Поцелуй Герыча

Вероника Покровская, 2020

Жизнь сложна и переменчива. Кто-то с ней справляется, а кто-то – нет. Захватывающая, реалистичная история с элементами мистики, наполненная попытками изменить свою судьбу, пропитанная страданиями и надеждами на счастливое будущее. Автор книги Вероника Покровская – член Профессионального союза писателей России. У неё есть особый, уникальный дар – описывать те или иные сцены так реалистично и подлинно, что у читателя возникает стойкое впечатление, что он видит и слышит все тонкости данной картины, оказывается прямо в её эпицентре.

Глава 9

Хозяйка киоска

В родном городе у Яны родился сын. Давид зарабатывал достаточно, занимаясь ремонтом домов. Даже оплатил съёмную квартиру на год вперёд. Яна чувствовала себя с ним защищённой. Когда Яше исполнился годик, Давида срочной телеграммой вызвали в Армению. Через две недели Яна получила известие о смерти Давида.

Полтора года без него прошли, как во сне. Каждое утро, когда сын ещё спал, Яна выходила за покупками в продуктовый магазин. Возвращаясь домой, она чувствовала себя смертельно усталой, вновь падала на постель и проваливалась в глубокий сон. Днём жила в полудрёме. Иногда приходила к отцу, как к подружке, чтобы излить душу. Отец и дочь за разговорами засиживались на кухне до позднего вечера. Сергей Романович мог пропустить пару рюмок водки и слушать, нисколько не скучая, бесконечные воспоминания дочери о Давиде. Она рассказывала в подробностях о своих нежных отношениях с ним, вспоминала все его повадки: как он возвращался после работы и, крадучись, сзади обнимал, целуя её и Яшу, и частенько баловал украшениями из серебра.

Яне стало нечем платить за аренду, пришлось переехать к родителям.

Римма Сергеевна, обнимая внука, посмотрела дочери в глаза:

— Ну что ж, давно пора, другого выхода у тебя нет. Тем более платить за твою квартиру нам с папой трудновато. Да ты ещё и не работаешь, так что экономнее тебе будет жить с нами. Надо было сразу же к нам переезжать. Мы тебе говорили.

Мать с дочерью плохо ладили. Яне приходилось терпеть придирчивую мать. Зато бабушка во внуке души не чаяла.

Сергей Романович и Римма Сергеевна уступили внуку и дочери свою спальню. Сами перебрались в гостиную. Они с Яшей по выходным прогуливались в парке, катали внука на качелях. По ночам бабушка могла несколько раз заглянуть к внуку, чтобы посмотреть, как он спит. Да и Сергей Романович реже стал приходить домой подшофе.

На первый взгляд, всё складывалось хорошо. Но не для Яны. Ей казалось, если она будет сидеть дома и дальше, окончательно сойдёт с ума. Вроде она уже мама, и кутить, как в юности, с пацанами в компании стало неприлично. А жить, упиваясь только материнской любовью, маловато для неё.

В один прекрасный вечер, за ужином, Яна заявила родителям:

— Я устраиваюсь на работу.

— Куда? — осторожно спросила Римма Сергеевна.

— Ну куда я могу пойти? Будто непонятно!

— Доченька, не томи, — спокойно и с любовью в голосе спросил Сергей Романович, — не заставляй нас разгадывать ребусы. Ответь, пожалуйста, куда ты устраиваешься на работу?

— В торговлю.

— Если хочешь в торговлю, давай в наш магазин, — тут же предложила мать, зная, что дочь надо держать на коротком поводке.

— Увольте, Римма Сергеевна, но только не под вашим контролем, — иронично ответила Яна.

Олег, младший брат Яны, студент четвёртого курса, с самым серьёзным лицом сделал замечание:

— Ты могла бы сообщить об этом после ужина, чтобы не портить никому аппетит.

— Ладно, дорогие мои, давайте поговорим после ужина, — успокаивал отец возбуждённых домочадцев.

