Вивьен Ли. Жизнь, рассказанная ею самой

Вивьен Ли

Вивьен Ли начала писать эту книгу в психиатрической клинике, куда попала после окончательного разрыва с Лоуренсом Оливье, – брак с великим актером закончился для звезды «Унесенных ветром» не просто разводом, а личной катастрофой. От черной депрессии и мыслей о самоубийстве не спасали ни алкоголь, ни лекарства, ни электрошок – никто бы не узнал былую Скарлетт О’Хара в этой почерневшей от горя женщине, которая во время жесточайших приступов твердила лишь: «За что?!». За что он разбил ей сердце и довел до сумасшедшего дома? Почему не радовался успехам жены, а завидовал ее громкой славе? Как мог предать и бросить, едва узнав о ее неизлечимой болезни? Ведь Вивьен любила Лоуренса больше жизни, пожертвовала ради него всем, даже дочерью от первого брака, – а он не только превратил ее дом в ад, но еще и ославил в своих скандальных мемуарах, представив психопаткой и алкоголичкой. Она обязана была ответить. Она должна была объясниться – даже не с ним, а с самой собой, чтобы вновь поверить в себя и свой дар, избавиться от самоуничижения и чувства вины. Так рождалась эта потрясающая книга – исповедь невероятно сильной и талантливой женщины, которая прошла через все круги семейного ада, вырвалась из черной ямы безумия, буквально восстала из пепла, научившись, подобно Скарлетт, не оглядываться назад и не сожалеть о былом, а говорить себе: «Я подумаю об этом завтра!» В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Я дома, что дальше?

Как же хорошо дома! Даже в собственной спальне, где знаком не просто каждый уголок, но каждый дюйм, вдруг открывается столько нового.

Под надуманным предлогом, что мне нужно больше спать и просто читать, я удалила Ларри, стоит отметить, что дорогой супруг подчинился не без облегчения. Это дает мне возможность взяться за свои записи, не боясь, что их кто-то увидит. Ларри не слишком настаивает на частом общении, а остальные нос в мои дела не суют. Прекрасно, я могу доделать то, что начала под руководством доктора Марион. Перед отъездом она дала мне вопросник, по которому я должна описать свою жизнь, стараясь не обманывать саму себя, даже если это не слишком приятно.

Быть честной с самой собой тяжело, даже труднее, чем с другими. Ложь другим можно оправдать, а как оправдаться перед собой? Интересная тема, над этим стоит подумать.

Кажется, что оправдать саму себя проще всего, в душе мы же все знаем, что хорошие, а если и поступили недостойно, то просто так случилось, мы вовсе не хотели совершать подлость, на это нашлись тысячи причин… Даже если думать не о подлости или откровенных ошибках, а просто о каждодневном поведении, все равно найдется тысяча и одна причина оправдать себя.

Это хорошо и плохо одновременно, Марион права. Если себя только корить за ошибки, жизнь покажется немилой уже через пару дней, но если только оправдывать, то можно докатиться до такой низости… Где золотая середина? Не о ней ли толкуют те, кто наставляет нас в самом начале жизненного пути?

Что-то я занялась философией. Самое время после выхода из психбольницы!

Пересмотрела свои предыдущие записи и поняла, что для больной с маниакально-депрессивным психозом я, пожалуй, излишне логична и даже насмешлива. А для синдрома эмоционального выгорания слишком оптимистична. Это признак выздоровления? Тогда я на верном пути. Правильно доктор советовала мне побольше шутить над собой и над тобой.

Она ошибается только в одном: над собой шутить можно, а вот над тобой опасно, особенно в том, что касается твоего творчества и положения короля английской сцены, шутка может плохо закончиться. Но я буду шутить вслух над собой, а в записях над нами обоими.

У меня получается! Сегодня в «Нотли» приезжал на обед Дэвид Нивен, он в Лондоне по делам. О!.. бедолага Дэвид не знал, куда прятать глаза. Ведь это он помогал выманить меня из гримерной, когда начался приступ в Голливуде.

— Дэвид, дорогой, не смотри так, словно ты продал меня в рабство на галеры и тридцать сребреников прожгли дыру в твоем кармане. Я выкарабкалась, больше не опасна, меня научили держать себя в руках. У меня одна просьба: пожалуйста, расскажи мне все, что ты помнишь, без утайки. Мне нужно знать.

— Не стоит, Вив.

— Дэвид, я всегда считала тебя другом, потому и согласилась впустить в гримерную в ту кошмарную минуту. Мне нужно увидеть все со стороны. Понимаешь, я должна понять разницу между своим и сторонним восприятием моего поведения. К тому же я обидела многих людей, нужно извиниться. Ты должен мне помочь.

— Это не опасно?

— Дорогой, я больше не кусаюсь и кричать «Помогите!» тоже не буду, обещаю это. Давай поговорим, пока не вернулся Ларри. И снотворного в твоем кофе нет.

Это даже доставляет удовольствие — видеть, как заливается краской стыда Дэвид Нивен, обычно играющий английских аристократов — строгих, чопорных, с неизменной бабочкой и цветком в петлице. Моя рука легла на его руку:

— Не переживай, я понимаю, что ты хотел как лучше.

Конец ознакомительного фрагмента.