Невеста мафии

Вероника Летова, 2020

Марко – приемный сын и верный пёс главы могущественного клана итальянской мафии дона Алессандро Рензо. С детства Марко мечтает о мести, потому что именно приемный отец приказал убить всю его семью, а его самого сделал своей правой рукой. Доминика – единственная дочь дона Алессандро, гордая и непокорная, которую отец пытается использовать в своих целях. Доминика ненавидит Марко с детства, как чужака, который вторгся в их семью. Марко ненавидит самовлюбленную Доминику, которая считает, что имеет право судить. Что будет, если заставить их быть вместе вопреки воле? Ведь семейные узы должны закрепить права назначенного крестным отцом преемника, который ведёт свою тайную игру против мафии. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

«В сердце каждого есть клинок. Чем чище сердце, тем острее лезвие».

Александр Дюма, «Граф Монте-Кристо»

Марко

Я привык чутко спать, потому что от этого слишком часто зависела моя жизнь. Не знаю, что это было, возможно, какой-то шорох, шаги или скрип, но нечто заставило меня проснуться. С трудом вытянул себя из очередного муторно-кровавого кошмара и открыл глаза. Первое же, что увидел перед собой, была Доминика — голая, в облаке растрепанных темных локонов, порочная и прекрасная, как сама ночь. Непростительно долго разглядывал это ночное видение, точнее, пожирал ее глазами, и лишь спустя вечность наткнулся взглядом на дуло пистолета, который она сжимала в руках и который был направлен прямо на меня. «Вот уж попал, твою мать…» — промелькнула безрассудно запоздалая мысль, которая почему-то не вызвала ни малейшего страха. Маленькая отважная девочка, которая решила отомстить своему обидчику, выглядела более чем опасно, однако, наметанный взгляд тут же определил, как неумело она держит пистолет, как дрожат ее руки, как подгибаются от страха колени, как безумно смотрят из темноты ее сверкающие праведным гневом темные глаза. Неслышно выдохнул.

— Подойди ближе, если не хочешь промахнуться, — проговорил спокойно. — К тому же ты не сняла его с предохранителя. Знаешь, как это делается? Подойди, я объясню.

Даже в густом сумраке комнаты заметил, как она вся содрогнулась от этих слов, задышала еще чаще и еще громче, почти застонала от разочарования и злости. Тем не менее, опустила пистолет и взглянула на него, пытаясь разобраться в том, что я только что сказал. От шока и стресса ее мысли путались, а тело плохо слушалось.

— Не хочу тебя расстраивать, но это мужское оружие. Курок слишком тугой для женских пальчиков. И отдача будет сильной. Ты просто не справишься…

Тем не менее, услышал щелчок предохранителя. Потом дуло вновь уставилось на меня своим бездонным глазом, а девушка, едва стоящая на ногах, приблизилась на пару шагов. Ее большой палец изо всех сил давил на курок.

— Я убью тебя, Марко! — прохрипела, едва сдерживая слезы. Ее голос дрожал, как и вся она.

— Это будет справедливо после сегодняшней ночи. Только вот ты все равно не сможешь выстрелить, потому что ты никогда не убивала людей, а это тяжело и отвратительно.

— Ты — не человек!

— Разве что фигурально…

— Ты заслуживаешь смерти!

— А ты не заслуживаешь того, чтобы становиться убийцей.

Юная обнаженная богиня мщения задрожала еще больше, как и пистолет в ее руках. Кажется, из ее глаз потекли слезы. Женщина на грани нервного срыва — это явление было хорошо мне знакомо. Оно преследует меня периодически, потому что я не умею любить. Меня никто этому не учил. Сейчас тоже понимаю, что сердце не начинает биться быстрее, хотя Доминику мне немного жаль. Тем не менее, единственное, о чем я сейчас думаю, это о ее прекрасном, юном, упругом, горячем теле, о сексе с ней, о том, как вновь хочу ее трахнуть, почувствовать под собой, а потом и себя в ней… так, чтобы ее волосы струились по плечам и спине, а она скакала на моем члене, оседлав меня верхом, как умелая безудержная наездница. Еще одна попытка нажать на курок окончилась провалом, и девушка уже чуть не плакала от отчаяния.

— Иди сюда, девочка, — проговорил тихо, даже ласково. — Я помогу.

— Я тебе не верю!

— У тебя есть на это все основания, но сейчас я обещаю, что не прикоснусь к тебе и просто помогу взвести курок.

— Ты сдрейфишь! Потому что ты — трус! Только и можешь, что насиловать слабых женщин!

— Я не сдрейфлю. И я тебя не насиловал, а соблазнил.

Упрямо сжала зубы, чтобы подбородок не дрожал, сглотнула, ринулась к постели и протянула мне пистолет, все так же направляя дуло на меня. Невольно отпрянул и тут же усмехнулся своей реакции. Да уж — все же сдрейфил слегка… но все равно взял оружие из ее рук, взвел курок и вернул обратно, по-прежнему направляя дуло в свою сторону. Шокированная и растерянная, теперь она стояла совсем рядом. Только руку протяни — и это юное тело вновь будет моим, подо мной… стояк и так уже чувствовался стобалльный. Хорошо, что я по пояс был накрыт одеялом и это не бросалось в глаза этой воительнице-амазонке. Наблюдал, как дрожали ее сочные алые губы, из которых вновь хотелось испить блаженного нектара, как вздымались ее идеально торчащие пышные груди с аккуратными темными сосочками, вытянувшимися твердыми столбиками, как между ее бровей пролегла нервно вздрагивающая складочка. Оба ее указательных пальца лежали на спусковом крючке, но на самом деле едва его касались. Конечно, она была не готова… да и не испытывала по отношению ко мне той ненависти, которую ей диктовало нанесенное ей оскорбление и собственная слабость. Осторожно протянул руку, взял дуло пистолета и направил себе в грудь, в сердце, глядя при этом ей в глаза.

— Стреляй. И не бойся. Я умру сразу.

Дрожь от ее рук передавалась пистолету.

— Стреляй! — приказал более жестко. — Считаю до трех. Раз, два… — На счет два просто схватил ее за запястье, направляя дуло в потолок, затем сделал захват за локоть и потянул на себя. Раздался выстрел. Девушка закричала, но в следующую секунду уже лежала подо мной, сжимающие пистолет руки — над головой, в надежном плену моих пальцев. Грубо вырвал рукоятку из ее ослабших рук и отложил пистолет в сторону. Какое-то время Доминика молча смотрела мне в глаза, вся напряженная, как пружина, затем лицо ее исказилось злобой и ненавистью, ничуть не потеряв при этом своей красоты.

