Гибель Лондона. Сборник фантастических рассказов

Вернер Рид, 2023

Большой сборник небольших рассказов писателей конца 19 века. Рассказы охватывают почти весь широчайший спектр фантастической литературы – от мистики до представления о жизни человека через тысячелетия.Данная книга – то, что надо для хорошего чтения перед сном в будние дни!

ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ В ХИРУРГИИ

Уильям Морроу

На лице доктора Роуэлла появилось насмешливое выражение, слегка удивленное и явно заинтересованное.

— Что это за оружие, доктор? — спросил он.

— Стилет.

Глядя на моего друга, лежащего на моей кровати, с украшенной драгоценными камнями рукояткой ножа, торчащей из его груди, я понимал, что он умирает. Неужели врач никогда не придет?

— Вытащи его, старина, — прошептал он страдальчески побелевшими, сжатыми губами, его задыхающийся голос был едва ли менее мучительным, чем неземной взгляд его глаз.

— Нет, Арнольд, — сказал я, держа его за руку и нежно поглаживая его лоб. Возможно, это был инстинкт, возможно, это было определенное знание анатомии, которое заставило меня отказать в этой просьбе.

— Почему нет? Это больно, — выдохнул он. Было жалко видеть, как он страдает, этот сильный, здоровый, безрассудный, смелый, молодой парень.

Вошел врач-ординатор — высокий, серьезный мужчина с седыми волосами. Он подошел к шкафу, и я указал на рукоятку ножа с большим навершием на конце и бриллиантами и изумрудами, чередующимися в причудливых узорах по бокам. Врач вздрогнул. Он пощупал пульс Арнольда и выглядел озадаченным.

— Когда это произошло? — спросил он.

— Около двадцати минут назад, — ответил я.

Врач направился к выходу, поманив меня за собой.

— Остановитесь! — сказал Арнольд.

Мы охнули.

— Вы хотите поговорить обо мне? — спросил он.

— Да, — поколебавшись, ответил врач.

— Тогда говорите в моем присутствии, — сказал мой друг. — Я ничего не боюсь.

Это было сказано в его обычной, властной манере, хотя его страдания, должно быть, были велики.

— Если вы настаиваете…

— Я настаиваю.

— Тогда, — сказал врач, — если у вас есть какие-либо… какие-либо вопросы, которые нужно уладить, ими следует заняться немедленно. Я ничего не могу для вас сделать.

В его голосе послышалась легкая неуверенность.

— Как долго я смогу прожить? — спросил Арнольд.

Врач задумчиво погладил свою седую бороду.

— Это зависит от следующего, — сказал он наконец, — если нож будет извлечен, вы можете прожить три минуты, если он будет оставлен, вы, возможно, проживете час или два — не дольше.

Арнольд ни разу не дрогнул. Это был не первый раз, когда он сталкивался со смертью, которая его не пугала.

— Спасибо, — сказал он, слабо улыбаясь сквозь боль. — Мой друг заплатит вам. Мне нужно кое-что сделать. Пусть нож останется.

Он перевел взгляд на меня и, пожимая мою руку, ласково сказал:

— И я так же благодарю тебя, старина, за то, что ты не вытащил его.

Врач, движимый чувством деликатности, вышел из комнаты, сказав:"Позвоните, если что-то изменится. Я буду в офисе отеля."

Он не ушел далеко, когда повернулся и вернулся.

— Простите меня, — сказал он, — но в отеле есть молодой хирург, который, как говорят, очень искусный человек. Моя специальность — не хирургия, а медицина. Могу я позвать ему?

— Да, — сказал я с готовностью, но Арнольд улыбнулся и покачал головой. — Я боюсь, что у нам не хватит времени, — сказал он. Но я отказался прислушаться к его словам и распорядился немедленно вызвать хирурга. Я писал под диктовку Арнольда, когда двое мужчин вошли в комнату.

