ты контуженный, вся гимнастерка в крови. Да и слезы из глаз катятся у тебя. Уши тоже красные, как у дурачка деревенского. Будешь детей учить, то вспомни про красноармейца ефрейтора Ивана. И что он погиб на своем боевом посту. И не плачь!

— Это я не плачу — сказал грустно второй номер. — Это мои уши болят, а слезы льются. Как ты думаешь, может, хоть санитаров пришлют!?

— Всех перестрогали — объяснил положение Иван. — Никакой помощи не будет. Никто про нас и не ведает!

Знал что говорит, он то до армии был плотником, пилил, строгал и заколачивал. Он видел, что было кругом. И в самом деле, вся передовая линия обороны была разбита и переворочена, словно жестким плугом прошлись по всему нашему дому и миру. Вокруг дым, жар, огонь, словно сама земля горит, где-то все еще боеприпасы рвутся. Солнца из-за дыма уже совсем не видно

— Да нет, Иван — сказал Федор, — хоть я и учитель, но я присягу дал и значит, нет мне пути назад.

— Я твой командир сейчас и я отдал приказ — покинуть позицию!

— Да какой ты командир! — сказал дядя Федор — Тебе всего неделя, как звание «ефрейтор» присвоили.

— Ну и что! Вон Гитлер у них тоже «ефрейтор», а гляди, каких дел натворил! Вот как! Правда, сам Гитлер так и не узнал, что про него тут разговаривали.

Пулеметный расчет затих, стали ждать, силы свои надо беречь для главного. Это самое солдатское дело — ждать. То обеда, то когда будет отбой или когда же закончатся эти проклятые шпалы, мешки, артиллерийские снаряды на разгрузке железнодорожных вагонов. А вот сейчас надо было ждать момента, когда для них все кончится. И живыми им тут не быть, разве что немцы мимо пройдут.

Немцы и в самом деле уже давно позавтракали, не как обычно. А поздней ночью, когда еще и не рассветало. В полной тишине, без света, без шума машин и дыма полевых кухонь. Перед этим раздали и проверили боеприпасы и пополнили запасы сухого пайка и банок шоколада, который выдавался лишь для танкистов и панцер-гренадеров в ближнем бою.

Прибыли термосы с кофе, еду привезли на мотоциклах в ящиках. И доедали уже под грохот второй артиллерийской канонады. Французский сыр и вино, из Португалии консервы, большие банки с шоколадом колой, венгерское салями, немецкие колбаски. Датская свинина и американские сигареты. Все в мире старались заработать на проклятой этой войне.

Правда, русские чуть-чуть испортили завтрак. За час до наступления в утренний этот кофе они начали свою артподготовку. Сотни орудий, сразу со всех сторон. И даже подключилась тяжелая артиллерия. В воздух расцвел целый лес, город, возникли разноцветные облака и водопады льющейся земли. А в промежутках сверху падали бревна, чьи то каски и железо, все это с силой ударялась о дрожащую землю.

Вновь в ответ ударила артиллерия фюрера и там на той стороне, где и должно было когда-то встать наше солнце, возникли беззвучные причудливые горящие рыцарские замки, окутанные быстрым дымом.

Русские Иваны получат достойный стальной урок! По всей линии фронта раздались свистки фельдфебелей, команды и крики. Взревел двигатель ближайшего Тигра, пошел впереди всех, за ним выкатывались остальные. Промчались вверху штурмовое звено бомбардировщиков, знаменитые на весь мир «Юнкерсы».

Русские хоть и узнали о наступлении, но немецкие потери были терпимые, а что касается танков, наше чудо-оружие, было готово к предстоящему сражению. Ни один экипаж новых танков не пострадал, и это вселяло уверенность, этим должны воспользоваться наступающая на Русь орда черных захватчиков. Они уже выстроились в широкую стальную шеренгу, впереди тяжелые танки, по бокам средние «Т-4» и «Пантера», в центре броневики и штурмовые орудия «Элефант».

Панцерской группе, 1 взводу 3 роты дивизии «СС» был отдан приказ сопровождать тяжелые танки и подавлять оставшиеся очаги сопротивления. Задача стояла пройти оборону и развивать наступление навстречу своим войскам до соединения в районе Курска.