— Не смей меня трогать! Убирайся отсюда! Немедленно убирайся! Не хочу тебя видеть! Ненавижу! Ты вызываешь у меня отвращение! Ты монстр! Чудовище! Исчезни! Вон! Вон! — заорала мне в лицо, яростно брыкаясь. Какое-то время наблюдал за этой беспомощной агонией, размышляя, чего мне сейчас хочется больше — уйти или еще раз ее поиметь. Принял решение сделать первое. Все же ситуация не располагала к продолжению, как бы мне ни хотелось… Подобная жестокость с моей стороны могла плохо закончиться, а заходить слишком далеко мне бы не хотелось. Дождался, пока она вымотается и прекратит кричать и брыкаться, затем выпустил ее и встал, забрал оружие и направился к своей одежде. Пока я неторопливо одевался, она забралась под одеяло, отползла в дальний угол и наблюдала за мной, как зверек из норки, испуганный, но злой.

Бросил на нее последний взгляд, собираясь сказать что-то, но передумал, так как услышал шум снаружи. Конечно, выстрел поднял на ноги весь дом. Когда приоткрыл дверь ее комнаты, столкнулся с целой толпой вооруженной до зубов охраны, а также с Андрео и Винсенте. Начальник смены, Генри, опустил дуло и окинул меня взглядом с ног до головы. Видок, безусловно, был компрометирующий. Надел только брюки, обувь, нацепил на шею расслабленный галстук и накинул, не застегивая, рубашку. Пиджак и пистолет взял в руки, как и ремень.

— Мы слышали выстрел… — перекрыл мне дорогу начальник смены. С другой стороны подобрался Винсенте в пижаме и шелковом халате с пистолетом в руке. За их спинами толпилось семь человек охраны, а где-то за ними, у лестницы, замер Андрео, которого уже перекосило от приступа глумливого смеха.

— Неосторожное обращение с оружием… — пояснил невозмутимо и пересекся взглядом с Винсенте, который смотрел недобро и мрачно.

— Она в порядке? — спросил он.

— Сам проверь, — беспечно пожал плечами.

Толпа мужчин ввалилась в ее спальню, но тут же подалась назад, услышав гневный женский окрик: «Какого черта?!» Послышался ропот мужских оправданий. Не стал вслушиваться дальше и направился к своей комнате. Из-за спины продолжал доноситься гомон мужских голосов и фирменные вопли Доминики в духе: «С чего вы взяли, что ко мне можно вот так заявляться, кому ни попадя, и даже без стука?!» Невольно улыбнулся краем губ. Эта капризная принцесса не обманула ожидания, да и не в ее духе это было — изображать из себя жертву.

— А ты времени зря не теряешь… Да, Марко? — окликнул Андрео, который вовсе даже не пытался ворваться в комнату к Доминике, и без того сделав свои выводы.

— Ты чем-то недоволен?

— Я? — изобразил фальшивое удивление Андрео и театрально закатил глаза. — Кто я такой, чтобы быть недовольным волей отца, правда? Все мы трудимся по мере сил, чтобы не оказаться в опале… Но прямо скажем, у тебя это получается намного лучше других. В смысле беспрекословно и буквально выполнять любые приказы…

— Детская ревность проснулась? Снова игрушки не поделили или сферы влияния? — чуть приподнял бровь.

— Нет… что ты… — Он примирительно выставил вперед ладони. — Просто восхищаюсь такой дисциплиной… Почему только мне не дают подобных поручений? Ну, в смысле, когда нужно кого-нибудь трахнуть?

Невольно помрачнел.

— Может быть, потому, что ты увечишь и убиваешь тех, кого трахаешь? — прорычал зло.

— Далеко не всегда… — Андрео натянул губы в искусственной улыбке, будто то, что мы обсуждали, было смешным и само собой разумеющимся.

— Рисковать никто не хочет, — окинул его презрительным взглядом, но не успел насладиться реакцией этого гнусного ублюдка, как нечто смело меня в сторону, прижало к стене и затрясло за грудки. Это оказался Винсенте.

— Если ты причинил ей какое-то зло, я тебя убью… — прошипел он мне в лицо.

— Разве она жаловалась на что-либо? — нахмурившись, посмотрел ему в глаза, чтобы не думал, что я что-то скрываю или чего-то боюсь. Праведный гнев Винсенте как лучшего из нас, конечно, был предсказуем. Только вот при отце высказаться против нашего брака он все же побоялся, и теперь кипятился и изливал свои благородные порывы на меня лично.

— Ты мог ее запугать! — продолжал кипятиться он, напирая. Я мог бы легко пристрелить его на месте за эту унизительную выволочку, но он все же был намного старше и я не желал обострять ситуацию.

— Кого? Доминику? — скривился скептически. — Ты сам в штаны не наложил, побывав в ее комнате?

— Кто стрелял?! — не унимался Винсенте, все напирая, а я терпеливо сносил этот напор, хотя спектакль уже начал надоедать.

— Это наше дело, — заявил твердо.

— Лучше не суйся к ней больше!

— У нас скоро помолвка, так что я буду к ней соваться.

— И совать, очевидно тоже… — грубо заржал Андрео и вдруг получил прямой удар в лицо от Винсенте, который наконец-то отпустил меня. На некоторое время младший братец заткнулся, прижимая руку к разбитому носу, но вскоре гнусный смешок раздался вновь. Рука у старшего все же была не слишком тяжелой.

— Отзовите охрану и ложитесь спать, — произнес я уверенно, чтобы положить конец конфликту и успокоить людей. — Пока вы устраиваете этот цирк, ослаблен периметр. К тому же завтра мне рано вставать. Я уезжаю по поручению отца.

Охрана послушно отступила, а братья обменялись недовольными взглядами. Что ж, я тоже был недоволен. Хотя девчонка и была хороша, но я все же предпочел бы избежать всех этих проблем. Отец будто специально вдруг решил наслать на мою голову эту кару, а ведь он ничего не делает просто так и просчитывает на много ходов вперед… Если хорошенько подумать, женить меня на строптивой и ненавидящей меня Доминике, да еще заявить о том, что я его главный преемник, было лучшим способом, чтобы сжить меня со света. Только вот за что?.. Неужто кто-то из тех, кого я пасу, чтобы рыли под клан, меня сдал?.. Впрочем, все эти вопросы требовали трезвой отдохнувшей головы, а я спал от силы пару часов.