В молодом хирурге было что-то нервное и уверенное, что привлекло мое внимание. Его манеры, хотя и спокойные, были смелыми и прямодушными, а движения уверенными и быстрыми. Это отличительные особенности высокообразованных молодых хирургов. Этот молодой человек уже отличился при выполнении нескольких сложных больничных лапаротомий, и он был в том оптимистичном возрасте, когда амбиции смотрят сквозь очки эксперимента. И потом, рвение и целеустремленность часто похожи. Незнакомца звали доктор Рауль Энтрефор. Он был креолом, маленьким и смуглым, и он путешествовал и учился в Европе.

— Говорите свободно, — выдохнул Арнольд после того, как доктор Энтрефорт произвел осмотр.

— Что вы думаете, доктор? — спросил Энтрефорт у пожилого мужчины.

— Я думаю, — последовал ответ, — что лезвие ножа проникло в восходящую аорту примерно на два дюйма выше сердца. Пока лезвие остается в ране, потеря крови сравнительно невелика, хотя и несомненна; если бы лезвие было извлечено, сердце почти мгновенно опорожнилось бы через рану в аорте.

Тем временем Энтрефорт ловко срезал белую рубашку и майку, и вскоре обнажилась грудь. Он с живейшим интересом осмотрел усыпанную драгоценными камнями рукоять.

— Вы исходите из предположения, доктор, — сказал он, — что это оружие — нож.

— Конечно, — ответил доктор Роуэлл, улыбаясь. — что еще это может быть?

— Это нож, — слабо вмешался Арнольд.

— Вы видели лезвие? — быстро спросил его Энтрефорт.

— Я увидел… на мгновение.

Энтрефорт бросил быстрый взгляд на доктора Роуэлла и прошептал:"Тогда это не самоубийство". Доктор Роуэлл кивнул.

— Я должен не согласиться с вами, джентльмены, — спокойно заметил Энтрефор, — это не нож. Он очень внимательно осмотрел рукоять. Мало того, что клинок был полностью скрыт от посторонних глаз внутри тела Арнольда, но и нанесенный удар был настолько сильным, что гарда вдавила кожу. — Тот факт, что это не нож, представляет собой очень любопытную серию случайностей и непредвиденных обстоятельств, — продолжал Энтрефорт с удивительной настойчивостью, — некоторые из которых, насколько мне известно, совершенно новы в истории хирургии.

Арнольд вздрогнул. Доктор Роуэлл казался смущенным.

— Я должен признаться, — сказал он, — в своем незнании различий между этими видами проникающим оружием, будь то кортики, кинжалы, стилеты или охотничьи ножи.

— За исключением стилета, — объяснил Энтрефорт, — все оружие, о котором вы упоминаете, имеет одно или два лезвия, так что при проникновении они прорезают себе путь. Стилет круглый, обычно имеет полдюйма или меньше в диаметре у гарды и сужается к острому концу. Он проникает исключительно путем раздвигания тканей во всех направлениях. Вы поймете важность этого момента.

Доктор Роуэлл кивнул, более заинтересованный, чем когда-либо.

— Откуда вы знаете, что это стилет, доктор Энтрефорт? — спросил я.

— Огранка этих камней — работа итальянских гранильщиков, — сказал он, — и они были сделаны в Генуе. Обратите также внимание на гарду. Она намного шире и короче гарды холодного оружия, на самом деле она почти круглая. Этому оружию около четырехсот лет, и оно обошлось бы не дешевле двадцать тысяч флоринов. Обратите также внимание на потемнение кожи вашего друга в непосредственной близости от гарды, это указывает на то, что ткани пострадали от скопления крови, если я могу использовать этот термин.

— Какое отношение все это имеет ко мне? — спросил умирающий.

— Возможно, многое, возможно, ничего. Это бросает единственный луч надежды в ваше отчаянное положение.

Глаза Арнольда сверкнули, и он удерживал свой гнев. Дрожь прошла по всему его телу, и я почувствовал это в руке, которую держал. Значит, в конце концов, жизнь была для него желанна — желанна для этого дикого смельчака, который только что с таким спокойствием встречал смерть! Доктор Роуэлл, хотя и не выказывал никаких признаков ревности, не мог скрыть недоверия от того, что Энтрефорт дает хоть какую-то надежду страдальцу.