Штурмбанфюрер Отто взобрался на танк и махнул в сторону, где и лежал ефрейтор Твердохлебов и его пулеметный расчет.

— Эта высота, на ней стоит какое то русское дерево, которое будет служить нам ориентиром. Мы должны дать возможность и право нашим супертанкам работать по самым важным целям. Мы не должны допустить, чтобы эти сумасшедшие русские смогли уничтожить это чудо немецкой техники.

Помните, особенно опасны русские, когда их припирают к стенке. Учтите, крыса, когда ее загонят в угол, может прыгать вверх на высоту полтора метра. Это всего лишь крыса. Теперь представьте на ее месте русского, и я не знаю, кто опаснее.

— Мы все поняли «Герр Командир»!

— Веди нас за собой. Мы будем жестоки и безжалостны. Нам не нужны безумные русские, нам нужны покорные русские дети, мужики и бабы, которые будут обслуживать нас!

— Хайль Гитлер! Хайль, Хайль!!

— Стреляй! — закричал напарник и Иван очнулся от своего обморока, схватился за ручки своего пулемета Максим и послал первую коротенькую очередь.

— Куда! — закричал напарник. — Ниже бери!!

В самом деле, напарник был прав.

— Быстро учится! — удивился Иван. — Одно слово — городской, да еще учитель. А вот на командира голос повышать нельзя!

Он уже видел, как вдалеке, немецкие танки стали выползать на исходные позиции. Много их было. Выползали и шли, шли и выползали все новое и новое железные гады, как клопы.

Тогда Иван прикинул расстояние и дал длинную очередь. Это потому, что нога все ж таки мешала ему. Больше он так не будет, уж простите, господа фрицы! Потому что нельзя стрелять такими длинными очередями. Так их учили на курсах пулеметчиков.

Эта очередь, на расстоянии, потеряв силу, пулей-молотком тюкнула в лобовую броню Тигра. И не оставив следа, пропала в траве, вызвав дружный смех панцер-гренадеров.

— Давай, давай! — крикнул Вальдемар, самый сильный воин из всего взвода гренадеров.

— Русские Иваны заждались уже — смеялись солдаты великой и непобедимой Германии. Правда, позади уже был Сталинград, но сейчас лето, и фюрер уверен в своих войсках. Тем более, что недаром выбито на пряжках всех немцев: «С НАМИ БОГ».

— Нас приглашают в гости! — крикнул весельчак Генри.

— Дерево на вершине холма — сказал фельдфебель, командир отделения.

— Пулемет. На колесиках. Это замечание вызвало новый приступ хохота, даже командир танка, торчащий вверху над всеми, смеялся со всеми

— Сейчас пошлем ему горячий привет от всей нашей дивизии.

Но как оказалось, что дистанция большая и поэтому решили повременить. Если они только не удерут в тыл, как зайцы, то вскоре примут наш горячий стальной душ. В небо, в когда-то вечно голубое небо, России-Руси взвились все девять немецких сигнальных ракет красного цвета, и курская битва вступила в следующую фазу.

Боевое столкновение. После артиллерийской подготовки вперед двинулась танку и сопровождающая их пехота. Впереди на острие удара немецкая стальная и непобедимая дивизия. «СС Мертвая голова»

— К нам кто-то бежит! — доложил, как и положено, солдат дядя Федор.

— Наш или кто еще? — спросил, не поворачивая голову, больно в ноге.

— А может это санитары? — с надеждой спросил дядя Федор. А потом ответил сам себе:

— Нет, не санитары — и вздохнул, вытер слезы и кровь с лица, добавил:

— Вроде, как командир шурует! Видишь, какие у него штаны. Командирские, для форсу надеты.

Но тут сам Иван и сам услышал, как бегущий кричал громким командирским голосом:

— Не стрелять. Отставить стрельбу. Я командир второй роты. Почему открыли огонь без приказа?!

— Так ведь у нас командиров нет — заикнулся второй номер.

— А вам что, непонятно, что с такой дистанции вы только демаскируете себя. Сколько осталось штыков во взводе?!

