Инсургент

Вероника Рот, 2012

Сделанный выбор может изменить тебя – или разрушить… Но что бы ты ни выбрала, последствия неизбежны. В мире, где живет Беатрис Прайор, нельзя существовать вне одной из фракций. Правдолюбие, Альтруизм. Лихость, Товарищество и Эрудиция… Беатрис выбрала Лихость. Казалось, можно отпраздновать, но иногда любой шаг ведет к пропасти, а сделанный выбор – к войне. В общине Товарищества, где Трис вместе с другими лихачами укрывается от эрудитов, она узнает, что Джанин, лидер ее противников, владеет некоей информацией. Ради этих сведений люди готовы на все. Из-за них погибли родители Беатрис. Теперь и она сама отчаянно пытается узнать правду. Но даже Трис не знает, что может потерять, открыв эту тайну… Книга также выходила под названием «Мятежная».

Оглавление

Из серии: Дивергент

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Инсургент предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 10

Я провожу рукой по шее, чтобы приподнять прилипшие волосы. Все тело болит, особенно ноги, которые просто жжет, даже когда я не шевелюсь. И пахну я не слишком приятно. Мне бы помыться.

Я выхожу в коридор и ищу душевую. Оказываюсь не единственной, у кого возникло такое желание. У душевых стоят несколько женщин. Половина из них обнажена, но остальных это совершенно не волнует. Найдя свободное место в углу, я сую голову под кран и стою под потоком холодной воды.

— Привет, — радуется мне Сьюзан. Я поворачиваюсь в сторону. Вода течет по носу и щекам. Она приносит два полотенца, белое и серое, с обтрепанными краями.

— Привет, — отвечаю я.

— У меня есть идея, — говорит она. Поворачивается ко мне спиной и расставляет руки в стороны, держа полотенце и тем самым отгораживая меня от остальных. Я вздыхаю с облегчением. Уединение. Хоть какое-то, насколько здесь возможно.

Я быстро раздеваюсь и хватаю кусок мыла, лежащий на полке.

— Как ты? — спрашивает она.

— Нормально, — отвечаю я, зная, что она спрашивает лишь потому, что так требуют правила, установленные в Альтруизме. Как бы мне хотелось, чтобы она говорила со мной свободно, без оглядки на правила. — А ты, Сьюзан?

— Лучше. Тереза сказала, что в убежищах бесфракционников теперь живет большая группа из Альтруизма, — говорит Сьюзан. Я намыливаю голову.

— А-а, — отвечаю я. Снова сую голову под струю воды и тру волосы левой рукой, чтобы вспенить мыло. — Ты собираешься к ним?

— Да, — отвечает Сьюзан. — Если тебе не нужна моя помощь.

— Спасибо за предложение, но, думаю, твоя фракция сейчас нуждается в тебе больше, — говорю я, закрывая кран. Хорошо бы, еще не надо было одеваться. Слишком жарко для джинсовых штанов. Но я хватаю с пола другое полотенце и спешно вытираюсь.

Надеваю красную рубашку. Очень не хочется снова носить что-то грязное, но у меня нет выбора.

— Думаю, что у некоторых женщин из бесфракционников есть запасная одежда, — гворит Сьюзан.

— Может, ты и права. Хорошо, теперь твоя очередь.

Я стою с полотенцем в руках, пока Сьюзан моется. Через некоторое время руки начинают болеть, но она не обращала внимания на свою боль ради меня, значит, я сделаю для нее то же самое. Когда она принимается за волосы, вода брызжет мне на ноги.

— Никогда бы не подумала, что мы окажемся вместе в такой ситуации, — замечаю я. — Болтать в общем душе заброшенного дома, спасаясь от эрудитов.

— Я считала, мы будем жить рядом, — отвечает Сьюзан. — Ходить вместе на общественные мероприятия. Вместе провожать детей до автобуса.

Я прикусываю губу. Это моя вина, что такого никогда не произойдет. Потому, что я выбрала другую фракцию.

— Извини, не хотела заводить об этом речь, — говорит она. — Просто жалко, что я не обращала достаточно внимания на твою жизнь. Если бы я так делала, возможно, я б лучше знала, что происходит внутри тебя. Я вела себя эгоистично.

Я усмехаюсь.

— Сьюзан, в твоем поведении нет ничего плохого.

— Все, — говорит она. — Не дашь полотенце?

Закрыв глаза, я поворачиваюсь, чтобы она взяла полотенце из моих рук. Когда в душевую входит Тереза, заплетая волосы в косу, Сьюзан спрашивает ее насчет запасной одежды.