— А что говорить? Я уже всё сказала. Так что всем приятного аппетита. Олег, не поперхнись.

— Ты неисправимая, — не удержалась Римма Сергеевна.

— Яна, хорошо, ты пойдёшь на работу, — по-дружески обратился отец, — Яша с кем будет? Его же, наверное, надо в ясли-сад оформлять.

— Папочка, какой ты у меня догадливый. Вот ты мне и поможешь через свой завод место заполучить для своего внука.

— А куда же денусь, помогу.

Он с удовольствием всегда выполнял капризы дочери. Немудрено, ведь внешне Яна походила на высокого, статного Сергея Романовича. Ей передались по наследству даже его пухлые губы. Часто представляла, так было бы неплохо иметь к пухлым губам пышные груди. Вот, правда, бёдра после родов раздались. Во время беременности её грудь увеличилась до третьего размера, но как только она отказалась от грудного кормления, грудь вернулась в свои прежние размеры.

Перед зеркалом Яна вспоминала, как нежно ласкал её тело Давид. Мысленно перенеслась в купе вагона, в день возвращения в родной город. Через полчаса поезд подъезжал к вокзалу. Сидя напротив Давида, с щемящим волнением она смотрела в окно. Вечерние сумерки заливали светящими огнями видневшийся впереди город. Под железнодорожным мостом, по которому мчался поезд, расстелилась светлая и широкая полоса замёрзшей реки. Особенно Давида поразила таинственная красота удачно расположившегося на высоком утёсе памятника, подсвеченного снизу. Мощная фигура всадника на коне впечатлила.

— Красивый памятник! Кому? Как будто сейчас взлетит.

Яна рассмеялась.

— Национальный герой — Салават Юлаев. Слышал про такого?

— Слышал, но вижу впервые. А что у него в правой руке?

— Вроде кнут.

Яне стало грустно, словно её хлестнули этим кнутом. Она встрепенулась и начала медленно проводить рукой по своим плечам, по груди, по бёдрам. На неё из зеркала смотрела девочка-подросток с восторженными глазами и изумлённым выражением лица. Она нравилась себе, она нравилась и окружающим.

Яна, зная себя, решила твёрдо, что найдёт место в каком-нибудь киоске у частника, желательно неподалёку от дома. Просмотрев объявления в газете, нашла приемлемый вариант. Набрала номер.

— Да.

— Алло, я звоню по объявлению. Вам нужен продавец с опытом?

— Да, нужен, — ответил достаточно строгий женский голос. — У вас опыт какой?

— Я работала три года в Москве.

— Хорошо, приходите завтра к двенадцати часам к киоску на улице Свободы, двадцать один.

— Я завтра не могу.

— Зачем тогда звоните?

— А через день можно?

— Можно будет, если место будет. У нас пять киосков, так что, если не в этом, так в другом будет работа. Я надеюсь, — не очень дружелюбно ответили и бросили трубку.

Яна стояла посреди комнаты растерянная, приложив пальцы к губам. Но от задуманного решила не отступать. Она предчувствовала, что в её жизни грядёт что-то новое, ошутила еле уловимые знаки перемен.

В это время, предупредительно постучав в дверь, в комнату вошёл Сергей Романович:

— Есть проблемы?

— Не совсем проблема, но кое-что есть.

— Говори, может, смогу помочь.

— Завтра в двенадцать часов дня ты работаешь.

— Как раз на завтра взял отгул. Мне в гараже надо порядок навести.

— Как здорово! Сможешь полчаса побыть с Яшей?

— Да, мы в гараже будем вместе наводить порядок.

Тут же Яна перезвонила по тому же номеру и согласилась на предложенную ранее встречу.

Киоск находился рядом с хозяйственным магазином, где парковочная площадка. Оживлённый перекрёсток — люди, машины, суета.

Яна с удивлением рассматривала простоватую, невысокого роста, худенькую девушку с острым взглядом.