— Никого нет, товарищ лейтенант! Я смотрел, всех завалило в блиндаже. А раненые есть, но скоро помрут без помощи. Стонут только.

— Не завалило, а погибли «смертью храбрых», в бою! Против наступающих сил противника!!

— Товарищ лейтенант у вас рука в крови. Давайте я перевяжу, у нас бинты есть.

— Так! Принимаю командование на себя! — сказал лейтенант, вытирая лицо от брызг правой целой рукой.

— Будем воевать вместе. А что с первым номером?

Иван хотел было хоть голову повернуть, чтобы доложить, но Федя опередил.

— У него нога сломана. Встать не может, и отдать честь тоже не может.

— Пусть лежит! Требуется замена? Давай я!

— Никак нет, — отозвался Иван. — Я свой пулемет никому не отдам, и потом, куда я денусь, товарищ лейтенант? Дяде Федору, учителю нашему, по глазам бомба песком хлестнула. Одни слезы, да и стрелок он хреновый. А пулемет на меня записан в мою красноармейскую книжку. А ваше дело, товарищ лейтенант, командирское, вот и берите командование на себя.

— Поговори мне! — отозвался лейтенант и бросил мокрую красную тряпку под ноги: — Тогда почему это на такой дистанции огонь открываете, вояки?

— Пристрелка оружия тоже нужна!

— Теперь только по моей команде. Сектора пристреляны?

— Обижаете — ответил пулеметчик Иван Твердохлебов: — Я первый в роте, у меня приз и часы за стрельбу, сам командир полка подарил на соревнованиях.

— Ну вот, хоть одна боевая единица сохранена. Теперь продолжайте окапываться и головы не поднимайте, берегите. Я буду корректировать огонь по наступающим фашистам. Я буду впереди. Там обзор лучше. И не стреляй ты по танкам — бесполезно!

— Так говорили по смотровым щелям — сказал Федор, второй номер пулеметного расчета.

— Пехота — вот главное дело любого пулеметчика. Отсекать ее от танков, не давать поднимать головы, положить ее на землю — вот задача и работа пулеметчиков. Уж не будет говорить, что фрицы, любящие кататься на танках, первыми получат порции русской свинцовой каши.

Вот малое подразделение, что осталось у нас на самой высокой точке местности, стало готовиться к последнему бою. Поправили пулемет, вытерли слезы, допили воду, что была у них, и командир с маленьким биноклем окопался впереди. Проверили голосовую связь. То, что это будет последний их бой, знали все трое. Перекрестились лишь двое. Командир был еще молодой и не знал, что так надо делать, когда наступает смерть.

Сам командир, ожидая, протирал бинокль тряпочкой. Один объектив бинокля был разбит немецким осколком. Но ничего страшного, он и с одним глазом выполнит свой долг!

Казалось, что после артиллерийского обстрела, бомбежки — ничего живого на стороне противника значительного не должно бы и быть. Воевали самые лучшие войска, артиллерия и авиация Европы, а значит и всего мира. Все страны от северной Норвегии до жаркого Египта лежали у ног немецкого подкованного сапога и стальных танковых гусениц.

Но только не здесь, дома у русских. Используя системы заграждений, окопы, доты и минные поля, русские вновь неожиданно для всех организовали активное сопротивление.

Вместо победного марша, как обещали нам всем, приходилось изо всех сил вгрызаться в одну линию обороны, только для того, чтобы упереться в другую, еще более мощное. Русские научились воевать, и это наполняло всех немцев, от солдата до генерала, неожиданной тревогой.

Но пока они еще этого не знали. Безжалостные танковые пушки уничтожали очаги сопротивления русских. Стоило командиру послать яркую зеленую ракету в направлении дзота, как прилетали фронтовые бомбардировщики и безжалостно превращали в пыль и пламя все огневые точки. Куски русских вперемешку с досками и бревнами усеивали воздух. Немцы сейчас опять были сильнее. И их бог был на их стороне.

Зоркий, все видящий в свой бинокль глазами охотника и егеря, профессиональный военный, офицер «войск СС», штурмбанфюрер Отто взобрался на танк. Отсюда он будет руководить действиями всего штурмового отряда. Вождь и командир указал рукой на далекий холм, с растущей, точнее оставшейся от бомбежки одиноким высоким деревом. Только лишь овладев этой высотой можно говорить, что открыта прямая дорога на эту самую «Прохоровка».

