Хикари идёт воевать

Веся Елегон

Сложно пасти баранов, когда сердце рвётся в бой и требует подвигов. Но в моём мире – мире Руд нет войн, более того, они строго запрещены. Война живёт в соседнем мире – в тёмном и жутком Дайпаторе – прибежище монстров, богов и тварей. Туда ходят сражаться воины из мира Руд. И я бы могла пройти сквозь Мрачные врата, наконец, приняв свою судьбу и наследие моего погибшего там отца. Да и что может быть заманчивее, чем возможность стать легендарным воином Дайпатора и заодно подзаработать золотишка?

светлое, доброе, вечное

«… чего тебе не хватает? Вот скажи мне? Разве здесь нет солнца, неба и воздуха? Или, может, у тебя нет дома? Да, дом — это важно! Когда ты уже это поймешь?! Любой человек нуждается в таком месте, куда он сможет возвращаться после долгого рабочего дня. И, да, человеку нужна работа, чтобы прокормить себя и близких, чтобы почувствовать жизнь, чтобы не потеряться. Ты совсем еще ребенок. и все думаешь, что где-то там трава зеленее, воздух слаще, где-то там тебя ждут… Но, поверь старой бабушке Го, нигде ты не увидишь настолько ослепительного солнца, нигде не почувствуешь настолько безудержного свободного ветра, нигде твое сердце не будет биться так безмятежно. Конечно, человек за свою жизнь может уйти очень далеко. И ты тоже можешь попробовать, но когда ты достигнешь своей воображаемой цели, в твоем сердце единственно живой трепещущей нитью останется желание вернуться домой. К этим опостылевшим тебе баранам. Да, к ним в те дни, когда ты могла сидеть на траве и, лениво пожевывая травинку, задумчиво скользить взглядом по степям, небу, в них врастающему, по облакам, задевающим крыши деревеснких домишек, и щуриться от солнечных бликов, отраженных стеклами их окон. Подобно своему отцу ты рвешься в Дайпатор. Желаешь славы, золота, впечатлений, но что это все значит? Это война, Хикари, ты это понимаешь? На войне убивают. И тебе придется тоже, чтобы выжить. А человек не должен убивать. Человек не может смириться со смертью, не важно чужая она или его собственная. Хотя, с собственной смириться все же легче… Человек, если он действительно человек, может чувствовать, должен чувствовать только жизнь. Людская природа — это свет, жизнь, добро. Душа человека должна нести в мир добро, иначе она умирает. А что за человек, без души — монстр, не более… истинный житель Дайпатора. Ты хочешь стать монстром, Хикари?…»

Так говорила бабушка Го, в очередной раз пытаясь вбить в мою бедовую голову отсутствующий там разум.

И что? Может, бабушка была права? Может, я теперь монстр? Не человек… Может поэтому не могу вернуться в свой мир?

Вдруг стало так одиноко. Невозможность вернуться домой заставила сердце неприятно сжаться и наполниться тоской и почти что отчаянием. Даже немного походило на панику. Будто ты зашел в реку, чтобы поплавать. Отплыл от берега, а затем обернулся, а берега нет. Земли нет и только серая холодная вода вокруг…

— Королева вернулась! — провозгласил Кгаль, а гоблины, притихшие и невидимые в высокой траве, дружно засвистели и заулюлюкали, видимо, приветствуя меня.

Их тут же поддержали бараны. А я подумала, что надо, наверное, подняться с того места, куда я рухнула и так и сидела, рассеянно осматривая примятую траву, свои ноги, сумку, валяющуюся неподалеку, быстро темнеющее низкое небо и весь этот бесконечный Дайпатор…

Накатывала ночь. Холодало. И что-то мне подсказывало, что ночевать в Дайпаторе — это не самое безопасное занятие. Про ночи папа мне ничего не рассказывал. Он всегда возвращался на закате. Кроме того дня, когда его не стало… Поэтому я даже не знала к чему готовиться. А вот гоблины, видимо, знали.