Когда оказался в своей спальне, запер дверь и, не включая свет, подошел к окну, чтобы осмотреть подъездную аллею. Парни еще не вернулись на свои места, поэтому дождался, пока из дома вышло несколько человек, которые направились к своим постам. После этого разделся и, взяв оружие, тут же направился в душ. Не то чтобы я всегда был таким параноиком, но нынешняя ситуация мне не слишком-то нравилась. Под только что брызнувшими теплыми струями воды вновь ощутил на себе ее запах. Странно, что обратил внимание на подобную мелочь. Девочка, безусловно, оказалась лакомым кусочком, но и я все же никогда не был настолько чувствителен, чтобы обращать внимание на такие сентиментальные вещи. Представил себе, что было бы, если бы я сейчас вернулся к ней… набросился бы, заласкал, затрахал бы до изнеможения, а потом проспал бы весь день, сжимая ее в объятьях. От этих мыслей внутри поднялась волна жара. Только на сей раз я ведь имел дело не с певичкой из бара и даже не с примой театра… С дочерью Алессандро Рензо все же придется немного считаться. Кто знает, какими долгими нам покажутся эти несколько месяцев до свадьбы…

Вылез из душа, обтерся полотенцем и рухнул на постель, предварительно спрятав под соседней пустующей подушкой пистолет. Оружие надежнее женщин, как в жизни, так и в постели…

* * *

Проснулся ни свет, ни заря и практически сразу встал. Если нежиться в постели, можно проспать весь день, а я не могу позволить себе такой роскоши, потому что Дон Рензо всегда ожидает от меня больше, чем от остальных. Привел себя в порядок, выбрал один из лучших костюмов и спустился на кухню, чтобы выпить кофе и перекусить. С удивлением для себя обнаружил там не только кухарку, но и синьорину, которую вчера лишил девственности и которая собиралась меня за это застрелить. Видимо, рассчитывала позавтракать в полном одиночестве, но я вновь разрушил ее планы. Чуть завидев меня в дверном проеме, вздрогнула, но очень быстро взяла себя в руки. Распрямила спинку, передернула плечами и вновь сосредоточилась на огромной книге, лежащей у нее на коленях. Все-таки она — хозяйка этого дома и не пристало ей бегать от меня по углам.

Пока Норина готовила мне завтрак, какое-то время разглядывал Доминику издалека довольно бесцеремонно. Ярко-красная шелковая блузка с пышными рукавами приятно подсвечивала нежно-золотистый оттенок кожи, узкая черная юбка-карандаш чуть выше колен ладно облегала изящно очерченные округлые бедра, на тонкой талии — широкий кожаный пояс, в ушках и на шее — крупные золотые украшения, шикарные темно-каштановые волосы струятся по плечам и спине, щеки пылают свежим румянцем, который, как хочется верить, был вызван моим появлением. Весь ее вид громко и настойчиво кричал о том, что она не собирается показывать кому бы то ни было свою подавленность и слабость или признавать фиаско. Напротив, она была готова покорять весь мир. Что ж, это было похвально и… заводило… Девушка сидела на веранде за небольшим столиком в плетеном кресле и читала какую-то книгу. На столе стыл крепкий черный кофе и корнетто. Раскрытые шторы, как и ее локоны, ласково теребил теплый утренний ветерок. Веранда, конечно, была лучшим местом для завтрака — светлый, открытый для солнечных лучей уголок, так непохожий на наш мрачный темный дом.

— Доброе утро, — произнес, ступая на веранду, но неожиданно повернулся в сторону на резкий посторонний голос.

— А, Марко… Доброе! — с фальшивой любезностью ответил Андрео, который, оказывается, стоял на другом конце веранды и курил. Нежеланная и неожиданная встреча заставила улетучиться приятные мысли. А я-то уже размечтался минут десять до отъезда побыть с ней наедине. Наши перепалки, кажется, начали мне нравиться, но сейчас скорее хотелось объясниться после вчерашнего. Однако, Доминика даже не удостоила меня приветствием, тогда как у болтливого Андрео как всегда не закрывался рот. — Как видишь, мы сегодня тоже ранние пташки. Собираемся съездить в город, — продолжил он. — Доминика давно не была в Нью-Йорке, да и мы сто лет не виделись… Хочу свозить ее по нашим любимым местам, как в детстве, потом пообедаем и вернемся. Ты ведь не возражаешь?

Я возражал, однако, качать в данном случае права было бы крайне глупо, к тому же эти двое все равно не стали бы подчиняться так просто. Этот дуэт с детства доставлял мне кучу проблем. Я бы мог добиться их повиновения, однако, выглядело бы это крайне неприятно для всех. Обострять обстановку точно не хотелось, да и девочке нужно было развеяться после вчерашнего, так что я лишь пожал плечами и поджал губы.

— Прекрасная идея. Я не возражаю. Позвоню охране и попрошу, чтобы ее выпустили под твоим присмотром и под твою ответственность.

Краем глаза заметил, как ухмыльнулась моя новоиспеченная невеста. Не нравилось мне, как вели себя эти двое… Что-то подсказывало, что между ними был некий сговор. Впрочем, как всегда. Не то чтобы меня сильно волновали их тайны, потому что младший братец едва ли пошел бы на открытую со мной конфронтацию, но мои собственнические чувства уже начали просыпаться. К тому же я слишком хорошо знал Андрео, чтобы спокойно доверить ему даже собственную сестру на полдня. Его безалаберность и порочность оставляли желать лучшего. Однако, иногда отпускать поводок все же было необходимо. Немного поразмыслив, сел за столик рядом с Доминикой. Даже не удивился, что она тут же переложила книгу на стол, подскочила и собралась было к выходу.

— Хочу переговорить с тобой с глазу на глаз, — проговорил довольно громко, чтобы и Андрео мог расслышать, а девушку поймал за запястье.

— Я уже позавтракала, и мы торопимся, — горделиво выговорила она, пытаясь высвободить руку и глядя на меня сверху вниз таким взглядом, каким можно, пожалуй, и убить кого послабее.

— Правда, Марко… У нас столько планов… Хотелось бы выехать пораньше… — вставил свое слово Андрео из-за моей спины.

— Я неясно выразился? — повторил похолодевшим тоном. — Выйди отсюда, — рявкнул в сторону брата через плечо. — А ты сядь, — чуть мягче, но так же безапелляционно приказал невесте.

— Что ж… — смутился Андрео, явно не готовый к перепалке. — Я буду ждать тебя на улице.

— Но… — начала было Доминика и опять дернула свою руку из моей, однако, видимо, получив какой-то знак от брата у меня за спиной, все же стиснула зубы, крутанулась, взметнув вихрь темных локонов, и уселась на свое место, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. — Чего тебе нужно?! — выпалила, предостерегающе сверля меня глазами.

