В твоих глазах я сгораю

Вероника Фокс, 2023

Когда ты безнадежно влюблена в парня своей старшей сестры. Когда судьба сводит вас вместе и толкает в его объятия. Когда оказывается, что ваши чувства взаимны. Когда вам нужно принять себя и довериться друг другу. Когда вы встаете против целого мира, чтобы сберечь свои чувства. Главное, не сгореть в бушующем пламени… Книги Вероники Фокс – это чувственные истории о первой любви, которые задевают за живое, заставляют сопереживать героям и радоваться за них, как за своих давних знакомых.

Глава 2

Вера

Всю неделю я судорожно ждала того дня, когда приеду в Москву. К сестре. К нему.

Когда я соглашалась на эту авантюру, то совершенно не подумала о том, каково будет мне самой: комфортно? уютно? Как я буду чувствовать себя рядом с ним? Как при этом не показать свои эмоции?

«Ох, Вера! Зря ты в это ввязалась…» — сказала я самой себе, складывая платья в чемодан. Мама, кажется, не спала ночами и пыталась придумать, какие вещи мне еще будут необходимы.

— Мам, если что, я возьму что-то у Алины погонять?

— Ну детка моя, золотце! У тебя уже должен быть свой гардероб! — ворчала по-доброму матушка, пересматривая мои вещи.

— Не суетись, мам! Такое чувство, что это ты едешь в университет, а не я!

— Я просто не могу смириться с тем, что ты теперь совсем взрослая, — сказала она и всхлипнула.

— Мам, ну я же буду приезжать… — сказала я и вспомнила, как Алина говорила так же прямо перед самым отъездом. «Я буду часто вас навещать!» — А после звонила лишь по праздникам.

Тем временем мать еще сильнее растрогалась от собственных переживаний. Ну как же! Последняя дочь уезжает из родительского гнездышка, оставляя родителей наедине… Я, вздохнув, подошла к маме и крепко обняла ее.

— Мам, не плачь…

Ее горячие слезы тихо капали мне на руку. Мама опасалась, что я забуду о ней. С момента переезда сестры в Москву я стала ближе к маме. Хотя раньше все внимание семьи было сосредоточено на Алине. Ей доставалось все лучшее. А меня — до того, как сестра уехала — никто не воспринимал всерьез. Мама единственная знала, что мне нравится Дима. Она стала для меня самой лучшей подругой, которую может послать Вселенная.

— Я постараюсь, дочур, — сказала она, стараясь вытереть льющиеся водопадом слезы. — Сложно отпускать птенцов из гнезда во взрослую жизнь.

— Понимаю, мама.

— Будь умницей, — начала она успокаиваться, утирать слезы. Под глазами у нее остались разводы туши. — Слушайся сестру и не делай глупостей!

— Я знаю, мам.

— Нет, — оборвала она меня на полуслове. — Услышь меня! Будь бдительна, не иди на поводу у других. Помни о том, что у тебя есть свое мнение и характер. Не докучай сестре, и прошу… — ее голос дрогнул. — Помни, чему я тебя учила: любовь любит тишину. Ты поняла?

Я кивнула в ответ, ничего не сказав. А внутри меня все оборвалось. И показалось, что земля раскололась под ногами. Я понимаю, что слова излишни. Что бы я сейчас ни сказала, мама воспримет это в штыки, словно я пытаюсь убежать побыстрее от ее заботы, теплоты и объятий. Но это не так… Мама была права: любовь любит тишину. Она повторяла это мне неоднократно, и я с ней согласна.

В моем случае лучше молчать и не показывать своих чувств тому, кого я люблю, лишь по одной причине: он без пяти минут женат.

Перед отъездом я сплю плохо. Ворочаюсь, думаю о том, как себя вести, и до сих пор не представляю, что мне придется какое-то время жить вместе с сестрой и Димой. Мысли мучают меня, раскалывается голова. Мне удается уснуть лишь к девяти, а через два часа звенит будильник, который лишь напоминает мне о том, что совсем скоро я буду за четыреста километров от родного дома.

