Двойняшки по ошибке. Случайная встреча

Вероника Лесневская, 2022

– Какого черта ты распространяешь слухи, будто я – отец твоих детей? – цедит босс.– Что? Это не я! Наоборот, я скрывала правду.– Решила детей пристроить? Не на того нарвалась. Я никогда не изменял своей жене. И она беременна. МОИМ ребенком. В отличие от…Опускает взгляд на двойняшек, которых я держу за ручки.– Почему они здесь? – задерживается на сыне, всматривается в его глаза: серо-голубой и зеленый. – Что за…– Особенность от папочки. Настоящего. И это не вы! – вру, чтобы босс успокоился.У Туманова ее нет. Смотрит на нас своим темным взглядом. Но вдруг меняется в лице, глаза округляет. Свет падает на его радужку – и я замечаю, что он носит линзы.О нет…– Злата, в мой кабинет, быстро! – рявкает грозно. – Нам надо поговорить.*Когда-то он перепутал меня со своей невестой. Между нами – случайная встреча, которую я хотела забыть. Но две полоски на тесте и двойня на УЗИ не позволили мне этого сделать…***История Адама Туманова – в книге "Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд"

Глава 7

На следующий день. Злата

Поправляю сумку на сгибе локтя, останавливаюсь в коридоре больницы, чтобы немного отдышаться, и испарину со лба смахиваю. После пары капельниц, как только мое самочувствие немного улучшилось, мне все-таки пришлось ехать за вещами в общежитие, потому что привезти их мне некому. И хоть я старалась брать только самое необходимое, ноша все равно вышла внушительная. Забрала я из комнаты деньги, которые мне явно пригодятся здесь, и старенький планшет, который мне еще бабушка дарила в честь поступления в институт. Планирую нарисовать пару баннеров. Правда, в сети я смогла отыскать только мелкие заказы — и платят за них соответственно. Но хоть что-то…

Приближаюсь к своей палате, собираюсь толкнуть дверь, но замираю, услышав голоса. Еще утром у меня была одна соседка, да и ту планировали выписать сегодня. Хмурюсь, когда разбираю слова:

— Нет, ты на моем месте устраивайся. Меня выписали уже, — деловито указывает та самая соседка. У нас с ней общение сразу не заладилось: слишком любит поучать и много болтает. — А здесь занято. Малолетка одна вчера поступила. Отказница.

— Кто? — тихо отзывается новенькая.

— Ну, не знаю, как правильно назвать… Я на посту сестринском подслушала, что она своих детей в роддоме хочет оставить, — заговорщически шепчет. — Наверное, там семья неблагополучная. Так что ты тут аккуратнее, ценные вещи при себе держи. Мало ли…

Не могу сдержать слезы обиды. Рот ладонью прикрываю, чтобы подавить горький всхлип. Мало того, что конфиденциальная информация разнеслась по всему отделению, так еще и такие выводы обо мне сделали. Жаловаться главврачу глупо: только настрою медперсонал против себя, а мне еще малышей сохранять. Да и защитить мои интересы некому.

Но и насмехаться над собой не позволю! Яростно вытираю мокрые щеки, вздергиваю подбородок — и ударяю плечом в дверь, которая распахивается с грохотом. Натянув ехидную улыбку на лицо, уверенно прохожу мимо сплетниц, и они мгновенно умолкают.

Искоса поглядываю на обеих. Бывшая соседка собрана, пакеты в руках держит. Видимо, уходить собиралась, но не упустила момента обсудить меня. Зато сейчас сбегает молча и быстро, шумно закрывая за собой дверь. Перевожу внимание на новенькую, а блондинка, присев на край койки, с интересом и грустью меня рассматривает. Столкнувшись взглядами, одновременно отворачиваемся друг от друга.

Бросаю сумку возле тумбочки, скидываю пальто — и принимаюсь вещи раскладывать. Планшет машинально под подушку прячу. Все-таки единственный источник заработка, и это я, между прочим, волноваться должна, что его украдут…

Губы сжимаю крепко, опять разозлившись. Знакомиться с новой соседкой нет ни малейшего желания. Поэтому, управившись с содержимым сумки, забираюсь с ногами на кровать, сажусь поверх пледа. Бережно взяв планшет, запускаю его. Открываю сохраненный проект, погружаюсь в работу. Но меня отвлекает вкрадчивый голосок:

— Привет. Я Снежана, — произносит лицемерка доброжелательным тоном.

Вспыхнув, стреляю в нее мрачным взглядом. Я не в том настроении, чтобы в дружбу играть.

— Угу, — бурчу, намеренно отталкивая навязчивую соседку.

— Ты, кажется, Злата? — не унимается она. Недовольно вздыхаю: на смену одной болтушке другая пришла. — Красивое имя. Тебе подходит.