Всего два часа прошло с летнего рассвета, а уже небо подернуто дымом и гарью, везде огонь, выстрелы и разрывы. Грохот стали, лязг гусениц, завывания моторов несутся со всех сторон. Дым и пыль со всех сторон. Солнце пропало в дыму пыли, огне на все трое суток Курской битвы.

Это немецкая военная машина под руководством нашего фюрера перемалывает армии русских. Особое внимание минным полям. Пулеметным гнездам. Артиллерии и смертников русских, которые бросаются под танк со связкой гранат вокруг туловища. Потому что им ничего и никого не жалко. И уже только поэтому убивать их — есть благородное, богоугодное дело, дело рыцарей.

И псы-рыцари двинулись вперед, чтобы уничтожить врага или самим погибнуть. Танки, особенно новые четыре Тигра, (один находился в ремонте) должны показать себя с наилучшей стороны. Пока немногочисленные русские Иваны-артиллеристы хоть и попадали в новые танки, но их снаряды лишь проделывали борозды и неглубокие лунки.

Те танки, которые хотели взять сбоку, там, где предполагалась, слабая броня, расстреливали издалека. Пушка танка превосходила русскую по дальности стрельбы и оптика была лучшей в мире. Экипаж работал непрерывно, снаряды наводчика ложились точно в цель и дзоты и русские танки взрывались огненной волной кверху.

Классик! Хайль Гитлер!!

Расчеты фюрера оказались верными. С такими солдатами мы завоюем весь мир. Но были и потери.

Убит, прямо в сердце две пули, коренной немец, рабочий Вальдемар. Он работал снайпером, с рабочей точностью посылая пули из своего ручного пулемета в самые скрытые и недоступные места. И во время перебежки какой то русский Иван не пожалел для него патронов. Тяжелая пуля пробила каску и грустного в этот проклятый день Фридриха. У него невеста за другого замуж вышла. И правильно сделала. «GUT»! Потому, что лежать ему здесь вечно!

Штурмбанфюрер Отто навел бинокль на самую вершину возвышенности. Наконец то, он увидел этот русский безжалостный пулемет. И он был не за деревом, а впереди, в этом месиве бревен и земли, которое запросто могло скрыть целую роту. Хитрый русский замаскировался в таком месте, что танковый снаряд всегда летел выше.

В ярости Отто вызвал авиацию на помощь. И на удивление быстро два «Юнкерса», два «Лаптежника», если по-русски, завернули в сторону и атаковали склон русского холма — будущую могилу.

Как только раздались взрывы авиабомб, Иван решил, что тут ему и конец. Вскрикнул криком раненный в третий раз, Федор. Только Иван хотел посмотреть, что там с его непутевым, как раздался еще более близкий взрыв, все небо лопнуло вверху, показав на две секунды ярое багровое солнце. Дерево тяжко заскрипело и рухнуло вниз, на людей, усыпало весь мир белыми, порхающими перед лицом, щепками.

Так и не посмотрел Иван, куда на этот раз ранило Федора. Все потому, что щепка-бревно с лету пронзила тело Ивана и пришпилила его к его же родной земле. И где то в районе спины, как думал медленно Иван.

Такая новая боль, что стало невозможно дышать. Когда дышишь только ртом, и все равно не хватает воздуха. Совсем стали плохи дела с единственным пулеметчиком! Все! Лежит Иван, горячечно думает, что хоть привезут ужин, но все равно ему и его не есть.

— Иван! — слышит он тихий голос напарника. — Ты как, живой? Справишься?!

— Щепку вытяни из меня. И ветки раздвинь. Я ничего не вижу. Везде одни листья. Ему казалось, что он кричит, а на самом деле он говорил почти шепотом.

Солнца этим днем не было. Тучи черного дыма, облака белого, синего и барашкового-черного, как самая генеральская папаха, уходили вверх, как от горящей крыши сарая.