Я живу в Нижнем Новгороде, не совсем уж и далеко от Москвы, однако все равно это представляло неудобства при планировании поездки. Поезд ехал шесть-семь часов, и около семи утра меня должны были встретить на вокзале. Я заранее собрала вещи, только самые необходимые, без лишней мишуры. Отец еще дремал, сидя в кресле и открыв рот, а мама суетилась, тараторя себе под нос, что явно что-то забыла. А еще она пыталась дать мне с собой домашней закатки: помидоров, огурцов и варенья, но я кое-как ее отговорила:

— Мама! Я просто не довезу все это!

— Ну возьми хотя бы варенье, доченька! — упрашивала она меня, пытаясь засунуть банку в сумку, и без того туго набитую.

Но тут я была тверда. Нет, и точка. Взяв из маминой руки банку, я поставила ее на стол.

— Ты позвонила сестре?

— Я позвоню ей из поезда, мы с ней так договорились.

— Как только ты выйдешь из поезда и она тебя встретит, обязательно позвони, ладно?

— Мамуль, ну не суетись ты так! Не пропаду я, — пытаюсь утешить ее, но оказывается, это тщетно. Мама все равно начинает плакать и говорить о том, что ей сложно поверить в мое взросление. И пока мы возились на кухне, отец уже успел проснуться, одеться и ждал у двери, цокая языком и давая таким образом понять, что мы опоздаем. Но как только мама запричитала с новой силой, он прошел в кухню, взял в руку сумку и ласково, но твердо сказал:

— Все, дорогая, хватит плакать. Она не насовсем уезжает!

Как я была благодарна за то, что отец вмешался в разговор! От переживаний мамы меня и так потряхивало, от мыслей о Диме дергало еще сильней.

— Знаю, дорогой, — завыла мама белугой, шмыгая носом, — знаю!

— Мам… я тебе позвоню, как только сойду с поезда, и второй раз, когда меня встретит Алина, идет?

Мама утерла горькую слезу с щеки и добавила:

— Ладно, — а после крепко обняла.

Меня разрывали эмоции: с одной стороны, мне было грустно оставлять родной дом, с другой стороны, я уже взрослая, и пора самой строить свою жизнь. Еще раз обнявшись уже на пороге, мы вышли с отцом и, сев в машину, тронулись с места. Мама стояла и махала нам, а я ей в ответ, пока мы не скрылись за поворотом.

Меня посетила интересная мысль о том, что, когда покидаешь родной дом, начинается новый отрезок жизни. Новые эмоции, приключения, хлопоты и большой необъятный мир, исследовать который не хватит и целой жизни!

Поезд отправлялся ровно в двенадцать часов ночи. Отец не меньше мамы переживал за меня. Ведь никто не знает, что может приключиться в ночном поезде. Мама выбирала билеты в первом вагоне, поближе к машинисту и наряду полиции.

— Будь бдительна, Вера, — заезжая на парковку около вокзала, начал отец, хотя всю дорогу молчал. — Мама очень сильно переживает за тебя…

— Пап, у меня на плечах есть голова. Я понимаю, о чем ты.

Отец заглушил мотор и убрал руки с руля.

— Высшее учебное заведение — очень серьезная штука, которая учит ответственности, поэтому…

— Поэтому нужно быть осмотрительной и ни в коем случае не ввязываться в плохие компании, — добавила я, избавив отца от мучительных нотаций, которые он ненавидел.

— Да.

Отец поджал губы и крепко обнял меня за плечи. Вот и все, достаточно сдержанное, но в то же время эмоциональное прощание.

Подведя меня к поезду, он остался на перроне, прикурил сигарету и, провожая меня взглядом, махал рукой. Я устроилась на своем сиденье, практически сразу же найдя место. Билет мы купили сидячий, поэтому мне ничего не оставалось, как взять с собой книжку. Одну из самых любимых, чтобы хоть как-то скоротать время. Спать я вряд ли буду. Книга — лучший попутчик человека в жизни. Не помню, кто сказал эту фразу, однако она мне очень приглянулась.

