Соперники

Ви Киланд, 2020

Новый роман Ви Киланд. Один из самых рейтинговых романов автора. Более 20 000 оценок на Goodreads.com. Истори Ромео и Джульетты в современном прочтении, с неизменным юмором и куражом от талантливого автора. Эротика, любовь, семейные загадки и счастливый финал. Прекрасное пополнение серии. ВРАЖДА НИКОГДА НЕ БЫЛА ТАКОЙ СЕКСУАЛЬНОЙ! Вестон Локвуд – мой враг по праву рождения. Наши деды были лучшими друзьями, но умудрились поссориться прямо на свадьбе одного из них. Причиной раздора стала женщина. С тех пор славную традицию ненавидеть поддерживали наши отцы. Да и бизнес, который ведут наши семьи, делает нас естественными соперниками, поделившими рынок. Все становится сложнее, когда мы с Вестоном получаем в наследство грандиозный отель от той самой роковой женщины, рассорившей наших дедов на долгие годы. Что делать с наследством? И что на самом деле произошло между нашими семьями в прошлом? И, главное, почему мы с Вестоном, враждуя, в конечном итоге раз за разом оказываемся в одной постели?

Глава 4

София

— Как это могло случиться, черт побери?

Отец разошелся, не успели мы занять места за столом. Днем он бросил трубку через пять минут разговора, едва я упомянула о близящейся забастовке, — у меня даже не было возможности перечислить прочие проблемы. А полчаса спустя после того, как он шваркнул трубкой по аппарату, заставив меня дернуться, мне написала его секретарша, что самолет отца приземлится в семь и ужин будет в «Прайм», одном из ресторанов «Герцогини». Она не спросила, свободна ли я в это время, а просто сообщила, где мы будем есть.

Я вообще впервые узнала, что отец планировал сегодня прилететь в Нью-Йорк, и тем более не догадывалась, что он притащит и моего сводного братца Спенсера. Хотя, зная папашу вдоль и поперек, могла бы и догадаться.

— Ну как-как, — начала я, — из-за болезни миз Коупленд кое-что выпустила из-под контроля в надежде вернуться к делам, когда поправится. Соответственно, этому не суждено было произойти.

Подошел официант, чтобы принять заказы на напитки. Отец даже не дал бедняге закончить вопрос, грубо оборвав его и рявкнув:

— Виски со льдом! Односолодовый «Гленливет XXV».

Ибо скотч должен стоить от пятисот долларов за бутылку, чтобы папаша счел его достойным употребления.

Мой сводный брат-марионетка поднял руку:

— Дайте два.

Вот так — ни спасибо, ни пожалуйста, и ни тот, ни другой не слышали о том, что леди принято пропускать вперед.

Я попыталась загладить их грубость.

— Будьте добры, можно мне бокал мерло? Какая бутылка у вас открыта, из той можно и налить. — Я улыбнулась. — Благодарю вас.

Если отец и заметил мою подчеркнутую воспитанность, то комментировать не стал.

— Профсоюзом займется Спенсер, — бросил он. — У него есть опыт работы с «Локал 6»^[5].

Ну уж нет!..

— Спасибо, я справлюсь сама.

— Это был не вопрос, София, — с нажимом сказал отец.

Я много чего спускала на тормозах, но тут папаша своего не добьется. Управлять отелем дедушка поручил мне, и я твердо решила не осрамиться.

— При всем уважении, папа, Спенсер мне здесь не нужен. А если мне понадобится помощь, я попрошу кого надо.

Уши у папы покраснели.

— Ты урвала себе кусок не по зубам!

— Дедушка в меня верит. Может, тоже попробуешь?

— Парни из профсоюза привыкли работать с мужчинами, — влез в разговор Спенсер. — Тебе не выдержать такого давления.

Этот козел только что намекнул, что я не справлюсь, потому что я женщина? Теперь запылали уже мои уши.