Оттуда вниз, словно на оживших картинах вечного ада вырывались клубки пламени — это падали вниз сбитые самолеты. Тянулся шлейф черного дыма от сгорающего танка «Пантера». Горел транспортер и неизвестный солдат, зажатый в груде металла, медленно поднимал руку вверх, а на каске плясал огонек, как на рогатом черте.

Но путь вперед был открыт. «Тигр» волоча за собой колючую проволоку и все что на ней, лез вверх. На самую вершину горы, откуда, может быть, будет уже видна эта проклятая Прохоровка. И теперь эта вершина, на которой стоял раздробленный корень, вместо дерева, можно считать своей немецкой территорией.

«GUT CLASSIC»!

Фельфебель Пауль приблизился к командиру танка Тигр.

— Господин штурбаманфюрер! Приехала полевая кухня и камрад весельчак, наш Адольф! Он требует срочного обеда, потому что ему еще две команды обслуживать и не может задерживаться.

— Вот возьмем вершину и можно будет обедать.

— Она уже занята — показал вверх автоматом фельдфебель: — Смотрите сами.

Это на вершине проклятой, почти незаметной вблизи, горы стоял два красавца рыцаря в касках с рогами, и в маскировочных халатах. Один из них и размахивал и эсэсовским кинжалом с трофейным красным флагом.

— Федор! Феденька! Ты только не умирай — хрипит Иван, не поднимая голову от земли, — Ты где. Где командир наш? Живой?

— Иван — говорит тихо и совсем рядом Федор. — Теперь ты уж как-нибудь без меня. Прощай. На всякий случай! А то что-то мне спать очень хочется.

— Не вздумай умирать! — кричит и плачет Иван. — Как я буду стрелять, если я ничего не вижу! А пулемет цел, приказ не отменен! Увидят после боя наши товарищи, что скажут они про нас. Одну очередь дали и все, отвоевались, вояки!

— Эй! — доносится до них чистый ясный и громкий голос командира. — Вы где?! Почему молчите? Я вам кричу!!

— А ты встань, а мы посмотрим на своего командира — грустно и ядовито шепчет от земли Иван.

— Он встать не может — сказал напарник и единственный сейчас друг и глаза, Федор: — Командира нашего привалило землей и какой-то железной балкой. И руки у него засыпаны землей по самую грудь. Ты лучше с ним попрощайся, язва!

— А то ты не видишь, как меня щепкой пронзило. Не хуже, чем тебя. Тут самому прощаться надо!

— Отставить разговоры! — вдруг доносится до них далекий, но ясный голос командира.

Откуда он только взялся на нашу голову, умереть нельзя спокойно.

— У тебя какой сектор обстрела, Иван?

— Зеленый! — отвечает Иван — Ничего, кроме листьев, я не вижу. Но пулемет цел.

— Поставь его в положение стрельбы длинными очередями. Командовать буду я. Мои команды передаст Федор, а ты выполняй и не смей умирать раньше срока. Это приказ!! Руки целы, пулемет цел. Все силы на разгром врага. Умрем, но умрем воинами. Приказ! Не спать никому! Иван, ты у нас теперь самый главный, терпи, дорогой. Грызи землю, но не умирай. Я дам сигнал!

— Хватит говорить — резонно шепчет в ответ Иван Твердохлебов. — Нам треба беречь силы.

— Есть беречь силы, командир! — эхом отзывается его напарник Федор. Из культи, которая у него стала вместо руки, малыми толчками текла кровь, и новые щепки вокруг из снежно белых становятся бело-розовыми. Словно острые диковинные цветы.

— Немцы уже идут к нам. — сообщил возродившемуся подразделению командир: — Я их вижу. Приблизятся к зоне поражения — дам сигнал!

И все изменилось.

Зоркий, все видящий в свой бинокль, глазами охотника и егеря Отто давно уже приметил эту прогалину на боковом склоне этой такой недоступной прежде высоты. Почему эти русские сражаются так, словно это и не дерево, а целый Кремль?!

Может быть, именно отсюда бил тот проклятый русский пулемет, полчаса назад унесший жизнь чистокровного белокурого и голубоглазого немца, рабочего Вальдемар Клосс. Отличный был солдат, такой же обстоятельный и уверенный, как и за токарным станком.

