Дом изгнанников. Роман в картинах

Вероника Тутенко

Героиня, начинающая художница, попадает в различные переделки, в прошлое и будущее, в шкуру кошки, в картину неизвестного художника, в загробный мир – все это ради встречи с избранником, который погиб пять лет назад. Что принесет героям встреча на границе миров?

21

Как-то незаметно мы с Жанной перешли на «ты» не только при общей знакомой.

Переделка, в которую попала Эля, отвлекла меня немного от навязчивых мыслей о Саше. Отчасти нас сблизило сходство Жанны с младшей сестрой, отчасти то, что старшая хоть и не обладала чуткостью младшей, но была человеком компанейским. Такие, как она, сходят за своего в любой компании.

Наверное, я тоже принадлежу к породе людей-хамелеонов. Во всяком случае Жанна меня не узнала, когда ждала меня со своей знакомой на углу магазина элитных мужских костюмов, где мы договорились встретиться.

Честно говоря, я бы тоже прошла мимо, если бы меня не остановила мысль «вот женщина, похожая на Элю».

Они одновременно очень похожи и очень непохожи. Так бывает. Да.

Милые, уютные черты круглого лица старшей у младшей сестры обретали неожиданную почти аристократическую утонченность и в то же время во взгляде, улыбке легко считывалась доброта и простодушность.

Старшая сестра выражение лица носила как униформу. Как будто быть открытой и осторожной одновременно ей предписывал некий дресс-код.

— Привет! — я постаралась произнести это слово непринужденно и весело, так, как здороваются со старыми добрыми знакомыми.

— Здравствуйте! — брякнула Жанна, но тут же красиво вышла из положения.

— Ой, я тебя не узнала!

— Богатой буду! — продолжала я в том же духе. — Красивое пальто, — сказала первое, что пришло в голову, хотя пальто было самое обычное — серое в мелкую темно-зеленую крапинку.

И знакомая торжественно повела нас в бывший дом Эли.

Внутри он теперь представлял собой один просторный зал с возвышением для сцены, под которой внизу притаился баян.

Мы с Жанной хотели остаться у входа, откуда было удобно незаметно наблюдать за происходящим, но Люда (так зовут знакомую) решительно запротестовала.

— Нет, нет, вон там свободные места! — и вместе с симпатичным парнем, которого можно было принять за ди-джея, а может, он им и являлся, потащила нас к самой сцене.

— Это Максим, — торопливо знакомила нас на ходу Люда. — А это… — к нам, широко улыбаясь, подошла высокая светловолосая девушка, — это Майя, — если что задавайте ей любые вопросы, она обо всем расскажет, — вручил нас на попечение красавицы Максим. Видимо, он, действительно, был кем-то вроде тамады.

Да. У меня было ощущение, как будто мы с Жанной случайно попали на свадьбу, и сейчас нас будут развлекать, чтобы мы, как незваные буки, не сидели в стороне от всеобщего веселья.

Под потолком покачивались на ветру бумажные фонарики, салатные и розовые.

Улыбка Майи лучилась восторгом и счастьем, а глаз, ее взгляда я почему-то не помню.

Стройную фигуру удачно обтягивало простое, но изящное мини-платье. Лазурного цвета, оно прекрасно сочеталось с ее солнечно-русыми волосами.

— Наверное, вы здесь давно, раз все знаете? — спросила я, потому что нужно было с чего-то начать разговор.

— Что вы, совсем не все, — всплеснула даже руками Майя. — Я здесь четыре года.

— Майя у нас целительница, — важно представила Люда.

— Исцеляю не я, а, — Майя подняла взгляд к салатному фонарику, спускавшемуся над нами. — А я… я просто поверила и молюсь с верой об исцелении.

— Очень интересно, — в голосе Жанны, действительно, звучал самый неподдельный интерес. — А от каких болезней исцеляете?

— Не я… — повторила она. — От всех, но такого при мне, чтобы кто-то исцелился, я не знаю, от рака… вы же это хотели услышать? Такого не было, но нет ничего невозможного. Приходите к нам в субботу и сам увидите, как происходят исцеления, — подытожила Майя.

Люда с беспокойством следила за Жанной.

— Ну как вам у нас?

— Необычно, — сдержанно ответила Жанна.

— Да, у нас нет икон, колоколов, мы считаем, это все не нужно, а нужна только искренняя вера.

— Молодежи много у вас, — обвела Жанна взглядом зал.

— Не только молодежи, я, например, бывший партийный работник, всю свою прежнюю жизнь была атеисткой.

Жанна вздохнула.

— Думаешь о доме? — заволновалась Люда.