— С вашего разрешения, — сказал Энтрефорт, обращаясь к Арнольду, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти вашу жизнь.

— Действуйте, — сказал бедный парень.

— Но мне придется причинить вам боль.

— Ну что ж.

— Возможно, очень сильно.

— Пускай.

— И даже если я добьюсь успеха (шанс один из тысячи), вы никогда не будете здоровым человеком, и постоянная и ужасная опасность всегда будет присутствовать.

— Пускай.

Энтрефорт написал записку и поспешно отослал ее с посыльным.

— Между тем, — продолжил он, — ваша жизнь находится в непосредственной опасности из-за шока, и по этой причине смерть может наступить через несколько минут или часов. Без промедления займитесь любыми вопросами, которые могут потребовать решения, и доктор Роуэлл, — бросив взгляд на этого джентльмена, — даст вам что-нибудь, чтобы поддержать вас. Я говорю откровенно, потому что вижу, что вы человек необычайных нервов. Я прав?

— Будьте предельно откровенны, — сказал Арнольд.

Доктор Роуэлл, очевидно, сбитый с толку своим циклоническим молодым коллегой, выписал рецепт, который я отправил по почте для заполнения. С неразумным рвением я спросил Энтрефорта:

— Нет ли опасности защемления челюсти?

— Нет, — ответил он. — повреждение периферических нервов недостаточно обширно, чтобы вызвать травматический столбняк.

Я успокоился. Хладнокровие и оперативность этого человека были поразительны.

Принесли лекарство доктора Роуэлла, и я ввел дозу. Затем врач и хирург удалились. Бедный страдалец завершил свои дела. Когда это было сделано, он спросил меня:

— Что этот сумасшедший француз собирается со мной сделать?

— Я понятия не имею, наберись терпения.

Менее чем через час они вернулись, приведя с собой высокого молодого человека с проницательным взглядом, у которого было несколько инструментов, завернутых в фартук. Очевидно, он не привык к таким сценам, потому что смертельно побледнел, увидев ужасное зрелище на моей кровати. С вытаращенными глазами и открытым ртом он начал отступать к двери, заикаясь:

— Я… я не смогу этого сделать.

— Чепуха, Ипполит, не будь ребенком. Друг мой, ведь это вопрос жизни и смерти!

— Но… посмотри на его глаза! Он умирает, я…

Арнольд улыбнулся.

— Однако я не умер, — выдохнул он.

— Я… я прошу у вас прощения, — сказал Ипполит.

Доктор Энтрефорт дал нервному человеку выпить бренди, а затем сказал:

— Больше никаких глупостей, мой мальчик, это должно быть сделано. Джентльмены, позвольте мне представить мистера Ипполита, одного из самых оригинальных, изобретательных и умелых механиков в стране.

Ипполит, будучи скромным человеком, покраснел и поклонился. Чтобы скрыть свое замешательство, он развернул свой фартук на столе с таким шумом, что загремели инструменты.

— Я должен сделать кое-какие приготовления, прежде чем ты сможешь начать, Ипполит, и я хочу, чтобы ты наблюдал за мной, чтобы ты мог привыкнуть не только к виду свежей крови, но и, что более мучительно, к ее запаху.

Ипполит вздрогнул. Энтрефорт открыл ящик с хирургическими инструментами.

— Теперь, доктор, хлороформ, — сказал он доктору Роуэлл.

— Я не приму его, — быстро вмешался страдалец. — Я хочу знать, когда я умру.

— Как скажете, — сказал Энтрефор, — но теперь у вас мало нервов, чтобы экономить. Однако мы можем попробовать это без хлороформа. Будет лучше, если вы сможете обойтись без этого. Постарайся изо всех сил лежать спокойно, пока я буду резать.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Арнольд.