Остались у него на родине две сестры. И теперь нет у них старшего брата, настоящего арийца, «белокурую бестию», но пока никто не знает об этом. Вспыхнула внизу противотанковая мина, но танк особо не повредила, гусеницу, при помощи многочисленных солдат в «айн момент» сразу натянули на место. Но когда наш отряд займет эту высоту, то отдадим честь по погибшему немецкому воину, по рыцарю родного фатерлянда.

И на этом самом высоком месте, где только что и погиб белокурая бестия Вольфганг будет воздвигнут, по приказу самого Гитлера, сорокаметровая фигура немецкого рыцаря вся из черного мрамора и гранита. Уже взяли у этого немецкого воина-рыцаря половинку смертного жетона, а серебряное кольцо на пальце правой руки будет служить ему пропуском к нашему Железному Богу.

Атака немецкой пехоты при поддержке танков, авиации, артиллерии была быстра и неотвратима. Никто не может противостоять нам, когда нас вперед ведет сам Фюрер!

Но тут сбоку раздался всего один орудийный одиночный выстрел со стороны холма, и другая танковая гусеница обвисла, а непобедимый танк Гитлера остановился. С пушкой, которая повредила Тигр, ужалив единственным снарядом в правую гусеницу, расправились сразу. Еще один рывок и вскоре на высоте, которая раньше была обозначена на генеральской карте, как господствующая высота, взвился немецкий, фашистский флаг. Маленький, но сейчас он был больше всех флагов на свете.

А тут как раз вовремя к штурмовой группе прибыл обед во главе с поваром. Весельчак повар Адольф, тезка фюрера, из кузова бронетранспортера извлекал еду. Именно в этой прогалине, в короткие минуты отдыха и поддержат обедом свои силы воины фатерлянда. Опять вся Европа, да и весь мир, как на ладошке, с поклоном, предложила войскам Германии самое лучшее, что у них есть.

Неисчерпаемые швейцарские сыры и шоколад, немецкие сосиски с томатным соусом, португальские сардины в масле, болгарский перец и венгерское перченное сало. Сияющее варенье из лепестков роз — от покоренной Франции. А главное, полные коробки с шоколадом кола, который придает силы и уверенность в бою. Даже если съесть одну плитку этого шоколада, то можно забыть о сне и отдыхе и только крушить врага, а это и есть основная задача белокурых арийцев. А нашему командиру, Адольф припас бутылочку настоящего голландского молока, до которого тот был любитель, еще с самого детства.

Великолепное место им подготовили русские. Яма, на холме, она скрыла от глаз картину Курской битвы. Даже выстрелы и разрывы стали тише и больше походили на треск дров в зимнем камине. Отсюда уже видно то место, куда надо развивать наступление на «ПРОХОРОВКУ», чтобы окружить и взять в плен пять русских армий и решить исход войны в свою пользу, во славу германской нации и фюрера!!

Ну чем будет, как не будущим раем, эта только что завоеванная земля! Даже листья, уничтоженного прямым попаданием, дерева напоминает им о милой Германии, которая осталась далеко позади.

«КЛАССИК ПЛЮС ОРДНУНГ!!»

— Смотрите — завопил весельчак Адольф — Русский вон — глядит на нас и улыбается. Он тоже хочет с нами! Примем его в компанию?!

И в самом деле! Командир пулеметной роты Геннадий Марченко сидел по грудь в земле, с железной балкой от растерзанной артиллерийской гаубицы на раздробленных коленях, смотрел на всех и улыбался. Ведь ему было очень больно.

Тогда эсэсовец, Генри тут же сунул в рот русскому свою трубку. И русский стал пить духовитый американский дым. Такие, он еще никогда не пробовал. И сейчас, ему умирающему, эта причуда была в самый раз. Вот теперь он умрет, как самый завзятый моряк, с трубкой во рту. Смехота, да и только! Вот кончится дымок и все. Пусть все знают, какая же у нас длинная жизнь была.

Но пока спешить не надо, Ивана они не видят, Федор Однорукий молчит, и оба злобно думают только об одном. А тем временам все новые и новые завоеватели, сбегались на запах вкусной еды и приятный дымок американских и египетских сигарет.

