Возвращение Белого Рыцаря

Верука Соль

Продолжение повести «Привет, Долли!»Жизнь Макса изменилась, и он теперь по-другому смотрит на жизнь, и готов любить эту странную девушку, бороться за своё счастье и совершать подвиги. Когда опасная секта объявляет Долли войну, он вместе со своими новыми друзьями спешит ей на помощь. Как настоящий рыцарь! Найдёт ли он своё место среди этих незаурядных, творческих людей, станет ли Кукольный переулок его новым домом?

Глава 2

…….Макс как — то отстранённо слушал разговор, и до него как из далека доносились смех, реплики, звяканье столовых приборов… Версаль и его друг слишком увлеклись правовыми вопросами на Новый год. Брат слушал с большим интересом, отец доброжелательно следил за «мальчиками», сыто и довольно развалившись в кресле. Мама и Люци в полголоса обсуждали что-то не понять, что, но очень женское, секретное. Ёлка мигала разноцветными огнями, поблёскивали серебряные и золотые ниточки «дождика» на её ветвях — Макс очень любил эти зимние праздники. А вот интересно, почему никто не отменил ёлку? Почему из всех старомодных традиций мы упорно сохраняем именно эту? И эти гирлянды, и эти шары и колокольчики? Мысли текли вяло, полусонно — ничего не хотелось делать, даже разговаривать не хотелось, даже думать не хотелось… Золотой ангел на верхушке ёлки поблёскивал сквозь марево полусна, и как бы улыбался Максу — это было очень приятно.

Версаль и Сит оживлённо беседовали. Сит с энтузиазмом рассказывал о последней операции отдела приставов.

— Представляешь, этот умник развёлся с ней и пропал не весть куда. А двое детей пусть растут сами, как хотят! — Мама и Люци хором возмутились в адрес мерзавца, эта тема им явно не казалась скучной. — Жена, конечно, подала на алименты, суд постановил их выплачивать, а он даже и не подумал, представляете! За два года алиментов накопилось огромная сумма, а мы его никак изловить не можем!

— А чего его ловить — то, вы же можете по новому закону просто прийти к нему домой, даже в его отсутствие, описать имущество, изъять то, что посчитаете нужным — пусть сам потом за вами побегает! — Версаль присмотрелся к куску мяса у себя на тарелке, секунду подумал о нём, а потом добавил ещё соуса. — Чего же вы так не сделали?

— Да там как — то непонятно всё получилось с исковым заявлением, то ли оно прошло позже, то ли вообще составлено задним числом, так что путаница со сроками, да у нас стараются не поощрять такие репрессии — ты же знаешь! Вот решили — таки найти самого должника да прижучить! Начальству виднее, мы — то просто работаем. Сказано найти и проучить — вот и делай, что хочешь! А где он работает мы не знаем, дома застать не можем, соседи ничем не помогают. Вот и пришлось пойти на хитрость. Представляешь, бывшая его тёща звонит нам и докладывает, что ей знакомые сказали — он женится скоро! Ой, говорит, помогите, а то всё запишет на новую жену, тогда ничего не получим вовсе! Ну мы тут и сообразили. Послали запрос во все отделы регистрации браков и выяснили, где и когда будет бракосочетание должника. И прямо — таки на свадебку и заявились! Парочка только в зал вошла, а мы тут как тут! И я говорю — или мы Вас задерживаем, или прямо сейчас оформляем наши дела! — Он довольно хохотнул. Версаль с восхищением покрутил головой. — Да, парень, что и говорить, а работать вы умеете! — Обе женщины и отец тут же согласились, а мама добавила:

— Вот каков негодяй, второй раз собрался какую — то бедняжку обмануть, а потом вы будете и по её иску гоняться за ним! Вот поделом ему! И что же было потом?

— Ну мы конечно разрешили им расписаться, что мы не люди, что ли? Но паспорт его тут же изъяли, а потом, вместо банкета, проехались к нему — то есть к ним — домой, да там уж и сделали, что положено! — Макс уже давно перестал есть, только пил воду и очень внимательно слушал Сита. И сейчас прохладно и отчуждённо спросил:

— И что же, много изъяли?