— Спаси вашу жизнь, по возможности.

— Как? Расскажите мне все об этом.

— Вы хотите знать?

— Да.

— Тогда слушайте. Острие стилета полностью прошло через аорту, которая является крупным сосудом, выходящим из сердца и несущим аэрированную кровь к артериям. Если бы я вытащил оружие, кровь хлынула бы из двух отверстий в аорте, и вы вскоре были бы мертвы. Если бы оружие было ножом, разорванная ткань поддалась бы, и кровь была бы вытеснена с обеих сторон лезвия, что привело бы к смерти. Как бы то ни было, ни одна капля крови не попала из аорты в грудную полость. Все, что нам остается сделать, это позволить стилету навсегда остаться в аорте. Сразу возникает много трудностей, и я не удивляюсь недоверчивому взгляду доктора Роуэлла.

Этот джентльмен улыбнулся и покачал головой.

— Это отчаянный шанс, — продолжал Энтрефорт, — и это новый случай в хирургии, но это единственный шанс. Тот факт, что оружие — стилет, является важным моментом — глупое оружие, но благословение для нас сейчас. Если бы убийца знала больше, она бы использовала…

Когда он употребил существительное"убийца"и местоимение женского рода"она", мы с Хотом Арнольдом сильно вздрогнули, и я крикнул мужчине, чтобы он остановился.

— Пусть он продолжает, — сказал Арнольд, который с заметным усилием успокоился.

— Нет, сейчас нам это совершенно не поможет, — сказал Энтрефорт.

— Это не так”, — запротестовал Арнольд. — С чего вы решили, что это воткнула в меня именно женщина?

— Потому что, во-первых, ни один человек, достойный называться наемным убийцей, не стал бы носить такое безвкусное и ценное оружие; во-вторых, ни один человек не был бы настолько глуп, чтобы носить такую устаревшую и неадекватную вещь, как стилет, когда самое смертоносное и лучшее из всех проникающих и режущих орудий, охотничий нож, является к счастью, доступным. Она так же была сильной женщиной, потому что нужна крепкая рука, чтобы вонзить стилет по гарду, даже если он на волосок не задел грудину и проскользнул между ребер, потому что мышцы здесь твердые, а межреберные промежутки узкие. Она была не только сильной женщиной, но и отчаянной.

— Этого достаточно, — сказал Арнольд. Он поманил меня наклониться ближе. — Вы должны следить за этим человеком, он опасен.

— Тогда, — продолжил Энтрефор, — я скажу вам, что я намерен сделать. Во-первых, однако, я должен поздравить вас с тем фактом, что, поскольку оружие, возможно, и не было извлечено, оно не вошло в сердце вместо аорты; ибо, если оставить его в сердце, последовало бы воспаление тканей, что привело бы к смерти. Эта опасность существует даже сейчас. Несомненно, будет воспаление аорты, которое, если оно сохранится, приведет к фатальной аневризме из-за разрушению стенок аорты, но мы надеемся, с помощью вашей молодости и здоровья, предотвратить это.

— Еще одна серьезная трудность заключается в следующем: с каждым вдохом вся грудная клетка (или костная структура грудной клетки) значительно расширяется. Аорта остается неподвижной. Таким образом, вы увидите, что, поскольку ваша аорта и грудная клетка теперь удерживаются относительно друг друга жестким стилетом, грудная клетка с каждым вдохом вытягивает аорту вперед примерно на полдюйма. Я уверен, что это происходит именно так, потому что нет никаких признаков утечки артериальной крови в грудную полость; другими словами, устья двух аортальных ран прочно удерживают лезвие и, таким образом, предотвращают его скольжение внутрь и наружу. Это очень удачное событие, но оно будет причинять боль в течение некоторого времени. Как вы, возможно, понимаете, аорта тянет сердце назад и вперед с каждым вашим вдохом, но этот орган, хотя сейчас, несомненно, сильно шокирован, привыкнет к своему новому состоянию.

Конец ознакомительного фрагмента.