— В четыре ты должна быть дома, — начал с основного, глядя ей в глаза. Они зло сверкнули, а сочные пухлые губы раскрылись, уже готовые тут же что-то возразить. Только увидев каменное и совсем недоброе выражение на моем лице, девушка все же приняла разумное решение придержать язык за зубами, пока я не закончу. — Сегодня вечером мы ужинаем вдвоем, так что учти это в своих планах. И еще… Я хочу, чтобы ты наконец уяснила, Доминика… Все это не игра, и мы с тобой не соперники. Мы должны быть заодно, если ты хочешь получить желаемое, как и я. Что для этого требуется, мы уже обсудили, и я не стану повторяться. Тебе все понятно?

Знаю, что все это прозвучало слишком безжалостно и грубо, и я вновь задел ее за больное, но допускать вот это пренебрежительное к себе отношение я тоже никак не мог позволить.

— Ты по головам готов идти, чтобы получить свое, да, Марко?! — все же злобно прошипела она, вся встрепенувшись на своем месте. Внимательно наблюдал, как часто и жарко вздымаются ее груди и как бешено колотится пульс на ее нежной шейке.

— По головам готовы идти наши конкуренты, — ответил спокойно. — Именно поэтому так важна семья. Все это не ради моей прихоти, не ради прихоти отца и уж тем более не для того, чтобы помучить тебя. Ты должна со временем понять, чем все мы занимаемся, чем все это грозит, на чем построено и как важна во всем этом верность и честность с теми, кого мы считаем своими. Так вот ты — моя, пока действует наш договор, и я буду защищать свое и никогда не позволю никому тебя обидеть. Только для этого мы должны…

— Меня никто и не смел обижать, кроме тебя, Марко! — перебила меня яростным полушепотом, чуть наклонившись вперед. — И то, что ты сделал со мной прошлой ночью, едва ли можно считать борьбой против наших конкурентов! Так что вся эта твоя пафосная болтовня не произвела на меня никакого впечатления! Я, так уж и быть, буду вежлива с тобой при отце и при посторонних, но во все остальное время…

Договорить не успела, потому что я резко склонился и перехватил пятерней ее горло, вжимая ее в кресло и заставляя смотреть себе в глаза. Вторую руку закинул на спинку сидения и крепко намотал на кулак ее волосы, не давая шелохнуться. Некоторое время наслаждался тем, как ее густо-шоколадные, сверкающие гневом глаза испепеляли, пронзали, рвали меня на части ненавидящим взглядом. Сколько в нем было неутоленной, неприрученной, необузданной страсти, которую только нужно было направить в нужное русло… Наконец, прекрасные густые ресницы все же затрепетали от смущения, а на щеках заалел румянец.

— Во все остальное время будешь делать то, что я сказал, если не хочешь на самом деле узнать, как я умею обижать, — прошипел в ее приоткрытые и судорожно хватающие воздух губки. — И если ты думаешь, что Андрео сможет тебя защитить, ты очень ошибаешься. На моей стороне всегда будет отец, мне лично подчиняется большая часть наших людей, на мне держится большая часть внешних связей семьи. Так что научись договариваться и дружить со мной — и ты не будешь знать никаких проблем. Все двери перед тобой будут открываться, пока мы вместе… и очень скоро ты попросту станешь свободной. Уверен, ты умная девочка, и скоро разберешься, что к чему. Да?

Мои пальцы на ее горле сжались чуть сильнее, принуждая ее дать ответ. Она согласно моргнула, переступая через гордость. Разжал пальцы и нежно провел ими от шеи к вырезу блузки, расстегнул верхние пуговицы, погладил пышную, часто вздымающуюся, горячую и манящую зону декольте, по-свойски сдвинул в сторону кружево лифчика, обнажая так и просящуюся в рот ягодку соска. Девушка сидела, вся вжавшись в кресло, впившись коготками в плетеные подлокотники и чуть дыша, понятия не имея, чего от меня ожидать. Ее руки дрожали от напряжения, но двинуться не смели. К тому же вырваться не позволял ей я, все еще крепко удерживая за волосы. Никогда не любил прессовать и запугивать красивых девочек, обычно они все же быстро сдавались, но с Доминикой мне нравилась эта игра, потому что знал — в некотором роде мои действия тоже чреваты, мы на равных, ведь она все же может быть опасна… Легонько сжал нежную упругую грудь, захватил пальцами красивый темный сосок и покрутил, вырывая из ее губ бесшумный вздох-стон. Приблизил к ней лицо, едва заметно коснулся губами ее приоткрытого ротика и отстранился, наблюдая за реакцией. Закрыла глаза, все так же дрожа от напряжения, но потихоньку тая от моих продолжающихся ласк. Зажал сосок между средним и большим пальцами и потер его указательным, затем вновь коснулся ее губ мимолетным поцелуем, на этот раз заставляя ее чуть податься навстречу.

— Снова будешь говорить, что это насилие? Или, может быть, наконец, признаешься себе, что понравилось со мной трахаться? — Нежно поцеловал ее в шейку, заставляя рефлективно сглотнуть и вызывая на ее коже лихорадочный приступ мурашек.

— Ненавижу тебя… — только прошипела мне в губы эта упрямица свою коронную фразочку.

— «Доброе утро, Марко» — вот что ты должна говорить, когда видишь меня по утрам… а потом подходить, радостно бросаться на шею и целовать. Вот так… — На этот раз полностью поглотил ее ротик, лаская трепетный женский язычок своим и засасывая в себя спелую фруктовую плоть ее губ. Рука крепко сжалась на женской груди, причиняя легкую волнующую боль, отчего девушка подо мной выгнулась. Не сдержался и переместил руку ей на колено, скользнул ладонью по стройному бедру, собирая складками узкую юбку и добираясь до трусиков. — Раздвинь ножки, Доминика… — прохрипел нетерпеливо и, стоило ей расслабить мышцы, сунул руку под кружевную ткань у нее между ног, ласково поглаживая мягкие горячие губки и бутончик. — А теперь повтори: «Доброе утро, Марко. Буду по тебе скучать»…

— Пошел к черту, Марко… — выдохнула едва слышно, нагло глядя в глаза. — Буду тебя ненавидеть до конца своих дней.

Рассмеялся, наслаждаясь ее милым упрямством, но где-то за спиной услышал легкий звон и резко обернулся. Это Норина принесла мой завтрак на подносе, но, увидев происходящую на веранде сцену, тут же отступила и спряталась на кухне, зазвенев посудой. Вновь повернулся к Доминике и заметил, как пылают ее щеки. Только взгляд остался таким же вызывающе наглым и непримиримым, да подбородок уже успела вздернуть. Похоже, ей тоже нравится наша игра в противостояние даже против воли. Ухмыльнулся и легонько задвигал пальцами у нее в трусиках, чувствуя, как они постепенно увлажняются. Уверенное выражение на ее лице тут же сменилось удивленно-растерянным. Убрал руку и вытер пальцы о салфетку.