— Да не особенно. Ну знаешь, как у всех: кое — что из видеотехники, бытовые приборы, пару вещей из мебели… В лучшем случае, на одну пятую! Так обычно и бывает.

Макс уже просто не сводил с него глаз. Он хорошо знал Сита, этот человек ему всегда нравился. Как иногда бывает — лучший друг старшего брата кажется таким классным, таким… как самый настоящий старший брат, только ещё лучше. Он не пилит по пустякам, не лезет в твою комнату и не поднимает на смех, когда ты секретничаешь по телефону со своей девчонкой, не трогает твои вещи и уж точно не пойдёт ябедничать отцу. Он кажется очень умным и взрослым, и может даже снизойти до мужского разговора с тобой. Именно старший брат и его лучший друг как никто разбираются в очень важных вещах и не против поучить молодого кое — чему! Макс любил брата и уважал его друга с совсем ещё зелёных дней. Прошли годы, мальчики выросли, стали мужчинами, но эта привязанность не только не исчезла, но и упрочилась: Макс понимал Сита и как специалиста, и как человека. Но сейчас он не мог уложить в голове его слова. Сит смеялся! Макс наконец смог оторваться от него и осмотрелся вокруг. Ничего не изменилось. С леденящей трезвостью он вглядывался в любимые лица, пытаясь отыскать что-то, что чувствовал он сам — может, возмущение, или хотя бы недоумение, недовольство его словами? Но отец по-прежнему благодушествовал во главе стола, довольно и сыто любуясь своими верноподданными; мама и Люци понимающе радовались совершившейся справедливости и находчивости Сита и его команды, а Версаль веселился, поддерживая друга — все были довольны! Никаких сомнений!

Макс почувствовал острое желание оказаться прямо сейчас в каком — нибудь другом месте и забыть этот разговор, и тогда он не стал бы говорить того, о чём пришлось бы пожалеть. Ему правда очень хотелось промолчать. Но смеющееся лицо друга просто гипнотизировало его, и Сит неожиданно показался Максу каким то… противным, что ли? Да, именно противным! Полноватые щёки подпрыгивали от смеха, глаза сделались узкими, не очень ровные белые зубы как — то хищно осклабились… так в кино обычно изображают циничных зажравшихся мерзавцев. Нет, уж конечно Сит не был мерзавцем, Макс в этом не сомневался. Но то, о чём они сейчас говорили…

— И ты думаешь, это было правильно?

— Не понял!

— Ну то, что вы сделали, это того стоило? — Все продолжали улыбаться, но как — то уже автоматически. Только Версаль с весёлым недоумением спросил:

— Ты чего, братишка? — Макс лишь скользнул по нему взглядом и снова уставился на Сита

— Ты правда гордишься этим, а? Ты хоть понимаешь, что только что сказал? — негодование поднималось в нём, пружина начала раскручиваться. Часть разума Макса понимала, что ему стоит заткнуться, это не к добру, это не его дело — но остановиться он уже не мог.

— И как вы вообще могли такое сделать? — Теперь все смотрели на него; они явно не знали, как себя вести. Сит слегка посерьёзнел.

— Да ты о чём, что мы сделали — то?

— Что сделали? Вы выбрали для расправы самый важный день в жизни этой пары, может, самый счастливый день! Вы же всё испортили! Она не плакала?

— Кто она?

— «Кто она?» Да та женщина, свадьбу которой вы испортили! Хотя испортили — слабо сказано!

Версаль нахмурился.

— Да что на тебя нашло, Макс, ты что несёшь? — Макс не удостоил его ответом, его сейчас интересовал только Сит.

— Вы что, не могли сделать это иначе? Так она плакала, скажи?

— Ну — у — у — у… да, конечно… Слушай, да ты чего взъелся? Плакала, не плакала — какая тебе разница?