К счастью, подошел официант, и я успела взять себя в руки. Как ни тянуло меня вспылить, я не унизилась до воплей и оскорблений с целью предельно четкого изложения моей позиции: это манера моего отца. Когда официант выставил на стол напитки, я попросила дать нам еще несколько минут, потому что ни один из нас еще не открывал меню.

Махнув полбокала мерло, я процедила, обращаясь к Спенсеру:

— Я не знала, что переговоры с профсоюзом зависят от размеров моего члена. Но не волнуйся, Спенс, нас в детстве купали вместе в одной ванне, и у тебя не больше, чем у меня!

— София! — вмешался отец. — Веди себя как леди и следи за языком!

Будто мало мне было унижения от сводного брата и папаши, в этот момент в ресторан вошел Вестон. Наши взгляды встретились, он мгновенно оценил обстановку, увидел, с кем я сижу, и направился к нашему столику. Я осушила бокал с вином, будто там была вода.

— Мистер Стерлинг, какая встреча! — Вестон положил руку на спинку моего стула и осчастливил наш стол самой ослепительной и несносной улыбкой.

Отец смерил его взглядом и брюзгливо сказал:

— Господи Иисусе, есть хоть кому-нибудь дело до этого отеля? Я опасался, что Локвуды подошлют какого-нибудь ловкача, чтобы надуть мою дочь. Но раз они прислали тебя, одной заботой меньше.

Губа Вестона дернулась от сдерживаемого смеха, а взгляд скользнул по мне.

— О да, вы можете спать спокойно, я не надую вашу дочь.

Спенсер развалился на стуле.

— А я думал, ты в Вегасе.

— Уже девять месяцев как в Нью-Йорке. Отстаешь в развитии, Спенс.

Я подавила усмешку. Мой сводный брат терпеть не может, когда его называют Спенсом.

— Если ты тут, — не сдавался Спенсер, — кто же в Городе Грехов не дает пропасть казино и стриптизершам, Локвуд?

Вестон дерзко ухмыльнулся:

— Ты про Аврору Гейблс? Я слышал, у нее сейчас кто-то есть.

Улыбка Спенсера угасла. Интересненько. Похоже, Вестон на досуге поднабрал сплетен о моем непогрешимом сводном братце.

Челюсть Спенсера стала квадратной, и он прошипел:

— Что делается по поводу проблемы с профсоюзом?

Вестон ответил, виновато взглянув на меня:

— Я с ними сегодня встречался, мы вот-вот заключим соглашение.

Глаза у меня расширились. Вот же дрянь! Он все знал о готовящейся забастовке, но оставил меня выслушивать работников отеля, а сам поехал заниматься профсоюзом. Я его недооценила, решив, что он валяет дурака где-нибудь в городе, а Вестон вырвался на два шага вперед — разобрался с проблемой, которую мы должны были решать вместе. Спенсер с отцом меня раздразнили, но теперь я пришла в ярость.

— Ты позволила Локвуду взять на себя деловой вопрос? — взорвался отец. — Что у тебя вместо головы? Ночной горшок или что?

Вестон поднял руку:

— Ого, погодите-ка, нет нужды повышать голос. Не разговаривайте так с Софией.

— Не указывай, как мне говорить с моей дочерью!

Вестон выпрямился.

— Я не собираюсь молча стоять и слушать, как вы оскорбляете женщину, и мне наплевать, дочь она вам или нет. Потрудитесь проявить уважение.

Отец встал и бросил салфетку на стол.

— Не лезь в чужие дела!

Ситуация стремительно выходила из-под контроля, и мне не понравилось, какое направление принял разговор. Я тоже встала.

— Так, а ну тихо, оба! — Я указала на отца: — Я не потерплю, чтобы ты на меня кричал и осыпал ругательствами. — Я развернулась к Вестону и ткнула пальцем ему в грудь: — А ты… Я в твоей помощи не нуждаюсь.

Вестон покачал головой.

— Я и забыл, какая вы семейка Адамс. Всегда знал, что твой старик садист, но не подозревал, что ты мазохистка, Фифи. Ну, приятного ужина, черт побери. — Он повернулся и вышел из ресторана.