— Иди, куда собиралась, — бросил ей холодно. — Продолжим позднее. Хорошо бы укоротить твой ядовитый язычок, но лучше я придумаю для него какое-нибудь более полезное занятие, чем болтовня.

Она вскочила, тут же поправляя юбку и с небольшим запозданием пряча грудь. Даже в смущении и гневе ей удавалось выглядеть элегантно и чертовски притягательно… Черт, как сводило от этой красивой девочки член… Я не ошибся. Никакая она не святоша, хоть и хранила девственность для какого-то там Джеймса. Просто она до сих пор никого не хотела по-настоящему, не знала, как сладок порок и разврат. Теперь же гремучая смесь ее ненависти и похоти давали тот еще коктейль… В голову вдруг пришла безумная мысль. Я знаю, что хочу ей подарить… Это будет довольно символично после нашего первого раза… к тому же, возможно, наладит между нами доверие, которого сейчас нет и в помине… Улыбнулся, когда она резанула по мне злым взглядом на прощание, и проследил, как она продефилировала на кухню, а затем к выходу. Наверняка, ей еще потребуется зайти в ванную комнату, чтобы там отдышаться и привести себя в порядок. Да и мне не мешало бы остудить пыл. Через пару минут на веранду вновь решилась выйти Норина. Она приветливо улыбнулась и поставила передо мной поднос с кофе и свежей выпечкой. Глянул на часы и понял, что мне следует поторопиться. Мысли о юной прелестнице тут же вылетели из головы, а ум сосредоточился на том, что я умел делать лучше всего, — добиваться самых выгодных условий для семьи.

Доминика

Вся дрожа, на негнущихся ногах вышла из кухни и чуть не натолкнулась в холле на охранника из эскорта отца. Папа, кажется, даже по собственному дому всегда перемещался в сопровождении нескольких громил.

— Доброе утро, — выдавила из себя холодно, но ответом мне было молчание. Отец неспешно прошел в свой кабинет и даже не обернулся. Похоже, своей строптивостью мне удалось добиться лишь одного — получить полное презрение собственного родителя. И неизвестно, удастся ли когда-нибудь вернуть его доверие… Все-таки следовало быть умнее, как и говорил Марко. В этом доме можно думать, что угодно, но всегда держать язык за зубами, пока не разберешься, когда и при каких обстоятельствах стоит открывать рот. Я же явилась сюда и, не успев обзавестись друзьями, уже обрела врагов.

Немного уняв шок, скользнула в первую попавшуюся ванную комнату и села на край ванны, переводя дыхание. В трусиках все было мокро и горело от недавних прикосновений мужских пальцев, на губах вновь явно ощущался его вкус — сигаретный и терпкий. От этой собственной слабости хотелось кричать в гневе. Я слабачка… слабачка, если позволяю ему такое и так реагирую на его поцелуи, на его прикосновения… Почему сердце до сих пор стучит так трепетно, если я должна ненавидеть этого человека?! Стиснула зубы, заставляя эти мысли и ощущения отступить. Резко встала, взглянула в зеркало, склонилась над раковиной и включила холодную воду. Когда она немного слилась и стала ледяной, подставила под нее ладони, стряхнула, а затем приложила их к пылающим щекам. Вот так-то лучше. Иначе все, что только что было между мной и этим мужчиной, будет написано у меня на лице, а Андрео непременно воспользуется случаем, чтобы задеть и уколоть.

Поправив на себе одежду и пригладив волосы, поспешно прошла к выходу и с облегчением выскочила на улицу. Этот дом и все, кто в нем жил, неимоверно давили и душили своим авторитетом, властью, высокомерием, и мне так не хватало тут кислорода, чтобы вздохнуть полной грудью! Села в машину к Андрео и заставила себя немного расслабиться. Он, безусловно, тоже не был тем, на кого можно было положиться без оглядки, но сейчас он хотя бы увозил меня отсюда на свободу. Когда уже подъехали к воротам, охрана почему-то не спешила их открывать. Глянула на брата краем глаза — он озарил меня беспечной улыбкой и подмигнул. Не нравилась мне его самоуверенность, но деваться было некуда.

— В чем дело? — поинтересовался он у подошедшего охранника.

— Синьор Марко запретил выпускать синьорину Доминику без его сопровождения, — отрапортовал тот.

— Да, но она со мной… И он только что разрешил нам прогуляться.

— Прошу прощения, но придется немного подождать, пока мы с ним свяжемся.

— Без проблем! — пожал плечами Андрео, а я притихла. Около десяти минут мы просидели в полном молчании, просто слушая музыку по радио, потом ворота все же раскрылись, Андрео приветливо махнул рукой охраннику и вырулил на дорогу, значительно увеличив громкость.

— Это вообще что, нормально? — не выдержала наконец, укрутив звук, и услышала в ответ искренний смех брата.

— Похоже, ты неплохо так отрывалась в Лондоне, если забыла про нравы нашей семейки. Ты свободен только до тех пор, пока твои интересы не пересекаются с интересами семьи. Вот тогда хоть вешайся… Ну да ты сама видишь…

— И что, никто никогда не пытался возражать отцу или Марко?

— А ты думаешь, дело в них?

Пояснять свою мысль он не стал, а я призадумалась, вспоминая слова Марко.

— Это, вроде как, ради нашей безопасности и круговой поруки?

— Вроде… Просто для отца и Марко — это их родная стихия, они живут делом, все прочее их мало колышет… Ну а остальные подстраиваются, как могут… Во всяком случае, я нашел свою нишу. Выполняю, что требуют. Во все остальное время пью, гуляю, трахаюсь. Чего ещё нужно?

— А если отец и тебя заставит жениться?

Брат вновь презрительно усмехнулся, окатив меня мимолетным критическим взглядом.

— Моя наивная сестренка… Он требует и вещей намного похуже. Так что жениться — не самый страшный вариант. Ну и, как видишь, моя личная жизнь его не интересует… к счастью… Но если все же… может, я и женюсь когда-нибудь. Надо же оставить после себя потомство.

Подобный прагматический подход в вопросах семьи уже даже не удивлял. Уверена, Марко думал так же. Ему было гораздо удобнее жить свободной жизнью, а женитьба для него стала бы чем-то вроде средства, способствующего росту карьеры и поднятию статуса в обществе.

— Как думаешь, наша мама была счастлива с отцом? — спросила вдруг, сама не понимая, почему этот вопрос пришел в голову.