Поезд тронулся, а отец так и стоял на месте. Я едва сдерживала слезы, которые подступали к глазам. Где-то спустя минут сорок по вагону стали ходить подвыпившие парни. И какой черт их занес именно в этот вагон, я не ведала. Однако мне было все равно. Правда, исподтишка, чисто в целях самосохранения, я смотрела на них. Их немного шатало из стороны в сторону. Один из них, заметив меня, подсел рядом на свободное место и начал надоедать:

— Че читаешь?

— Оскард Уайльд.

— Че?

— Классика это.

— Как Пушкин?

Про себя я вздохнула от тупости заданного вопроса. Сглотнув тягучую слюну, я не знала, куда деться. Кто-то спал в поезде, кто-то слушал музыку. И от равнодушия окружающих меня бросало в дрожь сильнее, чем от подступающего страха за свою жизнь.

— Да, и как «Анна Каренина», — пошутила, зная, что он не оценит шутки, потому что тупой.

— О-о-о! Хороший автор, мне нравится! — воскликнул он и положил руку на мое колено. — А ты куда направляешься?

Мое сердце бешено застучало в груди.

— Убери руку.

— Да ладно тебе, что, неприятно? — Его мерзкое дыхание дошло до меня, и меня едва не стошнило от этого.

— Неприятно, — сухо ответив, своей рукой скинула его руку с колена.

— Да ты, поди, недотрога!

Я ничего не ответила, лишь сделала вид, что читаю, в надежде, что он отстанет. Но не тут-то было. Парень начинал распускать свои руки, лапать меня, и мне ничего не осталось, кроме как громко воскликнуть:

— Убери руки от меня!

— Да тише ты, — сказал он. — Чего ты такая недотрога?

— Отстаньте от меня! — продолжила вопить и отталкивать парня.

— Ого! — воскликнул он. — Да мне нравятся такие.

— Помогите! — закричала во весь голос.

Не знаю, какие высшие силы вмешались, но тут открылись двери, и в вагон вошли проводник и охранник.

— Сюда! — крикнула я, продолжая отталкивать парня от себя. — Помогите!

Проводник и охранник быстрым шагом подошли ко мне. Некоторые люди сразу проснулись — потому что явно стало безопаснее — и всем своим видом стали показывать удивление по поводу того, что происходит.

Мое сердце бешено застучало, спина похолодела.

— Уважаемый, пройдемте с нами, — твердо сказал охранник.

Парень убрал от меня руки, посмотрел на проводника и охранника так, словно ему все равно, и протянул:

— Да мы просто общаемся, че!

— Прошу, уведите этого незнакомого мне человека! — в ужасе затараторила я. — Он домогается меня!

— Пройдемте в тамбур, — предложил охранник.

— Да че вы? — Парень встал с места, но обернулся ко мне и процедил: — А с тобой, сучка, на конечной разберусь.

Страх овладел каждой моей клеткой так же скоро, как мысль, что это добром не кончится. В стеклянных серых глазах парня я увидела ярость и злость.

Мне страшно. Страшно от того, что мне нужно будет как-то добраться до середины вокзала целой и невредимой после такой угрозы. Алина должна будет встретить меня ровно в семь часов утра, завезти домой, а после поехать на работу. Ей не дали выходной, просто запретили брать за свой счет, пригрозив увольнением. Алине ничего не оставалось делать, как отпроситься лишь на пару часов с учетом пробок. И я очень надеюсь, что, пока я буду искать сестру в толпе, ничего не произойдет.

Остальное время в поезде я подремывала или смотрела в окно. Уже ближе к Москве вагон стал заполняться, и я подумала, что вполне удачно могу скрыться в толпе выходящих, чтобы миновать опасного парня. Однако тревожные мысли от этого меня не покинули. Я все думала о том, что, возможно, лучше попросить помощи у проводника или охраны поезда, чтобы они проводили меня, но, с другой стороны, не выглядело бы это глупо?

Я все размышляла, пока за окном мелькали утренние пейзажи городов Подмосковья, а приятная поездная тряска слегка успокаивала меня.

Когда уже стали подъезжать к конечной станции, я быстро набрала маму:

— Доча, все в порядке? — Ее голос казался мне встревоженным и уставшим.

— Да, — успокоила ее я, всматриваясь в окно, за которым виднеются заборы и высотки, — буквально через пять минут я сойду на платформу.