— Тебе твое тоже, — многозначительно кошусь на ее бледное лицо и светлые волосы. Точно снежная девушка.

— Какой у тебя срок? — добивает меня привычным для этого места вопросом. Но все, что касается детей, в штыки принимаю. Нельзя их трогать!

— Разве вы это уже не обсудили? — киваю на дверь, намекая на бывшую соседку.

— Да, — выдыхает виновато. — У меня почти такой же. И тоже двойня, — в тоне слышится улыбка. — Близняшки.

Закусив губу изнутри, поворачиваю голову к Снежане. Наблюдаю, как она живот поглаживает. С нежностью и материнской любовью. Невольно укладываю ладонь на свой, согреваю — и внутри словно в ответ теплеет. Мой «аквариум» оживает. Отдергиваю руку, поймав на себе внимательный взгляд соседки.

— А у тебя королевская двойня: мальчик и девочка, — выдает она все, что узнала. — На этом моменте ты спугнула информатора, — смущенно улыбается. — Не обращай внимания, Злат, мало ли что другие говорят…

— Я и не обращаю, — фыркаю я и утыкаюсь носом в проект. Но работать нормально не могу: все плывет перед глазами.

Снежана намеревается продолжить беседу, которая больше похожа на ее монолог, но, к счастью, в палату медсестра заходит.

— Пылаева, — выбирает из нас двоих. Помогаю ей легким кивком. — Вот, перечень гормонов и витаминов, — кладет на тумбочку. — В ОМС они не входят. Самой придется докупать, — собирается уйти.

— Дорогие? — вчитываюсь в список.

— Ну, недешевые, — пожимает плечами, однако тут же спохватывается: — Но это рекомендации. Сама решай, покупать или нет, никто не навязывает. В отделении врачи обеспечат тебе лечение в рамках ОМС.

— Я не буду жалобы строчить, если вы об этом, — прерываю ее. — Я лишь хочу знать, на какую сумму рассчитывать.

— Так, ну… — смягчается медсестра. Приближается ко мне, рецепт глазами пробегает, вслух произносит названия, к каждому цифру озвучивает. Я же складываю в уме — и итог меня не радует. Деньги у меня на исходе, мелкие интернет-заказы не изменят ситуации, да и на их выполнение требуется время, а витамины моим малышам необходимы сейчас.

С трудом сдерживая обреченный вздох, лепечу сиплое: «Спасибо», а потом к телефону тянусь. Впервые за два года решаю переступить через себя — и обратиться за финансовой помощью к маме. Хотя знаю, что отчим будет недоволен.

— Мамуль, можешь мне немного денег перевести? — выпаливаю без прелюдий. Нервничаю и жутко боюсь, что откажет.

— Немного? А что случилось? — тянет она.

— Хм… У меня… проблемы со здоровьем, — говорю почти правду. Чувствую на себе испытывающий взгляд Снежаны, но пытаюсь его игнорировать.

— Ой, как же так? — причитает мама. — Что-то серьезное?

— Нет, ничего серьезного, — спешу ее успокоить. — Это… временно.

Родителям я так и не сказала о своей беременности. Зачем, если я не собираюсь детей оставлять себе? Только зря маму беспокоить… А чтобы живот никто не видел, я и на лето домой не поехала. Объяснила, что работу в столице нашла. Впрочем, некуда мне возвращаться — в моей комнате теперь живет Ася, а вместе мы сосуществовать не сможем.

— Пришлю, конечно, — восклицает мать, и я выдыхаю с облегчением. — В конце месяца зарплату получу. И сразу тебе часть вышлю, — забирает надежду. — Ася ведь поступает в этом году, Ванечка все сбережения на нее направил. Подготовительные курсы оплатил, жилье ищет. Сама понимаешь, как дорого образование дается, но без него никак, — оправдывается она, а я готова рассмеяться истерично. Мне ли не знать! — А тебе срочно? Может, бабушке позвонишь?

— Да, конечно, — отключаюсь, чтобы не расплакаться в трубку.

Бабушка и так мне помогает. Как я могу ее просить о большем? Ко всему прочему, объяснять придется. Это не мама. Она обязательно ложь мою почувствует — и докопается до сути.

Лихорадочно перекладываю телефон из руки в руку. И понимаю, что мне и обратиться не к кому. Оля у родителей на все каникулы, да и не так близки мы, чтобы деньги просить.

У моих малышей больше никого нет…

Хотя…

Хватаю сумку, судорожно перебираю ее содержимое, достигаю почти самого дна и… выуживаю оттуда смятую визитку. Не знаю, зачем сохранила. Чтобы не мучить себя?

Касаюсь подушечками пальцев фамилии…

Никитенко И.И.

В конце концов, мы вместе в этом участвовали. Почему я в одиночку должна отвечать за общую ошибку?