— Мама? С отцом? Я тебя умоляю… — Андрео закатил глаза. — Она была молодой и красивой, насколько я помню… А он всегда был таким, как сейчас… Даже рад, что не вижу их вместе теперь, когда вырос и могу судить об отношениях. Для нее смерть определенно была лучшим выходом.

Внутри все сжалось от таких слов, и я нахмурилась.

— Не надо так говорить… — попросила, совсем расстроившись.

— Прости. Я был уверен, что ты и не думаешь о ней… Ее ведь не стало, когда ты была совсем маленькой.

— Иногда мне кажется, что все было бы совсем по-другому, будь она жива.

— Не было бы, Доминика, — резко оборвал брат. — Этот бизнес пожирает таких, как она.

Тяжело вздохнула. Мысли о маме всегда были невыносимыми. Да, я ее не помнила, но мне всегда ее не хватало… и здесь, в мрачном и чужом доме, и там, в Лондоне, особенно когда видела, как все мои сверстники встречаются со своими родителями, хотя бы уезжают к ним на праздники…

— Куда мы едем? — решила наконец сменить неприятную тему.

— В одно тихое местечко, где мы сможем спокойно, без посторонних глаз и ушей, обсудить наши дела. Ты ведь сказала, что хочешь поговорить…

Облизала пересохшие губы, вспоминая страшное предложение Андрео во время конной прогулки, но вскоре быстро отмела эти мысли и набралась мужества, чтобы продолжить.

— Андрео… — прошептала едва слышно. — Я на самом деле… хотела бы уехать из города. Ты мне поможешь?

Мужчина на какое-то время будто напрягся, но потом вернул на лицо привычное выражение легкой иронии и заносчивости.

— Тебя не выпустят из страны, если ты имеешь в виду побег в Великобританию, — заметил он наконец. — Будь уверена, наш приемыш обо всем этом заранее позаботился. У него ведь везде связи, как и у отца. Не думаешь же ты, что сферы его влияния заканчиваются на воротах поместья…

Нервно сглотнула и невольно крепче сжала в пальцах ручку сумочки. Я и сама все это прекрасно понимала, но все же не вполне в это верила. Такая картина жизни как-то не укладывалась в голове. Я и правда много лет жила в прекрасной иллюзии свободы, думая, что передо мной весь мир, и я вольна распоряжаться своей жизнью, как пожелаю.

— Я… тоже об этом думала… — пролепетала растерянно, но потом все же взяла себя в руки и постаралась, чтобы голос прозвучал тверже. — К тому же я не хочу подвергать опасности Джеймса. Поэтому я хотела бы уехать в Калифорнию… навсегда… А с ним я расстанусь и скажу, чтобы не приезжал в США. Я смогу его убедить. У меня получится. Только здесь мне нужна твоя помощь, Андрэо… Ты ведь сможешь сделать так, чтобы с Джеймсом ничего не случилось в Лондоне? Сказать отцу, что он больше никак не связан с семьей… что мы порвали…

В машине вновь на несколько секунд воцарилось молчание. Заметила, как Андрео нервно потирает руль и покачивает головой, будто сердится, но старается сдержать подступающий гнев.

— Вау… — воскликнул он наконец в своей обычной саркастической манере. — Значит, вчерашняя ночь не прошла для тебя даром. Девочка повзрослела и решила действовать. Одного только не пойму. Что ты забыла в Калифорнии? Может, решила податься в актрисы и покорить Голливуд?

Я помотала головой, не желая реагировать на его интонации. В конце концов, я понимала, насколько дико звучали мои слова.

— Просто… Мы бывали там в детстве, помнишь? — попыталась воззвать к его чувствам. — Мне тогда понравилось… Подумала, что я смогла бы там устроиться. У меня есть кое-какие деньги… И… с моим образованием я могла бы как минимум работать дизайнером интерьеров… У меня получаются неплохие наброски. Я бы показала тебе… если ты захочешь…

На этот раз Андрео тяжело вздохнул, но тон все же смягчил.

— Путь в любой аэропорт тебе все равно заказан… Ты уверена, что готова путешествовать на машине или на перекладных через всю страну?

— А ты… смог бы достать мне поддельные документы?

У него даже челюсть отвисла, да и на встречку он чуть не выехал на бешеной скорости, потому что встречный автомобиль оглушил нас клаксоном. Брат тоже яростно нажал на кнопку сигнала и выругался.

— Черт, малышка! Каких ты фильмов насмотрелась?! С ума сошла?! — воскликнул он, уже даже не насмехаясь. — Я не стану доставать поддельные документы для собственной младшей сестры и отпускать ее одну в чертову Калифорнию! Сама подумай, что может приключиться во время такой поездки… К тому же кем ты станешь там без всех твоих дипломов? Посудомойкой? Или, может быть, хочешь загреметь в полицию, когда выяснится подмена?! Господи… — Он даже ударил по рулю и раздосадованно покачал головой.

И все равно в его речи звучало слишком много пренебрежения и насмешки, поэтому каждое его слово ранило и вышибало воздух из груди. С какой легкостью он лишал меня всех моих глупых надежд на спасение…

— Но… Что же мне тогда делать? — пробормотала себе под нос упавшим голосом, чувствуя полное опустошение.

— Разве мы не обсуждали этот вопрос?! В общем-то мне и повторить нетрудно. Если нужно, я тебе еще раз все разложу по полочкам. У тебя есть два варианта. Всего два, — четко и максимально членораздельно произнес он. — Первый — смириться и жить так, как тебе позволят жить. Выйти замуж за Марко, нарожать ему кучу детишек, не покидать территорию поместья, пока он не позволит, и выполнять все его прихоти… Второй вариант — мое предложение… Ты подписываешь отказ от наследства, за что получаешь компенсацию в виде пожизненного содержания. Я и мои люди физически устраняем Марко. Жизнь налаживается. Ты выжидаешь какое-то время, а потом мы находим способ отправить тебя обратно в Лондон к жениху, к подружкам и к учебе. Ясно?

Внутри все похолодело и отмерло. Я правда это слышала или это была какая-то неудачная шутка? Черный юмор, который так иногда любил Андрео? Да, я ненавидела Марко… Я и сама готова была недавно его убить, но все же слышать подобное предложение от родного брата было крайне жутко даже уже теперь, когда начинала понимать, что представляла из себя моя семья.

— Т-ты с-с ума сошел? — выдохнула слабо, чуть ли не отшатываясь в сторону. Накануне предложение Марко прозвучало ужасно, но это оказалось еще хуже. Брат лишь пожал плечами.

— В чем проблема?! — искренне недоумевал он. — Все бумаги готовы. Я уже договорился с нотариусом. Собственно, мы встречаемся с ним в одиннадцать. Потом пообедаем, как и договаривались.