— Это я вам звонила, — Яна старалась говорить с преувеличенно дружеской интонацией.

— Я догадалась, — улыбаясь ответила та, не отрывая взгляда, — вы хотите здесь работать?

— Посмотрим, если понравится. Меня зовут Яна.

— Очень приятно, меня Надежда Александровна, — и молодая хозяйка выдержала паузу, наблюдая за новенькой, — сейчас вы познакомитесь со сменщицей, она расскажет, что к чему.

После ознакомления с товаром и спецификой работы Яна в приподнятом настроении приняла весь товар под отчёт у сменщицы Нины. Наделённая располагающей внешностью и оказавшаяся старше Яны на двенадцать лет, Нина, как и Яна, понимала, что важный момент в их работе — доверие. Сменщице же с самого начала знакомства хотелось найти контакт с девушкой-подростком. Правда, в первый момент, при виде столь юной особы, она немного расстроилась. Но, выяснив возраст Яны, успокоилась.

Нина улыбалась, скрестив руки на груди, и всей своей полной фигурой выражала гордость. Её широкое лицо с крупным, круглым носом раскраснелось. Прищурив и без того узкие глаза, она обратилась к хозяйке киоска:

— Я надеюсь, мы найдём общий язык?

И тут же своё внимание направила на Яну. Яна с непроницаемым видом молча осмотрела её, потом окинула взглядом помещение и мысленно прикинула, как она станет оформлять витрину.

— Надеюсь, — не торопясь, ответила Надежда Александровна.

Яна отвлеклась от своих мыслей, поглядев на Нину, заявила деловито:

— Всё зависит от того, как будете работать.

Конечно, Надежда Александровна вправе не принимать её на работу. Но вот беда, в этом суетливом уголке — текучка продавцов. Для неё бесконечная смена кадров оказалась настоящей катастрофой. Она устала от постоянных высказываний мужа.

— Что ты везде этих тётушек понатыкала? — бормотал он, обходя свои владения.

Незаслуженные упрёки, что она плохой организатор дела, доводили её иногда до слёз. Он придирался к ней по всяким мелочам.

Когда Надежда Александровна увидела Яну, вспомнились слова мужа: «Да поставь ты какую-нибудь смазливую девчонку, оборот тут же вырастет!» Может, в самом деле прибыльней будет…

Хотя у Корнилова, её мужа, временами проявлялись с женой грубость и несдержанность, но ей нравилось заботиться о нём. Она даже и мысли не могла допустить, чтобы с ним расстаться. Сказывались, наверное, её воспитание и привязаность к мужу.

* * *

Встретились они при очень странных и неожиданных обстоятельствах.

В свои двадцать семь лет Надежда Александровна Щукина уже работала следователем. Вполне успешно, карьера шла в гору. Однажды к ней привели в очередной раз на допрос тридцатилетнего подозреваемого Корнилова. Внешне он выглядел ухоженным, но вид имел подавленный.

Под изучающим взглядом молодой женщины Корнилов поднял голову. Его перепуганное лицо выражало преданность. Ей становилось как-то не по себе от умоляющего ясного взгляда, как у ребёнка. И хотя она считала, что подозреваемые «недостойны доверия», но почему-то к нему она чувствовала всё большее и большее расположение.

Допросив формальную часть по протоколу: фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства и прочее, следователь Щукина не смогла сосредоточиться по делу и отправила подследственного в камеру. Отвлекали лишние мысли. Она сердилась на себя. Следователь Щукина, славившаяся ответственностью по отношению к своим должностным обязанностям, после нескольких встреч с подозреваемым Корниловым Вячеславом Борисовичем, вдруг перестала себя узнавать. Глазки засияли, во всех её движениях появилась плавность, женственность, что раньше ей не было свойственно. В отделе коллеги подметили явные изменения в следователе Щукиной. За её спиной шелестел злобный насмешливый шепоток.