Когда мы, наконец, выходим, на мне джинсы и черная рубашка, такая свободная, что едва не сваливается с плеч. На Сьюзан свободные брюки и белая рубашка Правдолюбия с воротничком. Она застегивает ее под горло. Скромность Альтруизма доходит до полного пренебрежения комфортом.

Когда я снова оказываюсь в большой комнате, некоторые бесфракционники выходят оттуда с ведерками краски и кистями. Я провожаю их взглядом.

— Они напишут послание для остальных убежищ, — говорит Эвелин, которая стоит позади меня. — На одной из досок. Коды базируются на личной информации, типа любимого цвета, имени домашнего питомца в детстве и тому подобного.

Я не понимаю, почему она решила сказать что-то о кодах бесфракционников именно мне, пока не поворачиваюсь. У нее в глазах то же самое выражение, что было у Джанин, когда та сказала, что разработала сыворотку, которая подчинит его. Гордость.

— Умно, — говорю я. — Твоя идея?

— На самом деле, да, — пожимает плечами она. Но меня не обманешь. Она только пытается выглядеть безразличной. — Я перешла в Альтруизм из Эрудиции.

— Ого, — удивляюсь я. — Не поспевала за бурной жизнью академии?

— Вроде того, — отвечает она. Приманка пролетела мимо.

— Думаю, твой отец сделал это по такой же причине, — говорит она после паузы.

Я уже готова уйти, закончив разговор, но ее слова сдавливают мне голову, будто Эвелин выжимает мне мозги руками. Я непонимающе гляжу на нее.

— Ты не знала? — нахмурившись, спрашивает она. — Извини. Я забыла, члены фракций редко обсуждают вопрос о переходе.

— Что? — срывающимся голосом кричу я.

— Твой отец родился в Эрудиции, — говорит она. — Его родители дружили с родителями Джанин Мэтьюз, когда были живы. Твой отец и Джанин вместе играли, будучи детьми. В школе я видела, как они обменивались книгами.

Я представляю себе моего отца, взрослого мужчину, непринужденно сидящего рядом с Джанин, взрослой женщиной, за столом в кафетерии. Сама мысль кажется мне такой абсурдной, что я хмыкаю и почти смеюсь. Это не может быть правдой.

За одним исключением. Он никогда не рассказывал мне о родителях и о своем детстве.

И у него не было такого спокойного характера, который бывает у выросших в Альтруизме.

А его ненависть к Эрудиции — слишком неистова. Должны быть личные мотивы.

— Извини, Беатрис, — говорит Эвелин. — Я не собиралась бередить тебе свежие раны.

— Именно это ты сделала, — нахмурившись, отвечаю я.

— Что ты имеешь в виду…

— Слушай меня внимательно, — говорю я тихо. Гляжу поверх ее плеча, чтобы убедиться, что нас не услышит Тобиас. Но вижу там лишь сидящих в углу Калеба и Сьюзан, передающих друг другу туда-сюда банку с арахисовым маслом. Тобиаса нет. — Я не дура, — продолжаю я. — Я вижу, ты просто хочешь его использовать. И я скажу ему об этом, если он сам уже не догадался.

— Дорогая моя девочка, я — член его семьи, — отвечает она. — Я — навсегда. А ты — явление временное.

— Ага, — говорю я. — Мама его бросила, папа бил. Как он может не хранить верность такой чудесной семье?

Я ухожу. Мои руки трясутся. Я сажусь на пол рядом с Калебом. Сьюзан уже на другом конце комнаты, помогает убираться бесфракционнику. Он дает мне банку с арахисовым маслом. Я вспоминаю ряды кустов арахиса в теплицах Товарищества. В нем много жиров и белков, а это важно, особенно — для бесфракционников. Я зачерпываю немного масла пальцем и слизываю.

Следует ли мне рассказать ему то, что только что поведала Эвелин? Я не хочу давать ему повод думать, что Эрудиция — у него в крови. Я не собираюсь помогать ему вернуться к ним.

Пока что я оставлю эти сведения при себе.

— Мне надо с тобой кое о чем поговорить, — предлагает Калеб.

Я киваю, продолжая слизывать арахисовое масло, теперь уже с неба.

— Сьюзан хочет сходить к альтруистам, проведать их, — говорит он. — Я тоже. А еще мне необходимо быть уверенным, что с ней ничего не случится. Но тебе нельзя быть здесь одной.

— Не проблема, — отвечаю я.

— Почему бы тебе не присоединиться к нам? — спрашивает он. — Альтруисты с радостью примут тебя обратно, я уверен.

Я также. В Альтруизме не копят обиды. Но я и так пребываю на краю пропасти отчаяния. Если вернусь в фракцию, к которой принадлежали мои родители, она меня поглотит.

Я качаю головой.