— Андрео… Я пока что ничего тебе не обещала. И… я сейчас не о бумагах… Я ненавижу Марко, но я не могу дать согласие на убийство человека… даже такого, как он… Я просто хочу уехать… Понимаешь?

— Ах… ну да… — брат изобразил крайнюю степень замешательства и оскорбления, будто не ожидал от меня такого подвоха. Его дыхание участилось, руки нервно терли руль. — То есть ты… отказываешься? — вопросил он требовательно, ожидая окончательного решения.

— Я… я подпишу бумаги, но от убийства отказываюсь, — проговорила холодно, до конца так и не веря, что мы сейчас действительно обсуждаем убийство человека.

— Он тебя обесчестил… — не преминул напомнить Андрео, будто его когда-нибудь сильно волновали вопросы чести. — А ты просто хочешь уехать?

— Я никогда не прощу за это его и отца. Но я смогу это пережить, — ответила твердо. — К тому же ты прав. Я буду неинтересна Марко, как только откажусь от своей доли наследства.

Некоторое время краем глаза наблюдала, как человек, на которого я так рассчитывала, холодно и напряженно обдумывает мои слова. Принять то, что собственный брат способен помочь только за такую цену, было тяжело, но мне уже было все равно. Вновь оказаться в лапах монстра, показать ему собственную слабость, казалось чем-то, что я просто не смогу пережить.

— Знаешь, Доминика… — проговорил наконец Андрео, спустя несколько минут. — Я понимаю тебя… Возможно, ты права. Тебе не стоит во все это вмешиваться. Зря я пытался подговорить тебя на такое… А раз так, наверное, идея с побегом не так уж и плоха… Я помогу тебе уехать, причем прямо сегодня. Я тут вспомнил, один мой надежный друг как раз едет в Индианаполис… Конечно, он не поедет дальше, но это хоть что-то для начала… Документы при тебе?

— Д-да… — произнесла ошарашенно, вся холодея с головы до ног, одновременно умирая от страха и не веря в свое счастье. — Но больше я ничего не брала…

— Это ничего… — Андрео пожал плечами. — Домой тебе все равно лучше не возвращаться. Я дам тебе достаточно наличных, а больше тебе ничего не понадобится. Купишь все, что нужно, по дороге. Раз уж ты решила бежать, лучше сделать это вот так спонтанно и непредсказуемо… Эффект неожиданности, знаешь ли…

— Ты это… серьезно? — пролепетала нерешительно.

— Да, черт возьми! Почему я не могу помочь собственной сестре такой мелочью?

— И ты уладишь вопрос с Джеймсом?

— Конечно! Пара пустяков! — Он небрежно махнул рукой. — Никто не станет больше из-за него переживать, если ты больше не его невеста.

— Спасибо… — проговорила растерянно, сама не веря в то, что все это правда, и пока не понимая, радоваться мне или ужасаться.

— Без проблем, малышка… — Он утешительно похлопал меня по плечу. — Что ж… поехали перекусим где-нибудь… Потом у нас будет много дел. Мы ведь должны будем съездить к нотариусу, затем в банк, чтобы снять для тебя чистые наличные. Потом я отвезу тебя в один отель, где ты будешь дожидаться моего друга. С Марко я уж как-нибудь управлюсь… мне не впервой… Уверен, он перебесится и успокоится…

— Ты… правда собирался его убить? — зачем-то поинтересовалась напоследок.

— Если ты не имеешь намерений с ним расправиться, то это уже наше дело… — ухмыльнулся он, вновь как-то нервно потирая руль.

* * *

Через несколько часов я уже ехала на заднем сидении новенького темно-синего Бьюика и отрешенно смотрела в окно, практически ничего не замечая. Еще с утра у меня было все — семья, жених, роскошный дом, роскошный автомобиль, перспективная карьера… Сейчас у меня уже не было ничего, кроме той одежды, которая была на мне, и сумки с деньгами, документами и кое-какой косметикой. За рулем автомобиля сидел совершенно неизвестный мне человек довольно подозрительного вида, молчаливый и угрюмый, и я понятия не имела, что ждет меня после того, как он высадит меня где-то в Индианаполисе. Когда мы остановились на заправке первый раз, я так нервничала, что напрочь забыла о еде. Мой провожатый съел три хот-дога, и только когда их запах наполнил автомобиль, я вдруг тоже вспомнила, что голодна, только просить его остановиться еще раз посчитала неуместным. Так и промучилась много миль до следующей заправки на полулитровой бутылке воды. Голова начала раскалываться, все тело ломило и спать хотелось ужасно, но теперь, стоило нам остановиться, я первым делом затарилась в придорожном супермаркете горячим кофе и всякой дребеденью, от которой только стало тяжело на желудке. Вскоре тяжесть переросла в боль и тошноту, и нам пришлось останавливаться еще раз, чтобы я не запачкала новую обивку Бьюика. Жизнь всего за один день показалась мне адом. Кажется, я вовсе не была создана для таких испытаний, а ведь они по сути еще даже не начинались…

Тихонько сжавшись на заднем сидении в углу и стараясь уснуть, я пыталась понять, правильно ли я поступила. Вот так срываться и бежать без всякой подготовки на край света — это было совсем не в моем духе. Только Андрео с какого-то момента стал говорить так убедительно, так подбадривать и даже уговаривать, что я вдруг поверила в себя. Мне казалось, что ничего нет сложного в том, чтобы пересечь всю страну на попутках, а потом найти работу и жилье в совершенно незнакомом штате. Я представляла себе это как большое приключение, которое, конечно же, будет мне по зубам, как один из экзаменов в университете. Я ведь сама задумывала нечто подобное, просто не была до конца уверена и не ожидала, что все выйдет так скоро… К тому же воспоминания о невыносимом Марко подстегивали. Хотелось, чтобы он остался ни с чем, чтобы он бесился, чтобы он почувствовал вкус поражения и понял, что не все в этой жизни может получить на блюдечке с золотой каемочкой. Однако, его насмешки, его наглые откровенные взгляды, его высокомерный тон и унизительные болезненные захваты лезли в голову так же настойчиво, как головокружительные поцелуи, бесстыдные нежные прикосновения и то, чем мы занимались с ним в душе, а потом в постели. Меня било, как в лихорадке, от этих разрывающих душу противоречий, а еще я вдруг перестала верить в свои силы, потому что с каждой новой милей, отделявшей меня от дома, будто теряла частичку себя.