Можно было хоть немного отдохнуть перед самым главным броском на Москву. Все русские были убиты или умирали, а вокруг их лежала земля, уже принадлежащая другим. Одна половинка сигареты улетела пеплом, а вторая, последняя в нашей жизни, стала догорать,

Вот тут русский «БОГ ВОЙНЫ» обернулся в одно из многих своих военных божеств. Седой орел поднимет два своих крыла, и сейчас он примет души воинов и вознесет их далеко вверх, на самую высоту Прохоровской Звонницы.

Ведь среди многих прозвищ этого бога есть и это:

!МЕРТВАЯ РУКА!

Русский улыбнулся, последний дымок уходил вверх.

— О! — сказал радостный Адольф, — Смотрите, русский опять улыбается!!

Все немцы, все будущие помещики и руководители, начальники школ, газет, заводов обратились со своими добрыми улыбками к знакомому русскому, который больше не мог принести им вреда. Ведь он тоже был офицер!!

— Иван, прощай!! — крикнул русский. — Батарея, давай огня!! Федор! Кричи: Смерть врагам!! Умри, но помоги Ивану! Умрем, как умирали, наши на «Варяге»!!!

Огонь. Огонь! Огонь!!

И тут же крона сбитого дерева осветилась изнутри смертным огнем. В котловине от близкого ливня стальных пуль выхода не было. Все были убиты. Некоторые были убиты дважды и трижды. Те немцы, которые приблизились к уже к завоеванной вершине, внезапно вновь оказались под смертельным огнем. Теперь Иван Твердохлебов видел их всех, как на ладони. Пули аккуратно срезали и срезают все листики и веточки, в зоне обстрела было одно черное небо и светлая от пожаров земля.

Ганс, Курт, Фриц были убиты трижды. Веселый повар Адольф был перетерт в фарш вместе со своей кухней и котлом с гороховой похлебкой.

А будущий самый главный помещик, штурмбанфюрер СС Генрих Отто был убит всего один раз. Но зато со всеми своими мыслями и планами о будущем личном поместье, об огромном красивом доме, царской конюшне с породистыми лошадьми, оранжереей и голубым бассейном. Исчезли все его планы о гуманных условиях содержания русских рабов, чтобы они тоже жили хорошо при новом помещике, на своей новой земле. А по вечерам пели свои грустные песни и плясали длинные хороводы.

Со всех сторон на вершину горы падали снаряды, сыпались бомбы, стреляли из винтовок и пулеметов, но русские были неуязвимы: и раны были смертельные и сама смерть — ничто не могло остановить.

Новый Бог Войны создал из трех искалеченных солдат, своего самого сильного и бессмертного Воина Русской Земли и все враги легли ему под ноги.

Никогда больше тут не будет ноги оккупанта. И отсюда, с этой вершины где как памятник стоит расщепленное верба-дерево, дорога вела уже не на Прохоровку Белгород и Москву, а на Берлин и там далее, на Курильские острова.

Где русский солдат и поставит последнюю точку в вопросе жить ли русским или умирать в неволе, ухаживая за новыми хозяевами.

Пепел с сигареты упал на землю, командир закрыл глаза. Пулемет Максим стих, от раскаленного ствола шел сизый железный дым. Татарин Иван, украинец Федор легли на свой розовый смертельный ковер и заснули ожидаемым таким сладким сном. Сам командир, русский солдат, младший лейтенант и командир убитой артиллерийской батареи, Геннадий Марченко вновь и вновь, в своем последнем горячечном видении бежал и бежал к ним.

А их смертные улыбки и верность присяге воспрянувший

РУССКИЙ БОГ ВОЙНЫ

взял себе, как последнее эффективное оружие и общее решение.

* * *

Прошло время и пенек на вершине самой высокой тут стратегической горе, после первой дождливой и долгой весны выкинул три махонькие ветки, которые и стали, уже при нашей жизни, одним, тройным, деревом.

И каждый ствол носил свое, предназначенное только ему, имя.

* * *

Ефрейтор Иван, рядовой Федор, командир Геннадий Марченко.