— Только не забудь!!! Позвони мне, как тебя встретит Алина!

— Хорошо!

— Люблю тебя!

— И я. Скоро наберу, — произнесла я второпях и положила трубку.

Поезд начал притормаживать, а люди постепенно вставать со своих мест. Я взяла свой чемодан, сумку и направилась к выходу. Меня переполняли эмоции. До такой степени, что колени начали трястись. Вот он — новый лист жизни.

Выйдя на платформу, я была не слишком впечатлена. Даже больше разочарована.

Мне казалось, что вокзалы в Москве — это огромные и богатые архитектурные сооружения, которые сразу же покоряют сердца путешественников. Но нет. Самый обычный вокзал и, по всей видимости, только что отреставрированный. Сообразив, куда двинулись люди с платформы, я заковыляла за ними. Медленно, пытаясь не наступить на чьи-то пятки в толпе. Чемодан был тяжеловат для меня, и, озираясь по сторонам, я искала свою сестру. Пройдя через металлический контроль, я продолжила искать Алину в толпе. Мне показалось, что я тут совершенно одна, и это чувство разгоралось в моей груди. Кто-то толкался, кто-то кидал ругательство через плечо. Москва мне сразу же показалась городом суеты и невежества. И пока я витала в своих мыслях и переживаниях, чья-то крепкая рука похлопала меня по плечу.

— Ну че, сучка, поговорим?

Мои коленки подкосились от страха. Это был он. Тот самый парень, который приставал ко мне. Как он меня нашел? Я понятия не имела…

— Да что тебе от меня надо? — дрожащим голосом воскликнула.

— Правильный вопрос, — сказал он и крепко схватил сзади меня за шею так, что я едва могла дышать. — Это мы посмотрим у меня на хате.

— От… пус… ти! — завопила я, пытаясь отбиться.

В его глазах вспыхнула неподдельная ярость, которая заполыхала огнем вожделения.

— Не рыпайся, — сказал парень и подтолкнул в спину, чтобы я шла вперед.

Я была в ужасе. Мало мне того, что не хватало воздуха, так я еще и была дезориентирована. Незнакомый город. Я не встретила сестру. Меня пытаются похитить или ограбить, и все это в первый день приезда…

Стоило мне хоть как-то дернуться, как парень сильнее сдавливал мою шею. Мы шли так, что никто не замечал, как он ведет меня, контролируя страхом и болью, которая пронзала меня от шеи до самых кончиков пяток. Страх не давал здраво мыслить.

И вдруг все изменилось.

Мы резко остановились, и тут же прозвучал бархатистый голос:

— Отпусти ее.

Я подняла глаза и ахнула. Передо мной стоял Дима.

Который заломил руку негодяя за спину и крепко держал — и тот, пытаясь вырваться из этой хватки, взвыл:

— Че ты лезешь не в свое дело?

— Слышь, будешь так со своими корешами базарить. Щас развернешься и пойдешь, куда глаза глядят. Понял?

Это было сказано таким тоном, что я похолодела. Дима защищает меня! Вот это да!

— Ты че, нарываешься? — снова дернулся парень.

— Ребят, не ссорьтесь… — сказала я и поняла, насколько это глупо прозвучало.

— Я ж с тобой по-хорошему, — сказал Дима и взял нахала за горло.

Тот начал кряхтеть и дергать головой, пытаясь ослабить хватку противника.

— Дима, отпусти его!

Но Дима меня не послушал. И, по всей видимости, правильно.

Он продолжал держать парня. На лице у Димы не дрогнул и мускул. Зато я нахально скользила взором по его мышцам, которые были напряжены. Футболка облегала каждый бицепс, ровную накачанную спину и прекрасный торс. Неприличные мысли вспыхнули на секунду, но, мотнув головой, я отбросила их.

— Сейчас отпущу, развернешься на девяносто градусов, и чтобы твой след простыл, уяснил?

— Ты… только… попробуй… — пробурчал парень, а затем мой защитник резко отпустил его. Тот схватился за свое горло и громко закашлял, жадно хватая воздух. Рука Димы отодвинула меня, так что я оказалась у Димы за спиной и стояла как дура, не зная, как поступить, да и вообще, разве нельзя по-человечески выяснить отношения?