Когда мой водитель остановился у какого-то мотеля и сказал, что мы проведем здесь ночь, я была рада передышке. Уютный, хоть и обшарпанный номер, горячий душ и мягкая кровать сотворили чудо, и я немного пришла в себя. Сразу вспомнила, что почти не спала всю прошлую ночь даже после ухода Марко… все боялась, что он вернется… а еще плакала об украденной у меня так подло невинности, предназначенной для другого. Джеймс… Сердце сжалось. Сегодня с утра я не решилась ему позвонить, не была готова. Мне нужно было успокоиться и поговорить с Андрео, определиться со своим будущим, окончательно принять решение. Теперь же отступать дальше было нельзя. Я должна убедиться, что он никогда не захочет сюда приехать, во всяком случае, из-за меня. Глянув на прикроватную тумбочку, обнаружила там будильник. Он показывал половину седьмого вечера. В Лондоне сейчас дело двигалось к полуночи. Джеймс точно должен был оказаться дома. Глубоко вздохнула, вспоминая, что и как я должна буду ему говорить. Прошло всего дня три с нашего последнего разговора, а мне казалось, что вечность… Брать трубку было страшно. Что если я разревусь?! Что если я сболтну ему то, что не должна?! Что если он сам разочаруется во мне?.. Впрочем, последнее — именно то, что нужно… Я должна разочаровать его… Чтобы он сам не захотел приезжать. Решительно набрала его номер. Телефон взяла прислуга, и я с замирающим сердцем и неотпускающим спазмом в животе прождала его битых пять минут.

— Да? — наконец пропел в ухе веселый и беспечный мужской голос, который всегда казался таким родным, а сейчас стал таким далеким. Почему-то он больше не вызывал радостный нежный трепет… Его будто вырвали у меня с корнем из сердца, оставив вместо него дыру.

— Джеймс, это я… Привет… — прошелестела с кокетливой и, как мне показалось, беспечной улыбочкой.

— А, Доминика, здравствуй, милая, — ответил он своей сдержанной вежливой улыбкой. — Как ты? У нас тут… небольшая вечеринка… Пришли старые знакомые. Вспоминаем былые времена.

— О… Я, наверное, не вовремя… — изобразила небрежную озабоченность.

— Ты всегда вовремя, милая, ты же знаешь. Просто немного мешает шум… — Где-то вдалеке и правда слышалась музыка, шум голосов и веселый смех. Все это было таким чужим и странным, будто звуки из другого мира. Что ж, это хорошо, что ему весело. Так даже лучше. Горло перехватил спазм, но я его подавила.

— Слушай, я тут о многом думала в последнее время… Вернулась домой и кое-что поняла… — Задержала на несколько секунд дыхание, а потом выпалила на одном выдохе: — Джеймс, нам нужно расстаться. Я больше не чувствую того, что чувствовала раньше. Я уехала всего на пару недель — и ты вдруг стал совсем чужим. Прости…

— Эм-м-м… — прозвучало в трубке как-то не слишком эмоционально, будто мне совсем не поверили. — Доминика, с тобой все в порядке? Что-то случилось?

— Ну… много чего произошло на самом деле… — постаралась, чтобы голос не дрожал и звучал как можно более беспечно. — Например, я не планирую возвращаться в Лондон. Хочу продолжить учебу здесь и попробовать устроиться на работу. У отца связи… И мне здесь будет спокойнее… Тут все совсем другое… и люди другие…

— П-подожди… — На этот раз интонация полностью изменилась. В ней появилось что-то до сих пор мне незнакомое. — Что ты такое говоришь? Ты же знаешь, что я не смогу переехать в Штаты… — на этот раз в голосе жениха прозвенело раздражение.

— Я же сказала, что тебе и не нужно приезжать, — ответила с наигранным раздражением.

— Давай обсудим все при личной встрече, — отрезал холодно, как никогда не говорил со мной раньше. — Я ведь уже через неделю буду у тебя.

— Джеймс… да нечего обсуждать! — воскликнула, как бы насмехаясь над ним и показывая якобы накопленное недовольство. — Мы с тобой вместе два года… и вот я уезжаю и даже не скучаю по тебе, потому что мы по сути даже не сблизились за все это время!

— Что ты имеешь в виду? — Он не на шутку помрачнел.

— Ничего… Правда, ничего… — небрежно пожала плечами. — Давай просто поставим точку и расстанемся до того, как поссоримся.

— Мне совсем не нравится твой тон и то, как ты изменилась, — прорычал он угрожающе.

— Возможно, это к лучшему, — заявила безапелляционно. Повисла угрожающая пауза.

— Мне нужно подумать, — наконец подвел итог он. — Я перезвоню тебе завтра и мы поговорим еще раз.

— Я сейчас не дома… Решила попутешествовать. К тому же… Джеймс… я не одна… у меня есть другой, и у нас все прекрасно! Так что не нужно звонить… в моем доме тебе не будут рады… да и разговор окончен.

— Доминика! Что за выходки?! — Сколько же он вложил в мое имя ярости на этот раз. Она саданула так, что дыхание перехватило. Не выдержала и бросила трубку, зажав ладонью рот. Из груди почему-то рвался болезненный стон. От собственных слов было больно, но и из-за его слов тоже… Наверное, я вовсе не это хотела бы от него услышать… и не так… Но на что еще я могла рассчитывать? Я ведь сама добивалась такого эффекта… Просто тайно надеялась, что он догадается, все поймет, вытрясет из меня настоящее признание, прочтет между строк… Только захочет ли он быть с такой, как я, когда узнает, что произошло на самом деле?.. Ту правильную, воспитанную, сдержанную девочку, что училась в Лондоне, здесь подменили совсем другой — дикой и воинственной бунтаркой, которая сбежала из родительского дома в неизвестность и теперь ночует в незнакомом придорожном мотеле где-то в Огайо и понятия не имеет, что ее ждет завтра… Вот что бывает, когда теряешь честь и гордость с мужчиной, который тебя не любит и не уважает, и которого совершенно не любишь ты.

Медленно сползла на постель и забралась с головой под одеяло. В номере почему-то было невероятно холодно, а я ведь была голой, потому что постирала единственные трусики, а ночной сорочки у меня и подавно не было. Завтра нужно будет купить что-то хотя бы на первое время, но и не слишком увлечься, чтобы все же оставаться налегке. Странно, но эти бытовые заботы как-то вытеснили мысли о Джеймсе. Может быть, не так уж я и врала в разговоре с ним… Познав необузданную страсть, которую разбудил во мне Марко, вдруг поняла, что подобного никогда бы не случилось с Джеймсом… Просто потому что он был холодным… да и я никогда так сильно не хотела его, просто уважала, с холодной расчетливостью понимая, что он меня достоин. Закрыла глаза и почти тут же провалилась в сон, хотя тревога и напряжение так и не отпускали до последнего мгновения.

Конец ознакомительного фрагмента.