Мы с отцом остались стоять. Отчего-то мне не хотелось садиться первой.

— Я здесь всего тридцать шесть часов, — раздельно произнесла я. — И потрудись на меня не давить. Если мне понадобится помощь, я за ней обращусь. Мы на одной стороне, и я считаю просьбу о помощи в случае необходимости качеством лидера, а не слабака. А теперь не угодно ли присесть и обсудить проблемы, возможно, что-нибудь посоветовать из своего многолетнего опыта? Я буду только рада конструктивной беседе. Если нет, я закажу себе ужин в номер.

Отец что-то пробурчал под нос, но взял салфетку и сел.

— Большое спасибо, — бросила я.

Остаток ужина прошел спокойнее, хотя чем дальше я перечисляла накопившиеся осложнения, тем труднее отцу было удержаться и не навязать мне нахрапом Спенсера. Сводный братец, как всегда, кивал и повторял за папашей, но ничего ценного не добавил.

Я отказалась от кофе и десерта, чтобы не затягивать встречу. К счастью, отец и Спенсер последовали моему примеру. Мы распрощались в фойе. По дороге к лифтам мне очень захотелось свернуть в бар, но я знала, что мне сейчас понадобится свежая голова. Через пару минут у нас с Вестоном состоится совещание, о котором он и не подозревает.

* * *

— Так и знал, что ты не устоишь перед вторым раундом! — обрадовался Вестон, распахнув дверь и не отпуская руку.

Я прошла мимо него в номер. Развернувшись, я впервые заметила, что на нем лишь расстегнутая рубашка и черные боксеры. Я обвела рукой это безобразие:

— Ты чем занимаешься, черт побери?

Он взглянул на себя.

— М-м-м… раздеваюсь.

Я отвернулась.

— Надень что-нибудь, болван.

К моему удивлению, он послушался. Подошел к своим брюкам, висевшим на спинке стула, и натянул их. Молнию он застегнул, но с пуговицей и ремнем возиться не стал.

Обернувшись, раз он принял приличный вид, я невольно засмотрелась на тонкую дорожку волос, тянувшуюся из-под расстегнутого пояса к пупку. Я попыталась не отвлекаться, но эта дорожка… черт, она была сексуальна как не знаю что. Это взбесило меня еще сильнее.

Сморгнув, я усилием воли вскинула взгляд и уперлась руками в бока:

— Какого черта? Ты знал о проблеме с профсоюзом и поехал к ним один? Это что еще за хрень?

Вестон пожал плечами.

— Что-то я не видел звонков на своем телефоне после того, как ты обо всем узнала.

— Я узнала уже после того, как ты свалил на свою таинственную встречу! — возмутилась я.

Вестон подался ближе.

— Твой папаша — настоящий козел.

Ну, это любой скажет. Это не тайна, тем более для меня. Я имею право критиковать отца как угодно, но больше никому этого не позволю, тем более Локвуду.

— Не говори такие вещи о моем отце.

Глаза Вестона расширились, и он даже немного подался назад.

— Ты его защищаешь после того, как он с тобой разговаривал?

— Как он со мной говорит, не твое собачье дело!

Он усмехнулся, но промолчал.

— Чему ты ухмыляешься? — зарычала я.

Вестон постучал пальцем по передним зубам.

— У тебя тут что-то застряло, шпинат или петрушка. Ты ела устриц «Рокфеллер»? Очень недурны, не правда ли?

— Чего?! Не ела я никаких устриц. — Я поспешно вытерла зубы.

— Я сейчас тебя в детстве вспомнил. Помнишь, какая щель у тебя была между резцами? Там могло застрять только что-то здоровенное. Почему ты от нее избавилась? Мне она нравилась.

У меня действительно в детстве были ужасные зубы — я провела несчетные часы в кресле ортодонта и пять лет носила брекеты. Но меня удивило, что Вестон это помнит.

Застав меня врасплох, он наклонился и ногтем коснулся моих зубов, что-то оттуда вытащив.