Кгаль, сказал, что на ночь они построят временные гнезда, а завтра примуться за постоянные жилища… коль их королева выбрала место, то нужно создать достойные ее величества условия…

Эх, пережить бы этому величеству эту ночь. А то может ничего строить-то и не придется.

Но о своих сомнениях я распространяться не стала. Все пыталась сообразить, что же мне теперь делать? Если я вдруг потеряла человечность и стала монстром, то нужно понять, как вернуть эту человечность обратно, по-быстрому.

Бабуля любила повторять, что труд сделал из обезьяны человека. Я покосилась на притихших и укладывающихся в кучу баранов, может правда попасти их завтра… Может поможет?

А вообще ничего другого на ум не приходило, поэтому решила остановиться на этом единственном варианте.

Выбрала участок с более менее мягкой на вид травой, примяла ее и приволокла туда гадо и тяжеленную сумку, набитую сейчас бесполезным здесь золотом.

Попила воды. И уже хотела улечься прямо на траву, может посплю даже, кто знает, но из кустов появился гоблин. Наверное, Кгаль. Я их с трудом при свете-то различала, а в навалившихся вязких сумерках вообще все коротышки стали на одно лицо.

— Повелительница молота, — обратился гоблин, расшаркавшись в метре от меня. Нерешительно переступил с ноги на ногу и, раскатывая гласные, объявил: — Покои для королевы готовы. Ваши подданные желают, чтобы вы оценили их усилия и почивали в уюте и тепле. Прошу, пройдемте. Я вас провожу.

— В уюте и тепле? — с сомнением переспросила я.

— Именно, ваше высоковеличие, — закивал гоблин.

— Ну, пойдем, — поднявшись, согласилась я, прихватив сумку и молот. Ночь обещала быть достаточно прохладной, так что слово «тепло» показалось мне привлекательным как никогда.

Шли недолго. В высокой траве обнаружились множество протоптанных тропинок, словно лабиринт. Через пару минут гоблин остановился на краю поляны, в центре которой возвышался связанный из травы шалаш.

Вот это круто.

Гоблин со сверкающими от волнения глазами ожидал моей реакции на увиденное.

— Это вы сами сделали? — рассматривая строение, уточнила я.

— Да, — кивнул гоблин.

— Здорово, — протянув руку и проверив на прочность плотно связанные травяные стены, произнесла я.

— Правда?

— Правда, — кивнула я.

— Королева довольна, — проорал рядом гоблин. Я даже подпрыгнула от неожиданности. Темнота вокруг выдохнула, а рядом стоящий выпалил: — Тогда доброй вам ночи, ваше высоковеличие.

— И вам, — отозвалась я, но рядом уже никого не было.

Наклонившись, заглянула в мое временное пристанище. В нос ударил слегка горьковатый запах сорванной травы и сладкий запах меда, от потревоженных вплетенных в стены цветов. Было темно и толком рассмотреть ничего не удалось, поэтому я просто протолкнула внутрь сумку и гадо и залезла внутрь.

Особым простором шалаш не отличался, да и низковат был, но пол был застелен приличным слоем все той же травы, который вполне мог сойти за матрас.

Низко, но места хватило, чтобы вытянуться во всю длину. Сумку затолкала в ноги. Гадо лежал под боком.

Поерзала, укладываясь. Это оказалось непросто — найти удобное положение с крыльями за спиной. Все-таки легла на живот, положила подбородок на согнутые руки и уставилась в темнеющее небо.

Вокруг царила глухая тишина. Только ветер иногда слабо шевелил травинки. И было так темно, что казалось, что я ослепла, или у меня вдруг не стало глаз, да и меня не стало, а был только этот головокружительный запах травы, темнота и мое слишком часто бьющееся сердце. Но вскоре небо разрезала плавная светло розовая линия, которая словно размножилась, отразившись вдоль, и это множество линий стало переливаться едва уловимыми оттенками различных цветов. От бледно желтого, до фиолетового. Это сияние осветило небо и выхватило из абсолютной тьмы очертания ночного Дайпатора — примятые травы, вход в мою ночлежку и меня.

