Принц из серебра и золота

Вивиана Ипарагирре де лас Кассас, 2020

Однажды в королевстве меди и олова появился кочевой народ. Стендлеры, известные по всему миру своими талантами, приходили подобно нежданому ветру и исчезали словно звук их песен, оставляя в памяти городов вечный след. На ежегодном празднике в честь наследного принца Люциуса, чьи глаза сияют серебром, принцесса кочевников покорила его своим танцем. Желание сделать девушку королевой железной страны завладело принцем, и с помощью магии он заставил Софию согласиться на брак. С каждым новым днем ее жизнь в замке становилась все невыносимей. Но ради блага своего народа она должна была разделить жизнь с тем, чье сердце прогнило насквозь…

15

София

Он прислонился к роскошной кровати и смотрел на меня, пожирая своими глазами. Как он так быстро дошел?

Если он будет наказывать меня, это будет медленно и жестоко.

Я знала это. В эту секунду я осознала, что буду страдать.

— София, — произнес Хэймиш с похотливой ухмылкой, указав на кровать позади себя, словно это было приглашение. Моя сопровождающая с сокрушительным грохотом закрыла за нами дверь. Это было похоже на подтверждение моих беспрерывно кружащих мыслей вокруг вопроса: будет ли он?..

Я вздрогнула и задрожала всем телом, пока холодный пот стекал по моей спине.

— Составишь мне компанию, прежде чем мы представим тебя королю. Как тебе идея? Мы бы хорошо поняли друг друга.

Моя сопровождающая прошипела что-то в ответ и потянула меня вглубь комнаты.

— Игнорируй его, — прочитала я в ее светлых глазах и на ватных ногах последовала за ней к комоду, где лежали полотенца и сложенная одежда.

— Не будьте такими строптивыми, дамы. Я тоже не хочу мешать вам, хотя это наверняка могло бы быть интересным. Я не прочь немного понаблюдать за вами в ванной, — сказал он, подошел к нам и медленно провел пальцем по одному из полотенец. Не отрывая при этом от меня взгляд. Ему, видимо, нравилось, что он заставлял меня проглотить язык, и злило, что я не могла помешать ему. Что я просто смотрела на него, застывшая, и ждала, когда он наконец выдаст мне наказание.

— В любом случае, — надменно продолжил он, — мне нужно еще выполнить кое-какие поручения до того, как ты откроешь сегодняшний бал.

— Я просто должна открыть бал? — мой голос звучал так, словно находился очень далеко отсюда. Я ожидала чего угодно, кроме этого. Наказание было почти прекрасным. Я станцую и после смогу вернуться к своей семье. Во мне загорелась новая надежда, которая потухла в следующие секунды, когда Хэймиш продолжил:

— Не просто бал. — Его руки переместились с полотенец на лежащий рядом сверток. Со своего места я увидела, что это было нижнее белье. Он пачкал его своими прикосновениями, и я искренне надеялась, что эти грязные пальцы больше никогда не прикоснутся ко мне.

Инстинктивно я отклонилась назад, наткнувшись на свою сопровождающую, которая протискивалась вперед со скрещенными на груди руками. Казалось, она совершенно не боялась его. Я позавидовала ей.

— Ты так мило пытаешься защитить эту девчонку, хотя тебе не следует вмешиваться в мои дела. Ты ведь говоришь со страшим по званию. Ох, это было так бестактно с моей стороны… Я постоянно забываю, что ты не можешь говорить, — усмехнулся Хэймиш, взял из вазы с фруктами яблоко и подошел к круглому зеркалу, перед которым стоял столик.

Он осмотрел свои короткие волосы, провел пальцем по множеству медалей на груди, словно хотел еще раз подчеркнуть, что он старше по званию. Я покосилась на свою сопровождающую, которая сжала руки в кулаки. Она выглядела так, словно готова наброситься на него. Как бы мне хотелось, чтобы она сделала это.

— Можешь радоваться, что король Люциус так милостив, что послал тебе меня, София. Другие солдаты не были бы такими дружелюбными. Просто говорю, что ты можешь быть чуть более благодарной. И ты определенно не пожалеешь.

— Я не заинтересована в том, чтобы быть каким-либо образом благодарной или дружелюбной, пока мне не скажут, почему я здесь. Потому что должна танцевать?