— Вот, — сказал он, поднимая палец.

Отчего-то этот простой жест показался удивительно интимным, согревающим сердце. Поэтому в качестве контрмеры я напустила на себя арктический холод.

Шлепком отогнав его руку, я проворчала:

— Держи руки при себе.

Вестон двинулся на меня.

— Ты уверена? — Он положил руку мне на бедро. — Вид у тебя, будто ты не прочь выпустить пар.

Меня возмущало, что тело немедленно реагировало на его прикосновения. Это бесило даже больше, чем то, что Вестон делал или как он вмешался в мой разговор с отцом.

— Нужен ты мне!..

Он оказался совсем рядом. Пальцы глубже впились в мое тело.

— Наконец-то мы на одной странице.

— Почему ты мне не сказал про профсоюз?

Он наклонился ближе ко мне и глубоко вдохнул.

— Что у тебя за духи?

— Отвечай, засранец, почему ты ничего мне не сказал о забастовке?

— Я бы сказал, но тебе бы не понравилось.

— Мне не нравится основная часть того, что выходит из твоего рта, однако это не мешает тебе болтать!

— Председатель профсоюза не воспринимает женщин всерьез. Если бы ты увязалась за мной, этот говнюк не стал бы тебя слушать, а после обсудил со мной твои сиськи. Это бы вывело меня из себя, и я бы ему врезал. Во избежание такого геморроя я съездил один.

— Лучший способ справиться с сексистом — это не уступать ему и общаться в профессиональном ключе!

Вестон вроде бы обдумал мои слова и кивнул:

— Окей. Я хотел защитить тебя от дерьма, а не подставлять под коричневый поток, но я тебя понял.

Напряжение начало меня отпускать.

— Больше так не делай.

Угол его губ дернулся.

— Слушаюсь, мэм.

Он посмотрел на свою руку, все еще лежавшую у меня на бедре, и я тоже туда посмотрела. Рука медленно начала подниматься.

Меня охватило приятное томление. Следовало ударить по этой руке и гордо выйти из номера, но я стояла столбом, глядя, как она прошлась по моему бедру, обвела изгиб талии и скользнула по боку. Добравшись до округлости груди, Вестон взглянул мне в глаза.

У меня возникло чувство, что он дает мне время его остановить. И мне очень-очень хотелось его остановить. По крайней мере, это диктовал рассудок. А вот тело… у тела было свое особое мнение. Прошло всего двадцать четыре часа после того, как Вестон ко мне прикасался, но я успела отчаянно, исступленно стосковаться. Грудь поднималась и опускалась все быстрее, пока я смотрела, как рука Вестона проехалась вверх по шелковой блузке, накрыла чашку бюстгальтера и сжала.

— Господи, как я тебя презираю, — прошипела я, закрывая глаза.

— Ага, твои соски от презрения сейчас блузень насквозь проткнут.

Вестон запустил ладонь мне в вырез и сдвинул лифчик вниз, после чего ущипнул меня за напрягшийся сосок. Презирая уже себя, я не удержала легкого писка.

— Любишь пожестче, да?

Я процедила, не открывая глаз:

— Не порти момент болтовней.

Рука под моей блузкой переместилась к другой груди. Свободной рукой Вестон взял сразу обе мои руки и, крепко сжав запястья, прошептал мне на ухо:

— Может, нам придумать стоп-слово?

О господи, да что со мной? Почему идея стоп-слова так меня возбуждает?

Когда я не ответила, Вестон укусил меня за ухо:

— Выбери слово, красотка.

Я открыла глаза:

— Засранец.

Тихий смех Вестона разошелся по коже щекочущей вибрацией.

— Нужно такое слово, которое ты не используешь как мою кличку. То, которое ты не повторяешь десять раз на дню, когда я рядом.

— Мне не нужно стоп-слово, я не занимаюсь извращениями.

Вестон выпрямился.

— Ты меня презираешь, а я готов связать тебе руки за спиной, чтобы ты могла сексом по ненависти прогнать из памяти сегодняшний день. Назови это как хочешь, но тебе нужно стоп-слово, милая.