— Иди, пока на костылях отсюда не ушлепал.

— Че ты сделаешь? Че? А? — не умолкал парниша, явно пытаясь вывести жениха моей сестры на конфликт или драку.

Дима молча, ничего не отвечая, развернул меня, одной рукой приобнял за плечи, другой подхватил мой чемодан и повел к выходу. У меня пропал дар речи. Я совершенно не понимала, что только что произошло. Мысли путались в голове. Но я торопливо шагала и шагала, стараясь не отставать от Димы.

— Ты в порядке? — спросил он, не отпуская мои плечи.

— Да… — сказала я дрожащим голосом.

От его прикосновений у меня внутри порхали бабочки. Я так давно мечтала ощутить, как его руки меня обнимают, что почувствовала головокружение.

— А по тебе не скажешь. — Дима украдкой взглянул на меня.

Я заметила его ехидную улыбку.

— Хорошо, что я решил пойти тебе навстречу, если бы остался тут, в самом центре вокзала, то меня бы твоя сестра съела за то, что тебя потерял!

«Боже мой! Наверно, я вся горю от смущения…» — подумала я, отворачиваясь, чтобы Дима не заметил этого, дрожащим голосом спросила:

— А где Алина?

— У нее не получилось встретить тебя, — сказал Дима и убрал руку с моих плеч — народ шел плотной стеной. — Еще вчера вечером от нее потребовали ранним утром явиться в офис, чтобы подготовить презентацию.

— Опять сроки горят? — с обидой в голосе спросила я.

— Уж не знаю, что за сроки, но она могла бы и отказаться или взять за свой счет один день ради сестры… в общем…

Дима придержал дверь, чтобы я вышла первой. Мы оказались на улице. Утренний московский ветерок ударил в лицо. Было шумно. Машины ехали в несколько рядов, по тротуару шли люди. На тумбе сидел бездомный, просил милостыню, но на его живописные лохмотья и смятую коробку никто не реагировал.

Дима тронул меня за плечо, чтобы я не считала ворон, и указал, в какую сторону идти к машине.

— Ты же впервые в Москве?

— Да…

— Значит, нужно будет устроить тебе экскурсию!

— Звучит очень круто! — от смущения слишком громко воскликнула я.

Опомнившись, тут же вспомнила, что я должна позвонить маме, и судорожно стала искать телефон. Нашла, набрала ее номер — и мама практически мгновенно ответила.

— Мам, привет!

— Дочка! Как ты доехала?

— Все в порядке.

— Тебя сестра встретила?

Я взглянула на Диму. Сдавать сестру я не стала и ответила коротко:

— Да, мы вот идем к машине. Зарядка на нуле, я вечером тебе позвоню.

— Не забудь, дочка! — сказала мама, и я положила трубку.

— Контроль? — спросил Дима, нежно улыбаясь.

— Родители всегда волнуются.

— И ты не выдала сестру…

— На моем месте ты бы поступил так же.

Наши взгляды встретились. Мне стало неуютно — настолько ласково смотрели на меня эти изумрудно-зеленые глаза. И отведя взгляд, я едва избежала столкновения с каким-то мужчиной.

— Смотри, куда прешь! — выругался тот, не оборачиваясь.

— Извините, — обернувшись, сказала я ему, однако тот уже затерялся в толпе.

Тяжело вздохнув, я бросилась догонять Диму, который уже оглядывался, высматривая, что же со мной случилось на этот раз.

Приближаясь к машине, я не могла оторвать взгляда от того, как Дима закидывает мой чемодан в багажник. Парень был одет легко: джинсовые шорты, белое поло, кроссовки такого же цвета. И снова я почувствовала жар на щеках. Спокойно, спокойно…

Закрыв багажник, Дима подошел ко мне и, крепко сжав мои плечи, приблизил свое лицо к моему. По спине у меня тут же пробежал табун мурашек.

Дима… Я, не отрываясь, смотрела в его глаза, чувствовала свежее дыхание.

— Ну что, готова прокатиться по Москве? — спросил Дима.

Разве я могла ответить «нет»?