Хэймиш скучающе выпятил подбородок и провел рукой по волосам.

— Ты правда не знаешь, почему ты здесь? Я думал, что уже сказал тебе. Хотя мог и забыть. Был занят устранением дрянных стэндлеров. Прости. Обычно я очень щепетильно отношусь к своим обязанностям. — Он сознательно провоцировал меня, но я не позволяла его словам задеть меня, хотя образы сами по себе проносились в моем сознании: кровь на красном мосту, сломленные Элиа и Зан Захрай, закованные в наручники.

Но почему?

Мое сердце колотилось, словно в любой момент собиралось выпрыгнуть из груди.

— Ты откроешь бал по случаю дня рождения короля Люциуса. Ты будешь танцевать для него, совершенно верно. Но не только сегодня. Ты будешь танцевать для него столько, сколько он захочет, даже если это займет целую вечность.

Я встретила его взгляд в зеркале и увидела себя застывшей в нем. Мысленно повторила его слова, пытаясь осознать, и недоверчиво покачала головой.

— Этого не может быть, — прошептала я и посмотрела на свою сопровождающую, которая уже нетерпеливо разглядывала меня. Хэймиш кивнул и быстрым шагом вновь подошел ко мне так, что я почти почувствовала его запах.

«Слишком близко», — все кричало во мне, и я снова отпрянула, наткнувшись на стоящий позади комод.

— Ты будешь танцевать, хочешь того или нет.

— А что, если не хочу? — Я прикусила губу, потому что опять сказала, не подумав. Поздно. Хэймиш схватил меня и притянул так близко к себе, что я ощутила его дыхание на своих щеках. Прижала руку к его груди, но не смогла отодвинуть его. Он слишком силен.

— Ты будешь танцевать! — прогремел он. — Если ты этого не сделаешь, пострадает твой народ. Особенно старуха и метатель ножей. Особенно они. Подумай об этом, София. Я буду их мучить. Поверь мне. Буду мучить их так долго, что они будут умолять меня покончить с ними. — Он не отпускал меня, пока моя сопровождающая с шипением не оттолкнула его. Он ни разу не потерял этой злорадной ухмылки, пока я оказалась полностью разбита внутри.

Я заставляла себя не плакать, но чувствовала, как черты моего лица перестают мне подчиняться. Хрупкая женщина вытолкнула Хэймиша из комнаты. Какой бы хрупкой она не казалась, это выглядело почти гротескно. Он мог бы просто раздавить ее, как и меня.

— Ты сделаешь то, что от тебя требуется, — прокричал он, перед тем как она резко захлопнула дверь. — Иначе, поверь мне… я с удовольствием причиню тебе боль. А пока… наслаждайся временем, проведенным здесь, во дворце, красавица!

Только когда он вышел из комнаты, я медленно начала осознавать… Я должна танцевать для короля. Если я этого не сделаю, пострадает мой народ. Пострадает Элиа. Зан Захрай. Так какой у меня был выбор? Я знала, что могла спасти их — должна спасти, — даже если буду вынуждена танцевать, пока ноги не сотрутся в кровь.

Вскоре ко мне подошла женщина и нерешительно взяла мои скованные руки в свои. Предостерегающе посмотрев на меня, она подняла маленький ключ и открыла наручники. Тем не менее я знала: это был скорее дружеский жест, чем то, что она отпустила меня. Я не буду свободна до тех пор, пока не узнаю, что с моей семьей все в порядке.

Ее взгляд блуждал по моей обнаженной коже, словно она хотела найти мои секреты. Злость и стыд распаляли меня, но она, казалось, не замечала этого, или же ее это не беспокоило. Она, вероятно, делала это чаще, так же обыденно, как и снимала с меня одежду, словно я была куклой в ее руках.

Женщина посадила меня в серебряную ванну и отмыла жесткой щеткой. Как будто можно смыть краску стэндлера. Я никогда не мылась в теплой воде. Это было странно. Жар, пена и свежий аромат, который я знала только по цветочным лугам, жгли мою кожу, пока от нее ничего не осталось. Она натерла меня маслами, которые ударили мне в нос и обожгли глаза. При этом ее пальцы прекрасно знали, что делают. С такими ловкими пальцами она точно могла бы украсть много хороших вещей.