Он вынул руку из-под моей блузки и потянулся к своим брюкам, взявшись за пряжку ремня. Одним движением он выдернул ремень из шлевок, и этот свист кожи о ткань оказался одним из самых эротичных звуков, какие я слышала.

Отпустив мои руки, Вестон показал мне ремень:

— Повернись. Сложи руки за спиной.

Боже, какой у него хриплый, напряженный голос… Если бы у секса был звук, это точно был бы голос Вестона. Однако я колебалась. Настал момент истины: неужели я позволю человеку, которого презираю всю свою жизнь, связать мне руки и делать со мной все, что он хочет? Видя в моих глазах нерешительность, Вестон приложил ладонь к моей щеке:

— Я не сделаю того, чего тебе не захочется.

— А если я не хочу, чтобы ты связывал мне руки?

— Тогда я не стану тебя связывать. — Он глядел мне то в один глаз, то в другой. — Но ты же этого хочешь, правда? Перестань думать о том, правильно это или нет, и делай то, что тебе хочется, Соф.

Я отметила, что он наконец-то назвал меня настоящим именем. Глубоко вдохнув, я приняла безумное решение отбросить осторожность, но предупреждающе подняла палец:

— Следов не оставляй.

Лукавая улыбка расцвела на лице Вестона. Без лишних слов он развернул меня к себе спиной, соединил мои руки, стянул запястья ремнем и удобно его застегнул.

— Потяни немного, — сказал он.

Я честно попыталась вырвать запястья, но ремень держал крепко.

Вестон повел меня к письменному столу у окна. Я ожидала, что все произойдет так же, как вчера: ну, то есть меня согнут пополам, и он возьмет меня сзади. Но я неправильно угадала намерения Вестона Локвуда. Он развернул меня, подхватил обеими руками за талию и усадил на стол.

— Раздвинь ноги.

— У нас правила, — задыхаясь, ответила я. — Только сзади.

Вестон сжал мои колени.

— Это когда я тебя трахаю. Но я еще к этому не готов.

Я сглотнула.

Он понемногу развел мои ноги. Я даже не попыталась ему помешать.

— Последняя возможность. Стоп-слово, София?

— Герцогиня, — прошептала я.

Вестон улыбнулся:

— Хороший выбор.

Он отступил на шаг. С раздвинутыми ногами и с руками, связанными за спиной, я чувствовала себя очень беззащитной. Пытаясь вернуть себе уверенность, я фыркнула:

— Приступай уже, и давай с этим покончим!

Вестон прикусил свою нижнюю губу, и, клянусь, я почувствовала его укус между ног. В том, как он на меня смотрел, было что-то невероятно сексуальное.

— Смотри мне в глаза, пока я буду трахать тебя пальцами.

У меня отвисла челюсть. Ну и наглость у этого типа!

Развеселившись от выражения моего лица, Вестон снова сократил дистанцию между нами. Просунув одну руку мне между ног, он не очень деликатно сдвинул мои трусы в сторону. Два пальца прошлись вверх-вниз по моему центру, а затем один нырнул внутрь, совсем как вчера вечером, но все равно неожиданно.

Я невольно ахнула.

— Какая ты уже влажная для меня…

Он начал накачивать меня пальцем, и мои глаза против воли закрылись.

— Тсс, ты разве забыла, что я тебе сказал? Открой глазки, моя маленькая Фифи!

Я начала говорить, чтобы он перестал меня так называть, но его палец несколько раз погрузился в меня и вынырнул, и мысли у меня исчезли быстрее, чем внутренний зажим.

— Раздвинь ноги шире, чтобы я мог дать тебе больше. Мне нравится, что ты такая тугая…

Рассудок диктовал сомкнуть ноги одним резким движением, но тело хотело того большего, что обещал Вестон. Я бесстыдно развела ноги.

