Как только, так сразу!

Вера и Марина Воробей

Света Тополян, которая никак не могла наладить отношения с одноклассниками в новой школе, попала в скверную историю. Пытаясь доказать самой себе, что она ничего не боится и сама может за себя постоять, Света оказалась заложницей душевнобольного Глеба.

3

— Все, о чем ты рассказываешь, очень странно. Странно и тревожно… — Вика остановилась и внимательно посмотрела на Свету. — Если честно, то я за тебя боюсь.

— А я не боюсь, — тряхнула пышными волосами Тополян. — Еще я из-за психа какого-то буду переживать!

— В том-то и дело, что этот твой Глеб, скорее всего, психически больной человек. С медицинской точки зрения, понимаешь? — Вика поправила выбившуюся из-под ободка прядь волос и зашагала чуть быстрей.

Они направлялись в кафе «Два клона», излюбленное место Светы Тополян, впрочем, как и многих ее одноклассников.

— Я недавно читала в одном медицинском журнале…

— Надо же! — перебила Тополян. — Я думала, ты у нас только высокохудожественной литературой увлекаешься!

— Так вот, — продолжала Вика, пропустив ироничное замечание подруги мимо ушей. — Там описывался один человек, который совершенно искренне полагал, что Леонид Парфенов, который программу «Намедни» ведет. Знаешь?

— Это такой губастый, и у него еще рот до конца никогда не закрывается? — Света принялась изображать популярного телеведущего, но Вика остановила ее движением руки:

— Послушай. Короче, человек, про которого писали в журнале, утверждал, что каждое слово, сказанное Леонидом Парфеновым с экрана, обращено лично к нему. Что между ним и Парфеновым существует незримая связь и в каждом слове телеведущего зашифрован некий, одному этому человеку ведомый смысл. Короче, из его слов выходило, что программа «Намедни» существует вовсе не для того, чтобы рассказывать людям о новостях и событиях недели, а лишь за тем, чтобы с помощью ведущего передать ему важнейшую информацию. Сечешь?

— Бред какой-то… — пожала плечами Тополян. — К чему ты про него рассказала-то?

— К тому, что медицине известно более тысячи различных видов маний. Ты только вдумайся! Если существует на земле чудак, который непоколебимо уверен, что целая съемочная группа во главе с Леонидом Парфеновым работает исключительно для того, чтобы передавать ему какую-то зашифрованную информацию, то что помешает другому чудаку возомнить, что он император женских сердец, к примеру? Что любая девушка, на которую он соизволит обратить внимание, должна прыгать от счастья. И что он один имеет власть над всеми девушками мира и вправе распоряжаться их судьбами по собственному усмотрению!

— Ну у тебя и фантазия! — хмыкнула Света. — Вот смотрю я на тебя, Вика, и думаю: много читать вредно! Все, что ты говоришь, могло бы стать отличной завязкой какого-нибудь полуфантастического романа. «Император женских сердец!» Чем не название?

— Я бы на твоем месте не относилась к случившемуся так легкомысленно, — обиженным голосом заметила Вика и потянула на себя тяжелую стеклянную дверь.

Девушки прошли к самому дальнему угловому столику.

— А что мне теперь прикажешь делать? — спросила Света, забираясь на высокий круглый табурет.

— Ну, для начала я бы сходила к этому Глебу домой и побеседовала с его матерью, — рассудительным тоном отозвалась Вика.

— Во-первых, я не имею представления, где он живет, — начала объяснять Светлана. — Но если б даже и знала…

— А телефон его у тебя есть? — перебила ее Вика.

— Да, кажется, я вносила его в мобильник.

— Можешь мне его дать? — Вика наклонила голову, заглядывая Свете в глаза.

— Телефон Глеба? — удивилась Тополян. — Но зачем он тебе? Хочешь позвонить?

— Послушай, — заговорила назидательным тоном Вика. — Никуда я звонить не собираюсь. Просто, если тебе не трудно, продиктуй мне номер его телефона.

— Ну хорошо, — пожала плечами Света.

Вытащив из сумки мобильник, она отыскала в «записной книжке» телефон Глеба. Записав номер в блокнот, Вика снова заговорила:

— Знаешь, Свет, очень многие детали указывают на то, что от этого человека нужно держаться подальше.

— Это я и без тебя понимаю, — огрызнулась Тополян. — И угораздило же меня с ним познакомиться! Нет чтобы сразу послать этого придурка куда подальше.