— Мне надо отправиться к правдолюбам и выяснить, что происходит, — заявляю я. — С ума сойду, если не узнаю.

Я с трудом улыбаюсь.

— Но ты иди, конечно. Ты поддержишь Сьюзан. Ей сейчас вроде лучше, но ты ей все равно нужен.

— Хорошо, — соглашается Калеб. — Ну, попытаюсь присоединиться к вам позже. Будь поосторожнее.

— Разве я не всегда такая?

— Нет, думаю, нормальное слово, которое тебе подходит всегда, это «безрассудная».

Он слегка сжимает мне здоровое плечо. Я отправляю в рот следующую порцию арахисового масла.

Из мужской душевой выходит Тобиас. Вместо красной рубашки Товарищества на нем черная футболка, а его короткие волосы блестят от воды. Наши взгляды встречаются, и я понимаю — пора в дорогу.

Район правдолюбов большой, как целый мир. По крайней мере кажется мне таким.

Они живут в большом бетонном здании, рядом с тем, что когда-то было рекой. Вывеска на здании сохранилась не полностью, остались буквы «MERC IS MART». Когда-то это было название «Merchandise Mart» — «Товарный супермаркет», но большинство людей называют его «Merciless Mart»[1], «Супермаркет Безжалостности». Поскольку правдолюбы беспощадны, хоть и честны. Самим им это прозвище, похоже, нравится.

Я не знаю, чего ждать, поскольку никогда здесь не была. Тобиас и я останавливаемся у входа и переглядываемся.

— Вот мы и на месте, — говорит он.

Я не вижу ничего, кроме своего отражения в стеклянных дверях. Я уставшая и грязная. Впервые мне приходит мысль, что мы ничего не должны были делать. Просто спрятаться у бесфракционников, и пусть другие со всем разбираются. Мы были бы никем, но вместе и в безопасности.

Он все еще не рассказал мне о своем ночном разговоре с матерью, и я не думаю, что собирается. Он так стремился попасть к правдолюбам, что я начинаю думать, не планирует ли он что-то втайне от меня.

И я вхожу в здание. Может, я решаю, что если уж мы так влипли, то надо выяснить, в чем дело. Я — дивергент, значит, я не ничтожество, и больше не может быть «безопасных» мест, и у меня есть другие дела в жизни, помимо того, чтобы играть в семью с Тобиасом. Очевидно, он согласится со мной.

Вестибюль просторный, хорошо освещенный, с полом из черного мрамора, тянущимся до самых лифтов. В центре на полу выложено кольцо из белых мраморных плит, внутри которого изображен символ Правдолюбия — наклонные весы, символизирующие то, что истина весит больше лжи. В вестибюле полно лихачей с оружием.

Одна лихачка с рукой на перевязи подходит к нам, держа пистолет перед собой и наставив его на Тобиаса.

— Назовите себя, — говорит девушка. Молодая, но не настолько, чтобы знать Тобиаса.

Следом подбираются остальные. Некоторые глядят на нас с подозрением, но большинство — с любопытством. Но в их глазах вспыхивает нечто еще более странное. Они узнают нас. Наверняка они встречали Тобиаса, но откуда догадались про меня?

— Четыре, — говорит Тобиас. — Трис, — кивает на меня. — Лихачи, оба.

У девушки расширяются глаза, но она не опускает оружие.

— Зачем вы здесь? — спрашивает она. Некоторые из лихачей выходят вперед, но осторожно, будто мы представляем для них опасность.

— А в чем проблема? — спрашивает Тобиас.

— Вы вооружены?

— Конечно, ведь я лихач или кто?

— Стоять, руки за голову, — поспешно говорит она, будто и не надеясь, что мы подчинимся. Я гляжу на Тобиаса. Почему все ведут себя так, будто мы сейчас на них набросимся?

— Мы вошли через главный вход, — медленно говорю я. — Думаете, мы бы это сделали, если бы хотели напасть на вас?

Тобиас не смотрит на меня. Касается пальцами затылка. Спустя секунду я делаю то же самое. Лихачи обступают нас. Один начинает обыскивать Тобиаса, с ног до головы, а другой вынимает пистолет, который был у него за поясом. Еще один, круглолицый парнишка с румяными щеками, извиняюще глядит на меня.

— У меня нож в заднем кармане, — произношу я. — Начнешь лапать — пожалеешь.

Он невнятно что-то бормочет, и одними пальцами вытаскивает нож за рукоятку, стараясь не касаться меня.

— Что происходит? — спрашивает Тобиас.

Девушка переглядывается с остальными.

— Извини, но нам приказали арестовать тебя сразу же, как ты появишься, — отвечает она.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Инсургент предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

Игра слов. «Merciless Mart» (англ.) — дословно: рынок безжалостности.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я