Подследственному предпринимателю Корнилову показалось, что создаётся щекотливая ситуация между ним и следователем. Это даже становилось забавным. Может, привлечь её особое внимание?

В камере дым стоял столбом. Корнилов втихую потягивал косяк. Ведь в тюрьме мужики как-то ухитряются иметь запретное, вплоть до спиртного и сотовых телефонов.

Он ещё только подозреваемый. На начальной стадии дело можно легко свернуть за отсутствием состава преступления. Да ещё с его связями и деньгами. Свой человек в прокуратуре предупредил, что всё будет упираться в Щукину. Её специально назначили следователем, как неподкупную и идейную. Имелись у Корнилова враги, которые очень жаждали видеть его за решёткой.

Самовлюблённый, всегда ухоженный, холостой, — он знал себе цену. Правильные черты лица, светло-русые кудрявые волосы, высокий рост и широкие плечи придавали его фигуре статность. Избалованный женским вниманием, он не слишком ценил расположение слабого пола.

— Сынок, ну когда ты женишься? — докучала иногда мать.

— Мамочка, нам же хорошо живётся вместе.

— А ещё было бы лучше, если бы ты женился. Взял бы женщину с ребёнком, а то и с двумя. Сколько вон их, одиноких. Тем более живём мы в хорошем достатке. Так вот и помру, не увидев тебя женатым.

Сказала, как в воду глядела.

Оставив работу бухгалтера в крупной фирме, она стала успешно вести дела сына.

Тщательно подбирая продавцов, она смотрела на них как на потенциальных невест. Всё-таки пять торговых точек и десять продавцов, — неужели ни одна не приглянется ему? Он, конечно, с удовольствием балагурил с девушками, обходя свои владения. Они радовались, слушая его болтовню, а он осыпал их комплиментами и одаривал всяческими безделушками. Может, это и давало результаты, торговый оборот рос, киоски приносили приличный доход.

Чуть-чуть не дожив до пенсии, мать умерла от инфаркта. Ему казалось, что она всегда будет рядом, и её смерть для него стала большим ударом. Он барахтался в своём бизнесе один, без неё — как без рук и головы. Непоправимая потеря надломила ещё больше неуравновешенную психику Корнилова. Подсел на героин. А тут ещё, по наводке, по статье 228 УК РФ, — опера завели дело на него. Таким образом он оказался на нарах.

Корнилов сидел в камере с сонным видом и чувствовал вялость во всём теле. После допроса следователя Щукиной серьёзно задумался. Как-то не привлекало его отбывать срок непонятно за что? «Ну колюсь я, какое кому дело?» Вдруг он спохватился, осознав своё шаткое положение. Но тут же обрадовался, вспомнив Щукину, в голову пришла весёлая мысль: «А может, взять и замуж ей предложить?» И сам рассмеялся от этой мысли, будто лёгкий заряд тока пробежал по телу.

«Ну что, мама, ты довольна? Добилась своего всё-таки! Таким образом ты решила меня женить?» — мысленно обращался он к матери, ушедшей в мир иной.

Теперь он нуждался в женщине, которая смогла бы заменить мать. А Щукина вполне сгодилась бы на эту роль. «Работу ей, конечно, придётся оставить. Что ж, будет свой личный полиционер. Да кому такая мышь серая нужна, а мне пригодится, главное — свалить отсюда, а закрыть дело она поможет».

После очередной встречи с подследственным Щукина, возвращаясь в свой кабинет, ощутила ещё сильнее состояние всё возрастающей непонятной зависимости. Чувство для неё незнакомое, — она испытывала от всего происходящего страх. Карьера её пойдёт прахом, безусловно. Щукина понимала, что окончательно теряет голову. Она могла отказаться ради карьеры от расследования по делу Корнилова. Наверное, это было бы правильным решением. Но при этом она чувствовала, что её сердце поглощено им.

За эти дни Щукина смертельно измучилась. Уже которое утро, поднимаясь с кровати, она подходила к зеркалу. Утомительные бессонные ночи оставили печать на её лице. Но до появления в её жизни Корнилова Щукина чувствовала себя очень одинокой.