В эту минуту к их столику подошла наголо обритая официантка. На табличке, косо прицепленной к вороту футболки, было написано: «Тики». У Тики имелась сестра-близнец по имени Вики. Вполне возможно, что на самом деле девушек звали как-то иначе. Держались официантки отстраненно и холодно, всем своим видом демонстрируя полное безразличие ко всему происходящему вокруг. Девушки никогда не улыбались, не вступали в разговоры с посетителями кафе, лишь сдержанно и односложно отвечая на вопросы. Их предшественники, бармены Макс и Дэн, уволившиеся несколько месяцев назад, тоже были близнецами и тоже совершенно лысыми. Только у Тики с Вики на затылке имелась еще и татуировка в виде штрихкода, как у одной известной рок-певицы.

Официантки-близняшки были особой фишкой этого заведения, оправдывавшей его название «Два клона». Впрочем, как ни странно, обритые «под ноль» головы, казалось, ничуть не портили симпатичных, правда, как бы слегка подмороженных физиономий девушек. Черты их лиц были на удивление правильными, а отсутствие на них какого бы то ни было выражения делало их похожими на дочерей Снежной королевы. Эта особенность была тут же подмечена наблюдательным и остроумным Юркой Ермолаевым, и он с ходу придумал барменшам прозвище одно на двоих — Снежные принцессы.

Опустив подведенные ярко-зеленым карандашом веки, Тики молчала. Однако ее позу никак нельзя было назвать покорной. Скорее, в ней ощущалось напряжение. Чаще всего барменши спрашивали у клиентов, будут ли они делать заказ, а иногда стояли, подойдя к столику, в ожидании, когда посетитель заговорит первым. Видимо, такая, несколько странная, манера держаться тоже являлась частью их имиджа, который, по всей видимости, придумал для девушек хозяин кафе.

Наконец Светлане надоело играть в молчанку.

— Два кофе и два сока, — произнесла она с легким оттенком превосходства в голосе.

Когда Тики удалилась, Света зашептала, придвинувшись к подруге:

— Ты видела у нее на затылке тату?

— Нет, — пожала плечами Вика. Она пришла в это кафе во второй раз. В первый ее тоже затащила сюда Света.

— Смотри скорей! — Тополян теребила подругу за рукав. — У нее там штрихкод, представляешь?

— Мне-то что! — Вика демонстративно отвернулась. — Пусть хоть схема метро.

— Слушай, а это прикольно, сделать тату в виде схемы метро! Представляешь, где-нибудь на животе…

— Скажи… — Вика серьезно посмотрела на Свету. — Помнишь, ты говорила, что этот Глеб упоминал о твоей схожести с кем-то?

— Опять ты об этом? — недовольно скривилась Светлана. — Ну, помню, только ведь он не сказал, на кого именно я похожа.

— Постарайся вспомнить поточней, — попросила Вика.

Она сосредоточенно водила пальцем по металлической поверхности стола, рисуя перевернутую восьмерку.

— Кажется, он сказал так, — наморщила лоб Света. — «Она тоже надо мной смеялась. И это была ее любимая фраза: «Как только, так сразу». Вы вообще с ней похожи». Да, слово в слово. Именно так он и сказал.

— Понимаешь, это тоже тревожный симптом, — вздохнула Вика. — Акцентуированные личности имеют обыкновение сравнивать всех с первоначальным объектом.

— Какие личности? — резко повернула голову Света.

— Ак-цен-ту-и-ро-ван-ны-е, — по слогам повторила Вика. — То есть с акцентом на каком-то предмете или объекте. Ну, например, когда-то у Глеба была девушка, которая плохо с ним обошлась. На этой почве у него развивается психоз и образуется акцент. Теперь всех встречающихся на его пути девушек Глеб сравнивает с первоначальным объектом, понимаешь?

— Слушай, Вика, тебе не в педагогический нужно идти, а в медицинский, на психиатра.

— Я подумаю об этом, — без тени улыбки ответила Вика и продолжила: — Такие люди очень опасны, так как стремятся выместить свою давнюю обиду на всех, кто хотя бы отдаленно напоминает им первоначальный объект.

— Бр-р-р! — замотала головой Тополян. — Как все запущено! Сказала бы проще: парень на чем-то зациклен.

— Можно и так выразиться, — согласно кивнула Вика, но, посмотрев на улыбающуюся физиономию Тополян, нравоучительным тоном заметила: — Напрасно смеешься.