Вестон улыбнулся. Глядя мне в глаза, он вынул один палец и ввел в меня два. Я напряглась на минуту, но тут же расслабилась, потому что он продолжал движения с методичной точностью.

— Еще один…

Я так забылась в ощущениях, что не поняла, о чем он, пока не почувствовала, как в меня входит третий палец. Я застонала и снова закрыла глаза.

Вестон выждал несколько секунд и прошептал мне на ухо:

— Какая ты красивая, когда возбужденная. Какая жалость, что ты хочешь меня только сзади… Держу пари, зрелище, когда ты кончаешь на моем члене, а не на руке, просто фантастическое.

Я прерывисто задышала. Его теплое дыхание мне в ухо вместе с постоянным поглаживанием внутри подвело меня на грань оргазма. Вестон согнул пальцы и начал входить под другим углом. Я поняла, что вот-вот кончу.

Пальцы другой руки он запустил мне в волосы. Оттянув мою голову назад, он поцеловал обнаженную шею.

— О-о-о… о боже.

Вестон потянул за волосы еще сильнее, так что стало даже больно (но недостаточно, чтобы его останавливать), и большим пальцем начал поглаживать мне клитор.

— Открой глаза, когда кончишь, — простонал он, отстраняясь, чтобы глядеть на меня. Но я была так захвачена моментом, что почти не слышала его. Он повторил, на этот раз строже: — Открой глаза. Слушай меня, София.

Глаза открылись сами. Инстинктивно я хотела ухватиться за него, забыв, что руки стянуты сзади. Ремень на запястьях и не думал подаваться — чем больше я тянула, тем сильней он впивался мне в кожу. Удивительно, но быть связанной меня не пугало, а только сильнее возбуждало. Сделав еще несколько попыток освободиться, я почувствовала, что приближаюсь к вершине блаженства. О боже! Оргазм сотряс мое тело, вырвав у меня утробный звук, нечто среднее между криком и стоном. Наши взгляды встретились, и огонь в глазах Вестона, смотревшего на мой оргазм, заставил меня зачарованно замереть. Я повалилась вперед и уткнулась лбом ему в плечо, позволив себе закрыть глаза.

Вскоре я снова почувствовала себя беззащитной.

— Снимай, — прошептала я, не открывая глаз.

— Ты уверена?

Я кивнула.

Вестон дотянулся и расстегнул ремень, освободив мои руки.

Я растерла запястья. Они были красные, но не саднили.

— Хочешь, я принесу льда?

Я покачала головой.

— Все нормально.

— Может, крем?

Его мягкий тон взбесил меня почти так же, как то, чему я только что позволила случиться. Я уперлась ладонью Вестону в грудь и отодвинула на шаг.

Поправляя юбку, я огрызнулась:

— Не надо телячьих нежностей.

У Вестона округлились глаза.

— Хочешь, чтобы я был скотиной? — Он показал большим пальцем назад. — Там наверняка найдется соль, могу посыпать, чтобы жгло. Так тебе больше нравится?

Я прищурилась и соскочила со стола.

— Знаешь, что мне еще больше понравится? Чтобы ты не встречался с представителями профсоюза в мое отсутствие! Мы владеем равными долями отеля, и ты обязан получить мое одобрение для ратификации любых твоих договоренностей.

— Две минуты назад ты стонала, а теперь опять о профсоюзе? Может, отложим деловые разговоры на потом?

Я пригладила юбку. Я не планировала срочно убегать из номера. С другой стороны, я не планировала и того, что сейчас имело место… Тут до меня дошло, что теперь контроль у меня. Мне выпал шанс дать Вестону почувствовать себя в моей шкуре. Медленная злорадная улыбка растянула мои губы, и я приподняла бровь.

— На потом?

Вестон поглядел на заметный бугор у себя под брюками и снова взглянул на меня.

— Мы не закончили.

— Правда? — И я пошла к двери. На пороге я глянула через плечо: — Надеюсь, теперь до тебя дойдет, что такое подстава. Сладких снов, Вестон.

Примечания

5

Американский профсоюз работников сферы гостеприимства.