Сначала наблюдала за этим сиянием на небе. Потом веки стали все чаще смыкаться, и, как я ни старалась не заснуть, все же провалилась в сон…

Там было тепло и даже слишком. А еще был кто-то рядом. Кто-то темный и слишком большой, чтобы просто оглядеть его.

Он смотрел на меня и слушал, и втягивал воздух у самого моего уха, пытаясь понять меня… пытаясь запомнить… и даже пробовал на вкус…

Это было странно, но не слишком. Все же сон, а во снах всякое бывает. Поэтому я не отшатнулась, когда теплые губы незнакомца коснулись моих, и, на мгновение застыв так, темный медленно провел влажным языком по моей нижней губе, заставляя задержать дыхание.

Мне до ужаса было любопытно, а что же дальше?

А дальше ощущение легких прикосновений к груди. Потом ниже по животу. И требовательное тепло между ног, перерастающее в давление.

И так стало вдруг непосебе от совсем неожиданно возникшего желания чего-то большего. Выгнулась, пытаясь унять жажду, разлившуюся в теле. А приятное прикосновение только усилилось, словно понимая, что именно мне нужно. И я застонала, от неожиданной разрядки, дрожью прокатившейся по телу, и проснулась с затихающем в теле удовольствием и испугом от понимания, где я, и гнетущего ощущения присутствия рядом кого-то опасного… кого-то…

Выставила перед собой руки, желая защититься, но нащупала лишь пустоту и травяную крышу шалаша, в котором спала. Попыталась пошевелиться, ощутила между ног что-то. Дернулась, пытаясь отбросить. И с нарастающим ужасом обнаружила в штанах руку демона. Мертвую руку демона! Выдернула и отбросила, по крайней мере, попыталась, но та была прикреплена к поясу цепочкой, поэтому далеко не улетела. Упала рядом в траву, а я уставилась в ночь, осознавая, что это такое сейчас произошло.

Меня облапала отрубленная рука… Гоблином по гоблину…

В общем, ночь не задалась. Вылезла из шалаша и остаток ночи провела, шатаясь по утоптанной гоблинами поляне. Руку демона отцепила и закинула куда-то в кусты, передернувшись в сотый раз от отвращения и пытаясь не думать, что мой первый сексуальный опыт оказался таким вот… в крайней степени неудачным.

С наступлением рассвета становилось теплее, ну, и светлее, конечно. Я рассмотрела покосившийся шалаш. Стали появляться гоблины. Приветственно кланялись и исчезали в траве.

— Не выспались? — косясь на развороченный шалаш, подытожил появившийся из кустов Кгаль.

— Не совсем, — кивнула я.

— Мы учтем недостатки и исправим, — пообещал гоблин, а потом предложил, — Умоетесь?

— Угу, — и, прихватив гадо, поплелась к ручью. Там наплескалась вдоволь, наконец, отмылась от своей крови и слизи дракона. Магические доспехи, оказалось, имели отличное свойство нагреваться при контакте с водой, поэтому вещи на мне быстро высохли.

Перекусив остатками от своего обеда, приготовленного для меня заботливым Рином еще там, в мире Руд, отправилась собирать разбредшихся баранов, твердо решив, что пришло время приводить свой план по возвращению человечности в действие.

По пути разглядела множество построенных в траве из травы же шалашей, аналогичных тому, в котором я ночевала, только гораздо меньших по размеру.

Гоблины всё что-то суетились, носясь из стороны в сторону, галдели и шумели. Поэтому, собрав баранов, которых к тому моменту уже насчитывалось 18 голов, отогнала их подальше и, усевшись на камень, нагретый солнцем, принялась наблюдать за пасущимися животными и думать — возвращать свою человечность.

Конец ознакомительного фрагмента.