Я задавалась вопросом, кем она была? Что пряталось за ее мягкими чертами, льдисто-голубыми глазами, высокими скулами и тонкими губами? Почему она не разговаривала… и был ли Хэймиш прав в том, что она попросту не могла? Неужели она лишилась языка? Неужели король наказал ее?

Ее взгляды становились напряженнее. Громче, чем каждое слово Хэймиша, которые еще звучали у меня в голове.

Я должна танцевать для короля.

Если я этого не сделаю, с моей семьей произойдет что-то ужасное.

Я произносила слова в своей голове до тех пор, пока они не вернулись вместе с другими мыслями.

«Как эхо», — подумала я. Эхо, которое никогда не стихнет. Закончив, женщина завернула меня в полотенца, которых до этого касался Хэймиш. Я тут же почувствовала себя грязной, и мне захотелось мыться до тех пор, пока на мне не останется ничего от его ауры. Она заметила мой дискомфорт и позаботилась о новом нижнем белье, которое, к счастью, мне разрешили надеть самой.

Мокрые пряди все еще свисали на лоб, пока сопровождающая затягивала меня в корсет. Тюрьма, которая становилась все теснее. Шнур за шнуром. Каждый с яростным рывком лишал меня воздуха.

— Что за? — с трудом произнесла я и сжала руки в кулаки.

На мне было белое платье, перевязанное вокруг талии золотой лентой. Юбка волнами обвивалась вокруг моих ног.

Если я покружусь, она расцветет. Женщина разгладила складку на юбке, подергала тут и там, потом потянула меня на стул, что стоял перед зеркалом.

Стол был заставлен бутылками, хрустальными бокалами и вазами. Из-за давления корсета мне было особенно трудно сидеть так, чтобы ребра не впивались в легкие.

— Когда мы закончим? — прошептала я, не ожидая ответа, как вдруг она приложила пальцы к тонким губам.

— Молчи.

Я поняла это, не услышав от нее ни слова, и печально проглотила свое горе, грозившее перерезать мне горло.

Что случилось с Элиа? А с Зан Захрай? Осуществит ли Хэймиш свою угрозу, если я не сделаю так, как он хотел?

Она расчесала мои волосы и закрепила их на затылке. Чаще всего я оставляла волосы распущенными или же заплетала их в косу, которая лежала на моей груди. Сегодня они затянуты в пучок. Я наблюдала за ее руками в зеркале и удивлялась их мастерству.

Она припудрила шею, покрывая длинные царапины, оставленные ногтями Зан Захрай на моей коже. Они выглядели почти как произведение искусства, ложились на мои плечи, словно голые ветви, чтобы защитить меня. Сверкающий порошок заставлял их сверкать, как гнездо сороки. Я заставила себя не обращать внимание на обжигающие слезы, что скапливались под моими веками.

Когда она закончила, ее пальцы порхали вдоль руки, пока не нашли мои запястья. Слегка сжав их, она повела меня к двери.

— Ступай.

— Уже нужно идти? — Она не ответила.

Я как будто стояла рядом с собой. Наблюдала со стороны, как шагаю по залу в платье принцессы и выхожу в темный коридор. Там нас встретили стражники с застывшими лицами, наполовину скрытыми серебряными масками. Они были похожи на выпуклые зеркала. Я видела в них свои печальные глаза.

— Иди, — сказали мне руки Безымянной, когда та передала меня одному из стражников, который протянул мне руку в перчатке. Я боязливо искала ее глаза, которые смотрели на меня ледяным взглядом. Неподвижные, почти безжизненные.

— Следи за тем, что делаешь.

Все, что я сделаю, они прочувствуют на себе. Все, кого я люблю.

Рука охранника ощущалась, как еще одни оковы, из которых невозможно выскользнуть. Наши шаги эхом отдавались по коридору.

Где-то здесь должны находиться Элиа и Зан Захрай.

Где-то здесь, запертые в темнице из серебра, золота и меди.

Все, что бы я не сделала, они почувствуют.

И вспомнила, как Хэймиш жаждал этого. Я поклялась себе, что не дам ему шанса. Груз на моих плечах не мог стать еще больше.