— Слушай! — так и подскочила на табурете Света. — Он ведь еще про каких-то узкоглазых говорил! Ну точно, я еще удивилась, потому что это так дико прозвучало. Да, это была его последняя фраза: «Ненавижу узкоглазых!»

— Похоже на разорванную речь шизофреников, — нахмурившись, предположила Вика. — Тут он явно имел в виду не тебя, — заметила она, оценивающе взглянув на большие темно-серые глаза подруги.

— Ну, спасибо на добром слове, — хмыкнула Тополян, достала из сумочки зеркальце и с удовольствием принялась изучать свое хорошенькое личико.

— Полагаю, что этот Глеб одержим какой-то сверхценной идеей, — задумчиво произнесла Вика.

— Послушай! — Света бросила в ее сторону недовольный взгляд. — У меня уже от медицинских терминов голова кружится. Может, хватит?

Барменша подплыла так тихо, что девушки не сразу обратили на нее внимание.

— Кофе и сок, — бесцветным голосом произнесла она и, поставив на стол чашки и стаканы, направилась к стойке.

— Свет… — Вика осторожно подула на кофе. — А ты считаешь себя чутким человеком?

— Это что, тест на проверку самооценки? — хмыкнула Тополян.

— Нет, просто вопрос.

— Ну не знаю, — пожала плечами Света. — А почему ты спрашиваешь?

— Понимаешь, с первой же минуты, как мы с тобой встретились, — перешла на таинственный шепот Вика, — меня не оставляет ощущение, что за нами кто-то наблюдает!

— Глупости! — махнула рукой Светлана. — Ты просто чересчур впечатлительная. Наслушалась моих рассказов, вот и мерещится теперь…

— Мне ничего не мерещится, — обиженно перебила Вика. — Я просто делюсь с тобой своими ощущениями.

— Поделилась? — Тополян молча дула на кофе. — Вот и молодец. — Света посмотрела по сторонам. Отчего-то она начала нервничать. Возможно, ей передалось беспокойство подруги. Но, убедившись, что за соседними столиками сидят совершенно посторонние люди, которым нет до них никакого дела, девушка издала вздох облегчения: — Так и самим недолго манию какую-нибудь подцепить, например, преследования.

Но Вика не поддержала ее шутку. Уткнувшись носом в чашку, девушка пила кофе.

— Пойдем отсюда, — неожиданно предложила она, опуская чашку на блюдце.

— Мы же только пришли, — заартачилась Тополян. — К соку вон даже и не притронулись.

— Ну, пей тогда свой сок, — спрыгнула с высокого табурета Вика, — а я пойду домой. Мне здесь неуютно.

— Да на нас никто даже не смотрит! — попыталась возразить Светлана.

Но ее подруга была настроена решительно:

— То-то и оно, что никто не смотрит, а я постоянно ощущаю себя как будто под прицелом.

Света не стала переубеждать Вику, она хотела спокойно допить кофе и сок. Но основная причина крылась в другом: Света Тополян не желала показаться слабой. Она всегда боялась выглядеть в глазах окружающих неуверенной. А уступить, по ее мнению, означало проявить слабость характера. И почему она должна уходить, если это противоречит ее желанию?

Вика бросила на Свету красноречивый взгляд, затем сухо попрощалась и направилась к выходу.

Девушки и раньше частенько ссорились. Причин тому было две — обидчивость Вики и строптивый, своенравный характер Светы. Но ссоры их длились, как правило, недолго. Первый шаг к примирению всегда делала Вика. Тополян же предпочитала просиживать неделями дома, коротая вечера у телевизора, но ни разу еще не позвонила Вике первой, даже если и чувствовала за собой вину. Впрочем, сегодня был явно не тот случай.

«Ну ты подумай! — возмущалась про себя Тополян, провожая подругу взглядом. — Она же еще на меня и обижается! Сама понавыдумывала невесть что, а я получаюсь виноватой!»

Однако спустя несколько минут девушке и самой захотелось уйти. Она вообще не любила сидеть в кафе в одиночестве. Направляясь в туалет, Света в нерешительности посмотрела на сумку: взять с собой или оставить здесь? Нет, она не опасалась за сохранность своих вещей, просто никак не могла решить: стоит подкрашивать губы перед тем как выйти на улицу или и так сойдет. Наконец, махнув рукой, Света зашагала в противоположный конец зала. Именно там, в самом конце узенького коридорчика, и находились туалетные комнаты.