Что если он не забыл меня? Как я его… А вдруг и против детей ничего не имеет?

Что если… Нет, глупости!

Но все же набираю номер. Выхожу из палаты, направляюсь в уборную, чтобы закрыться в кабинке. Надеюсь, хоть там никто не станет подслушивать.

Затаив дыхание, жду ответа. И подсознательно хочу услышать ЕГО шепот. Как тогда…

— Да? — уверенный женский голос заставляет меня потерять дар речи. — Кто это? — недовольно рявкает. — У меня нет времени на ваши шуточки, — прерывает звонок, когда на фоне издалека что-то говорит мужчина. Неужели… ОН? Слишком тихо, чтобы узнать.

Разочарованно откидываю телефон на пол, прячу пылающее лицо в ладони. И ругаю себя с новой силой, худшими словами.

Мало того, что я связалась с незнакомцем, так он еще и оказался… женат.

Не позволяю себе плакать, потому что знаю: я не смогу остановиться. Разнервничаюсь, отчего вновь живот заболит — придется помощи у медсестер просить, смотреть на их недовольные лица, будто от спасения мира их отвлекаю… Возможно, я преувеличиваю, но после слов бывшей соседки мне сегодняшняя смена медиков заочно не нравится.

Черпаю остатки сил из внутренних, потаенных резервов, которых, казалось бы, во мне совсем не осталось. Измучена, высушена, растоптана трудностями. Чувствую себя спринтером на середине дистанции. Слишком большой отрезок пути уже преодолен — назад не повернуть. А то, что впереди, пугает сложностью и неизвестностью. Усталость и отчаяние захлестывают с головой, но вдруг открывается второе дыхание. И приходится бежать дальше…

«Никто ничего тебе не должен, Злата! Хочешь денег — заработай их!» — с этой установкой я прихватываю планшет из палаты и направляюсь к посту, наступив на горло своим страхам и стеснительности. Ни к чему это, когда перебиваешься с копейки на копейку. Я должна действовать!

Выдыхаю с облегчением, когда застаю за столом ту самую медсестру, что рецепт мне приносила. Она показалась не злой, а даже отзывчивой.

— Извините, а можно пароль от вай фая? — улыбаюсь натянуто. — Я знаю, что в отделении есть, — стараюсь говорить бодро и уверенно. — Вы не подумайте, я не для развлечений, а по работе. Буквально на часик. На сайт вакансий хочу войти и…

— Не положено, — громко и строго чеканит она, а я губу закусываю. Тут же из ближайшего кабинета старшая медсестра выходит, подтверждает запрет.

Понурив голову, возвращаюсь в палату. Придется завтра в какое-нибудь кафе с бесплатным интернетом идти — все лучше, чем в общежитие опять ехать. Однако так не хочется время терять.

Погруженная в свои переживания, не сразу замечаю, что медсестра за мной следует. В палату заходит, плотно прикрывая дверь, и руки в бока упирает.

— Ну, ты чего громкая такая, а? — отчитывает меня, пока я ресницами непонимающе хлопаю. — Позвала бы меня, сказала тихонько, — нагло планшет у меня забирает. — Нам действительно запрещено пароль давать всем подряд, но… — шустро вбивает буквы и цифры, сохраняет. — Держи, только никому! — возвращает мне гаджет и палец к своим губам прикладывает, шикая предупреждающе.

Исчезает мгновенно, будто ее и не было. Я даже поблагодарить не успеваю.

Запускаю браузер, пока Снежаны в палате нет. Не знаю, куда она отлучилась, да и не волнует меня это. Наоборот, посижу в тишине и спокойствии.

Лихорадочно ищу задания, сохраняю в закладках наиболее подходящие. Высокооплачиваемую работу по удаленке я вряд ли найду, поэтому придется брать количеством.

Хотя…

Вчитываюсь в одно из объявлений. Не верю своим глазам. Пробегаю текст еще раз. И еще.

«Требуется дизайнер рекламы в крупную компанию», — гласит запрос. Нет названия фирмы, нет имени руководителя, почти никаких условий не указано. Лишь номер телефона и личная почта, куда примеры работ отсылать. Подозрительно… Но предлагаемая зарплата погружает меня в шок.

— Да ну! Здесь лишний ноль, — бурчу себе под нос. — А если нет? — задумываюсь. — Тогда зачем им я? За такие деньги профессионала наймут, а не студентку!

Заношу палец над крестиком, собираясь закрыть страницу, однако вместо этого выбираю электронную почту. Дальше действую будто в тумане. И через пару минут мое самое свежее портфолио улетает какому-то неизвестному, но очень щедрому работодателю. Или мошеннику?

Ох, Злата, ты балбес!