Ополоснула покрасневшие глаза холодной водой. На кухонном столе ожидала чашка остывшего кофе, который она сама себе и сварила. Сотворив бутерброд из куска свинины и чёрного хлеба, даже не заметила, как всё проглотила.

Отворив дверь шкафа, Щукина прикидывала, что бы ей такое надеть. «Неужели влюбилась? Ой, была не была, в омут с головой!»

Очень аккуратная, Щукина во всём соблюдала порядок. Даже сейчас, перебирая свои костюмы, тщательно старалась возвращать их на свои места.

Бросив на себя взгляд в зеркало, подумала: «Худая и бледная, надо хоть румяна нанести. Глаза подкрасить ярче…»

Ещё раз мгновенно осмотрев себя в зеркале, осталась довольна. Ей этого оказалось достаточно для окончательного и бесповоротного приговора: «Он будет мой!»

По дороге жмурилась, сентябрьское солнце подмигивало ей. Сердце трепетало, когда следователь Щукина поднималась по лестнице СИЗО для проведения допроса подследственного Корнилова. Её приподнятое торжественное настроение подчёркивал самый любимый костюм, который она надевала в исключительных случаях. Корнилову сразу же бросилось в глаза, с какой тщательностью готовилась «гражданка начальница» к допросу. Неожиданно для себя он вдруг взволновался, ведь, по-своему, тоже готовился к этой встрече.

Обстановка в кабинете строгая, ничего лишнего, самое необходимое: стол, стулья, шкаф.

Щукина, взяв себя в руки, профессиональным взглядом осмотрела подозреваемого, как подобает самому бескомпромиссному следователю:

— Где и каким путём вы приобретали наркотики?

Корнилов попросил бумагу и ручку и написал крупно: «Выходи за меня замуж!» Прочитав записку, она не поверила своим глазам и вновь пробежала по тексту. Внимательно взглянула на него, в голове мелькнула мысль: «Может, это ловкий ход?»

Корнилов, уловив её сомнения, ещё дописал: «Я очень прошу!»

Немного растерявшись, Щукина забрала лист бумаги и вызвала конвоира.

Когда увели Корнилова, она некоторое время в напряжении продолжала сидеть за столом. Ещё раз прочитала записку. Затем хладнокровно, медленно порвала и положила обрывки в файл. Спешно упрятала в папку.

Мысли лихорадочно громоздились одна на другую. Она должна принять решение. Сейчас или никогда! Ясно, что Корнилов надеется на её помощь. Надежде хотелось верить, что она в самом деле ему понравилась как женщина. Может, это и есть её настоящее счастье, её шанс, который нельзя ни в коем случае упускать.

Судя по материалам дела, есть возможность ему помочь.

Через месяц следователь Щукина добилась оформления постановления о прекращении дела подследственного Корнилова с мотивировкой «за отсутствием состава преступления».

После замужества Надя Щукина стала Надей Корниловой и начала мало-помалу втягиваться в предпринимательскую деятельность. Вскоре Корнилов оформил всю недвижимость на Надю.

А в деревенском посёлке, недалеко от города, где до сих пор жили её родители, все обзавидовались, увидев Надю с симпатичным мужем из городских. Правда, слухи о её замужестве по «сарафанному» радио распространялись быстро, перешёптывались бабы:

— Надька-то за зэка замуж вышла. Да кто б её такую невзрачную взял бы замуж, да ещё в городе. Там своих красавиц хватает. А муженёк-то у неё видный да ещё богатый: машину вон ей купил. Надька-то за рулём сама.

Но соседка родителей яростно защищала землячку:

— Не всем нужны жёны-красавицы, кому-то и умные нужны. А что говорить, Надюха — умная, училась тоже хорошо, вон следователем работала. А муж сказал: «Не работай!» Вот видите, у каждого — своё счастье.