— Мне? Да почти никакой. Подумаешь, чья—то там свадьба не состоялась! Невеста рыдает, её платье никто не увидел, гости разошлись, деньги за банкет в ресторане

им никто не вернёт, незнакомые люди толпой вошли в их дом и уносят всё, что приглянулось — и это вместо подарков! Ни песен, ни танцев, никаких цветов и тостов — только разорённая квартира, только унижение — ты думаешь, они сейчас уже пришли в себя? Ты доволен? — Его уже просто трясло. Нормальная часть его разума недоумевала — что это правда с ним? Он сам не понимал, почему он так разволновался — аж до дрожи в руках. Но та таинственная часть его самого, которая была ему самому ещё мало знакома, не могла стерпеть! Когда — то что-то изменилось в нём, и теперь он воспринимал жизнь иначе. Слова маленькой кукольницы не шли из головы, и он теперь часто повторял

про себя: «они живые люди. Мы и есть живые люди, понимаете?» Он понимал. Он всегда об этом знал, но это ничего для него не значило. Просто эпизоды, просто объекты. Но однажды всё стало по — другому. Ему стало тяжело работать. Он утратил способность мыслить отвлечённо и сделался пристрастным. И сейчас за это отдувался Сит. Остановится Макс был просто не в силах, он действительно переживал.

Сит некоторое время молча смотрел на друга. А потом резко и зло спросил:

— А с чего это ты стал таким сентиментальным, а? Платье, цветочки, тортики — это всё переживания для девчонок, это, знаешь ли, просто несерьёзно! И что тебе за дело до этой парочки? Это что, твои проблемы? — Остальные затихли, не решаясь вмешаться, только отец, лениво потягивая вино, смотрел куда — то мимо молодых людей, но пальцы его уже начали отстукивать дробь по краешку стола. Макс опустил глаза на свой столовый прибор, потом стал медленно цеплять салат вилкой. Надо остановиться, надо прекратить этот разговор! Но пружина в нём уже раскрутилась в полную силу.

— Это не мои проблемы. И мне нет дела до этой парочки, как ты говоришь. Я их даже не знаю. Но я знаю, что они люди! Настоящие живые люди. И с ними нельзя так поступать, понимаешь?

— Да чёрт тебя побери, как это я с ними поступаю?! — Сит уже разозлился не на шутку. — Я просто выполняю свою работу! Есть закон, есть решение суда, а остальное — просто чушь и детский сад! Я должен защитить права детей этого бессовестного мерзавца, и кое — кто мне даже спасибо скажет!

— Точно, пара незнакомых тебе тёток тебя точно поблагодарит. А та женщина, которую ты в грязь втоптал? Она как? — Версаль резко грохнул ножом, едва не разбив тарелку.

— Знаешь, Макс, ты это оставь! Ты просто не имеешь право оскорблять Сита и всю его команду. «Втоптал в грязь»! Надо же такое сказать! Тот мужик знал, что делает, и мы все просто работаем — и ты, и я, и Сит — чего же ты хочешь?!

Макс вскинулся:

— Да я хочу, что бы мы не были какими — то опричниками; что бы мы и сами были людьми, что бы не вытирали ноги о маленьких людей! Вас что, жизнь ничему не учит, что ли?

— И что, Сит должен прослезиться на чужой свадьбе и не требовать уплаты долгов, как велит закон, не должен выполнять свои обязанности? — Низкий глухой голос отца как — то неожиданно вторгся в их спор, и все обернулись к нему. Он говорил спокойно, и поза его по-прежнему была расслабленной, но глаза явно выражали недовольство Максом. Но сына это не отрезвило.

— Должен! Конечно, должен! Но по — другому! Так нельзя, вы что, не понимаете? Это просто садизм и паскудство!

— Замолчи. — Отец произнёс это так жестко и холодно, что сын осёкся. Мама встревожено мяла салфетку, полушёпотом повторяя: «Боже мой, Боже мой!» Она всегда принимала сторону мужа, и сейчас, конечно, тоже, но этот спор был ей не понятен и просто пугал её. Неожиданно вмешалась Люци.

— Нет, правда, Макс, этих ты пожалел, а его бывшей жены и двоих брошенных детей тебе не жаль? Ты хоть представляешь себе, что чувствует разведённая женщина, как тяжело ей приходится? Как трудно растить детей, не имея кормильца и опоры? — Она с укоризной смотрела на брата, страдальчески приподняв брови и склонив голову к плечу — точь — в точь как мама во время приступов жалости к человечеству, и Макс снова вскинулся.

Конец ознакомительного фрагмента.