— Об Эле, — уточнила Жанна. — Она приходит к вам?

— Мы ее звали, — уклончиво ответила Люда. — Не все, как я, приходят каждую неделю, кто-то чаще, кто-то реже…

Людмила осеклась на полуслове, потому что на сцену поднялся бритоголовый плотный мужчина в ярко-красном галстуке. Он поприветствовал всех нас, широко улыбаясь и простирая к небу руки.

Максим стоял внизу перед ним и повторял каждое его движение, будто призывая собравшихся делать то же самое.

Речь, впрочем, была недолгой, и мужчина в красном галстуке уступил место какой-то рок-группе.

Я спросила у Майи, как она называется.

— Просто группа, — ответила девушка.

Просто рок-группа состояла из музыкантов разных возрастов. Совсем юный бас-гитарист, мужчина лет сорока пяти с соло-гитарой, за барабанной установкой дама лет тридцати с небольшим. Примерно столько же солистке — пышнотелой блондинке с несколько хищным лицом, но черты его красивы и правильны. Голос тоже красивый и сильный, но от него постоянно отвлекает внимание слишком устойчивый каблук батильонов. А может быть, я обратила на них внимание, потому что слишком старалась подмечать каждую деталь — существенную, и не очень. Почему-то эти каблуки и красный галстук одного из их, по-видимому, лидеров были важными чертами этой нестатичной картины. Иногда мне кажется, вся наша жизнь бесконечное гениальное полотно, пришедшее в непрерывное движение.

Такая ересь вертелась в моей голове, когда я обводила взглядом по контуру три высоких бело-голубых свечи на журнальном столике.

Их почему-то так и не зажгли.

На сцену снова вышел господин в красном галстуке.

Людмила сообщила нам полушепотом (почему-то восторженным), что он семь лет отсидел за разбой.

Раскаявшийся разбойник между тем призывал отрешиться от всех земных проблем, от насущных забот.

«От всего, что еще вас там волнует», — поймал мой приклеившийся к столику взгляд.

А потом на сцену снова вышла та же группа и снова исполнила те же песни, во всяком случае, одна из них точно уже звучала второй раз за утро.

Следующим выступал с проповедью какой-то мужчина с небольшой бородкой. Людмила шепотом сообщали нам, что он просто активный член общины, и что никому не возбраняется призывать к делам добра.

Он говорил о взаимоотношениях детей и родителей, сопровождая свой рассказ видеорядом с инфографикой, и ставил в пример всем кавказцев, почитающих отцов и матерей.

В проповеди время от времени проскальзывал один и тот же сюжет, как кто-то продал свой временный дом ради дома вечного и никогда ничуть не пожалел об этом, хотя это и не имело прямого отношения к теме.

— Сегодня мы видим среди нас новые лица, — остановился, не доходя до сцены, господин в красном галстуке. — И это замечательно, все не случайно в этом мире. Всему свое место и свое время. Давайте же возьмемся все вместе за руки и все вместе помолимся за них, пошлем им свою любовь, свои добрые пожелания.

Я сжала протянутые мне ладони — прохладные Майи и теплые Жанны…

— Отпусти, отпусти, отпусти, — услышала я горячий шепот Людмилы, обращенный к Жанне. — Вот оно, настоящее, вот оно!

При этих ее словах откуда-то из-за стульев появился вдруг большой бархатный мешок, отделанный золотом, — для пожертвований.

Людмила достала из сумочки приготовленную заранее пятитысячную купюру и с чувством благоговения опустила ее в мешок.

Добрые пожелания на этом не заканчивались. На сцену вышла полная красивая брюнетка в платье цвета электрик с ажурными вставками. Оно отлично гармонировало с ее длинными, отливающими синевой, блестящими волосами и ровно обрезанной челкой и букетом белых хризантем в руках.

Появление яркой красавицы послужило сигналом для Майи и она, прихватив с подоконника стопку шоколадок, поспешила с ними на сцену.

Шоколадки предназначались для именинников. Их, чуть смущенных, выстроили в ряд, желали им всяческих благ и новых духовных побед, а одной, женщине средних лет со стрижкой, в простом, но симпатичном черном платье-трапеции вручили букет хризантем. Белое на черном смотрелось как-то очень уж показательно-торжественно, как на первосентябрьской школьной линейке.

Позже в кафе-столовой, бывшей мастерской Эли, Людмила рассказала нам полушепотом историю той женщины.

— Ее подобрали в лохмотьях с тремя детьми на вокзале, отмыли, одели, накормили… Живут они здесь же, в общине. А скольким еще несчастным можно будет помочь, спасибо Элечке и всей вашей прекрасной семье…