Но попробовать стоило! Вдруг это мой шанс…

— Ой, если объявление и реально, все равно не возьмут меня, — отмахиваюсь, пытаясь унять гулко стучащее сердце и восстановить дыхание.

Успокоившись, возвращаюсь к мелким заказам. Взяв несколько онлайн, тут же приступаю к выполнению. Завершаю предыдущий проект, усердно пыхчу над новыми, яростно вожу стилусом по экрану. Не реагирую на скрип двери, пропускаю мимо ушей звук шагов, игнорирую чужое присутствие.

И лишь когда на тумбочку рядом с моей койкой опускается какой-то пакет, я вздрагиваю.

— Что это? — вскидываю голову. И встречаюсь взглядом со Снежаной.

— Гормоны и витамины по твоему списку, — протягивает листок, который медсестра оставила. Я даже не заметила, что Снежана его забрала. — На месяц должно хватить, а дальше, возможно, новые рекомендации тебе дадут.

— Нет, спасибо, — фыркаю я. — Не надо! Забери.

«Никто ничего не делает для тебя просто так», — эту простую истину я еще с Максимом вызубрила наизусть! И уж точно я хочу чувствовать себя в долгу перед этой сплетницей. Но она не прикасается к пакету. Наоборот, отступает назад.

— Тогда можешь выбросить, потому что я другие принимаю, — бросает Снежана небрежно и устраивается на своей постели.

***

Некоторое время мы сидим в полной тишине, но я не могу работать. Неловко от мысли, что мне помочь решили, а я взамен нахамила.

— Извини, Снежана, но не нужно было. Я могла сама, — виновато мямлю.

— В любом случае, обратно не вернуть, — хмыкает она. — Мы с мужем долго ребенка не могли завести. Он бесплоден, — срывается вдруг в откровения, и боль, с которой Снежана говорит об этом, кажется осязаемой. — В итоге, сделали ЭКО с донорским материалом, — умолкает на секунду, опять живот обнимает, а я сдерживаю себя. Не повторяю ее жест. Хотя так хочется, до покалывания в ладошках. Но внутри меня дети, которые не будут жить со мной. — Так что я не лгу. У меня действительно особые предписания. И это все, — кивает на пакет, — мне не подойдет.

— Спасибо, я верну деньги, когда мама перешлет, — все-таки выдвигаю свое условие. Не хочу быть обязанной постороннему человеку.

— Допустим, — неопределенно поводит плечами Снежана. — Ты правда решила оставить детей в роддоме? — и устремляет на меня испытывающий взгляд.

От прямолинейности соседки я на мгновение теряюсь. Я привыкла, что меня осуждают за спиной, но впервые обвинение бросают мне в лицо.

— Да, — не вижу смысла скрывать. — Эта была случайная беременность. Она… никому не нужна, — заканчиваю еле слышно, будто малышей боюсь обидеть своими жестокими словами.

— Не бывает в жизни случайностей, — вздыхает Снежана.

— Я не смогу их обеспечить одна. В нормальной семье им будет лучше, — убеждаю скорее себя, чем ее. Но голос надрывается.

Сколько раз я мысленно эту фразу повторяла! И все равно принять ее пока не сумела.

— Думаешь, для них так легко подберут идеальных родителей? — делает мне больно лишь словами.

— Мне говорили, что… — вспоминаю уговоры гинеколога, когда я на аборт пришла.

— Как только ты напишешь отказ от детей, ты лишишься всех прав на них. Не будешь знать, что с ними происходит дальше, — перебивает Снежана. — Допустим, их заберут сразу, и ты их никогда не увидишь, — намеренно делает паузу, чтобы я осмыслила. — А могут отправить в дом малютки, где они будут расти вместе с другими сиротами. При живой матери, — укоризненно подчеркивает. — Ждать, пока кому-нибудь приглянутся. Что если возьмут кого-то одного…

— Двойняшек нельзя разлучать, — отрицательно головой качаю.

— Кого это волнует? Разные случаи бывают, — хмыкает Снежана. — С двойней ситуация только сложнее. Не каждая семья готова принять сразу двоих детей. В принципе усыновление — это очень ответственный шаг. Мой муж, например, был категорически против малыша из детдома, хотя сам не может быть отцом. Он и на ЭКО не сразу согласился… И, знаешь, он не слишком рад моей беременности. Я же чувствую, — сипло выдыхает. — Не все могут полюбить чужого ребенка. Двоих — и подавно. Почему ты думаешь, что где-то там, в мифической"достойной семье", о твоих детях будут заботиться лучше, чем это сделала бы ты — родная мать?

— Я приняла решение и уверена в нем, — выплевываю гневно, хотя злюсь в этот момент на саму себя.

Переворачиваюсь на бок, спиной к Снежане. Делаю вид, что погружена в планшет, а сама роняю слезы на экран.

Потому что ни в чем я не уверена.